Царь девяти драконов

Глава 16

Внезапно ноги Карана подкосились, и он рухнул в пыль, если бы Шанкар вовремя не подхватил. Охотник с тревогой осмотрел мальчишку. Дыхание того стало ровным, сердце подуспокоилось, но он закрыл глаза. Видимо, пережитый страх истощил силы. Шанкар аккуратно взял паренька на руки и поднялся. Хмуро оглядел всех присутствующих. На лицах большинства застыло выражение искреннего изумления и непонимания. Но не страха или тревоги. И только охотник ощущал подступивший к горлу предательский комок паники. Стоило огромных усилий, дабы его проглотить. Все эти люди не знали, с чем им раньше пришлось столкнуться. И Шанкар искренне надеялся, что ничего подобного больше их не ждет. Но неприятное чувство продолжало сосать под ложечкой.

Вэйдун пристально всматривался в лицо охотника, стараясь понять, о чем тот думает. Воин слегка нахмурил лоб и сдвинул брови. Стражники Хэна продолжали озираться по сторонам, однако ничего подозрительного не происходило. Долина Матери вод хранила умиротворяющее молчание. В траве стрекотали кузнечики. В джунглях кричали ночные птицы. И только сама река продолжала, тихо журча, нести свои потоки на юг посреди вечернего сумрака.

Супруга Ли причитала и утирала широким рукавом слезы, а сам горе-охотник пытался о чем-то расспросить сына, но тот пребывал в шоке и шептал себе под нос.

— Башэ... Башэ... Башэ... Башэ...

Шанкар кинул мимолетный взгляд вниз — туда, где в сгущавшейся тьме виднелся пальмовый пень недалеко от поля с рисом. Грязная вода производила удручающее впечатление, вгоняла в тоску. А стебли местных злаков походили на гигантских насекомых, вылезающих на поверхность. Насекомых, готовых сожрать тебя в один миг. А их длинные омерзительные усики уже тянутся... охотник тряхнул головой и посмотрел дальше. Кали нигде не было видно. Наверное, он уже ушел домой.

Шанкар перевел взор на Абхе. Встретился с ее глазами, полными тревоги. И они показались ему чернее самой безлунной ночи.

— Ли, — тихо позвал охотник.

Тот не ответил, все продолжал попытки достучаться до сына.

— Ли! — чуть громче повторил он.

На этот раз увалень обернулся. Шанкар увидел на бледном и пухлом лице смесь тревоги и облечения.

— Э?

— Пожалуйста, скажи цзы Хэну о том, что произошло.

Ли выпрямился и во все глаза уставился на охотника.

— Я отведу Карана домой.

Ли продолжал недоуменно хлопать глазами. Кажется, сейчас он соображал даже хуже, чем обычно.

Громко выдохнув, охотник стал подниматься на холм, ловя на себе любопытные взгляды. Но ему было все равно. Главное, что дыхание Карана стало ровным, хоть он так и не пришел в сознание.

Нервно закусив губу, Абхе шла следом.

***

Войдя в дом, он опустил Карана на истлевшую циновку. Как только его голова коснулась поверхности, мальчишка поднял веки. Даже в темноте охотник увидел, как засверкали белки его глаз.

— Шанкар, — тихо прошептал он.

— Да?

— Он хотел сожрать его.

Охотник вздрогнул:

— Кто?

— Он...

Шанкар бесшумно выдохнул и нежно провел рукой по голове мальчугана:

— Каран, послушай. Это очень важно. Попробуй вспомнить. Это вправду был он? Демон из Мохенджо-Даро?

Абхе вошла следом и встала позади, жадно ловя каждое слово.

Взор мальчика слегка затуманился. Лоб прорезала морщина. Охотник видел, что тот отчаянно пытается вспомнить, но пережитый ужас размывает картину перед взором.

— Не знаю, — с долей отчаяния выдохнул Каран, — он показался из воды...

— Из воды? — резко перебила Абхе.

— Да... — прошептал паренек, — когда я хотел поздороваться с Нюнг.

Они переглянулись.

— Кого он хотел съесть? — спросил Шанкар.

— Ксу.

— Ксу? — изумился охотник.

— Он рванул к нему... — голос Карана стал слабеть, — я толкнул Ксу, и мы... побежали и... — глаза закрылись.

— Что с ним? — встревожилась Абхе.

Шанкар осторожно дотронулся до шеи Карана, послушал дыхание.

— Спит. Он истощен.

— Богиня-мать, что происходит? — в тоне девушки сквозила дрожь.

Охотник поднялся и развернулся к ней. Окружающий мрак действовал угнетающе, а доносившиеся снаружи приглушенные голоса не добавляли настроения.

— Я не знаю.

Абхе вплотную приблизилась к нему и посмотрела прямо в глаза:

— Хариал, значит?

— Послушай...

— Нет, это ты послушай! — она едва сдерживалась, чтобы не сорваться на крик. — Меня в пот кидает от одной мысли, что демон был там, когда... когда мы... а! Я не хочу! Я не хочу тут больше оставаться, слышишь?!

Шанкар резко дернул ее на себя и прижал к груди, заглушая звук. Крепко обнял. Почувствовал, как дрожит ее тело даже сквозь свободную одежду.

— Тише, успокойся, тише.

Ее пальцы вцепились охотнику в спину. Абхе продолжала дрожать, но сдержалась. Не стала кричать. Не разбудила Карана.

Шанкар склонился и прошептал на ухо:

— Послушай... Тише... Это не демон. Это не он.

— С чего... с чего ты так решил?

Голос девушки прозвучал приглушенно. В нем сквозила подступающая паника. Охотник сам готов был вот-вот поддаться ей. Но должен был держать себя в руках. Обязан. Не только ради себя, но и ради них.

— Каран сказал, что он показался из воды. Демон с Синдху не плавал в воде. Я не видел ничего подобного. А та тень в реке... когда мы... она не была похожа на него. Мы по-прежнему слышим птиц. Нюнг говорила о Башэ. Ксу говорил о Башэ. Я думаю, что... что это кто-то другой.

Она подняла на него взгляд. Даже сквозь тьму он увидел слезы на ее гладких щеках.

— Кто же это?

— Я не знаю, — честно признался охотник, — но постараюсь выяснить, что нам грозит.

Абхе положила голову ему на плечо. Пальцы сильнее вцепились в спину. Когда она заговорила, он отчетливо услышал злость в ее голосе.

— Почему... почему все это дерьмо преследует нас?! За что нам это все?! Неужели богам мы заплатили недостаточно?!

— Я не знаю, — повторил Шанкар и лишь крепче прижал Абхе к себе.

В эту ночь они не сомкнули глаз.

***

Каран спал беспокойно, постоянно ворочаясь и постанывая. Ему явно снились кошмары. Каждый раз, когда из-за тонкой перегородки доносились звуки, Шанкар нервно закусывал губу. Он лежал на циновке и смотрел в потолок. Сквозь дыры проглядывало светлеющее небо. Мрачное и гнетущее в своей синеве. Абхе примостилась рядом. Наступал рассвет. Где-то у подножия холма крикнул петух.

— О чем ты думаешь? — она крепче прижалась к нему.

Шанкар нахмурился и вздохнул:

— Он сказал, что... что бы это ни было, оно пыталось съесть Ксу.

— Оно сожрало бы их обоих, — без всяких сомнений молвила Абхе.

— Да, наверное.

— И меня просто поражает, почему местные даже не шевелятся! — процедила девушка сквозь зубы. Ладонь, покоившаяся на груди охотника, невольно сжалась в кулак. — Ты видел лица Ли и его женушки? Они вели себя так, будто их сын неудачно с пальмы грохнулся, а не сбежал только что от демона!

— Подожди, — успокаивающе произнес Шанкар, — давай не будем говорить заранее, — хотя у самого внутри все неприятно сжалось, — быть может, это правда просто огромный хариал.

— Ну да, — фыркнула Абхе.

— И местные не встречали того, кого встречали мы. Их спокойствие понять можно.

— Как думаешь, кто на них напал?

— Я не знаю, — выдохнул охотник, — но нужно выяснить. Ради нашего же блага.

Он ненадолго замолчал. Абхе немного расслабилась. Ее кулак разжался, а пальцы стали нежно поглаживать грудь Шанкара. Проводить по зарубцевавшимся шрамам, оставленным самкой синха. За окном вновь прокричал петух, а первые лучики восходящего солнца проникли в дом.

Шанкар вспомнил свою недавнюю охоту. Битву с синха. Подстреленных зайцев. Нехорошая мысль закралась в голову, и он никак не мог отогнать ее, несмотря на отчаянные попытки.

— Неужели... — сорвался с губ невольный шепот.

— Чего? — вскинулась Абхе.

— Демон с Синдху преследовал меня за диких зубров, за неуемные аппетиты в охоте, — медленно ответил он и еще больше нахмурился, — неужели здесь происходит то же самое?

Девушка молчала, с тревогой вглядываясь в хмурое лицо охотника. Тот продолжал.

— Но я вынужден был убить синха. Иначе бы он растерзал нас. Меня и Ли. А зайцы... неужто все дело в них? Я опять навлек на нас беду?

Он почувствовал, как пальцы Абхе сомкнулись на его подбородке. Она развернула его к себе. В знакомых черных глазах стояла решимость и непреклонность. Пусть девушке было страшно, но она была уверена в словах, что собиралась произнести.

— Еще чего! Ты никогда ни на кого беды не навлекал, слышишь?! И парочка тушек равновесия не разрушат. Запомни это!

Сомнения отступили. Он ощутил, как ее уверенность и поддержка передаются ему. Шанкар привлек Абхе к себе и нежно поцеловал. Она ответила. Чуть более страстно. Как всегда.

— Мне надо поговорить с Хэном, — сказал он.

— Думаешь, эта напыщенная обезьяна тебе чем-то поможет?

— А есть выбор?

Абхе не ответила. Только тихо вздохнула.

— Быть может, стоит рассказать ему о демоне...

— Пф, — девушка презрительно фыркнула и закатила глаза, — этот сухой стручок ни за что тебе не поверит. Кроме своего светлоликого Шанди, он знать никого не хочет.

— Да уж, — буркнул Шанкар, — ладно, сначала убедимся, что опасность и вправду есть, а потом... — он замялся на пару мгновений и, не найдя подходящих слов и пребывая в легком смятении, перевел тему. — Побудешь рядом с ним? — попросил охотник, имея в виду Карана.

— Глаз не спущу.

— Спасибо.

Она хмыкнула:

— Да было бы за что.

Охотник поднялся с циновки.

— Шанкар...

— Да? — развернулся он.

Лицо Абхе было серьезным:

— Пообещай мне. Пообещай, что мы не останемся здесь, если...

— Если тебе или Карану будет угрожать опасность, мы уйдем, — закончил за нее охотник, — клянусь.

Девушка кивнула, удовлетворенная ответом. Шанкар ободряюще улыбнулся и вышел из дома.

***

Выйдя наружу, он увидел Ли. Тот сидел возле входа в землянку и задумчиво потирал мясистое лицо. Заприметив Шанкара, тут же вскочил и отряхнулся. На тонких устах заиграла глуповатая улыбка. Будто и не было ничего.

— Ху-ши! — радостно поприветствовал охотника он и поклонился.

Шанкар ответил тем же.

— Доброго утра, Ли. Как твой сын?

— Хорошо, Ху-ши, хорошо! Я напоить его сладкий мед и он... он... спать вся ночь аки мышь.

Охотник вспомнил, как Каран стонал и ворочался вплоть до утра. Вспомнил, насколько бледен и испуган был сын Ли накануне. Шанкар удивленно вскинул брови.

— А что насчет Башэ?

— Э? — переспросил Ли.

— Башэ, — повторил охотник, — Ксу говорил вчера о нем.

Тот лишь недоуменно пожал плечами и заулыбался еще шире.

— Он не сказал, кто на них напал? Как выглядело это... этот зверь?

И снова Ли покачал головой, а улыбка приобрела извиняющий оттенок.

«Надо бы мне самому поговорить с Ксу, — подумал охотник, — вдруг он сможет рассказать больше, нежели Каран. Но, разумеется, не сейчас. Мальчишке нужен покой».

— Ты хоть поведал цзы Хэну о том, что произошло? — вздохнул Шанкар.

— Ага, Ху-ши! Я сказать. Бо тебя ждать на разговор серьезный.

— Да, я сам к нему собирался, — кивнул Шанкар и для себя добавил, — и к Кали зайду, все-таки дочь пропала...

— Э? — снова переспросил Ли.

Охотник взглянул на него. Этим утром его туповатая улыбка слегка раздражала.

— Ничего, — натянуто ухмыльнулся Шанкар, — не буду заставлять цзы ждать. Доброго дня тебе, Ли.

Тот поклонился:

— Хранить тебя духи, Ху-ши.

Охотник кивнул и стал взбираться по склону холма.

Люди постепенно выходили из своих жилищ, дабы приступить к работе. Кто в поле, кто в огородах, кто на охоту или рыбалку. Шанкар то и дело ловил на себе любопытные взоры. Местные жители выглядели спокойными и расслабленными. Они встречали очередной, обычный для себя, день. И это спокойствие заставляло Шанкара тревожиться еще сильнее. Чувство, что он остался наедине со своими страхами, давило душу. Словно оказался посреди бескрайнего болота, и некому протянуть руку помощи. А над головой сгущается тьма. Но он не мог позволить себе поддаваться панике.

У входа в дом старейшины несли стражу неизменные копейщики. Два черных пса по-прежнему лежали подле их ног. Они окинули Шанкара равнодушными взглядами. Чего нельзя было сказать о Вэйдуне. Воин смотрел на охотника, будто тот совершил кражу мешка риса средь бела дня. Острый взгляд темных глаз буквально пронзал из-под насупленных бровей. Шанкар искренне удивился сему изменению. Кажется, предстоящий разговор с Хэном не предвещал ничего хорошего.

«Но почему? В чем дело?».

Стража пропустила его в дом, и он юркнул в полукруглый проход.

Хэн сидел на циновке за маленьким столиком. Свет из окна очерчивал его худощавую фигуру в красном одеянии. Однако на этот раз перед ним не стояли чаши с напитками и чайными листьями. Положив скрюченные пальцы на колени, цзы хмуро оглядывал охотника.

Тот поклонился:

— Приветствую тебя...

— Садись! — грубо прервал старейшина.

Шанкар вздрогнул, но подчинился. Он по-прежнему терялся в догадках, чем вызвано сие недовольство. Неужели это как-то связано с тем, что произошло вчера?

Как только охотник опустился на циновку напротив, Хэн обрушился на него, подобно лавине. Лицо цзы оставалось каменным, однако слова рассекали воздух, словно хлыст.

— Твой сын ходил на тот берег!

Охотник вскинул взор на собеседника:

— Почтенный цзы, я...

— Тебе же говорили, что туда ходить нельзя! — продолжал реветь Хэн.

«Орет, как курносая обезьяна» — вспомнил Шанкар слова Кали. Только вот сейчас было не до смеха.

— Нельзя посещать места, оскверненные останками язычества! Да и хищников там полно! Я говорил-говорил, но вам, неучам и проходимцам, как об стенку горох! Пхым!

Старейшина смачно шлепнул ладонью по колену.

— Прости, цзы, я... — вновь попытался оправдаться Шанкар, но напор старейшины готов был смыть, подобно огромной волне.

— Еще и Ксу, небось, подговорил! От вас, пришлых, одни беды и проку нет! Гонору на десятерых, а ответственности и на одного не хватит!

«Это явно про Абхе» — подумал Шанкар, вслух же попытался быстро оправдаться:

— Почтенный Хэн, я не знал, что туда ходить нельзя.

К сожалению, он только сейчас вспомнил слова Кали, сказанные в первый день их встречи. Земляк предупреждал, что далеко от деревни вдоль берега уходить не стоит. Особенно вечером, когда хищники выходят из джунглей.

«Быть может, на Карана и вправду набросился оголодавший крокодил, а он с испугу принял его за демона?».

Шанкар понимал, что сам искренне хочет в это верить, но воспоминания прошлого не отпускали его. Подтачивали уверенность, как зубы пандикокку[1] стебель травы.

— Пхым! — гневно пыхнул Хэн. — Видать, вам мало?! Продолжаете туда лезть!

Нос старейшины дернулся от гнева. Охотнику же нечего было возразить. Он сидел, слегка понурив голову.

Цзы вздохнул, однако тона не убавил:

— Хорошо, нечего воздух сотрясать! Опасный зверь подле деревни мне не нужен! Твой сын натворил дел, тебе и расхлебывать! Избавь нас от хищника. Тогда заслужишь мое уважение и право остаться... Ху-ши.

Последнее слово было сказано с легкой долей презрения. И Шанкар уловил это. Впервые за все время пребывания здесь, он ощутил, как разгорается открытая неприязнь к старейшине. Однако ему удалось заглушить ее.

«Это жестоко, но он прав. Надо было внимательней следить за Караном и не отпускать далеко одного. В любом случае стоит во всем разобраться самому».

Охотник медленно поднял взор на старейшину. Тот продолжал невозмутимо смотреть на него из-под густых бровей. Будто учитель на нерадивого ученика. Морщинистое лицо оставалось непреклонным.

— Получу ли я кого-нибудь в помощь? — рискнул спросить Шанкар.

— Пхым! — презрительно пыхнул цзы. — У нас не так много хороших охотников, чтобы заставлять их бегать за одной дичью. Ты справишься один, — Шанкар закусил губу, но в следующий миг Хэн смягчился, — можешь взять с собой Ли. Быть может, этот увалень научится чему-нибудь от тебя. Остальные займутся своими прямыми обязанностями.

— Благодарю, цзы, — тихо молвил Шанкар и поклонился.

— Я в ответе за каждого, кто живет здесь. И не позволю разгуливать где ни попадя! Заруби это на носу! Теперь все сказал. Свободен!

Охотник кивнул и, сдержав обиду, уже хотел покинуть дом старейшины, как вдруг кое-что вспомнил и решился спросить.

— Почтенный цзы... прости за дерзость, но... кто такой Башэ?

Щеки Хэна зарделись. Его голос вновь повысился:

— Гляжу, эти сказки до сих пор бередят неокрепшие головы?! Глупость это! Языческая выдумка, не стоящая внимания светлых умов и которые следует предать забвению!! Сосредоточь разум на охоте, Ху-ши. И не забивай мысли глупыми россказнями малолетних детей! Я все сказал! Уходи! — и резко взмахнул рукой.

Не рискуя навлекать на себя гнев старейшины, Шанкар поклонился и покинул дом.

[1] Пандикокку (бандикота) — грызун из семейства бандикот, один из самых крупных представителей подсемейства мышиных.