Единственная призрака. По праву рождения

16

Я зло шиплю и, костеря полковника на все лады, ломлюсь в кусты вслед за группой.

Как и ожидалось, кадетов уже и след простыл. И где теперь их искать? Что я вообще делаю на этом треклятом полигоне? Я же переговорщик! Моя стихия — кабинеты, ну, или, в крайнем случае, походные шатры, но никак не кусты и развалины.

Раздражение моё настолько сильно, что я, не разбирая дороги, прохожу достаточно большое расстояние, прежде чем останавливаюсь и оглядываюсь. Вокруг меня заросли и парочка покосившихся хижин. Красота какая. Недовольно фыркнув, я решаю отсидеться в ближайшей из них до конца задания. Пусть мальчики сами разбираются, а нам, королевам, это ни к чему.

Я бодренько иду к хижинке, открываю дверь и в удивлении останавливаюсь, видя пятерых семикурсников с факультета боевиков. Их изумление, если судить по лицам, по степени выраженности почти приблизилось к моему.

— А вы чего тут делаете, ребятки? — робко спрашиваю я, не до конца понимая, что происходит.

Их физиономии вытягиваются ещё сильнее, и они недоумённо глядят на одного рослого парня с серьгой в ухе. Похоже, он у них главный. Отвечать мне не спешат, зато главарь кивает какому-то громиле, и меня быстренько хватают за руки, затаскивая вовнутрь.

— А ну-ка брось! — брыкаюсь я, но меня держат ещё крепче.

Если у меня появятся синяки, я убью этого ретивого гада.

— У нас ваш переговорщик! — орёт главарь в просвет между досками.

Это я, что ли?

И тут меня осеняет: это же и есть те самые кадеты, которых попросили сыграть роль огненных котов. А я-то, дура, со своим оскорблённым самолюбием совсем об этом забыла! И теперь подставила свою группу.

Я с досадой стону. Да… Оплошность так оплошность. Аэрт будет в ярости, а у мастера Ирэ будет новый повод надо мной поиздеваться. Конечно, он сам виноват в том, что так вышло — нечего было доводить бедную девушку до исступления, но чувство вины уже поселилось в центре моего живота.

— Ребятки, вы б меня отпустили, — начинаю переговоры я, в надежде исправить ситуацию.

— Мари, — обращается ко мне главарь. — Ничего личного, но ты наше преимущество, так что посиди молча, пожалуйста.

Ничего личного… Обычно так говорю я. И молча? Э нет, дорогой.

— Простите, но моя специальность предполагает долгие душевные разговоры, — просвещаю я его дремучего.

— Не сегодня, — он продолжает смотреть в щель между рассохшимися досками, не обращая на меня ни малейшего внимания.

Мне не нравится, когда от меня отмахиваются, как от назойливой мухи, а его ответ именно это и демонстрирует.

— Прости, как тебя зовут? — уточняю я, чтобы отметить в своей памяти очередного врага.

Парень косится на меня уже с явным неудовольствием.

— Замолчи, пожалуйста, иначе мне придётся заткнуть тебе рот.

Да что вообще происходит в последнее время? Я что — моментально растеряла всё своё обаяние? Почему даже эти… относятся ко мне так, будто бы я обычная… даже не знаю кто! Неужели всего за один день Аэрт Ивес успел прочно расселить своих тараканов у них в головах?

— Выходите вместе с нашим переговорщиком, — слышу я голос Аэрта.

Как приятно, когда тебя спасают. Прямо-таки сразу чувствуешь себя хрупкой и беззащитной.

— Только если твои отойдут на пятьдесят метров! — выдвигает свой ультиматум главарь.

— Этого не будет, вы же знаете! — Аэрт непреклонен. — Отдайте девчонку!

Парень с серьгой подзывает своих поближе, и они несколько минут о чём-то шепчутся. Ты гляди-ка, боевики, а играют в тактиков.

— Хорошо, мы согласны обменять её.

Что?! На кого это?

Этот вопрос интересует и кадета Ивеса.

— На кого?

— На тебя!

Да кто вообще так ведёт переговоры? Это что за техника такая дурацкая? Конечно же, Аэрт не согласится и будет прав! Он координирует действия нашей группы, а я всего лишь переговорщик. Да это то же самое, что менять ферзя на пешку в любимой игре моего папеньки.

— Я согласен!

Что он делает?! Это всего лишь тренировка, меня не убьют и не покалечат, а этим обменом он обезглавит свою группу и обречёт её на поражение.

— Аэрт, это плохая идея, — кричу я. — Мне и здесь хорошо!

— Лучше замолчи, идиотка! — он злится на меня.

Обидно, вообще-то. Ну ладно, пусть меняется, раз ему так хочется.

Боевик, державший мои руки за спиной, поднимает их кверху. Плечевые суставы больно выворачиваются, и я неожиданно для себя вскрикиваю. Он что — нарочно старается сделать мне больнее?

— Вот скотина! — морщусь от боли.

— Какая грубая, — он шепчет мне на ухо, почти касаясь губами моей мочки, и больно щиплет меня пониже спины.

Я застываю, брезгливо кривлюсь. Пытаюсь вывернуться и лягнуть этого мерзавца пяткой в колено. И у меня это даже получается, вот только мой слабый удар не доставляет здоровенному боевику никакого дискомфорта. Он лишь хохочет и прижимает меня к себе.

Фу! Тошнота подкатывает к горлу так резко, что я чуть не задыхаюсь.

— Ты что творишь, придурок?! Ты знаешь, кто я?

— Симпатичная мордашка с завышенным самомнением? — спрашивает он, черкнув жёсткой щетиной по моей шее.

— Нет, я твоя большая проблема! — во мне всё клокочет от ярости и бессилия: возможностей моего тела хватает на то, чтобы залезть ночью по отвесной стене, но совершенно недостаточно, чтобы вырваться из цепких пальцев обнаглевшего тупого верзилы.

— Ой, вряд ли, — парирует наглец. — Уже все знают, что ты совсем не прочь попрыгать по постелям нового тактика и вашего куратора. Почему бы тебе не посетить и мою комнату сегодня ночью?

Я сцепляю зубы, чтоб не выругаться. Как я и предполагала, мою репутацию губят нелепые слухи!

Пока я думаю, что делать, здоровяк, повинуясь жесту главаря, выводит меня на улицу. Солнце слепит меня так, что в первый момент я вообще ничего не способна видеть.

— Ну, так как? — звучит совсем близко так неожиданно, что я дёргаюсь.

— А ты не боишься, что эти слухи окажутся правдой? — часто моргая, спрашиваю я. — Не страшно подкатывать к любовнице самого Хагана Ирэ?

— Не думаю, что ты так уж ему дорога, если он тебя засунул в передовую группу. Так что приходи, крошка, я не хуже.

— Отпустите её, — слышу уверенный голос кадета Ивеса.