Жил-был мент. Записки сыскаря

Авиатор и подводник

Палыч любил рыбалку. Но это редко удавалось. Вы пробовали ловить рыбу из подводной лодки? Нет, конечно. Палыч тоже идиотом не был. Был капитаном третьего ранга и штурманом от Бога. Был любим и обласкан начальством.

***

Петрович был невысокого роста, терпеть не мог море. Потому что у него сорвало поплавок, когда он лихо на редане хотел подскочить к причалу. Это лётное происшествие громко обсуждалось. Девушка, ради которой был затеян этот рискованный трюк, громко смеялась, вскидывала руки и хлопала по коленкам. Коленки были красивые. Да и девушка тоже.

Три часа Петрович слушал Георга Отца «Смейся, паяц, над разбитой любовью». Боль прошла, осадок остался. Тяжело невысокому человеку найти себе подругу жизни.

***

Палыч и Петрович дружили. В полярной авиации и на подводном флоте свои законы дружбы. Друг — это Друг. Этим всё сказано. Если Палыч просил Петровича подбросить на клёвое место, то последний высаживал его на берегу заливчика. На обратном пути забирал его и слушал рыбацкие истории. Потом они выпивали и травили байки. И было им хорошо.

***

Петрович познакомился в Питере с Викторией, когда он, морщась от боли в ногах, рассматривал картину какого-то Матиса.

— Гомики, наверное, — думалось ему, глядя на красные фигуры. Больше ему понравились скульптуры Майоля, клёвые тётки, жопастенькие.

Виктория была хрупкая, но корма у неё была! Как у скульптурных тёток. Петрович рассказывал ей о полярных льдах, о грохоте льдин, о караванах, которым он указывал дорогу.

Виктория ему понравилась. Виктории Петрович понравился тоже, такой крепенький, как гриб-боровичок. И говорит смешно.

Целовались они самозабвенно.

***

Викторию он должен был встретить в аэропорту. Свадьба была назначена на вечер пятницы. Срочный вылет был неожиданным.

— Да, ладно, — сказало Начальство, — один подскок, вечером домой, а на следующий день встречай не-

весту.

Север есть Север. Погода была нелётной. Категорически нелётной.

***

Подводная лодка готовилась к отплытию. Палыч уломал командира, и Петровича разместили в подводной лодке. Без комфорта, но всего-то ночь ходу, утром на базе, а там на «Газоне» максимум час. Делов-то.

Петрович завалился спать, благодаря Бога, что есть друзья на белом свете.

Ночью пришёл секретный сигнал. Командир распечатал указанный в шифровке конверт. Лодка ушла в автономное плаванье на две недели к Северному полюсу.

Доктор торжественно принес 500 граммов спирта, командир, вздохнув, отдал бутылку «Двина», офицеры скинулись кто чем мог.

Когда Петрович открыл глаза и осознал, то потребовал Георга Отца.

Просьбу исполнить не могли, режим молчания.

— Смейся, подводник, над разбитой любовью, — выдохнул авиатор.

Его выхлоп гулял по отсекам. Ноздри матросов трепетали.

***

Виктория в последний момент передумала и осталась в Питере. Городе музеев, поребриков и многообещающих женщин.

Петрович и Палыч месяц не разговаривали. А потом Петрович позвонил и невозмутимо сказал:

— Слышь, я тут место знаю — клёв там!

И они полетели.