Единственная призрака. По праву рождения

21

Я не могу сдержать вздох облегчения. Не знаю, реален ли Аран или он плод моей больной фантазии, но я рада, что он отозвался.

Крутанув кольцо, я уже без опаски иду дальше. Звук моих шагов разносится по коридору, бьётся о каменные стены, множится и расслаивается.

К призрачному воину у меня примерно сотня вопросов.

— Аран, ты знаешь, кто на меня напал?

— Знаю, — лаконично отвечает воин.

— И?.. — тонко придаю ускорения процессу перетекания мыслей призрака в слова.

— Что «и»? — намёк явно не понят моим неожиданным компаньоном.

— Ты мне расскажешь? — намекаю я немого толще.

— Да.

Я даже останавливаюсь. Он что, издевается? Слева от меня раздаётся сдавленный смешок, что только убеждает меня в том, что Аран потешается. Разозлившись, я стараюсь пнуть воздух примерно в том месте, где должен находиться мой нежданный телохранитель, чем вызываю у него приступ уже не сдерживаемого смеха. Это обижает меня ещё сильнее, и я, развернувшись на каблуках, направляюсь в сторону своей комнаты. Как надоели уже эти высокомерные, бессовестные, жестокие…

— Стой, принцесска, не злись, — Аран всё ещё мерзко подхихикивает. — Ты слишком серьёзная и нервная, тебе нужно расслабиться.

— Иди к демонам, — продолжаю я свой путь.

— На тебя напали наёмники, а чьи они будут, тебе уж виднее, — наконец по делу говорит призрак. — Кого ты зацепила настолько, что тебе желают смерти?

— Я не знаю, — искренне признаюсь я. Злиться уже не хочется. — А откуда ты знал, что в комнате меня ждут?

— Я чувствую, если тебе грозит опасность, — Аран немного медлит с ответом. Или лжёт, или недоговаривает, что в сущности примерно одно и то же.

Интересно…

— Почему?

— Об этом позже, — уходит от ответа воин. — Сейчас важнее найти того, кто желает тебе столь скорой и страшной кончины, что отправил на тебя одну пять матёрых волков.

— А ещё была Чёрная пантера, — вспоминаю я.

— Яд? — в голосе воина мгновенно прорезаются металлические нотки, а от былого веселья не остаётся и следа.

— Да, он самый.

Пока вкратце рассказываю Арану о событиях прошлой ночи, мы подходим к нужной двери.

Сюда попадает немного света от окна, и я могу увидеть затянутого в коричневую кожу полупрозрачного воина.

— Сколько сейчас стоит Чёрная пантера? — задумчиво почесав покрытую густой щетиной щеку, спрашивает Аран.

— Откуда я знаю? — возмущаюсь я. — По-твоему, я каждый день кого-то травлю насмерть?

— То есть, не насмерть травишь? — по-доброму смеётся воин и кивает на дверь. — Входи, там неопасно.

Я не заостряю внимание на том, что таки да, иногда не насмерть всё же травлю, если лошадиная доза слабительного в суп может считаться отравлением.

Толкаю дверь и, не глядя, вхожу.

Комната абсолютно такая же, как у мастера Хагана Ирэ. В ней стоит большая кровать с бежевым балдахином — идентичная той, на которой я проснулась у полковника, и такой же массивный стол из тёмного дерева, с пятью выдвижными ящиками. Кто-то примостил на краю стола стопку учебников на этот год. Их я бегло пролистываю и оставляю в покое. Отлично. Уже и учебники здесь.

За кроватью с правой стороны располагается дверь, судя по всему, в ванную комнату. Слева ещё один проём. Как оказалось, там находится ещё одна комнатка, раза в три меньше, чем основная, и совершенно без окон. Чтобы хотя бы что-то разглядеть, я оставляю дверь открытой, делаю пару шагов внутрь и замираю посреди комнаты. Аран тенью ходит следом и сейчас останавливается за моим левым плечом.

Меня что-то держит в этой комнатушке, не даёт сдвинуться с места, но я не могу понять, в чём причина этих странных ощущений. В бесполезных попытках объяснить природу моих предчувствий я рыскаю взглядом по пустым стенам, но на них ничего нет. А странный зуд в груди только усиливается.

У вас бывает так, что вы очень хотите что-то вспомнить, и, кажется, это что-то находится прямо на границе вашего зрения, сознания, памяти (вот повернёшь голову и разглядишь, вспомнишь нужную строчку или слово, или событие), но у вас никак не получается восстановить нужное в памяти, оно ускользает, как бы вы ни старались?

Вот именно это ощущаю я, стоя в полутёмной комнате.

— Мари?

— Аран, здесь что-то не так, — пытаясь разглядеть хотя бы что-то на стенах, отзываюсь я. — Не знаю, что. Не могу понять.

— Эта крепость полна загадок, — голос воина звучит слишком зловеще в этот момент, и я, испугавшись неведомо чего, шарахаюсь от него в сторону.

Комната слишком маленькая, чтобы этот мой манёвр не закончился травмой. Я спотыкаюсь о какую-то неровность на полу, теряю равновесие и лечу в каменную стену. Чтобы не разбить нос, я выставляю вперёд руки, и они тут же взрываются болью: ободранные во время позорной тренировки на полигоне ладони не успели ещё затянуться.

— Эй, аккуратнее, — слышу сзади голос Арана.

Я отлепляюсь от стенки. В месте, где только что были мои ладошки, даже в полумраке можно разглядеть два кровавых пятна. Раны на руках горят.

— Вот же… — ругаюсь я.

— Ты же девочка, — одёргивает меня Аран.

Я уже открываю рот, чтобы ответить в духе портовых грузчиков, как сбоку от нас слышится противный скрежет камня о камень. Мы застываем в недоумении. Каменная кладка в углу отъезжает в сторону, открывая за собой узкий, тёмный провал.

— Аран, — почему-то шепчу я. — Это что?

— Я полагаю, что это как раз одна из загадок Крепости, — задумчиво говорит воин.

Сердце в груди стучит с удвоенной скоростью, ладони противно покрываются липкой кровью, но меня это не смущает. Тайна Крепости? Это что-то новенькое!

— Что думаешь? — искоса глядит на меня призрак и как бы невзначай замечает: — Я там опасности не чувствую.

— Загадки на то и существуют, чтобы их разгадывать, правда? — предвкушающе улыбаюсь я.

Это скорее риторический вопрос. Аран согласно хмыкает, и мы синхронно шагаем к проходу, который ведёт неизвестно куда.

Я давно ни о чём не тревожусь. Практически всё, что со мной происходило на поле боя, я мог контролировать. Всё, что со мной происходит вне войны, я могу предсказать или спрогнозировать. Но, похоже, это не касается Мариис Арос. И это не может меня не тревожить. Такого наглого нападения я даже не предполагал. Наёмники — это дорого и вовсе не так просто, как может показаться. Особенно в военизированном учебном заведении. Кто-то должен был их провести, или они должны быть бывшими кадетами Крепости и знать все потайные ходы. Очень много того, о чём здесь можно подумать.

Перебираю пуговицы на преподавательской форме, и это простое действие словно вызывает в памяти недавнее воспоминание. Оно проступает поверх всех мыслей, словно проявляется, перекрывает собой окружающий меня мир.

…Тонкие пальцы цепляются за плотную ткань, сквозь мою одежду царапают кожу. А вместе с ней что-то глубже. Мои руки в тёмных волосах… Почему это меня задело?

«Потому что это уже было, идиот», — отвечаю я сам себе.

Неужели я действительно думал, что будет легко?