Жил-был мент. Записки сыскаря

Баян и гармошка

Деревня Дмитровка Панинского района Воронежской области находится недалеко от станции Перелёшино ЮВЖД России. Чтобы попасть в неё, надо идти меж пшеничного поля, и слева по ходу движения откроется маленькая деревенька Ясная Поляна. Она основана моим прадедом Ильёй, начитавшимся графа Толстого. А прямо вы увидите излучину реки, три пруда и, собственно, Дмитровку. Делится она на две части речкой. Там, где развалины барской усадьбы помещика и народовольца Дмитрия Перелёшина, а также сельмаг, правление колхоза и чудом сохранившееся здание церкви, она же склад и общественный туалет для местных алкашей. Это одна часть деревни — советская… Вторая — это кулацкая: избы, стоящие над речкой, сбегающие вниз огороды, деревянные мостки, на которых полощут бельё. Удушливый запах табака при закате солнца. Медленно оседающая пыль. Коровы с выменем, переполненным молоком, идут медленно и важно. Узнают своих хозяек, стоящих у открытых ворот. И гордо вытягивая шею, приподнимая тяжёлую голову и складывая трубочкой губы, чтобы «МУ» торжественно и как-то печально тянулось над речной поймой и терялось, заблудившись в роще на пригорке. Это идут они, кормилицы! Каждая из них, хлопая короткими и густыми ресницами, тараща влажный карий глаз, сворачивает в свой двор.

Линия фронта деревни лежит посередине моста, что над речкой. Там, где правление колхоза и сельмаг, живёт в избе под серой шиферной крышей Паша-баянист. У него три ордена, много медалей. И форма с погонами старшины. На избе табличка с красной звездочкой — здесь живет ветеран ВОВ. Его приглашают в школу, он там играет Дунайские волны, Славянку, День Победы. Баян красив и солиден. Медали сияют на груди ветерана. Ордена торжественны тусклой эмалью.

Гришка-гармонист живет в кулацкой стороне. Изба с чисто выскобленными полами, лоскутными половиками, побелённой русской печкой, фотографиями покойных родственников на стене, пучок полыни привешенный к притолке. Тёмные иконы в углу, запах лампадного масла, чая с чабрецом и резким запахом навоза и парного молока. Гришкины медали лежат в коробке из-под печенья, тусклые и потёртые. Орден Отечественной 2-й степени валяется на комоде, он красив и нов. Форму Гришка пропил — устроил праздник для деревенских, когда вернулся из госпиталя. У Гришки старая гармонь. От отца. Его часто зовут на вечеринки, на танцы и похороны. На похоронах он играет одну мелодию, «Раскинулось море широко». Играет так, что мелодия берет за горло, сдавливает грудь и воздуха не хватает для лёгких. Ноги у Гриши нет, она осталась в Севастополе.

Табличка, что Гриша ветеран ВОВ, есть на его хате, но какая-то пыльная, незаметная.

А большая часть моей родни из этой деревни. А Паши и Гриши уже нет. У одного на могиле стоит покосившийся крест, а у другого — металлическая пирамидка с тусклого красного цвета звездою. Перелешиных, дворянский род, не помнят. Только какой-то их истеричный отпрыск заправляет Московским Дворянским Собранием. Знает ли он про Пашу и Гришу? Конечно, нет. Быдло. Крестьяне.