Царь девяти драконов

Глава 3

Молодой человек вздрогнул и поднял отрешенный взгляд на Шанкара. Последний вновь поразился перемене в лице земляка. Эти стеклянные глаза невольно заставляли бегать мурашки по коже и ощущать себя неуютно. Будто очутился нагишом посреди гор. Нехорошее предчувствие начало закрадываться в душу охотника... Но вот взор Кали стал проясняться, а пугающая отстраненность — проходить. Однако земляк по-прежнему оставался сильно озадаченным и совсем не напоминал того жизнерадостного шутника, что повстречался им впервые.

— Зачем... зачем она опять заговорила о нем? — непослушными губами повторил он.

— Кали! — от волнения охотник повысил голос.

— А? — тот растерянно уставился на него.

Чувствуя, как Каран вот-вот готов стянуть с него набедренную повязку, Шанкар медленно проговорил:

— Почему тебя так волнует это?

Непроизвольным движением Кали почесал затылок, а затем улыбнулся. Однако улыбка вышла вымученной и какой-то ненастоящей.

— Цзы Хэн, эт самое, не велит детям отходить от деревни далеко, — ответил он.

— Да? — тут же встряла Абхе и напряглась. — Почему это?

— Живности тута всякой полно, — развел руками Кали, — сами знаете, джунгли рядом. Змеи на берег любят выползать. На ху напороться можно.

— Ху? — переспросил Шанкар.

— Синха по ихнему, — улыбнулся чуть шире Кали, — а старейшина хоть и суровый тип, но за общину горой стоит. А дочка моя повадилась на реку без присмотра бегать. Совсем от рук отбилась. Ладно меня, даже цзы не слушается. Хоть кол на голове теши!

Кажется, к нему постепенно возвращалось привычное расположение духа. Кали все еще выглядел слегка озабоченным, но взор полностью прояснился, а выражение лица стало почти таким же лучезарным, как раньше.

— Так, что давайте-ка я вас по быстрому провожу, да побегу за ней. А то ведь и пост мне надолго оставлять нельзя.

— А не то бамбуком по пяткам? — решила вставить Абхе, дабы немного снять напряжение, однако вышло совсем наоборот.

— Э-э-э... — протянул земляк, — тут уж палками не обойдется. За провинность такую могут и нос отрезать.

У нее глаза округлились:

— Нос отрезать?

— И не только мне, — издал смешок Кали, — тута порука круговая. Каждый в ответе за проступок другого.

Шанкар и Абхе переглянулись. Столь суровые нравы казались им дикостью. Ведь люди в долине Синдху давным давно позабыли о преступлениях тяжелее, чем кража овощей с рынка. Темница в Цитадели вечно пустовала, а тюремщик изнывал от скуки. Разумеется, суровые наказания также выветрились из памяти потомков, не оставив и следа. Люди жили в мире и согласии... до недавних пор.

Какие бы ужасы им ни пришлось пережить, слова земляка повергли в легкий шок.

— Кали, подожди, — девушка вскинула руки, — я правильно понимаю? Если ты украдешь мешок пшеницы, то мне нос отрежут?

— Э-э-э... — тот явно испытывал неловкость, — не совсем, конечно, так, но суть, друзья, вы поняли.

— Дикость! — фыркнула Абхе.

Шанкар вздохнул:

— Согласен. Но это их земля. Их законы. Если хотим остаться, придется привыкать.

— Что-то я уже не хочу, честно говоря.

Кали кашлянул в кулак:

— У местных есть пословица. Когда судят одного, десять становятся несчастными, — путники вновь переглянулись, — но вы не бойтесь. Законы тут строги, но потому их никто не нарушает.

— Еще бы, — буркнула девушка, — может, другое место поищем?

Шанкар устало развел руками:

— Какое? Мы столько сюда шли...

— Неважно. Просто не хочу, чтобы однажды мне нос отрезали за просто так.

— Да бросьте вы! — встрял Кали. — Напрасно я вас так застращал. Вон, мы с семьей живем тута месяц или более. И ничего, духи миловали.

Шанкар и Абхе вновь переглянулись. Охотник видел в ее глазах желание уйти. Недоверие к этому месту и людям, что здесь живут. Честно признаться, и сам он начинал сомневаться. Однако они все так вымотались... Так устали...

— Давай задержимся, — предложил Шанкар, — хотя бы на пару дней. Отдохнем немного. А потом решим, как поступить дальше.

Абхе пристально посмотрела ему прямо в глаза и нехотя согласилась:

— Ладно.

Каран, полностью обескураженный, лишь молча кивнул.

— Отлично! — воскликнул Кали и махнул рукой. — Идемте-идемте, а то, как говорил, мне на поле возвращаться надобно. А ведь еще за Нюнг бежать.

— Тут и вправду змеи есть? — осторожно поинтересовался Шанкар.

Они уже приближались к окраине деревни. Холм был почти преодолен. Кудахтанье кур и похрюкивание свиней становилось все отчетливей.

— Попадаются. Любят они иногда на берег выползать. Так что искупаться коли захотите — не забывайте смотреть под ноги.

— Спасибо, — поблагодарил охотник.

— Так вот почему змеиный берег, — догадалась Абхе.

— Ага, — кивнул Кали, — многовато там их бывает иногда.

— А кто такой Башэ? — внезапно вспомнил старую тему Каран.

— Кто это вам про него разболтал? — издал нервный смешок земляк.

— Нюнг, — ответил Шанкар.

— Опять она за свои сказки взялась. Вот не дает ей покоя эта выдумка. Что я с ней говорил, что цзы Хэн. Все без толку. Я ведь уже рассказывал, если моей дочке что-то в голову взбредет, ее не переубедишь, — Кали досадно махнул рукой, — и в кого она такая упрямица пошла? В мать, не иначе. Но... — он счастливо улыбнулся, — я все равно их люблю.

Охотник понимающе улыбнулся в ответ, а Абхе спросила:

— Так, что за Башэ-то?

— Болтают, что змей, который ест слонов, — хмыкнул земляк, — цзы Хэн говорит, это выдумка богомерзких язычников и ее надо предать забвению.

— Тут есть те, кто не разделяют принятой веры? — полюбопытствовал Шанкар.

— Были, — поправил Кали, — но их, эт самое, давно уже тута нет. Говорят, не один десяток лет прошел с тех пор, как видели последнего.

— Куда же они подевались? — спросила Абхе.

Кали развел руками:

— Я не так давно тута живу, так что чего не знаю, того не знаю. Цзы Хэн говорит, кто-то принял истинную веру, а кто-то ушел. В общем, не любят они язычников поминать. А я с расспросами не лезу. Тут это тоже не приветствуется.

— Как все плохо, — угрюмо добавила девушка.

— С непривычки просто, — весело рассмеялся земляк.

— Угу.

— Почему же твоя дочь говорит о Башэ? — поинтересовался Шанкар. — Она нам сказала, что видела его.

— Впечатлительная она у меня шибко. А тут неподалеку слоны водятся...

При упоминании слонов, Абхе вздрогнула. На память вновь пришли события прошедших дней. Как огромная туша, с безумной пеленой слепого гнева на глазах, несется вперед и сметает все на своем пути...

— ...особо много их на том берегу Матери вод. Нередко хоботатые выходят к кромке, чтобы жажду утолить.

— И что, кого-то из них утащил змей? — с недоверием поинтересовался Шанкар.

— Конечно, нет! — воскликнул Кали. — Таких змей, способных слонов таскать, не бывает!

— Пфа! — не удержалась Абхе.

Земляк покосился на нее, однако продолжил улыбаться:

— Ну, я-то уж точно таковых не видывал. Да и никто из местных тоже. Иначе не селились бы вдоль берега, ага?

— Наверное, — молвил охотник, признавая, что в словах беженца есть смысл.

— Ну, вот, — продолжил он, — а издалека, кстати, хобот слона нетрудно признать за змеюку. Они ж им поливают себя, когда в воду заходят. Вот Нюнг и напридумывала себе небылиц, — Кали вздохнул, — она так-то у меня славная, да непослушная токма.

— Угум.

Шанкар невольно вспомнил ту кровавую бойню, учиненную бешеными слонами у ворот Мохенджо-Даро. Те мгновения, когда один из зверей только показался на опушке леса, ломая пальмы, как тростинки. Налитые кровью глаза... оглушительный рев... сверкающие бивни на солнце... и хобот, мотающийся из стороны в сторону. Да, поначалу охотник тоже принял разъяренное животное за змея. Принял за него. И только несколько мгновений спустя наваждение прошло... Когда он был на волосок от смерти...

— А вот и деревня! — прервал его воспоминания Кали. — Добро пожаловать в Сычжуан!

— Язык сломаешь, — хмыкнула девушка.

— Ха-ха-ха! — искренне расхохотался земляк, заглушая смехом крик петуха. — Знаю-знаю. Но ничего. Я привык, и вы привыкните.

Перед ними распростерлась единственная улица. Не такая широкая, как в Мохенджо-Даро, но по ней свободно могли бы проехать три телеги с зебу. По обе стороны выстроились маленькие хижины с соломенными крышами. Сухая трава валялась поверх в полном беспорядке, словно здесь недавно пролетела буря. Шанкар подметил, что стены хибар покрыты сырой глиной.

— Ее не обжигают? — спросил он.

— Тута нет, — ответил Кали. — Как в других местах не знаю. Вообще народ здесь неприхотливый. Многие на деревьях ночуют.

— На деревьях? — выпучил глаза охотник.

— Это как? — шепотом поинтересовался Каран. Он с любопытством оглядывался по сторонам, но при этом продолжал цепляться за Шанкара, будто утопающий за соломинку.

— Как-как, — хихикнул беженец, — на сучьях спят.

— Чего?! — кажется, Абхе была на грани срыва. — Я на деревьях жить не буду! Проще в джунгли вернуться!

— О, да не волнуйтесь вы раньше времени! — попытался успокоить Кали. — Быть может, цзы Хэн выделит вам хижину или землянку.

— Землянку?!

— Ты же сказал, что люди здесь гостеприимные, — напомнил Шанкар.

— Гостеприимные, — кивнул тот, — но выше себя никого не ставят.

— Понятно, — протянул охотник и переглянулся с Абхе.

Та лишь пожала плечами. Ее жест был красноречивей всяких слов — «ты сам захотел задержаться тут на пару дней, вот и расхлебывай».

Шанкар устало вздохнул.

Кали тем временем указал пальцем. Туда, где улочка, через пару сотен локтей, расширялась на север.

— Пройдите вперед, а потом сверните направо — и окажетесь прямо перед входом в дом цзы Хэна.

— Ты нас не проводишь? — немного удивился охотник.

— Э-э-э-э... — протянул земляк, — извините, не могу. Мне ведь еще за дочкой сбегать надобно да на рисовое поле вертаться. Я ведь говорил...

— Да-да, — буркнула Абхе, — могут нос отрезать.

Кали виновато улыбнулся.

— Но как мы ему все объясним? — развел руками Шанкар. — Мы языка не знаем!

— О, не переживайте! — вскинул руки беженец. — Цзы Хэн хоть и любит поорать и пофыркать, как курносая обезьяна[1], но в уме ему не откажешь. Сами увидите, когда поговорите с ним. Парочку наших слов он, эт самое, уже выучил, — Кали хихикнул.

Охотник продолжал пребывать в растерянности:

— Но...

— Все-все, мне пора, — быстро развернулся земляк, — а не то моей дочурке по пяткам настучат за непослушание. И мне заодно. Рад был встрече, друзья!

Не оборачиваясь, Кали заспешил вниз по склону холма. Шарканье его сандалий по земле громко разносилось в округе, смешиваясь с периодическим кудахтаньем кур. Вся троица недоуменно глядела ему вслед.

— Он странный, — наконец произнес охотник.

— Не странее того, чего нарассказывал, — дернула плечами Абхе и недовольно воззрилась на Шанкара, — все еще хочешь тут остаться?

Тот устало развел руками:

— Давай хотя бы отдохнем немного. Попросим еды. А там видно будет.

— Не нравится мне здесь, — покачала головой она.

— Мы ведь даже со старостой не поговорили, — попробовал убедить ее Шанкар, — давай не будем делать выводы.

— Цзы, — прошептал Каран, наконец отцепляясь от набедренной повязки охотника.

— Что? — тот опустил взор на паренька.

— Старосту тут называют цзы, — голос мальчика окреп.

Шанкар потрепал его по голове:

— Верно. Снова познаешь мир?

Каран натянуто улыбнулся:

— Пытаюсь, — а затем взглянул на Абхе, — давай останемся. Если не понравится, уйдем. Но нам и правда надо отдохнуть.

Девушка шумно вздохнула:

— Ладно-ладно, но я вас предупреждала.

Шанкар ободряюще улыбнулся:

— Все будет хорошо.

— Да-да, конечно.

В последней фразе Абхе сквозило явное недоверие, но Шанкар постарался не обращать на него внимания.

Они стали неспешно продвигаться вперед. Ноги в полуразвалившейся обуви шаркали по грунтовой земле, поднимая в воздух клочки пыли. Хижины, стоявшие по левую сторону, пребывали в полной тишине. Их задние стены подходили едва ли не вплотную к краю холма. За хибарами же через дорогу виднелись небольшие возделанные участки, поросшие бобами и фасолью. Из окон некоторых домов валил густой дым. Увидев его, Абхе и Шанкар молча переглянулись. Только сейчас они заметили, что в крышах местных хижин нет вытяжки.

— Богиня-мать, да это же дикость, — прошептала девушка, прислушиваясь к звукам перестановки посуды.

— Мда, — поддакнул охотник, — вправду странно.

— В здешних домах дышать же нечем! Слишком много странного, не находишь?

— Мы же договорились...

— Договорились-договорились, — пробурчала Абхе.

Она никогда не отличалась покладистым нравом. Шанкар вспомнил, как пытался отобрать у нее собственный кинжал во время битвы и про себя усмехнулся. Да, с дочерью старосты шутки плохи, особенно когда та не в духе. Сейчас же Абхе и вовсе была раздражена от усталости.

Кудахтанье кур и визг свиней стали отчетливей, однако животные пока на глаза не попадались. Видимо, их держали в западной части деревни, чтобы те ненароком не забрели в хозяйские огороды да не разворотили все бобы.

Людей, на удивление, тоже не было видно, если не считать звуков возни на кухне, доносившихся из некоторых домов.

— В поле, наверное, — озвучил за всех догадку Шанкар.

— Угум, — угрюмо молвила Абхе, — сажают сорняки в грязь.

— Рис.

— О, Богиня-мать, да все равно.

— Шанди.

Девушка закатила глаза и уже хотела взорваться гневной тирадой, однако охотник прервал ее:

— Мы на чужой земле, в чужом селении. Давай уважать их обычаи, если хотим здесь задержаться.

— А, может, я не хочу здесь задерживаться?!

— Тихо!

— Не ори на меня! — огрызнулась Абхе, однако тон сбавила. — Прости. Я просто... мне не нравится здесь и... — она вздохнула, — я устала.

Шанкар улыбнулся:

— Ничего. Я тоже. Но мы уже здесь. Глупо будет уходить, не поговорив с... э... цзы.

— Да, — она натянуто улыбнулась в ответ, — ты прав, наверное.

Дорога продолжала уходить дальше на запад и шла через деревню. Глиняные хижины с соломенными крышами стали попадаться все реже. Теперь их места занимали землянки. Глядя на примитивные сооружения с обычной дырой вместо входа, Абхе чувствовала, как внутри у нее все холодеет. Будто ее уже насильно поселили в один из этих огромных погребов и заставили там зимовать. Пусть они провели в джунглях не одну неделю и ночевали под открытым небом, от хороших условий долины Синдху дочь старосты пока что точно не отвыкла. И после утомительного перехода намеревалась отдохнуть, как полагается. Вид же местных жилищ повергал ее в настоящий ужас. Она невольно скосила взор на Шанкара. Тот с интересом рассматривал обители местных крестьян, однако отвращения не выказывал. Скорее сии дома вызывали у него любопытство. В отличие от Абхе, Шанкар пусть и жил в Мохенджо-Даро, но достаточно скромно. Однако даже его удивляла бедность и простота чужеземных жилищ.

— Все еще хочешь тут остаться? — с долей злорадства спросила она.

— А есть выбор? Это хотя бы крыша над головой и защита от зверей.

— В джунглях на нас никто так и не напал.

— Просто повезло. А еще нам повезло ни разу не попасть под ливень. Поверь, я знаю, о чем говорю. Ночевать под проливным дождем, — охотник поморщился, — скверное дело.

— Да, наверное, но... Богиня-мать!

— Шанди.

— Да помню я! Мы еще не встретили этого цзы. Просто посмотри на это! Ни дымохода, ни канав, ни подземных стоков! Как они живут здесь?! До сих пор в речке моются?! Или, быть может, в поле рядом с рисом?!

— Ты меня спрашиваешь? — хмыкнул Шанкар. — Я знаю столько же, сколько ты.

— Я лишь подмечаю очевидное.

— Тогда прошу на время прекратить.

— Это почему же?

— Мы приближаемся к дому цзы.

И вправду, как говорил Кали, дорога стала расширяться. Теперь они видели, что от основной улицы вправо ведет большая тропа и в паре сотен локтей, в небольшом углублении, расположился дом местного старейшины.

Чувствуя, как сердце невольно ускорило ритм, охотник свернул с главной улицы, и они направились к жилищу цзы.

[1] Имеется ввиду бирманская курносая обезьяна — вид тонкотелых обезьян, обитающий исключительно в северной Бирме. Из-за особенностей строения носа чихает во время дождя, так как вода попадает им в нос.