Цена звёздной пыли

Глава 41

Джон Уильям Харлайл не был бы тем, кому Ричард доверял не только свои секреты, но даже деньги своей корпорации, если бы не смог предугадать подобные действия противника. Удар Маггри пришёлся сверху, точно в макушку ещё секунду назад стоящего на месте, Джона, который в миг сместил свой центр тяжести, и скользнул в сторону нападающего, оказавшись прямо справа от него. А сам удар чудовищной силы, исполненный Тайрусом, как оказалось, когда рассеялась поднятая было, пыль, пришёлся вовсе не в голову его оппонента, а в пустоту.

И адмирал армии восстания полетел прямо за собственной, выкинутой вперёд, тяжёлой рукой. Просто провалился в пустоту, в которую умудрился вбросить весь свой вес и мощь, без остатка. А Джон Харлайл, тем временем оказавшийся в весьма выгодной позиции, благодаря тому, что нырнул под ведущую руку противника, решил тоже не тратить времени попусту. Воспользовавшись моментом, он нанёс несколько быстрых ударов по корпусу гиганта, и не дожидаясь эффекта собственных ударов, тут же резво отпрыгнул назад.

Было бы слишком глупо надеяться уложить Маггри всего с нескольких тычков по упругому, натренированному прессу. Да, Джон Харлайл бил сильно и точно. Никто не устоял бы после такой разминки печени. Но не Маггри. И торговый агент это прекрасно понимал. Все подозрения о непробиваемости своего оппонента, вполне вероятно, спасли Джона от неминуемого нокаута — уже спустя один-единственный, выдох, в то самое место, откуда он наносил град коротких ударов, уже прилетела вторая рука Тайруса Маггри. После чего, уже в новое место дислокации агента, устремилась другая.

Адмирал не растерял своего ровного дыхания от ударов Джона, и принялся поливать его сильными, размашистыми выпадами своих огромных ручищ, от столкновения с которыми мог бы разрушиться даже добротный внедорожник, не говоря уже о хрупком организме обычного смертного. Удар. Ещё удар. Затем другой — уже летящий по траектории снизу-вверх, и в довершение — короткий прямой в круговую область под носом Харлайла. Адмирал армии восстания знал технику ближнего боя как свои собственные пять пальцев, сомкнутых в твёрдый кулак, размером с добротный арбуз.

В то же время, на стороне Джона Уильяма Харлайла, была скорость. Да, Маггри был безумно быстрым, несмотря на свои размеры, и всё же, натренированное и лёгкое, тело агента, преодолевало то же самое расстояние, что и Тайрус, в гораздо более короткий промежуток времени, который, впрочем, было практически невозможно заметить. Он уклонялся от каждого из летящих в него, смертоносных ударов, и тут же занимал позицию в стороне от своего противника, затрудняя следующую его атаку. В конце концов, весьма непросто бить прицельно, когда цель находится не прямо перед тобой, а на самой периферии зрения.

Однако, несмотря на вполне удачные манёвры, Джон уже не мог перейти в контратаку. Более того, его лёгкие едва успевали насыщаться кислородом в те короткие промежутки времени, между льющимся на него ливнем коротких и сильных, ударов со стороны Маггри. Адмирал вкладывал в каждый следующий удар всё больше сил — такова была его стратегия. Тактика настоящего победителя. Ведь, чем дольше Джон продолжал уклоняться, тем выше был шанс того, что в следующий раз он уже не успеет среагировать вовремя, а значит, тем сильнее будут полученные им повреждения.

Тем временем, несмотря на явно-растянутое время вокруг самих сражающихся, для окруживших их зрителей прошла всего одна минута непрекращающегося боевого танца, в котором сошлись два совершенно различных противника.

Вот оно! Очередной удар Маггри рассёк воздух гораздо ближе к новому положению Харлайла, чем прежде. А значит, он уже начал терять свою выносливость. Не смог уклониться настолько же эффективно. Адмирал Тайрус замахнулся второй своей рукой, и неожиданно, остановился. Всего на мгновение. На тот самый промежуток времени, в который до этого и производил свою атаку. Джон же, сделал то же самое, что и до того момента — он произвёл манёвр уклонения и нырнул под атакующую его конечность, оказавшись… Прямо в том месте, где и хотел его видеть Маггри.

Глаза Харлайла даже не успели уловить внезапного, прямого, рубящего движения адмирала, которое с огромной мощью обрушилось прямо на вовремя выставленный, блок Джона. Он не успел и подумать о том, что уже попал в выставленный капкан. Благо, успел хотя бы защитить голову. Вскрикнув в глубинах своей души от представления ждущей его боли, он выбросил предплечье под удар Маггри.

Великан опустил свою руку ребром ладони. Он уже успел заметить блок, но это было совершенно неважно — если верить россказням солдат, подобным ударом он когда-то вполне успешно рубил дрова, чтобы протопить небольшую печь для своей рыболовной хижины. Маггри был настоящим чудовищем со всей свойственной ему, физической силой. И вся эта сила, весь его собственный вес, вложенный в удар, обрушилась прямо на Джона Харлайла.

Если бы не гул солдат, неспособных держать свои эмоции в глубине, Ричард Макдональд вполне смог бы услышать отчётливый хруст ломающейся кости своего подопечного. Впрочем, для того, чтобы понять ситуацию, хватало и одного зрения — выдержать подобный удар не смог бы даже металлический лом, не говоря уже о тонкой, кости человека, столь хрупкой для любых повреждений. Благо, реакция Джона Харлайла всё ещё находилась на недостижимой для самого торговца, внушающей высоте — он успел слегка вывернуть угол руки наружу, и получил гораздо меньше повреждений, благодаря соскользнувшей атаке своего противника. Его рука, безусловно, была сломана. И всё же, вместо того, чтобы прорваться прямо через блок и попасть в голову Джона, ладонь Маггри скользнула в сторону, и полностью растеряла свою эффективность в текущий момент времени.

А момент, как оказалось, был действительно важный. Адмирал Тайрус Маггри не смог сдержать самодовольной ухмылки, когда достиг своей цели и нанёс первое серьёзное повреждение своему оппоненту. В задворках его разума уже звучала триумфальная мелодия предстоящей победы, а уровень адреналина в крови, пошёл на закономерный спад — вряд ли какой-то человечишка сможет противостоять ему, тем более, с такой травмой. Однако же, никогда не стоит слишком рано вскрывать бутылку заранее припасённого, дорогого шампанского. Маггри никогда не отличался сдержанностью в бою. Его атаки всегда были максимально сосредоточенными на скорейшее уничтожение. Он вкладывал в них силу каждого доступного мускула, и весь вес своего тела, что делало их разрушительнее древнего тарана, но в то же время, в них имелся и один незначительный, для самого адмирала, но всё же заметный, минус. И этот самый минус он почувствовал далеко не сразу, но лишь тогда, когда попробовал вернуть «провалившуюся» руку, в рабочее состояние. Его тело внезапно пронзила молния боли, а из лёгких в один момент вылетел весь запас воздуха.

Подставив одну свою руку под разрушительный удар, Джон Харлайл успел выпрямить ведущую ногу, и выбросить левую, свободную руку, в точном апперкоте прямо в незащищённую, печень противника. И дело было вовсе не в самом ударе, или его цели, а в самом моменте, который и создал Маггри. Он совершенно не думал о защите, ведь, как уже успели выяснить все присутствующие, атаки Джона не могли пробить его натренированное тело, и принести ему вред. Но в данном случае, всё было иначе — Маггри расслабил свой пресс, полностью сосредоточившись на атаке, в которую, ко всему прочему, ещё и вложил массу собственного тела.

В итоге, недостаточно мощный, но всё же увесистый, удар Харлайла, наткнулся на полностью открытое, слабое место, имея в довесок ко всему ещё и встречное движение, огромной кинетической силы. Он получил весьма серьёзную травму и в то же время, полностью выбил противника из равновесия. Ведь не для кого не секрет, что хороший удар по уже упомянутому органу, может не только сбить дыхание и рассеять внимание, но даже попросту вырубить оппонента.

Солдаты, окружившие площадь, казалось, замерли, и наконец, заткнулись. Всего на секунду, но это затишье не мог не заметить сам Маггри, чьё световосприятие всего за мгновение снизилось настолько, что яркий мир начал темнеть, а силуэт Джона Харлайла то и дело сливался с лёгкой, серой рябью, заполонившей рассеянный взгляд. Впервые за долгие годы своей жизни он почувствовал боль, и потерял контроль над собственным дыханием. Ощутил всю серьёзность происходящего. Ведь всего секунду назад противник был для него лишь грушей для битья, не способной дать сдачи.

Харлайл пробил защиту своего противника, и дождавшись закономерной реакции, которая лишь подтвердила эффективность выбранной тактики, с силой надавил на уже пробитый, бок Маггри. Сильные ноги адмирала даже подкосились под давлением, а самому Джону не оставалось ничего иного, как наконец, перейти в атаку — его правая рука оказалась более непригодной для использования в бою, но у него всё ещё оставалась левая. Нанеся ещё несколько ударов по корпусу, торговый агент вскинул мешающую ему, руку Маггри, и проскользнув под ней, выполнил прыжок. Невысокий, такой, чтобы была возможность достать кулаком до выпирающей челюсти противника. И дождавшись пика амплитуды собственного прыжка, Джон Уильям Харлайл поглотил всю тяжесть собственного тела, и выбросил её вместе со своим кулаком, прямо в область отчётливой ямочки на подбородке Маггри, не забыв провернуть тоже самое с противоположной ногой, только уже в другом направлении — для более эффективного распределения массы.

Собравшаяся вокруг площади, толпа в камуфляже — охнула одновременно. До этого момента никто не видел, чтобы их адмирал получал какое-либо повреждение, а тут… Поддавшись всей мощи прямого удара, великий тиран не только потерял равновесие, но ещё и сам того не заметив, растерял осколки собственного сознания. Его тело вмиг обмякло и просто обвалилось на каменную брусчатку, подобно брошенному мешку с картошкой. Как любил поговаривать старик Макдональд: «Нет аргумента весомее хорошего удара в челюсть».

Ведь если речь идёт не о простой, глупой истории, а о реальном мире, то весь ближний бой — это тирада в честь всего одного удара. Ричард Тарталл Макдональд выронил свою сигару. Конечно же, он верил в силу своего ставленника, и в то же время, ни на мгновение не сомневался в несущественности этой самой веры. Тайрус Маггри был тем человеком, которого и человеком-то назвать было сложно. Поговаривают, что в древности существовал некий ритуал проверки силы — мужчины гнули подковы голыми руками, и тем самым доказывали уверенность в своей непобедимости. Адмирал армии восстания мог гнуть эти чёртовы подковы сотнями, подобно бешеному станку, вышедшему из-под управления оператора. И вот… Тиран повержен. Или… Нет?

Старый торговец едва не вскочил со своего места, и не бросился на помощь к Джону, отвлёкшемуся на свою сломанную конечность, и утерявшему визуальный контакт с побеждённым врагом. Будь то обычный мордобой, хватило бы и обычного нокаута, но Ричард не указывал в договоре признаки победы, а значит, бой должен продолжаться до того, как на площади останется лишь один боеспособный человек.

Поваленный же, Тайрус Маггри, тем временем, уже успел прийти в сознание, и сделать то единственное, что вообще мог бы сделать любой сильный мужчина, оказавшийся в его положении. Он пришёл в ярость, и ещё прежде, чем вернул контроль над собственными мыслями — нанёс прямой удар вытянутой ногой прямо в колено Харлайла. Набитое тучами, как плюшевая игрушка — ватой, серое небо, наполнилось диким воплем торгового агента. Кость его ноги, выскочившая из сустава, легко рассекла мешающую ей, кожу, и выглянула наружу, окропив площадь мелкими каплями красной жидкости.

— Невежественный глупец! — убедившись в том, что Джон Харлайл уже не сможет маневрировать так, как прежде, адмирал Маггри медленно, почти лениво, поднялся с каменной площади, и занял вертикальное положение. В его ушах всё ещё слышался гул бегущей по венам, животворящей крови, а в глазах то и дело мелькали тёмные тени. Но он предпочёл не обращать на это внимания. Джон посмел сделать то, что было попросту невозможно! Показал всем его людям, что Маггри — всего лишь человек, нежели бессмертное божество. И с этим надо было что-то делать. Впрочем, Тайрус изначально знал, что именно. Ведь после того, как он здесь закончит, о нокауте уже никто и никогда не станет вспоминать. — Твои удары для меня подобно комариным укусам! И сейчас я сделаю с тобой именно то, что обычно делаю с теми крылатыми ублюдками.

— То-то я и думаю, отчего в тебе сил не больше, чем в младенце, — Харлайл пошатнулся, но всё же устоял. Боль уже начала свою неизгладимую пульсацию по всему его телу. Она протекала по венам вместе с кровью и обжигала нервные окончания леденящими прикосновениями. Он проиграл. Человеку не совладать в рукопашном бою с настоящим животным. — Тренировался на комарах?

— Очень остроумно, — Тайрус Маггри шагнул в сторону своей добычи. Он уже не спешил. Джон никуда не денется, да и… Это чёртово головокружение! Казалось, что соверши он всего одно, резкое движение, и сознание вновь покинет его в угоду уже полученных, повреждений. Каким бы огромным и сильным он ни был, но «накачать» мозг совершенно невозможно, и он будет всё таким же хрупким, как и прежде. Это был хороший удар. Тайрус признал силу торгового агента. Но лишь в глубинах своего разума.

Уважению не обязательно изливаться наружу. Оно ценно лишь тогда, когда спрятано внутри.

Тем временем, ему нужно сделать то, за что его и признали непобедимым. Лидеру восстания предстояло реабилитироваться в глазах своих же, людей.

— Сейчас всё закончится, — Ричард Тарталл Макдональд, наблюдающий за боем издалека, водрузил свою сигару на заслуженное место, меж частокола зубов, и глубоко вдохнул терпкий дым. Рация, расположенная прямо на столике перед ним, всё это время передавала каждое его слово на припаркованный корабль, где внушительный отряд вооружённых бойцов, уже ожидал своего приказа на наступление. В конце концов, он не был бы собой, не имея в рукаве запасного плана на тот случай, если Джон всё же проиграет этому великану. В то же время, любой, кто бросал на него случайный взгляд, мог бы с лёгкостью заключить, что совсем не чувствует в нём никакой тревоги. Ричард был всего лишь бизнесменом, поставившим на одну из лошадей, принимающих участие в забеге. И даже если его лошадка займёт далеко не первое место… Он не растеряет своего лица. — Будьте на чеку.

— Постарайся не дёргаться. Не хотелось бы сломать ещё чего-нибудь в процессе.

— Процессе чего? — Джон Харлайл едва смог выдавить свои последние слова. Его горло сковал страх. Истинный страх смерти, который долгие века управлял всеми людьми, которые когда-либо жили, и будут жить. Однако он ни на мгновение не поддавался этому странному, холодному чувству. Лицо Джона по-прежнему искажала глупая ухмылка, а его взгляд посылал весь мир к чёрту. Ричард, с его извечной жаждой наживы, Тайрус Маггри, с глупым стремлением обрести свободу, и даже сама вселенная, которая делает достижение этой самой свободы, идеей недопустимой — всё это могло идти на хрен. Джон Уильям Харлайл уже не чувствовал биение собственного сердца в тот момент, когда к нему приблизился противник. Но всё ещё знал, что ему следует делать, как только появится возможность. Точнее, ЕСЛИ она появится до того, как его сердце и правда перестанет биться.

— Ну… — адмирал Маггри схватил Харлайла за грудки одной рукой, и за ремень — другой. — Ты должен был слышать о нашем маленьком ритуале посвящения в настоящие мужчины. И тебе сейчас предстоит принять в нём непосредственное участие.