Царь девяти драконов

Глава 22

Ему повезло. В деревенском хлеве за городом Шанкару удалось найти парочку быков. Испуганные и брошенные животные были рады присутствию человека и спокойно позволили запрячь себя в телегу. Селение оказалось пустым. Видимо, многие разбежались или погибли. Выводя повозку на дорогу, охотник увидел землянку, одиноко отстоявшую от остальных домов под раскидистым салом. На секунду ему показалось, что он видит людей. Какого-то оборванца с опущенной на лоб грязной челкой, его жену и сына. Они улыбались. Затем видение исчезло…

«Я слишком многое вижу… дар или проклятие…».

Легкий озноб пробежал по телу. Шанкар тряхнул головой и отправился за Абхе. Он не придал очередному мороку значения. Слишком часто видел того, чего не должен был. И слишком многих потерял.

Абхе ждала на месте. Взор ее по-прежнему оставался отрешенным, но искорка жизни все же теплилась в нем.

— Я нашел немного еды в деревне, — молвил охотник спрыгивая и подходя к ней, — остатки зерна, что люди собрали с полей. Возьмем с собой и проедем вниз, спустимся к реке.

— Хорошо.

Он осторожно поднял ее на руки. Девушка застонала.

— Очень больно?

— Да.

— Надо наложить крепление. Сделаю из веток…

— Шанкар.

— Что?

Она пристально вгляделась ему в лицо:

— Ты ищешь предлога, чтобы задержаться.

Охотник покосился на свежевскопанную землю.

— Тебе действительно нужна помощь, — тихо сказал он.

— Нужна, — не стала спорить Абхе, — но деревья растут не только здесь. Окажешь ее на берегу. Не мучай ни меня, ни себя. Надо двигаться дальше.

Он хотел возразить. Сказать, что все это из-за него. Что те, кто ему дорог, вечно гибнут по его вине. Но, в конечном счете, не смог. Только тяжко выдохнул и опустил девушку на дно телеги. Абхе все равно не стала бы сие выслушивать. Быть может, оно и к лучшему.

— Поищем новый дом, — сказала она.

— Конечно.

— Но с одним условием!

— Каким? — легкое удивление просочилось сквозь маску скорби.

— Подальше от людей!

Вялая улыбка тронула губы охотника. Да, она испарилась в тот же миг, но воля к жизни медленно разгоралась, подобно искорке среди тлеющих углей.

***

Шум марша сотен ног сливался в один монотонный гул. Крупный отряд проходил по грунтовой дороге, по обеим сторонам которой валялись обломки гуанцзяо и охладевшие тела. Кто-то в пестрых одеждах, кто-то с оружием в руках. Те, кто раньше отправлялся по тракту на восток, теперь шли по пути в мир духов. Но отряд это не заботило. На лицах воинов застыло равнодушие, а в глазах — презрение. Они продолжали вышагивать вперед, а над головами развевались узкие прямоугольные знамена с изображением молочной змеи.

Шэ.

Они миновали деревню. Прошли мимо сала и одинокой землянки. Вот впереди показалась роща и поле с померзшей пшеницей. Разломанные в щепки ворота. Отряд смело прошел через них, но на пороге города остановился. Командующий воинами, мужчина средних лет со хмурым лицом, вскинул руку. Его бойцы повиновались незамедлительно. Сам он вышел вперед и осмотрел тело, лежавшее неподалеку. В желтом одеянии, обрамленным черной каймой. Старик, на морщинистом лице которого застыло выражение печали и обреченности. Рядом с телом съежился рыжеватый комочек. По телу зверька проходила дрожь, в глазках-бусинках застыл испуг. Но воину было все равно на зверька. Он рассматривал лик старца. И когда он узнал его, в глазах полыхнуло торжество.

Воин перевел взор на площадь перед воротами. Провел взглядом по высокому жертвенному столбу, застывшим во льду фигурам и истерзанным телам. По обломкам домов и руин.

А потом он увидел ее.

Юная девушка с очень бледным лицом и такими же бледными руками. Темная одежда лишь подчеркивала ее белизну. Воин заметил, как незнакомка вертит в ладонях фигурку из камня. И одного только взгляда хватило, чтобы понять, кому она посвящена. В глазах девушки сквозило облегчение. Словно у человека, который долгие годы нес тяжкий груз на хрупких плечах, а потом, наконец, смог скинуть его.

— Шэ, — твердо молвила она, и звук ее голоса эхом разнесся по местным руинам.

Воин тут же преклонил колено и опустил голову. Отряд последовал его примеру.

— Шэ! — пронеслось громогласное над поверженным Хученом.

Тигр умер. Возродился дракон!

***

Утро выдалось теплым, но Вэй не чувствовал, как солнце согревает их своими лучами. Мальчика била дрожь. Картина в памяти была слишком свежа. Как дворец рассыпается на мелкие кусочки. Как небо озаряют всполохи и слышатся хлопки. Как огонь опаляет морду страшного демона. Как раздается оглушительный звон тысяч осколков льда. Отец был там. Отдал жизнь за них. Отдал за Хучен. За город, который теперь лежал в руинах.

Они остановились севернее, недалеко от Матери вод. Та скрывалась от взора за высоким прибрежным кустарником. Было слышно, как журчит быстрое течение.

Мать сидела на низкой траве, прикрыв лицо руками. Белила медленно сходили с кожи, но сейчас это было не слишком заметно, ибо Мэйфан побледнела от страха и скорби. Супругу вана трясло, она не сомкнула глаз всю ночь. Мэйгуай примостилась подле нее, свернувшись калачиком. Кажется, она единственная из всех, кто смогла сомкнуть веки в эту страшную ночь. Страшную, своей обреченностью. И пугающую своей неизвестностью. На лицах стражников в волчьих шкурах застыло выражение непонимания того, как поступить дальше… что делать дальше? Они получили только один приказ — защищать семью светлейшего Лаоху ценою своих жизней. И они готовы пойти на это. Но что делать дальше?

— Госпожа, — осторожно обратился один из них, — каковы будут дальнейшие приказания?

Мэйфан не ответила. Она полностью ушла в себя.

«Я должен решить сам, — подумал Вэй, — как наследник Лаоху. Не посрамить память отца».

— Мы отправимся в Цзюнсун, — дрогнувшим голосом молвил он.

Мать отняла руки от лица и удивленно уставилась на сына:

— Что?

— Почтенный бо? — переспросил страж.

— Мы отправимся в Цзюнсун, — уверенней повторил Вэй.

— В Цзюнсун? — изумилась Мэйфан и захлопала заплаканными глазами. — Но почему?

— Это единственный клан, с которым у отца, — голос мальчика снова дрогнул, — оставались связи. Больше нам некуда идти.

— И что потом?

Стражники молча наблюдали за беседой почтенных особ.

— Попросим помощи, — сказал Вэй, — они не откажут наследнику Лаоху. Вернемся сюда с их воинами и восстановим Хучен. Отомстим за наших братьев! Не посрамим память предков!

Пылкая речь наследника готова была воодушевить бойцов. Ведь это хоть какой-то план, хоть какая-то определенность. Но все испортила почтенная, в голосе которой засквозили плаксивые и истеричные нотки.

— Они не станут помогать нам безвозмездно! За помощь Цзюнсун потребует плату! И, боюсь, она окажется слишком велика!

— А есть иной путь?! — в сердцах развел руками юноша. — Скитаться всю жизнь по полям и лесам?! Не для этого мы были рождены! Не для этого наши предки вложили в эту землю столько сил!

— Верно, — внезапно раздался позади холодный голос, — не для этого.

Стражники вздрогнули и резко вскочили, выхватив мечи. За разговорами они потеряли бдительность и теперь, похоже, пришло время расплаты за ошибки.

В нескольких шагах от них стоял крупный отряд, возглавляемый воином в кожаном доспехе, с хмурым и волевым лицом. Тонкие знамена с рисунком змеи, развевавшиеся позади, губили последнюю надежду.

Мэйфан зажмурилась и прижала дочь к груди. Слезы потекли по щекам, смывая остатки белил.

Стражники Лаоху не бросались вперед, ибо это было бессмысленно. Просто старались загородить собой супругу вана и детей. Воин, возглавлявший отряд Шэ (вне всяких сомнений, это были они), спокойно осматривал их. И во взгляде читалось превосходство.

— Вы родились для того, чтобы вершить судьбы тех, кто вам не принадлежит, — с долей презрения молвил он.

Мэйфан застонала. Она не питала надежд, что злейший враг пощадит их.

Внезапно Вэй выступил вперед. Стражники пытались закрыть его, но тот велел им отстраниться.

— Вы язычники! — гневно и бесстрашно выпалил он. — Шанди покарал вас тогда, покарает и сейчас!

Воин хмыкнул. На тонких устах заиграла презрительная усмешка.

— И где твой Шанди? Почему не спас ваш Хучен от гибели?

Вэй не нашел, что ответить, однако мужественно выдержал взгляд Шэ. Тот снова хмыкнул.

— Храбрый маленький ху. Мне следовало убить вас. Не щадить, как вы не пощадили нас много лет назад, — стражники крепче сжали клинки, и воин окинул их надменным взглядом, — но делать этого я не стану. Мы выше этого. И не станем уподобляться кровавому ху. К тому же… госпожа Сюин просила за вас.

— Что?! — изумленно вскинулась Мэйфан. — Она — Шэ?!

— И всегда ей была, — холодно отозвался воин, — она — пример нашего милосердия, не чета вам. Теперь эти земли снова под властью Шэ.

— Эти земли принадлежат Шанди и Лаоху! — гневно крикнул Вэй.

Командир отряда презрительно ухмыльнулся:

— Лаоху больше нет, — увидев, как вздрогнул мальчишка, воин расплылся в усмешке еще больше, — а Шанди не было никогда. В отличие от нас, вы поклоняетесь пустоте. Уверен, вы узрели этой ночью наше божество.

— Почему же он пришел лишь сейчас?! — в голосе Вэя сквозили обида и отчаяние. — Где был все это время?! Разве Башэ не должен был вас защищать?!

Улыбка померкла на устах воина:

— А кто сказал, что боги не жестоки? Они поступают так, как посчитают нужным. Закаляют нас в бедах и лишениях. Но скажи мне, маленький ху, что ты сейчас чувствуешь?

Вэй не ответил. Лишь невольно сжал ладони в кулаки.

— Можешь не утруждать себя, — покровительственно молвил враг, — я вижу все на твоем лице. Горе. Скорбь. Отчаяние. Осознание того, что десятилетия трудов предков твоих уничтожены в прах. Уничтожены в один миг, — голос воина стал низким, — то же самое чувствовали мы и наши предки. Много лет назад. В ту страшную ночь. Башэ отомстил вам. Отплатил тем же. Чтобы вы ощутили на себе то, что пережили мы. Боль утраты всего, что вам дорого. И не в один миг. Вот почему он ждал и не уничтожил сразу. Печальнее наблюдать, как ураган сносит твой дворец и лишает жизни взрослого сына, чем когда сносит землянку и убивает лишь тебя самого.

Холодная тирада Шэ была подобна ледяному дождю. Вэй хотел удержаться от слез, не показывать слабости перед лицом заклятого врага. Но они потекли по щекам против воли. И не были способны растрогать тех, кто стоял перед ним.

— Госпожа Сюин просила, — холодно бросил воин, — но то не значит, что вам уготована легкая участь. Отныне вы — пленники Шэ.

***

Сычжуан выглядел заброшенным и пустынным, но Шанкар, памятуя о стычке с людьми цзы Хэна, не решился выходить на берег возле деревни. Вернее возле того, что от нее осталось. Обломки крыш и домов по-прежнему валялись в грязи рисового поля.

— Проплывем чуть дальше, — тихо сказал он, управляя небольшим плотом.

— Он убил их? — ровно спросила Абхе.

Она расположилась рядом, полулежа. Крепления из древесной коры снижало подвижность ноги. Поверх была обмотана перевязь, смоченная в прохладной воде. Опухоль немного спала, но Абхе все еще не могла опираться на ногу.

— Кто?

— Эта тварь, цзы Хэн.

— Да, — сухо ответил охотник, проплывая дальше вдоль берега.

Тела воинов исчезли. По белому песку к кромке воды вел багровый след. Значит, их съели крокодилы, а не убрали свои.

«Интересно, что стало с Ли?».

Увальня нигде не было видно. Скорее всего, удалось уйти или ему помогли.

Они проплыли дальше. Примерно до того места, где их впервые встретила Нюнг. Казалось, то было совсем недавно. Но с тех пор случилось слишком много… слишком много воды унесла вниз по течению могучая река.

Легкий ветерок приятно обдувал кожу и шелестел пальмовыми листьями. На поверхности русла играли блики, заставляя щурить глаза. В кронах деревьев пели птицы. Но умиротворяющая картина не могла заполнить пустоту в душе.

— Зачем? — тихо спросила Абхе ровным тоном.

— Что? — глухо молвил охотник.

— Зачем Богиня-мать так поступает с нами?

Шанкар не нашел, что ответить. С минуту промолчав, он так же глухо произнес:

— Не знаю. Быть может, мы не до конца искупили вину перед ней?

Девушка скривилась, но промолчала. Охотник отчетливо увидел в ее глазах вопрос — если богиня так сурова к совим детям, стоит ли верить в нее?

«Сомнения… сомнения и пустота».

Плот причалил к берегу. Шанкар поднялся и поправил кинжал на поясе.

— Я быстро.

— Конечно, — девушка равнодушно осматривала окрестности.

— Заметишь кого, сразу зови.

— Ага.

Их разговор стал сухим и безжизненным. С тех самых пор, как тело Карана скрыла земля…

Он торопился. Не хотел оставлять ее надолго одну. Он вообще не хотел больше ее оставлять. Никогда. Но обещал. Обещал Кали и должен сдержать слово. Шанкар углубился в лес. Сухие ветки тихо хрустели под ногами, слабо шуршали опавшие листья.

Вот впереди мелькнул знакомый кустарник. Казалось, еще недавно охотник собирался наломать из него ловушек для змеи.

«Ловушек для змеи… — он горько ухмыльнулся, — для такой змеи они б не подошли… да и змея скрывалась не за той личиной».

Шанкар приближался к месту жуткой находки. Сердце невольно ускорило ритм. Охотник приготовился к худшему. Но на этот раз все было тихо и спокойно. Не явился призрак Нилам. Не сгустился страшный сумрак. Не повалил пар изо рта… Птицы продолжали щебетать среди джунглей. Ветерок поигрывал листвой, отбрасывающей мягкие тени. Вдали кричала обезьяна.

Показалась могила…

Он старался на нее не смотреть. Сделать дело быстро. Пусть вокруг все было спокойно, а сквозь листву проникали теплые лучи солнца, Шанкар ощущал себя неуютно. Он забросал землей все, что было видно и хорошенько утромбовал почву. Поискал взглядом среди зарослей несколько крупных камней и сложил их наподобие небольшого кургана. Как только последний оказался возложен на вершину миниатюрной пирамиды, охотнику почудилось, что ветер донес до слуха одно слово.

— Спасибо.

Он вздрогнул, быстро огляделся, но никого не увидел. Легкий холодок пробежал по затылку и сразу прошел. Шанкар не мог ответить наверняка, даже самому себе, что то не было игрой слабых порывов и шелеста листьев над головой. Но обещание охотник выполнил. Он встал, отряхнулся и окинул курган прощальным взглядом.

— Пора возвращаться, — молвил он.

***

Пробираясь обратно меж пальм и ветвистых салов, Шанкар внезапно увидел его. Охотник даже остановился. Легкое чувство тревоги закралось под сердце, когда среди игры света и тени взор различил поверженного идола.

«Еще один?».

В памяти всплыли слова цзы Хэна во время ужина. О том, как называли Матерь вод те, кто был здесь до них.

«Река девяти Шэ… быть может, этих истуканов тоже девять?».

Внезапно Шанкаром овладел загадочный порыв. Настолько сильный, что он не смог ему противиться. Охотник захотел подойти и вновь прикоснуться к шершавому камню. Ноги сами понесли его к истукану. Листва тихо шуршала под истертыми сандалиями. Шанкар не сводил глаз с поверженного идола, поросшего мхом. Такого же, как и тот, на которого он наткнулся вместе с Ли. Изваяние лежало под сенью толстого сала. Поверхность испещрили трещины, основание было отколото.

Охотник остановился в двух шагах и пристально огляделся. Джунгли продолжали жить естественной жизнью. В кронах пели птицы, вдали кричали обезьяны. Ветер слабо шуршал листьями над головой, отбрасывая на землю мягкие тени.

Шумно вдохнув и выдохнув, охотник наклонился и провел рукой по поверхности идола.