Единственная призрака. По праву рождения

14

Ох, как же меня угораздило так вляпаться? Провались ты пропадом, Хаган Ирэ! Не зря папенька говорит, что жалость — самая большая слабость человека. Дура! Лучше б его уволили, а я бы нашла другой вариант для избегания замужества.

В гневе я наматываю пару кругов по своей комнате, прежде чем вижу перевитую чёрной лентой коробку у себя на кровати. Я осторожно приближаюсь к находке. Причина опасаться у меня есть, все-таки кто-то пытался меня отравить (с этим, кстати, мне ещё предстоит разобраться).

Коробка из тёмного дерева, но до полноценной шкатулки недотягивает. Под небольшим гладким почти серым квадратом лежит запечатанный конверт. Папенькину печать я узнаю сразу, поэтому более не медлю — отец травить меня не станет. Наверное.

Я беру коробку, тяну за шелковую ленту, нажимаю на скрытую кнопку снизу, заставляя крышку под действием пружины подпрыгнуть и открыть содержимое коробочки. На чёрном бархате лежит чудноватое кольцо из светлого металла, почерневшего в некоторых местах. Большой овальный тёмно-серый камень с удивительными переливами крепится к ободку шестью «когтями» и оплетён тонким узором в немного агрессивной манере — много острых углов делают абстракцию похожей на каракули сумасшедшего.

Да… В этот раз папенька превзошёл сам себя.

Я нервно откладываю кольцо. Оно мне не нравится, вызывает необъяснимую тревогу. Уверена наверняка, что я никогда не видела это жуткое украшение, однако оно всё равно, кажется, мне смутно знакомым. При взгляде на него мне вспоминается ледяная рука, мёртвой хваткой сжимающая моё горло. Нервно отворачиваюсь, ругая себя за глупые мысли, но глубоко вздыхаю, чтобы убедиться, что ещё могу дышать. С этими странными припадками нужно что-то делать. У меня и раньше бывало подобное, но никогда приступы паники не сопровождались видениями, а значит, возможно, встреча с Мериром сказалась на мне сильнее, чем я хотела себе признаваться. Я обещаю себе подумать об этом позднее, но знаю, что буду тянуть с решением до последнего. А именно до следующей встречи.

Так же с опаской я отношусь и к письму, вскрываю печать с двумя дерущимися коршунами и разворачиваю лист дорогой теснённой бумаги.

Почерк родителя ровный, жестковатый, строчки к концу подлетают вверх, а заглавные буквы выделяются особой вычурностью. Впрочем, без анализа почерка, которому учили всех отпрысков нашего семейства, я знаю, что мой ближайший родственник высокомерный, амбициозный и самовлюблённый человек. Такой же, как и все в нашей семье, пожалуй.

На листе выведено всего несколько сдержанных строк.

Мариис!

Хочу поздравить тебя с началом нового учебного года и подарить самую ценную реликвию нашего рода. Это кольцо защитит тебя от любых опасностей, поэтому ты должна всегда носить его. НЕ СНИМАЯ!

Это не простое украшение, в чём ты убедишься очень скоро. Оно никогда не навредит тебе, даже если будет казаться обратное — оно предано нашему роду уже много веков.

Я верю, что ты станешь достойной представительницей своей семьи.

Твой отец.

Я невольно хмыкаю. Мой отец. У нас так всегда. Я просто Мариис. И никогда «доченька» или хотя бы «дорогая», а он просто мой отец, ни в коем случае не «папочка». Даже папенькой я иронично называю его исключительно за глаза.

Я ещё раз смотрю на кольцо. Как может защитить эта безделушка?

Серый камень призывно переливается, притягивая взгляд. Надеть его, что ли? Я тянусь к украшению и в последний момент одёргиваю руку.

Нет. Оно слишком… жуткое, чтобы носить его у всех на виду. Увидев подобное на моём пальце, люди запросто могут заподозрить у меня полное отсутствие какого-либо вкуса. Я беру странное украшение и вешаю на плетёный браслет из такого же светлого металла, обвивающий моё запястье. Да, не очень удобно, но папенькин наказ не нарушен. И кольцо не видно посторонним.

Быстро принимаю душ, просушиваю полотенцем волосы, смываю вчерашнюю косметику и наношу новый боевой раскрас, после чего облачаюсь в чистую форменную блузку и юбку, которая штаны. Я не особо спешу, ибо точно знаю, что на первую пару к мастеру Инове точно не попадаю. Приду ко второй, ну и пусть. Я сто раз так делала.

Но это утро явно старается побить все рекорды по количеству ситуаций, продиктованных законом подлости. Стук в дверь отвлекает меня от терапевтического сеанса приведения себя в порядок. Попутно затягивая ремень брюк на талии, распахиваю дверь с намерением обрушить все кары мира на голову стучавшего, но вижу гостя и давлюсь словами.

Золотистые глаза внимательно осматривают меня с головы до ног, не забывая добавить при этом уже привычную долю насмешки во взгляд. Аэрт. Какой сюрприз.

— Плакала? — странный вопрос задан таким тоном, будто бы только этого от меня и ждут.

Но нет, дорогой, это не про меня.

— Злилась, — честно отвечаю я.

Аэрт криво улыбается и, оттиснув меня от двери, вольготно проходит в комнату. Каков наглец! Но хорош до безумия. Только последний факт заставляет меня придержать готовую вырваться наружу тираду о невоспитанности некоторых хамовитых кадетов.

— Чем я обязана столь неожиданному визиту? — я складываю руки на груди, чтобы он не заметил, как дрожат мои ладони в его присутствии.

Кадет Ивес словно и не слышит меня. Заложив руки за спину, он скользит взглядом по мелким деталям интерьера моей комнаты. Мне вдруг становится стыдно оттого, что он увидит мои девчоночьи шкатулочки розового цвета, в которых я храню памятные безделушки. Хочется спрятать милые сердцу вещицы от чужого взгляда, но я давлю в себе этот порыв. Старательно пытаюсь придумать, что сказать, когда он оборачивается. Насмешки в его взгляде прибавилось, что сбивает меня окончательно.

— Я ведь тебе нравлюсь, так? — более бестактного лобового вопроса мне ещё никто не задавал.

— С чего ты взял? — это я так блею? Фу, прям как Тибо!

— Брось, это заметно невооружённым взглядом, — Аэрт лучезарно улыбается, почти как вчера, когда травил байки в «Весёлой иве». — Мне льстит, конечно, что я привлёк внимание королевы. Ты ведь королева, верно? Но, знаешь, ты не в моём вкусе. Я ищу… нечто иное.

От шока я только беззвучно открываю рот, как рыба хватаю воздух и совершенно ничего не могу ему ответить. Мысли в голове словно слиплись в один комок и выделить одну толковую просто невозможно. Почему так? Никогда не было такого, чтобы я не нашла слов для достойного отпора обидчику. Хотя, если признаться, я даже не помню, кто меня так намеренно оскорблял в последний раз! Кроме Мерира, конечно.

Кадет Ивес снова улыбается, проходит мимо меня, чуть задев плечом, и оборачивается только на пороге.

— Я заходил сказать, что первая тренировка отряда через пятнадцать минут на полигоне. Постарайся хотя бы не мешать.

Выхожу из ступора я только тогда, когда хлопает дверь внизу лестницы.