...

«Меня мучит, что я не последовал тогда своему первому желанию и не поблагодарил Вас за молниеносное освобождение родных Ахматовой; но я постеснялся побеспокоить Вас вторично и решил затаить про себя это чувство горячей признательности Вам, уверенный в том, что все равно, неведомым образом, оно как-нибудь до Вас дойдет.

И еще тяжелое чувство. Я сперва написал Вам по-своему с отступлениями и многословно, повинуясь чему-то тайному, что, помимо всем понятного и всеми разделяемого, привязывает меня к Вам».

О тайне – чуть ниже, этот момент чрезвычайно существен для поэта.

Письмо сочиняется тогда, когда стихи, появившиеся затем в «Известиях», скорее всего уже написаны, или висят на кончике пера «каплей лилового лоска», или бродят в сознании – во всяком случае, между письмом и стихотворением «Мне по душе строптивый норов…» – не более десяти дней.

Напомню первую строфу (здесь и далее цитирую по «Известиям»):

Мне по душе строптивый норов

Артиста в силе; он отвык

От фраз, и прячется от взоров,

И собственных стыдится книг.

В письме Сталину Пастернак говорит о себе в том же самом ключе: о необходимой привычке скромности, «спрятанности», закрытости:

Загрузка...