Царь девяти драконов

Глава 13

Местность окрасилась оранжевым светом, предвещая скорый закат, когда Шанкар увидел город. Осторожно одернув листья густого кустарника, он внимательно рассматривал укрепления. Да, просто так за них не попасть. Стены пусть и были невысокими, виделись достаточно прочными, а вся земля с внешней стороны оказалась буквально утыкана кольями. Охотник представил, как с трудом пробирается к кладке сквозь них под пристальным взглядом караульных. Даже если ему удастся воспользоваться ночной темнотой, малейшая оплошность — и он полетит прямо на эти смертоносные колья... Шанкара передернуло. Но чтобы добраться до города, необходимо преодолеть Матерь вод. И вплавь делать это совершенно не хотелось. Река слепила взор, отражая солнечные блики, но охотник сумел заметить, что течение здесь быстрее, нежели рядом с деревней Хэна. Чтобы перебраться вплавь, потребуются все силы, а их осталось немного. После долгого пути о попытке залезть на стену можно и не думать.

«Придется красть лодку».

Он скосил взгляд на причал, возле которого виднелось несколько лодок и пара плотов. С одного из них на берег как раз выезжала телега, запряженная двумя быками.

Охотник нахмурился.

«Черные...».

В памяти всплыли слова Ли о принадлежащих старейшине животных с подобным окрасом шерсти. Шанкар всмотрелся внимательней.

Причал охранял один стражник. С плота к нему присоединился второй. При должном подходе, они не составят особых проблем. В самой телеге расположилось трое. Один управлял быками и держал в руках трость погонщика. Двое других сидели внутри друг напротив друга. Шанкар сощурился и прикрыл глаза рукой от бликов. Спустя миг он сумел разглядеть лицо человека. Сердце ускорило ритм, дыхание участилось.

«Хэн!».

Охотник отвернулся и спешно окинул взором дорогу. Сейчас она пустовала. Пару раз ему на пути встречались редкие телеги, груженные рисом или рыбой. Несколько пеших путников с тюками, корзинами или утварью. Чаще всего они попадались на развилках грунтовых дорог, уходивших в джунгли. Очевидно, что Сычжуан был не единственным селением вдоль Матери вод. Люди выглядели слегка взволнованными. Видимо, кое-какие слухи до местных уже стали долетать. Сам же Шанкар старался не мелькать лишний раз на глазах. Поэтому обрадовался пустующему тракту. То, что он задумал, лучше совершить без посторонних. А сгустившиеся тени и сумрак только сыграют на руку.

План в голове созрел стремительно. Хэн сидел в телеге по правую сторону. Значит, напасть надо с левой, чтобы сразу избавиться от одного из стражников...

Шанкар присел на корточки. Ветви кустарника сомкнулись над головой. Мышцы напряглись, в глазах сквозила решимость. Охотник не намеревался отступать. Он придет за Абхе и Караном. Чего бы это ни стоило!

Телега свернула на дорогу в сторону Сычжуана. Грунт приятно хрустел под копытами быков и колесами повозки. На лице погонщика застыло безмятежное выражение. Охотник метнулся к поясу и проверил кинжал. На месте.

Хэн облокотился о борт и беспристрастно смотрел в одну точку перед собой. Тени от пальм и лиан играли на его лице, придавая суровый и жестокий вид. Второй стражник расположился напротив, спиной к Шанкару.

«То, что надо» — подумал он, крепко сжав копье.

Когда их стала отделять лишь пара-тройка локтей, охотник выскочил на дорогу. Доля секунды — и заостренный наконечник вошел воину прямо в затылок. Стражник удивиться не успел, как повалился на пол, дергаясь в судорогах. Каменную маску с лица Хэна словно ветром сдуло, когда он увидел Шанкара, перемахнувшего через борт. Его горящие гневом глаза, перепачканный в грязи лик и тигриную шкуру на плечах. Старейшина опомнился и схватил посох, но было поздно. Сильный удар кулаком в висок повалил цзы следом за стражником.

— Эй, что такое? — удивленно воскликнул погонщик и обернулся.

Шанкар резко подскочил, зажал рот рукой и полоснул кинжалом по горлу. Тот дернулся, выпуская из рук трость. Серая рубаха обагрилась кровью. С уст сорвался предсмертный хрип, но он был приглушен ладонью охотника.

«Не надо лишний раз пугать быков».

Он спешно схватил обмякшее тело и перебросил через борт телеги. Окропляя грунт багровыми пятнами, то рухнуло на тракт.

Шанкар взял трость и велел быкам остановиться. Те послушались не сразу, явно почуяв неладное. Один из них даже замычал, и охотник побоялся, как бы тот и вовсе не заревел. Привлекать внимание было никак нельзя.

— Тише-тише, мальчики, — спокойным и ровным тоном обратился он, хотя сердце трепетало в груди, — давайте поспокойней, все хорошо.

Охотник быстро обернулся. Второй воин затих и лежал на дне телеги в луже крови. Хэн распластался рядом и не двигался.

«Проклятье... надеюсь не убил... вроде дышит...».

Быки тем временем нехотя остановились. Шанкар громко выдохнул и отложил трость. Бегло огляделся. Дорога продолжала пустовать. Охотник спрыгнул вниз и отволок тело погонщика в кусты. По земле шел кровавый след, пришлось затоптать его ногами. Все равно было видно, но Шанкар надеялся, что наступающие сумерки скроют кровь от посторонних глаз. В крайнем случае примут за нападение синха. Затем быстро забрался обратно и отдышался. Осмотрел Хэна. Тот продолжал лежать без сознания. Не чувствуя и капли жалости, Шанкар присел рядом и отвесил цзы звонкую пощечину. В окружающей тишине она прозвучала особенно громко. Старейшина застонал и поднял веки. Туман в его глазах быстро рассеялся, сменившись пламенем ярости.

— Ты... — злобно просипел он и сплюнул под ноги.

— Я тоже рад нашей встрече, цзы.

— Проклятый язычник, исчадие... — начал было гневную тираду тот, но охотник быстро прервал.

— Где они?

Старейшина злобно зыркнул и презрительно пыхнул:

— Пхым! Тебе все равно до них не добраться.

— Разве я спрашивал об этом? Нет, я спросил, где они?

— Пхым! Я не стану держать ответ перед язычником!

Шанкар демонстративно поводил перед носом цзы окровавленным кинжалом:

— У меня есть, чем развязать язык такому упрямому медоеду, как ты[1].

— Пхым! — презрения в глазах Хэна стало еще больше. — Как бы сильно ни дул ветер, гора перед ним не склонится[2].

Охотник подался вперед, черты его лица исказились:

— А кто сказал, что я ветер?

Он приставил лезвие к горлу старейшины с явным намерением оборвать его жизнь. Цзы не дрогнул и продолжал с ненавистью смотреть на него:

— И что тебе даст моя смерть? Ничего тогда не узнаешь.

— А я и так и так не узнаю, — повел плечами Шанкар, — так что ничего не теряю. Но получу удовольствие, отправив тебя на встречу с вашими духами.

Видимо что-то в облике и манерах охотника заставило Хэна поверить в то, что тот не шутит и перережет ему горло прямо сейчас.

«Пхым... рано... я ведь могу сослужить службу Шанди, если... если...».

— В яме, — процедил он.

— Где? — переспросил охотник.

— Они сидят в яме. Как звери. Ибо им там самое место!

Шанкар с трудом сдержал порыв резануть по горлу цзы:

— Так, а теперь — ты проведешь меня в город.

— Пхым! Ни за что!

Охотник чуть надавил, и из свежего пореза потекла струйка крови:

— Подумай еще раз, цзы.

Тот с минуту сверлил его злобным взглядом, будто пытался проделать дыру, после чего выдал, проскрежетав зубами:

— Ты сам ищешь свою смерть.

— Замечательно, — хищно улыбнулся Шанкар, — значит договорились, — он кивнул на быков, — впрягайся.

— Еще чего! Благородному не пристало!

— В тебе благородства меньше, чем в свинье на ферме, — прошипел ему в лицо охотник и, схватив за шкирку, пихнул вперед, — шевелись!

Покраснев от гнева, словно раскаленные угли, Хэн ухватил трость и велел быкам разворачиваться. Шанкар тем временем выкинул копье мертвого стражника. Затем приподнял тело самого воина и, когда телега развернулась, сбросил в кусты, вплотную прораставшие у обочины. Теперь о стычке свидетельствовали лишь многочисленные пятна крови, оставшиеся на деревянном полу. Борт у повозки был высокий, поэтому Шанкар надеялся, что они не попадутся никому на глаза. Сам же взял копье в руки и сел позади Хэна.

— Удумаешь все рассказать стражникам, — пригрозил он и ткнул копьем в спину цзы, — умрешь первым. Мне терять нечего.

Тот промолчал, будто полностью сосредоточился на управлении телегой. Охотник же накинул часть тигриной шкуры на голову, словно капюшон.

«Надеюсь, это, грязь и сумрак мне помогут... Богиня-мать, только бы все получилось...».

Солнце уже село нижним краем за джунгли. Трель кузнечиков стала отчетливей. Вдали прорычал синха. Тени удлинились и сгустились. Дорога постепенно утопала в сумраке, однако косые лучи оранжевого светила все еще тускло освещали местную пристань. Хорошо, что они били прямо в лицо стражникам на берегу. Сие не поможет им детально рассмотреть путников. Внешне Шанкар сохранял спокойствие, однако сердце в груди колотилось, как бешеное. Охотнику с трудом удавалось контролировать дыхание.

Воины у причала искренне удивились, когда увидели знакомую повозку, выезжающую на тропу к берегу. Когда же они разглядели, кто ей управляет, изумлению не было границ.

— Почтенный цзы Хэн? — ошалело просипел один из них, однако спросить, почему тот сам погоняет быков не решился. За такие вопросы могли и язык отрезать.

— Да, — сухо бросил старейшина.

— Случилось что-то неприятное, бо? — вопросил второй.

Хэн почувствовал, как ему в спину уперся заостренный наконечник копья.

— Да, — также сухо повторил он.

— О, Шанди, что же?

— Ху напал и задрал моих людей. Но благородный муж избавил меня от смерти.

Лица стражников вытянулись. Они попробовали рассмотреть неизвестного спасителя, но заходящее солнце било прямо в глаза. Единственное, что сумели увидеть, так это тигриную шкуру на плечах и голове странника. В свете заката она красовалась рыжеватым отливом.

— О-о-о, — прошептали воины и склонились в почтительном поклоне, — духи благоволят вам сегодня, господа.

— Да, — Хэн продолжал держаться максимально сухо, — мне нужно ненадолго вернуться. Сообщить о нападении и отблагодарить спасителя.

— О, да, бо, — стражники посторонились, пропуская их на плот, — да осветит Шанди ваш путь!

Старейшина оставил последнюю реплику без внимания. Закусив губу и сдерживая ярость, он вывел быков на плот. Местные чжуны, работавшие переправщиками, взялись за управление.

Шанкар тихо и с облегчением выдохнул. Он не понимал ни единого слова, но пока вроде все обошлось. Половина пути сделана. Осталось преодолеть городские ворота, а там... а там...

«А там что-нибудь придумаю».

Он покосился на спину Хэна, обтянутую красным одеянием. Цзы держался гордо и прямо, внешне ничем не выдавая своих чувств.

Переправа не заняла много времени, однако когда плот причалил к противоположному берегу, солнце уже село верхним краем за джунгли. Небо на востоке подернулось тьмой. Немногочисленные облака приняли мрачный и угрожающий оттенок. Будто готовы были низвергнуть на землю потоки дождя.

Столица располагалась на холме, к воротам вела грунтовая дорога по пологому склону. Телега выехала на берег.

Подождав, пока они останутся одни, охотник поинтересовался:

— Что ты им сказал?

— Что на меня напал ху.

— И он вот так просто поверил?

— Пхым, — в голосе Хэна засквозило презрение, — в словах цзы какой-то чжун не посмеет усомниться.

—Хм, — иронично хмыкнул охотник.

Оба замолчали. Звук колес громко отдавался в округе. Спины быков залоснились от пота, животные тяжело дышали. На небе начинали проступать звезды. Стены города тускло светились в лучах почти зашедшего солнца, вызывая на фоне сгущающегося сумрака яркий контраст. Острые колья с внешней стороны выглядели угрожающе и навевали дурные мысли. Шанкар старался на них не смотреть. Когда же телега преодолела подъем и направилась прямиком к воротам, и вовсе опустил голову. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь зоркий лучник со стены начал его разглядывать.

Хэн же внешне оставался беспристрастен. Когда до ворот оставалось несколько бу, он услышал требовательный оклик караульных.

— Стой! Кто и... — голос резко оборвался, — почтенный цзы Хэн?!

Кажется, стражники были шокированы не столько появлением старейшины под стенами города, сколько тем, что тот лично управлял повозкой.

— Да, — цзы придерживался все того же сухого тона.

— Почему ты снова здесь, почтенный?

— На меня напал ху, а этот благородный воин — спас меня.

Один из копейщиков сощурился, силясь рассмотреть спутника старейшины, но игра света и тени позволила лишь увидеть тигриную шкуру на плечах да голове.

— Духи сберегли вас, не иначе, — трепетно прошептал другой.

— Да. Мне нужно ненадолго вернуться. Поведать обо всем и отблагодарить спасителя.

— Конечно! — с готовностью воскликнул второй караульный.

Однако первый неуверенно спросил:

— А почему он прячет лицо под одеждой?

— Досталось ему от зверя. Да и меня ху по шее цапанул.

— Нам бы посмотреть, кого пускаем внутрь, — осторожно подметил воин.

— Не веришь слову цзы? — сузил глаза Хэн.

— Прости меня, бо, но я получил приказ от самого гуна Фу — усилить охрану ворот.

Старейшина обернулся через плечо. Шанкар увидел, как цзы махнул ладонью снизу вверх и понял, что тот просит снять накидку с головы.

«Проклятье... проклятье-проклятье-проклятье!».

Сердце забилось так сильно, что он больше не различал ударов. Лишь неимоверным усилием воли, охотник сохранял самообладание.

— С ним все хорошо, бо? — озабоченно поинтересовался стражник. — Или он тебя не слышит?

— Он ранен и устал, — сухо ответил Хэн и повторил жест.

Напряжение нарастало. Оно повисло в воздухе и напоминало затишье перед страшной бурей. Шанкар ловил на себе любопытные взгляды караульных. Видел, как их руки крепче сжали копья.

Цзы вновь махнул рукой, прося снять накидку. Охотник понял, что дальше медлить нельзя. Чувствуя, как вспотел, будто весь день просидел на жаре под открытым небом, он дотронулся до тигриной шкуры и медленно снял ее с головы. При этом постарался чуть опустить голову и прикрыл веки.

Стражник увидел черные волосы, убранные в пучок. Темное лицо, измазанное грязью. В сумраке вечера бурые пятна очень походили на кровь. Воин тут же засмущался и поклонился.

— Простите, почтенные, но у меня был приказ...

— Открывай! — тут же крикнул его товарищ, и створки деревянных ворот начали со скрипом расходиться.

— Да хранят вас духи на вашем пути!

— Спасибо, — сухо поблагодарил Хэн.

Телега двинулась вперед. Шанкар вновь нацепил шкуру на голову. Сердце готово было разорваться в груди. Лишь только когда ворота позади с глухим стуком захлопнулись, охотник чуть успокоился и перевел дух. Огляделся. Кажется, здесь располагалась часть города для простолюдинов, судя по бедняцкой застройке в виде маленьких хижин с соломенными крышами. Местами хибары стояли так плотно друг к другу, что между ними с трудом можно было протиснуться. Влево вела узкая тропа между небольшими огородами. В сумерках можно было различить стебли бобов. В полумраке они напоминали извивающихся змей. Шанкар моргнул.

— Что дальше? — сухо спросил Хэн.

— Поезжай вперед, — ответил охотник осматриваясь. Вести разговор вблизи стен явно не стоило.

— Пхым, — цзы рассек тростью воздух, и быки продолжили путь.

В наступающей ночи эта часть города выглядела мрачной и угрюмой. Одинаковые дома по обе стороны от дороги напомнили Шанкару о Мохенджо-Даро. Там тоже жилища людей не отличались разнообразием. Но на улицах столицы долины Синдху по ночам зажигали огни и вели стражу воины. Даже в бедняцких пригородах. А здесь...

«Может, оно и к лучшему».

Они проехали достаточно, когда от тракта влево повела еще одна тропа. Шанкар бросил беглый взгляд и тут же приказал.

— Сворачивай.

Хэн подчинился.

Улочка оказалась довольно узкой. Быки с трудом проезжали по ней, а телега едва не задевала бортами лачуги. Охотник опасался, что они разбудят местных, и кто-нибудь выйдет посмотреть, что происходит, но все оставалось тихо. Наконец впереди показался просвет. Хижины заканчивались, вновь переходя в небольшие огороды. Они шли на север вплоть до самой стены. Фасоль на местных участках была едва ли не с человеческий рост.

— Стой, — глухо молвил Шанкар, и повозка замерла.

[1] Шанкар сравнивает Хэна с медоедом, бесстрашным и упрямым зверьком.

[2] Китайская мудрость.