Цена звёздной пыли

Глава 4

Ответ Сената не заставил себя долго ждать. Уже через несколько дней после выдвинутой Советником, весьма странной идеи, последовало единогласное решение всех членов высочайшего источника власти Великой Республики — дать ход разработке систем перемещения в космическом пространстве, с присвоением этой программе приоритета класса «А-1». Этот приоритет не получала ни одна программа со времён «Объединения Континентов», настолько важной, и самое главное — правильной и выгодной, показалась Сенату идея освободить Землю от груза уже осуждённых нарушителей закона.

Но ничего масштабного не делается за один день. Над осуществлением подобного рода идей может трудиться несколько поколений. Поднятие древних архивов об изучении космоса оказалось весьма плачевной идеей. Всё было либо очень давно уничтожено, либо было попросту бесполезной информацией, зародившейся неизвестно в чьей голове, и не понятно отчего вдруг попавшей в писания древних учёных. Всё пришлось начинать с нуля. Кроме того, большинство современников О’Брайна были слишком невосприимчивы к возможности иных взглядов на существующую реальность, и не могли помочь в его исследованиях. А значит, ему нужно было не только выделить особенно одарённых людей из всего списка носителей элегантных очков, но и сделать это ещё на фазе завершения их обучения в высших институтах Республики.

Гертрад очень надеялся на «новую волну» учёных, как он частенько называл новое поколение умственных деятелей. И это, пожалуй, была самая блестящая из всех его идей. Ведь только что сформированные мыслители ещё не были скованы тугой цепью непонимания со стороны научного сообщества. Они были поглощены спектром своих способностей и возможностей, и конечно же, с радостью согласились на участие в эксперименте тысячелетия.

Так прошла очередная сотня лет человеческой цивилизации. То было время, когда старые мечты о космосе вновь засияли в воображении граждан Республики, и им было суждено сбыться. Гретрад О’Брайн впоследствии получил свой заслуженный памятник, его именем даже назвали какую-то престижную награду в сфере научного интереса. Он так и не увидел взлёт первого космического корабля Великой Республики, но навсегда остался в памяти обывателей как человек, чьё стремление когда-то раздвинуло границы человеческих возможностей.

Всё было продумано до мелочей. Каждый винтик металлического исполина, чьей судьбой было рассекать межзвёздное пространство, был закручен твёрдой рукой мастера, а точный расчёт компьютерной части процесса — был несколько раз испытан на околоземной орбите, и попросту не мог отказать даже в случае сближения с самим Солнцем. Было снаряжено ровно сто единиц космических кораблей. Целая флотилия блестящих покорителей космоса готовилась заявить о существовании человека всей известной вселенной. И то были не просто исследовательские судна, а целые ковчеги, вмещающие в себя тысячу человек экипажа, если можно так называть людей, совершенно не понимающих происходящего. Это были заключённые, собранные из многочисленных колоний земного шара. То были люди, чьё присутствие на Земле было не выгодно Республике.

Каждый из них был добровольцем. Они сами приняли решение отправиться в неизведанные уголки вселенной. Поставили свои подписи в нужной графе договора и даже отказались от положенного денежного довольствия. Ведь именно так поступают настоящие патриоты… Которыми ни один из заключённых, разумеется, никогда не был. Всё дело было скорее в другом. В том самом выборе, который каждому из них дали перед самым исполнением Сенаторского указания о сокращении количества бесполезных для процветания Республики, оступившихся граждан. Выбор же был весьма прост. Ты принимаешь добровольное участие в проекте колонизации систем, или признаёшь себя абсолютно несущественным в качестве жителя Земли, что в свою очередь лишает тебя всех конституционных прав, не только как гражданина, но и как человека. Иными словами, каждого из отказавшихся от участия в государственном проекте колонизации просто умерщвляли. С другой стороны тем, кто поставил свою подпись в необходимых документах, пообещали освобождение от уголовного преследования за уже совершённые проступки, обнуление всех кредитных долгов, и самое главное — место в новом мире, который им предстояло покорить вместе с остальными заключёнными.

У них была реальная возможность не просто начать жизнь с чистого листа, но создать новую цивилизацию вдали от колыбели человечества. Быть первыми, кто не просто грезит о космических просторах, но покоряет их. Так им сказал Сенатор Талк. Тот же самый Сенатор, что всего за несколько дней до начала операции дал приказ настроить автопилот кораблей на как можно более отдалённые планеты, чей коэффициент пригодности для жизни составлял не более тридцати процентов от земного. Всё выглядело так, словно это был величайший прорыв человечества за последние несколько сотен лет. На самом же деле заключённых отправляли на верную смерть, с минимальным шансом на удачный исход. Разве способна толпа безумцев создать новый мир? В аппаратуре кораблей не было функции обратной связи, а в топливных баках металлических покорителей космоса, были запасы для преодоления пути только в одну сторону.

И всё же о них не собирались забывать. Каждый пятнадцатый день антенна в Земном центре управления улавливала сигнал жизненных показателей колонизаторов. Это было сделано для того, чтобы рассчитать возможность более серьёзного продвижения в вопросе освоения новых планет. Некогда внушающие страх своей злобой к обществу, преступники теперь были лишь подопытными крысами, запертыми в консервных банках с двигателями. Учёные непрестанно изучали каждое изменение на бортах кораблей, и пусть расстояния делали невозможным передачу видео, или даже простых изображений, было не сложно понять причину исчезновения доброй трети населения одного из самых первых кораблей сразу же, как тот оторвался от притяжения Земли. Всё же, речь шла о людях, совершенно не способных ценить жизнь, привыкших решать все насущные вопросы одним лишь насилием. Словно стая бешеных псов, они рвали друг друга на части, дабы заполучить желанное звание вожака. И тот корабль не был исключением. Подобную участь разделили и большинство других, разве что различалось время полёта.

За первый месяц эксперимента из строя вышли несколько кораблей. Возгорание двигателей в следствии вмешательства в программу автопилота, нарушение обшивки из-за неправильного, и неуместного использования стоматологического оборудования, и даже массовая передозировка слишком рано обнаруженными запасами морфина. Бывшие преступники не могли отказать себе в возможности разрушить свою собственную жизнь, и зацепить с собой вверенный им кусочек реальности. Когда же таймер обратного отсчёта перевалил за преодолённую отметку в двенадцать месяцев, из сотни отправленных кораблей на плаву оставались всего семьдесят три. Казалось бы, этот результат был весьма и весьма грандиозным — никто и не ожидал, что своей цели достигнут все единицы техники, и вполне можно было уже открывать бутылочку игристого… Но впереди были ещё целые четырнадцать лет полёта, за которые, если верить статистике, должны были погибнуть все остальные колонизаторы.

— Мистер Ноу, как продвигается программа колонизации? — внезапно появившись в лаборатории, как и престало начальникам, Сенатор Талк без лишних церемоний впился глазами в самый первый попавшийся экран, и с выражением глубочайших размышлений, принялся потирать свой выбритый подбородок.

— А, господин Сенатор! — практически полностью замотанный в разноцветные провода, старший техник проекта резво вынырнул из-под стола, и попытался исполнить некое подобие воинского приветствия, что выглядело сродни танцующему единорогу. — Очень резво продвигается!

— Мне нужны подробности, мистер Ноу, — прошло уже ровно шестнадцать лет с момента взлёта колониальной флотилии, пятнадцать из которых были отведены на сам полёт. Преступники уже должны были провести целые двенадцать месяцев на своих новых планетах. Именно сейчас можно делать самый важный из всех выводов — удался ли этот эксперимент? Сенат уже и так слишком долго ждал отчёта.

— Всё идёт точно по плану, господин Талк! — мгновенно освободившись от пут словно воплощение Гудини, техник занял своё привычно-согнутое положение за панелью управления центральным компьютером. — Корабли удачно достигли точки назначения, а новоявленные колонизаторы, в большинстве своём, уже приступили к постройке поселений. Правда, чаще всего они избирают своим домом сам корабль, но я, честно говоря, сделал бы то же самое.

— Сколько? — не отрывая руки от подбородка и взгляда от техника, спросил Сенатор.

— Что — «сколько»? — рабочий непонимающе взглянул на начальника и даже выронил какую-то деталь, которая тут же устремилась в тёмную щель между панелью управления, и полом. Иными словами, деталь достигла мечты всей своей жизни. Иначе зачем они так стремятся туда попасть?

— Сколько всего кораблей достигло дальних миров? — медленно, с расстановкой, Сенатор приблизился к своему собеседнику вплотную.

Человек отвечает более быстро и охотно, когда ощущает чужое дыхание на своей коже.

— Тринадцать, — почувствовав некий напор со стороны Сенатора, старший техник едва заметно отодвинулся в сторону, якобы с целью достать до крайних клавиш панели. Талк же прекрасно помнил ещё со времён академии, что там, как правило, располагаются лишь самые бесполезные кнопки, вроде экстренной варки кофе. — Их было чуть больше, но, судя по данным, их планеты оказались непригодными для жизни чуть в большей степени, чем мы ожидали.

— То есть, у нас есть целых тринадцать планет? — Сенатор устало поправил очки и глубоко вздохнул. Он выглядел очень измотанным, однако, мистер Ноу не мог не заметить лёгкий налёт ухмылки, выделяющийся в уголках его рта.

— Простите? — технарь замер на месте, словно услышал нечто несуразное.

— Что — «простите»? — вздохнув ещё тяжелее чем прежде, Великий Сенатор однако, решил переспросить недалёкого подчинённого.

— Что значит «у нас»? — непонимающе взглянув сначала на экран показателей жизнеобеспечения колонизаторов, а потом и на своего собеседника, старший техник вернулся к заветным клавишам панели управления — кофе сейчас был бы очень кстати.

— У Республики, мистер Ноу, — на мгновение показалось, что Талк нашёл расслабление в этих своих словах, однако, его взгляд ни на мгновение не отрывался от заветных данных на экране. — Чёрный кофе со сливками пятнистого опоссума, пожалуйста.

— Мы ведь отправили их в один конец, разве нет? — остановившись, техник несколько секунд обмусоливал мысль о том, откуда Сенатор может знать расположение клавиш панели управления. — Каким образом успех кучки изгнанников относится к Республике?

— Вы разочаровываете меня, мистер Ноу, — в очередной раз поправив свои изящные очки, Сенатор указал на один из показателей, выделяющийся от остальных особенным цветом рамки. — Данные говорят нам о том, что на этих планетах вполне можно жить.

— То есть вы хотите отправить вслед за первой экспедицией ещё одну? Но разве сама суть находящихся там людей не будет… Проблемой?

— Вы безусловно правы, — раздался едва заметный звон, и спустя секунды в руке Талка появилась заветная чашка кофе — последние достижения технологий позволили варить его практически мгновенно. — Мы не можем позволить себе рисковать, посылая граждан Республики на уже обжитую территорию шайки убийц, грабителей, наркоманов, и любителей подышать дымом в общественных местах. Это слишком опасно.

— Тогда… — старший техник легко прищурился и медленно, стараясь не спугнуть мысль, водрузил в кофеварку очередную кружку.

— Вы ведь не думали, что вся эта многомиллиардная операция была затеяна лишь с целью поселить неугодных Республике граждан как можно дальше от её границ? — не дав технику закончить свою мысль, вопросил Сенатор, не забывая время от времени дуть на всё ещё парящую чашку. Впрочем, он и не ожидал ответа, ведь сделав аккуратный глоток, решил продолжить. — Дело в том, что нам совершенно не интересна судьба этих людей. Они бесполезны как для самой Республики, так и для генофонда человечества в целом. Просто кучка хлама, содержание которой год за годом выходит в весомую «копеечку» для бюджета.

— Продолжайте, — уловив саму суть мысли, Ноу всё ещё непонимающе взирал на Сенатора — каким именно образом тот собрался вырвать целые миры из лап убийц, в которые сам же их и вложил?

— Мы не будем забирать у них эти миры, — наконец заключил Талк, улыбка же на его лице с каждым словом приобретала всё более отчётливую форму. — Можно было бы конечно снарядить несколько кораблей, посадить на них вооружённых людей, и отправить их вслед за колонистами. Но кто сказал, что потом не придётся выбивать и их тем же самым способом?

— Тогда как? — не с первой попытки, но всё же завершив произнесение своего вопроса, Ноу слегка расслабился и выдохнул, хотя улыбка Сенатора вовсе не располагала к чувству безопасности.

— Не «как», мистер Ноу, а «когда». — Сенатор довольно повертел чашку в руке и одним глотком осушил её. Либо кофе уже успел остыть, либо язык члена правительства и правда состоял из золота, как любили говорить о нём коллеги.

— Неужели вы имеете в виду новое поколение? — рабочий наконец выудил из кофеварки разгорячённый напиток и позволил себе сделать небольшой глоток.

— Именно! — Талк бросил пустую кружку в урну и нажал на кнопку переработки. Никогда нельзя оставлять свои генетические следы где попало. Особенно, если за твоё место в Сенате, некоторые вполне готовы грызть глотки, и устраивать разного рода подставы.

— Если быть точным, то третье поколение после существующего. Мы позаботились о том, чтобы как минимум треть экипажа каждого корабля состояла из женщин, и конечно же, упаковали им в дорогу неплохие запасы необходимого медицинского оборудования, и препаратов. Зная природу тех «людей», нет никаких сомнений, что большинство из них непременно захочет оставить после себя потомство. Ну, или всё произойдёт как обычно, ведь среди медицинских запасов колонистов контрацептивов попросту нет.

— Разве новые поколения отнесутся к нам с большей доброжелательностью? — начиная вникать в самую глубь плана Республики, технарь незаметно для самого себя начал имитировать выражение лица Сенатора. Будь в той комнате кто-нибудь ещё, он бы попросту не смог отличить их на глаз.

— Среди них нет хоть сколько-нибудь квалифицированных специалистов в плане эффективного развития новых поселений, — улыбка Талка стала заметной настолько, что всё остальное его лицо буквально тонуло в сиянии ровного ряда идеально-белых зубов, с лёгким налётом выпитого кофе. — Когда мы придём к ним, они уже истощат большинство из предоставленных ресурсов, а уровень их обучения ввиду наследственности и безалаберности предков — будет низок настолько, что они, вполне вероятно, примут нас за богов, сошедших с небес. Экспедиция Республики с лёгкостью захватит власть над всеми этими планетами, без применения силы.

— А зачем нам эти планеты? — не найдя более подходящего, или менее прямого вопроса, техник озвучил ровно то, что пришло в его и без того загруженную голову.

— Ресурсы конечно же, — взгляд Талка вновь погас, а тон снизился до обычного — он словно вспомнил, что разговаривает вовсе не с тем, кто мог бы посоревноваться с ним в рассудительности. — Кроме того, разве не будет лучше, если большинство перерабатывающих заводов перенести с Земли куда-нибудь ещё? Экология и экономика — весьма тонкие дисциплины, мистер Ноу.

Именно так устремлялась вперёд поступь развития человечества, вплоть до основного момента нашего повествования. Или не так, но таковой она казалась человеку, родившемуся много позже. Тогда, когда последствия решений Сенатора Талка наконец перестали быть лишь догадками, и привели к тому, к чему приводят все более или менее глупые суждения правителей всех времён и народов — пылающему шторму всепоглощающей войны.