Единственная призрака. По праву рождения

38

— Я же сказал, ни в коем случае не снимать повязку! — рассечённая скула полковника кровоточит, а из глаз, кажется, вот-вот посыплются молнии — так он зол. — Вы вообще не способны подчиняться приказам?!

Света, всё ещё пробивавшегося сквозь расщелину из грота, как раз хватает на то, чтобы разглядеть Хагана Ирэ и понять, что никаких смертельных ран древний воин ему не нанёс. И на том спасибо.

— Да если бы я подчинилась вашему приказу, я бы до сих пор стояла там в абсолютной тишине, а вы, между прочим, уже таким же призраком парили бы над своим бездыханным телом! — претензии куратора немного приводят меня в чувство, отодвигают мысли об озере и Аране на второй план.

— И вообще, почему ЭТО реагирует на вас?! — мастер Ирэ рычит, как разъярённый зверь. Чудо будет, если своими воплями он не спровоцирует какой-нибудь обвал. — Вы ЭТО хотели забрать?!

— ЭТО — семейная реликвия, между прочим! — я перехожу в открытое наступление.

Меня задевает то, с каким презрением он отзывается о моём единственном друге, пусть и призрачном. Мои собственные страхи по поводу Арана, затопившие меня несколько минут назад, кажутся мне глупыми. Очевидно, озеро действительно сводит меня с ума. Иначе и быть не может.

— СЕМЕЙНАЯ РЕЛИКВИЯ?! — у полковника явно задёргался глаз.

— У каждой семьи свои реликвии, — пожимаю плечами я, не видя ничего предосудительного в семейном призраке.

— Эта реликвия чуть меня не убила!

— Ну не убила же, — смотрю на проглядывающий сквозь прорези торс моего куратора. — Кстати, вам, пожалуй, к лекарю надо бы.

— Молчите лучше, — бросив на меня последний испепеляющий взгляд, куратор первым направляется по темнеющему нерукотворному коридору.

Я подавляю в себе желание оглянуться и направляюсь вслед за разгневанным мастером Ирэ. Украдкой глажу кольцо и тут же чувствую лёгкое прикосновение к щеке. Теперь это именно прикосновение. Почти невесомое, словно дотронулось пёрышко, но всё же уже не ветерок.

— Я рядом.

Эта простая фраза оказывает на меня поистине магическое влияние. Вся нервозность от пережитого сразу же испаряется, и я благодарно улыбаюсь в темноту. Конечно, к Арану у меня примерно тысяча вопросов, а может, и чуточку больше, но не сейчас же мне их задавать. Поэтому я просто позволяю себе насладиться чувством защищённости.

Обратный путь в молчании кажется муторно долгим. Рёбра с каждым шагом болят все сильнее, а сумка с чудесным Аэртовым лекарством осталась в аудитории. К тому моменту, как мы поднимаемся в маленькую каморку моей комнаты, я совсем уже валюсь с ног, а полковник по-прежнему зол, как демон. Он сосредоточенно оглядывает мою обитель, стопку книг на столе, нетронутую кровать, бросает на меня тяжёлый, как сегодняшний день, взгляд.

— Как вы понимаете, кадет, у меня к вам будет очень много вопросов.

Вот это я как раз понимаю, поэтому повинно опустив голову, киваю. Уже у двери я останавливаю куратора окликом.

— Мастер Ирэ, — я преданно смотрю на Хагана. — Прошу вас сохранить секрет моей реликвии.

Полковник в очередной раз сверкает глазами, открывает рот, чтобы сообщить мне что-то явно неприятное, но, подумав, всё же кивает. Благодарно улыбаюсь в ответ и решаю воспользоваться добротой мастера в полной мере.

— Этот день выдался тяжёлым для меня… И для вас, конечно, тоже, — быстро добавляю я, заметив недовольный взгляд полковника. — Вы не могли бы передать кадету Ивесу, чтобы он заглянул ко мне? Только он может залечить мои душевные раны.

Глаза Хагана Ирэ стремятся покинуть орбиту, губы складываются в вытянутую букву «О».

— Да вы что, кадет Арос, совсем совесть потеряли? — куратор дёргается так, словно желает меня придушить. — Я вам сводня, что ли?!

Я ничего не успеваю ответить, как мастер уже вылетает за дверь, хлопнув ею так, что дрожат мутные стёкла, за которыми, кстати, уже успело стемнеть. Долго же мы путешествовали.

— Мне нравится, что ты придерживаешься заданной линии поведения, — слышу рядом насмешливый голос. — Раздражать — так всех.

Щёлкаю выключателем газового светильника. Только потом поворачиваю кольцо и смотрю на Арана. Из-за циничной кривоватой улыбки и плутоватого взгляда с прищуром он походит на разбойника. Мне хочется его обнять, но я тут же одёргиваю себя. Обниматься с призраками — дело неблагодарное.

— Скучала? — он правильно понимает мой взгляд.

— Ты даже не представляешь, как! — выдыхаю я.

Не удерживаюсь, подхожу к нему вплотную, чувствую мягкое сопротивление, словно упёрлась в облако пуха. Конечно, не объятия, но меня устраивает и это. Закрываю глаза, прижимаюсь щекой к его груди, насколько это вообще возможно, и чувствую, как облако пуха обхватывает меня кольцом. Пожалуй, это самое нежное из всего, что происходило со мной когда-либо.

— Ты что устроил? — через время отстраняясь, спрашиваю я.

Подхожу к кровати, и, постанывая от усиливающейся боли, принимаюсь на нее укладываться. Это оказывается не так-то просто. Я так и не нахожу себе позы, в которой мне не больно, и замираю, лёжа на спине.

— Ему доверять нельзя, — коротко бросает Аран, следя за каждым моим движением.

— Почему? — не то чтобы сейчас меня это особо волнует…

Скорее бы пришёл Аэрт со своим чудо-лекарством. Надеюсь, полковник всё же передал ему мою просьбу.

— Он хотел забрать то, что принадлежит тебе, — призрак опускается рядом на кровать и тянется к моим рёбрам.

Я не сопротивляюсь. Вряд ли мне будет больнее. Его ладонь проходится вверх до самой груди, и выражение лица становится разочарованным. Что ему не понравилось? Неужели мои формы? Не думала, что призрака может интересовать практическая сторона вопроса. Мне интересно и почему-то обидно. Воспоминание зажигается в голове.

— У дочери служанки начала расти грудь! Смотри, Мерир! — вопит Морей и заливается издевательским смехом.

Старший брат лениво закидывает в рот темно-алую спелую вишню, и я слышу, как кожица лопается под натиском белых ровных зубов. Хочу, чтобы плод оказался кислым, и язык Мерира обожгло соком так, чтобы он не мог говорить свои гадости. Но мне не везёт. Он сплёвывает косточку прямо на пол и противно тянет:

— Тебе показалось, Морей. Она, как была плоска, так и осталась.

Его взгляд ощупывает меня. Неприятно. Мне хочется, чтобы никогда на моём теле не появилось ничего такого, за что бы зацепился его взгляд.

Я зажмуриваю глаза. Не хочу вспоминать его постоянно, но иногда у меня действительно складывается впечатление: он настолько прочно засел у меня в голове, что от него уже не избавиться. Не вытравить. Будто стал частью моей личности, частью меня.

— Мари? — Аран выдёргивает меня из моих размышлений, внимательно следит за выражением моего лица.

— Всё хорошо, — говорю я, снова впуская в себя боль.

— Всё хорошо… — зачем-то вторит мне призрак.