Шанкар проснулся и открыл глаза. Устремил взор в потолок. Хижина была окутана мраком, потому он не мог видеть дыры в крыше размером с кулак. Однако знал — они там есть. Да, хибара оказалась далека от представления об идеальном жилище. Но выбирать не приходилось. Со стороны окна слегка поддувало. Охотник обернулся и увидел, что в стене есть щели, в которые свободно пролез бы указательный палец.
«Надо будет заделать их на зиму... если, конечно, мы останемся здесь».
Он повернул голову и посмотрел на Абхе. Девушка спала рядом на циновке, подложив руки под голову. Использовать сырой комок земли вместо подушки, как делали местные, она наотрез отказалась. Шанкар, впрочем, тоже. Многое из того, что они увидели здесь, выглядело странным и даже диким. Например, как люди могут спать на деревьях?
Охотник поежился. Ему внезапно стало холодно. Проведя руками по оголенным плечам, он вновь посмотрел на Абхе. Та продолжала крепко спать, вытянувшись на старой соломенной подстилке.
«Неужели она не чувствует?».
Осторожно, чтобы не разбудить, Шанкар дотронулся до ее плеча. Кожа девушки источала приятное тепло. Он нахмурился и опять покосился на стену.
«Пожалуй, не стоит откладывать заделку щелей. Сквозит, словно в расселине среди Обители снегов».
Он вздохнул.
Через окно лился тусклый свет от луны. Серебристого сияния с трудом хватало, дабы рассмотреть окружающую обстановку. Скромных размеров комнатка, лишенная какой-либо мебели. Только две старые циновки, да мешок риса в углу. Рядом еще стоял горшок меда, но тот был таким старым, что полностью засох, превратившись в подобие камня. Однако все они настолько проголодались, что с удовольствием проглотили добрую часть. Пришлось, правда, потрудиться, чтобы отодрать его от стенок.
«Интересно, кому принадлежал этот дом раньше? Надо спросить как-нибудь у цзы... а лучше у Кали. Говорить со старостой что-то нет желания».
Из комнаты было два выхода — слева на кухню и прямо в другую коморку, отделявшую основное помещение от улицы. Там расположился Каран. На такой же старой и истлевшей соломенной циновке. Однако мальчишка настолько устал, что готов был спать где угодно. Хоть на деревьях.
Вместо глиняных стен внутри использовались перегородки из тростника. Слишком тонкие. Шанкар опасался даже притрагиваться к ним, боясь ненароком разрушить.
Охотник снова вздохнул. В нос ударил запах потных и немытых тел. Он поморщился.
«Надо завтра сходить на реку... привести себя в порядок и начать обживаться, — Шанкар покосился на мешок, —и спросить, как готовить рис. Одним медом сыт не будешь».
Приняв решение, он уже вновь хотел закрыть глаза и провалиться в сон, как вдруг очередная волна неприятных «мурашек» окончательно разогнала остатки дремы.
— Да что ж так холодно? — невольно сорвался шепот с губ.
Охотник растер предплечья и нахмурился. Взгляд его упал на проход в сторону кухни.
«Развести очаг? А если дым повалит внутрь? Задохнемся же. Но холодно...».
Поколебавшись с минуту, Шанкар решился-таки развести огонь.
«Ненадолго. Только руки согрею и сразу потушу».
Осторожно, чтобы не разбудить Абхе, он поднялся и аккуратно перешагнул через циновку. Босые ноги ступили на холодный земляной пол. Шанкар поморщился.
«Неужели здесь никто не догадался залить его глиной?».
Зато по такому полу можно передвигаться почти бесшумно, не опасаясь разбудить спящих.
Тихо выдохнув, охотник отправился на кухню. Шел медленно, дабы ненароком не напороться в полутьме на перегородку из тростника. Если та среди ночи рухнет на голову Карану, приятного будет мало.
По мере приближения к выходу, холод усиливался. Когда Шанкар подошел почти вплотную к проему, его кожа уже напоминала гусиную.
— Да откуда так дует? — удивленно прошептал он.
Добравшись до проема, охотник оперся руками о косяк и заглянул внутрь.
В кухне стоял почти полный мрак. Слева от входа с трудом виднелся глиняный очаг. Холодный и опустевший, со следами сажи на стенках. Дальше проступали контуры низкого стола и разделочной доски. Охотник до сих пор помнил свое искреннее изумление, когда впервые увидел его. Он так и не понял, как можно сидеть за таким низким столом, да еще и с удобством поглощать пищу. Разве что усесться прямо на полу.
Однако сейчас его волновало не это. Озноб от мороза усилился. Шанкар невольно поежился. С губ сорвались маленькие клубы пара.
— Да что та...
Слова застряли в горле. Он не сразу сообразил, что в кухне слишком темно. Какой бы мрачной не была хижина, через окно должен пробиваться лунный свет. Медленно охотник перевел взгляд туда. Сердце екнуло в груди. Он перестал дышать. Вся кровь отхлынула от лица, делая его похожим на мел.
Оконный проем загораживала тень.
***
Пальцы вцепились в косяки. Костяшки на ладонях побелели. Шанкар неотрывно следил за фигурой, заслонившей окно. Лунный свет очерчивал контуры, однако его оказалось недостаточно, чтобы понять, кто это. Сердце бешено трепетало в груди. Охотник осознал, что не дышит уже около минуты. Не отводя взгляда от силуэта, он осторожно втянул ноздрями воздух. Холодный и неприятный. Затем выдохнул. Изо рта вылетел клубок пара.
— Кто ты? — хрипло прошептал Шанкар.
Фигура качнулась, но осталась на месте. Охотник чувствовал, как «мурашки» бегают по спине. Покрывают каждую клеточку тела.
Облизав пересохшие губы, он спросил вновь, стараясь, чтобы голос не звучал громко:
— Что тебе нужно?
И снова силуэт лишь слегка покачнулся, сохраняя безмолвие.
Шанкар не решался шевельнуться. Ни сделать шаг назад. Ни тем более вперед. Неизвестность пугала. Кто это... что ему нужно и почему он пробрался в их дом?
— Тебя послал цзы Хэн? — вновь предпринял попытку он. — Спасибо за заботу, но мы...
— Ах, — донеслось со стороны окна.
Тихий вздох, полный печали и тоски. Волосы на голове охотника встали дыбом. Правая рука скользнула вниз и вцепилась в рукоятку кинжала на поясе.
— Зачем? — донесся до него все тот же тоскливый шепот.
— Что? — с трудом пролепетал он в ответ.
— Зачем хвататься за нож...
Голос продолжал оставаться печальным. Настолько, что готов был вывернуть душу наизнанку. Охотник ощутил, как дрожат пальцы на рукоятке.
— Я...
— Разве я сделала нечто плохое?
— Сделала?
Его будто окатило холодной водой. До сих пор он не придавал голосу неизвестного значения. Слишком оказался шокирован. Но теперь... теперь что-то шевельнулось в уголках его разума. Что-то, заставившее выступить липкий пот на лбу. Несмотря на мороз, продолжавший стоять на кухне. Он не хотел признаваться самому себе. Но Шанкар узнал этот голос...
— Я сделала нечто плохое? — вновь прозвучал тот же вопрос. Таким же тоном, полным печали и тоски.
Охотнику словно нож в сердце воткнули. Он облизал пересохшие губы.
— Нет, — с трудом выдавил Шанкар, — нет... никогда.
Фигура снова качнулась. Он увидел движение косы. Длинной, по пояс, и цветом воронова крыла.
— Мне холодно, — тоскливо молвила она, — здесь так холодно и темно.
— Нилам... — вместо собственного голоса, охотник услышал едва разборчивый сип.
— Почему ты ушел?
— Что?
— Почему... ты... ушел?
— Ты... — тело прошиб озноб, язык с трудом ворочался, мысли спутались, сердце разрывалось на куски, — тебя нет... больше.
— Ах... — протяжный стон, — но я здесь. Мне холодно... Шанкар.
Охотник закрыл глаза и невольно прислушался. Снаружи донеслось уханье совы. Крикнула ночная птица.
«Его нет здесь. Его нет здесь. При нем птицы не поют. Но... Богиня-мать, неужели я просто схожу с ума? Неужели...».
Он поднял веки.
Нилам продолжала стоять у окна. Серебристый свет очерчивал ее фигуру во мраке. Такую знакомую и желанную... но то не могло быть правдой. Ее нет... ее нет же!
— Шанкар...
— Да? — просипел он.
— Я согласна...
Охотник шумно выдохнул. Большой клубок пара вырвался изо рта и плавно переместился по воздуху в сторону Нилам. На глазах выступили слезы. Теперь в груди щемило так, будто в нее не просто всадили нож, но и безжалостно поворачивали.
— Я... — слова с трудом давались ему, — я сказал тебе тогда... в Мохенджо-Даро. Помнишь? — Нилам не шевельнулась. — Я не могу.
— Мне холодно, — словно пропуская его слова мимо ушей простонала она, — согрей меня, Шанкар.
Он колебался. Разум говорил, что перед ним не Нилам. Не настоящая Нилам. Не та тихая девушка, что пленила его своими глазами цвета сапфира. Ее больше нет. Сгинула в когтях демона. А это — всего лишь безумие. Видение и бред, воплощенные треснутым сознанием. Но сердце требовало иного. Оно рвалось из груди навстречу той, кого слишком рано потеряло. Поэтому через пару секунд охотник ощутил, как ноги сами невольно ступают вперед. Бесшумно по землистому полу. И только дыхание нарушало тишину. Слишком громкое в окружающем безмолвии. Клубы пара валили изо рта.
Чем ближе Шанкар приближался, тем сильнее становился озноб. Он уже не чувствовал пальцев. Не только на руках. Ступни одеревенели. Но тем яростнее трепетало сердце в груди. Вот он уже почти вплотную подошел к ней. Несмотря на мрак, различал знакомые изгибы тела. До сих пор помнил, какой Нилам была горячей и манящей... но теперь от нее веяло морозом. Охотник ощущал его, даже не касаясь девушки. Тем не менее руки сами медленно потянулись вперед. Через миг ладони уже покоились на этих знакомых плечах. Они были холодными, как лед. Но пальцы Шанкара так онемели, что не воспринимали почти ничего.
— Ах... — протянула Нилам, — я забыла твои прикосновения.
Он продолжал медленно водить по ее нежным плечам, слегка сдавливая пальцами. Все представлялось неправильным... нереальным. Мозг отказывался воспринимать действительность, но сердце ему оказалось неподвластно. Охотник втянул носом воздух. Ноздри обожгло холодом. Он чувствовал, что замерзает, однако продолжал сжимать Нилам в объятиях. Не в силах ее отпустить.
— Пойдешь? — тихо прошептала она.
— Что?
— Пойдешь со мной?
Его руки замерли. Вновь неприятно заныло в груди.
— Я... я не могу.
— Ты же хотел... — Нилам печально вздохнула.
— Я и сейчас... — его голос дрогнул, — я и сейчас... прости... — сердце готово было разорваться. Выступившие слезы превращались в льдинки и сверкали в серебристом свете. — Хочу... но не могу.
— Почему? — вопрос прозвучал едва слышно, но Шанкар уловил его.
— Это... это неправильно. Прости.
Снова вздох, полный горечи и тоски, способный вывернуть душу наизнанку:
— Я прощаю тебя. Но любишь ли ты меня?
Плохо соображая, с подступившим комком к горлу, он кивнул:
— Да.
Нилам стала оборачиваться. Медленно, будто во сне. Охотник не сводил взора с любимой. Ладони продолжали мягко скользить по ее плечам. Вот она обернулась. Свет от луны теперь падал ей на спину, не давая Шанкару увидеть лицо. Знакомое, нежное лицо с большими глазами цвета сапфира. Цвета камня, который он когда-то ей подарил.
— Тогда поцелуй меня, — прошептали ее губы.
Что-то щелкнуло в голове охотника. Что-то, пытавшееся отговорить и не делать этого. Отступить. Сбросить наваждение. Но он не смог противиться искушению. Слишком сильным оно было. И слишком велика усталость от пережитого в последние дни.
Шанкар подался вперед в поиске знакомых губ, дабы снова ощутить их сладкий, пьянящий вкус. Их лица оказались в одной ладони друг от друга. Охотник уже готов был опустить веки перед поцелуем, как вдруг нечто заставило его замереть. Он наконец увидел лицо Нилам вблизи. Увидел ее глаза... они были пусты и черны подобно бездне.
***
— Поцелуй меня, — прошептала Нилам.
Охотник сделал неуверенный шаг назад. Задеревеневшие ноги плохо слушались.
— Ты... — просипел он, — ты не Нилам.
Черные пустые глазницы продолжали неотрывно смотреть на него. «Мурашки» бегали по телу, но Шанкар уже не чувствовал их. Холод и страх сковал мышцы.
— Почему? — печально спросила она. — Почему ты так со мной?
Ее речь сжимала сердце, подобно могучим тискам. Охотник испытывал боль. Страдание смешалось со страхом в нечто жуткое и неведомое, готовое свести с ума.
— Уйди, — выдохнул он не своим голосом, — уйди, прошу.
— Уйти? — что-то изменилось в ее тоне, он слегка возвысился. — Ты прогоняешь меня?
Пустые глазницы засверкали. Поначалу тусклое, сияние становилось все сильнее и сильнее. И вот уже почти все пространство внутри них занял яркий ледяной свет. От него веяло холодом. Он слепил взор.
Тяжело дыша, Шанкар отступил назад.
— Ты прогоняешь меня?
Голос Нилам становился все ниже. Теперь он уже не походил на человеческий. Будь у охотника возможность, он ощутил бы леденящий душу страх. Но он так сильно замерз, что уже не чувствовал ничего.
— Ты прогоняешь меня?
Девушка протянула к нему руки. Теперь они были синими, как у мертвеца.
— Уйди, — прошептал Шанкар. Стало трудно дышать. — Уйди.
— Ты прогоняешь меня?! — взревело нечто в обличии Нилам и рвануло к нему.
Охотник отпрянул. Нога поскользнулась на влажной земле. Вскрикнув, Шанкар повалился вниз и больно ударился затылком о кирпичный очаг. В голове взорвался сноп искр, и сознание погрузилось во тьму.
***
— Шанкар! Шанкар!
Знакомый взволнованный голос заставил его разлепить веки. Голова раскалывалась в районе затылка. Охотник застонал и попробовал сесть, облокотившись спиной об очаг.
— Что с тобой?
Он тряхнул головой и быстро осмотрелся. Дыхание резко участилось, зрачки расширились. Однако спустя пару мгновений охотник немного успокоился.
Нилам исчезла.
Теперь лунный свет свободно проникал сквозь кухонное окно. Однако его серебристого сияния с трудом хватало, чтобы рассеивать мрак. Справа перед охотником на коленях стояла Абхе. Ее красивые глаза были широко распахнуты. Она с тревогой осматривала его. Прямо за ней в проходе виднелась фигура Карана, с растрепанными волосами и сонным лицом.
— Все... — прохрипел Шанкар и прокашлялся, — все нормально. Просто споткнулся.
Абхе вскинула брови. Похоже, она не поверила ни единому слову.
— Споткнулся? — переспросил мальчуган. — Ты?
— Да, — натянуто улыбнулся он, — прости, что разбудил. Иди спать, все хорошо.
— Рухнул даже не напившись, — нервно хихикнул Каран, — под ноги надо смотреть.
— Спасибо, я учту, — улыбнулся чуть шире охотник.
— Иди уже, — бросила Абхе через плечо.
— Ладно-ладно, — буркнул паренек и зевнул, — не стану вам мешать. Вдруг решите заняться чем-то интересным.
— Каран!
— Все-все, — снова нервно хихикнул тот и скрылся во тьме.
Абхе подождала, пока его шаги стихнут за перегородкой и обернулась к Шанкару. Взгляд оставался серьезным.
— Ты зачем на кухню потащился?
— Хотел развести очаг, — поморщился он.
— Очаг? Ты что, замерз?
— Немного.
— Пха, не знала, что ты у нас такой мерзляк. Сказал бы, я б тебя так согрела, что вспотел.
Шанкар покосился на Абхе, но ничего не ответил.
— Сильно ударился? — спросила та.
— Да, кажется, — поморщился он и провел ладонью по затылку. На нем уже начала проступать крупная шишка.
— Повезло, что хребет не сломал, — хмыкнула девушка и, прищурившись, кивнула, — а это еще что?
— А?
— У тебя на глазах...
Шанкар пару секунд непонимающе смотрел на нее, а затем быстро провел пальцами по векам и взглянул. На подушечках остались следы льда. Льда от замерзших слез. Охотник вздрогнул. «Мурашки» вновь побежали по телу.
— Ты что, и вправду так околел? — услышал он голос Абхе будто издалека.
— Я...
Нет. Теперь он больше не чувствовал холода. В кухне снова было тепло. Однако внутри все сжалось от страха. Шанкар не понимал, как это возможно. Он перевел взгляд на Абхе.
Та, не отрывая взора, посмотрела ему прямо в глаза и, понизив голос, произнесла:
— Выкладывай. С самого начала.