Холли

24 июля 2021 года

1

Обе парковки кемпинга «Канонсионни», одна для легковых машин, другая для кемперов и домов на колёсах, забиты битком, чёрт бы взял эту пандемию. Сам кемпинг выглядит переполненным. Холли проезжает ещё четверть мили по Олд-Роут 17 и паркуется на обочине. Она звонит Лэйкише Стоун, которая предлагает подождать Холли в тени магазина в кемпинге. Холли отвечает, что она недалеко, будет через пять-десять минут.

– Не повезло с парковкой, – говорит Лэйкиша. – Думаю, половина машин на стоянке – наши. В этом году у нас просто нашествие. Большинство работают или раньше работали в колледже.

– Ничего страшного, – говорит Холли. – Я не против пройтись. – Это правда. Ей кажется, что от запахов материнского дома в носу – или они у неё в голове – невозможно избавиться. Холли надеется, что свежий воздух поможет ей. И, возможно, избавит её от неприятных эмоций, которые она не может принять.

Она продолжает вспоминать первые месяцы после смерти Билла. То, что осталось от её трастового фонда, перешло в «Найдём и Сохраним», несмотря на протесты матери. Холли помнит, как молилась о клиентах. Она помнит, как перебирала счета, как картёжник, выбирая, что оплатить сейчас, а что отложить на потом, даже когда счета приходили с красным штампом «ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ». А её мать тем временем покупала украшения.

От мыслей Холли ускоряется и чуть ли не бежит трусцой, поэтому заставляет себя остановиться. Впереди маячит вывеска кемпинга: ухмыляющийся вождь коренных американцев в пёстром красно-бело-синем головном уборе, держащий что-то, по-видимому, являющееся трубкой мира. Холли задаётся вопросом, понимают ли люди, установившие вывеску, насколько она абсурдно расистская. Конечно, нет. Вероятно, они считают, что старый вождь, курящий трубку мира – это способ почтить память коренных американцев, когда-то живших на озере Апсала, а теперь живущих в резервации за много миль от того места, где когда-то охотились и рыбачи…

– Прекрати, – бормочет Холли. Она на мгновение закрывает глаза и шепчет молитву. Ту, которая чаще всего ассоциируется с выздоравливающими алкоголиками, но она подходит и для многих других ситуаций и людей. Включая её.

«Дай мне терпение вынести то, что я не могу изменить».

Её мать умерла. Ужасные дни приближающегося банкротства миновали. «Найдём и сохраним» приносит доход. Сейчас нужно выяснить, что случилось с Бонни Рэй Даль.

Холли открывает глаза и продолжает идти. Она почти на месте.

2

Благодаря работе по индексированию исторических талмудов, Холли знает, что «Канонсионни» на староирокезском языке означает «длинный дом», и в центре кемпинга действительно стоит длинный дом. В одной половине – магазин, а другая, похоже, предназначена для групповых посиделок. Сейчас там полно парней и девушек, распевающих «День, когда пал Старик Дикси», пока руководитель хора (если это он) аккомпанирует на электрогитаре. Это не Джоан Баэз, но их голоса, разносящиеся в предвечернем воздухе, звучат довольно приятно. Идёт игра в софтбол. Группа мужчин занимается метанием подков; звон сотрясает жаркий летний воздух, и один из них кричит: «В яблочко!» На озере полно купающихся и просто любителей помочить ноги. Люди потоком входят и выходят из магазина, что-то жуя и попивая газировку. Многие одеты в сувенирные футболки кемпинга с изображением великого вождя с трубкой мира. Мелькает только несколько масок. Хотя Холли одела свою, она чувствует прилив счастья при виде всех этих бодрых и радостных людей с открытыми лицами. Америка оживает, готовая к ковиду или нет. Это беспокоит Холли, но в то же время вселяет в неё Святую надежду.

Она обходит длинный дом с тенистой стороны и видит Лэйкишу Стоун, сидящую на скамейке у стола для пикника, с поверхностью, изрезанной инициалами. На ней светло-зелёный халатик поверх тёмно-зелёного бикини. По мнению Холли, она ровесница Бонни, плюс-минус год, и выглядит просто сногсшибательно – юная, жизнерадостная и сексуальная. Холли предполагает, что Бонни выглядела не хуже. И хочет надеяться, что по-прежнему так выглядит.

– Привет, – говорит Холли. – Ты Лэйкиша? Я Холли Гибни.

– Просто Киша, – отвечает девушка. – Я купила тебе «Снэппл». С сахаром. Надеюсь, ты не против.

– Отлично, – говорит Холли. – Очень приятно с твоей стороны. – Она берёт бутылку, отвинчивает крышку и садится рядом с Кишей. – Могу я полюбопытствовать и спросить, прошла ли ты вакцинацию?

– Двойную. «Пфайзер».

– «Модерна», – говорит Холли. Новый способ поздороваться. Она снимает свою маску и секунду сжимает в руке. – Чувствую себя здесь глупо в маске, но я недавно потеряла члена семьи. Из-за ковида.

– О, мне очень жаль. Кто-то близкий?

– Моя мама, – отвечает Холли и думает: «Которая накупила украшений и не носила их».

– Это ужасно. Она была привита?

– Она не верила в прививки.

– Ох, жёстко. Как ты себя чувствуешь?

– Как говорят по телеку, всё сложно. – Холли засовывает маску в карман. – Стараюсь сосредоточиться на работе по розыску Бонни Даль и выяснению обстоятельств её исчезновения. Я не буду надолго отрывать тебя от друзей.

– Не беспокойся. Они все играют в софтбол или купаются. Из меня никудышный игрок в мяч и большую часть дня я провела в озере. Можешь не торопиться. – С матча по софтболу доносятся восторженные крики. Киша оглядывается. Кто-то машет ей рукой. Она машет в ответ, затем поворачивается к Холли. – Большинство из нас собираются здесь последние три года, и я с нетерпением ждала этого момента. Но после того, как Бонни исчезла… – Киша пожимает плечами. – Как-то не очень.

– Ты правда думаешь, что она мертва?

Киша вздыхает и смотрит на воду. Когда она поворачивается, её карие глаза – прекрасные глаза, – наполняются слезами.

– А что ещё мне думать? Она как будто растворилась в воздухе. Я обзвонила всех, кого смогла вспомнить, всех наших друзей, и, разумеется, мне звонила её мать. Ничего. Она моя лучшая подруга, и ни слова?

– Полиция объявила её пропавшей без вести. – Конечно, Иззи Джейнс так не думает. Или Пит Хантли.

– Естественно, – говорит Киша и делает глоток из своей бутылки «Снаппл». – Ты слышала о Малике Даттоне?

Холли кивает.

– Это прекрасный пример того, как стражи порядка работают в этом городе. Парня убили из-за разбитой задней фары. Можно было ожидать, что они проявят больше интереса к белой девушке, но нет.

Это минное поле, на которое Холли не хочет ступать.

– Могу я записать наш разговор? – «Никогда не называй это допросом, – говорил Билл Ходжес. – Допросы проводят копы. Мы просто разговариваем».

– Конечно, но я мало чем могу тебе помочь. Она пропала и это неправильно. Это всё, что я знаю.

Холли думает, что Киша знает больше, и хотя она не ожидает какого-то откровения, но лелеет ту самую Святую надежду. И ей любопытно. Она кладёт свой телефон на изрезанный стол и нажимает кнопку записи.

– Я работаю на мать Бонни, и меня интересует, как они ладили.

Киша собирается ответить, но запинается.

– Ничего из того, что ты скажешь, не дойдёт до Пенни. Даю тебе слово. Я просто расставляю точки над «i».

– Хорошо. – Киша, нахмурившись, глядит вниз, на озеро, затем вздыхает и снова смотрит на Холли. – Они не ладили, в основном из-за того, что Пенни всегда стояла у Бонни над душой, если ты понимаешь, о чём я.

Холли понимает.

– Что бы ни делала Бонни, в глазах её матери это было неправильно. Бон рассказывала, что терпеть не могла возить куда-либо свою мать, потому что Пенни всегда настаивала, что знает дорогу покороче или где меньше пробок. Она вечно твердила Бонни: «Перестройся, перестройся, езжай по левой полосе». Понимаешь?

– Да.

– Ещё Бонни говорила, что Пенни всегда давила невидимый тормоз с пассажирской стороны или напрягалась, если Бон поджималась слишком близко к впереди идущей машине. Это чертовски раздражало. Однажды Бонни покрасила в рыжий прядь волос, очень мило… по крайней мере, мне так казалось… но её мать сказала, что она похожа на распутницу. А если бы она когда-нибудь сделала татуировку, о которой говорила…

Киша закатывает глаза, на что Холли смеётся. Она ничего не может с собой поделать.

– Они всё время ссорились из-за её работы в библиотеке. Пенни хотела, чтобы Бонни работала в том же банке, где она сама. Говорила, что зарплата и льготы там гораздо лучше, и кроме как при личных встречах ей не придётся носить маску по семь часов в день. Но Бонни нравилось работать в библиотеке, и, как я уже сказала, у нас отличная команда. Всё дружны. За исключением Мэтта Конроя, конечно. Он заведующий и не слишком приятный тип.

– Приставучий? – Холли вспоминает слова, услышанные от одной из библиотекарш, которых сейчас не было на озере. – Любитель распускать руки?

– Ага, но вообще в этом году он немного присмирел. Возможно, из-за ассистента профессора с кафедры социологии. Ты, наверное, не слышала, администрация держала это в секрете, но мы-то в библиотеке всё знаем. Это центр сплетен. Тот парень схватил за задницу какую-то аспирантку, при свидетеле, и его уволили. С того времени Мэтт стал вести себя прилично. – Киша ненадолго замолкает. – Хотя он никогда не упускает возможности заглянуть девушке под юбку. Ничего необычного, не считая того, что он охеренно бессовестный сукин сын.

– Он может иметь какое-либо отношение к исчезновению Бонни?

Киша весело смеётся.

– Господи, нет. Моя мама сказала бы, что он худой, как велосипед. Бонни фунтов на тридцать тяжелее. Если бы Мэтт схватил её за задницу, она бы перекинула его через плечо или припечатала к стене.

– Она владеет дзюдо или другими боевыми искусствами?

– Нет, ничего особенного, но она проходила курс самообороны. И я вместе с ней. Для её матери это стало ещё одним поводом понудить. Она назвала это лишней тратой денег. В глазах своей матери Бон просто ничего не могла сделать правильно. И когда миссис Ди захотела, чтобы Бонни работала в её банке, разгорелись настоящие скандалы.

– Недолюбливали друг друга.

Киша обдумывает это.

– Конечно, можно и так сказать, но любовь никуда не ушла.

Холли вспоминает о потрёпанных блокнотах в ящике ночного столика своей матери и соглашается.

– Киша, решилась бы Бонни уехать из города, чтобы отвязаться от своей матери? Все эти постоянные придирки и жалобы, эти ссоры?

– То же самое интересовало женщину из полиции, – отвечает Киша. – Мы не виделись, она звонила по телефону. Задала два-три вопроса, а потом «спасибо, мисс Стоун, вы мне очень помогли». Как банально. Ответ на твой вопрос: ни за что. Если я навела тебя на мысль, что Бон и миссис Ди вцепились друг другу в глотки, я этого не хотела. Они ссорились, иногда кричали друг на друга, но без рукоприкладства, и они всегда мирились. По крайней мере, насколько я знаю. Их отношения были больше похожи на ситуацию, когда ты никак не может вытряхнуть из ботинка надоедливый камешек.

Холли поражена этими словами. Она задумывается, была ли для неё Шарлотта камешком в ботинке? Она вспоминает Дэниела Хэйли, вора, который не был вором, и решает, что сравнение с камешком слишком мягкое.

– Мисс Гибни? Холли? Ты ещё здесь или овец считаешь? – Киша улыбается.

– Кажется, да. Имелся ли у неё запас наличных, о котором ты знала? Спрашиваю, потому что по её кредитке не было никаких расходов.

– У Бонни? Нет. Всё, что она не тратила, отправлялось на счёт в банке, и, возможно, в кое-какие вложения. Она интересовалась фондовым рынком, но воротилой не была.

– Она оставляла у тебя дома одежду? Ту, которой теперь там нет?

Киша прищуривается.

– Что ты имеешь в виду?

Холли, как правило, застенчива, но всё меняется, когда она идёт по следу.

– Буду откровенна. Я хочу знать, покрываешь ли ты её. Ты её лучшая подруга. Я вижу, ты верна ей, и думаю, ты бы согласилась, если бы Бонни попросила.

– Это слегка возмутительно, – говорит Киша.

Холли, которая после ковида стала избегать прикосновений, кладёт руку на плечо девушки, даже не задумываясь.

– Иногда моя работа заключается в том, чтобы задавать неприятные вопросы. Возможно, у Пенни и Бонни были не идеальные отношения, но эта женщина платит мне за поиски её дочери, потому что ей осталось полшага до безумия.

– Ясно. Я поняла. Нет, Бон не хранила у меня дома никакой одежды. Нет, у неё не было тайника с наличкой. Нет, Мэтт Конрой не лапал её. Он также всех расспросил: отдел кадров колледжа, охрану кампуса, нескольких завсегдатаев библиотеки. Проявил старание, надо отдать ему должное. Записка, которую якобы оставила Бонни? Это полная чушь. И бросила своей велик? Он ей нравился. Она копила на него. Говорю тебе, кто-то преследовал её, схватил, изнасиловал и убил. Мою милую Бонни.

На этот раз у Киши текут слёзы, и она опускает голову.

– А что насчёт её парня? Тома Хиггинса? Знаешь что-нибудь о нём?

Киша издаёт резкий смешок и поднимает глаза.

– Бывший парень. Слабак. Неудачник. Укурок. Насчёт него мать Бонни была права. Определённо не из тех, кто способен на похищение. Я с самого начала не понимала, что Бон в нём нашла. – Затем она повторяет слова Пенни: – Наверное, он был великолепен в постели.

Холли возвращается к версии о преследовании. Она кажется всё более и более вероятной, и это говорит о том, что преступление не было спонтанным. Следовательно, нужно ещё раз очень внимательно просмотреть видеозапись с камеры «Джет Март». Но это подождёт до завтра, когда её глаза и разум будут свежими. Этот день был таким долгим.

– Ты давно работаешь частным детективом?

– Несколько лет, – отвечает Холли.

– Это интересно?

– Да, я так думаю. Конечно, бывают периоды безделья.

– А бывает опасно?

Холли вспоминает одну пещеру в Техасе. И существо, притворявшееся человеком и падающее в шахту лифта с затихающим криком.

– Не часто.

– Я интересуюсь, потому что ты женщина и всё такое. Как ты к этому пришла? Ты служила в полиции? Ты не похожа на копа.

Раздаётся ещё один лязг подковы, сопровождаемый восторженными криками. Подростки поют «Сегодня вечером» из «Вестсайдской истории». Доносятся их юные голоса.

– Я никогда не была копом, – говорит Холли. – Что касается того, как я попала в этот бизнес… тут тоже всё сложно.

– Что ж, надеюсь, ты преуспеешь. Я люблю Бонни как сестру, и надеюсь, ты выяснишь, что с ней случилось. Но я не могу избавиться от чувства горечи. Мать Бонни богата, у неё хорошая работа в банке. Она может позволить себе оплатить твои услуги. Я знаю, неправильно так думать, но ничего не могу с собой поделать.

Холли могла бы сказать Кише, что Пенни Даль не так уж и богата, её уволили с работы из-за ковида, и хотя она, возможно, продолжает получать чеки от «НорБэнк», это не сравнится с её прошлой зарплатой. Холли могла бы сказать всё это, но молчит. Вместо этого она делает то, что у неё получается лучше всего: не сводит глаз с Киши. Её глаза говорят: расскажи мне больше. Киша так и делает, и от расстройства, гнева или того и другого сразу, она теряет часть своей осторожности при разговоре с белой женщиной. Немного, совсем чуть-чуть.

– Как по-твоему, много ли есть у мамы Малика Даттона? Она работает в прачечной «Адамс» в центре. Муж бросил её. У неё дочки-близнецы, которые вот-вот пойдут в среднюю школу, и им понадобится одежда. И школьные принадлежности. Старший сын работает в «Мидас Маффлер» и помогает ей, чем может. И тут она теряет Малика. Убит выстрелом в голову, мозги размазаны по всему пакету с обедом. Ты слышала такую присказку: большое жюри осудит и сэндвич с ветчиной, если прокурор как следует попросит? Они ведь не предъявили обвинение полицейскому, застрелившему Малика, верно? Думаю, просто этот сэндвич был с арахисовым маслом и джемом.

Нет, но он потерял работу. Холли не говорит об этом, потому для Лэйкиши Стоун этого недостаточно. Для самой Холли тоже. И к чести Изабеллы Джейнс, для неё тоже. А что с копом? Вероятно, работает охранником, или, может, устроился в тюрьму надзирателем, вместо того, чтобы самому сидеть за решёткой.

Киша сжимает кулак и тихонько ударяет по исцарапанной поверхности стола.

– Гражданского иска тоже нет. Нет на него денег. «Блэк Ньюс» собрали средства, но их недостаточно, чтобы нанять хорошего адвоката. Старая песня.

– Слишком старая, – бормочет Холли.

Киша трясёт головой, как будто пытаясь прояснить мысли.

– Что касается поиска Бонни, то действуй с Божьей помощью и с моими наилучшими пожеланиями. Я говорю это от всего сердца. Найди того, кто это сделал, и… Ты носишь оружие, Холли?

– Иногда. Если необходимо. – У неё есть пистолет Билла. – Но не сегодня.

– Что ж, если найдёшь его, всади в него пулю. Прямо в его блядский мешок с яйцами, прости за мой французский. А Малик? Никто не ищет для него справедливости. И для Эллен Краслоу тоже. Зачем им? Это же просто чёрные, ну ты понимаешь.

Холли вспоминает парковку «Дейри Уип», где разговаривала с подростками. Вспоминает слова их лидера, Томми Эдисона, рыжеволосого и белого, как ванильное мороженное. Сказанное им тогда и сказанное только что Кишей – звучит в унисон.

«Хотите знать, чья ещё мать переживает? Мать Вонючки. Она сходит с ума, а копы ничего не делают, потому что она алкашка».

Холли вспоминает как они с Биллом Ходжесом однажды сидели на крыльце его дома. Билл сказал: «Иногда вселенная бросает тебе верёвку. Если так случается, карабкайся по ней. Посмотри, что наверху».

– Киша, кто такая Эллен Краслоу?

3

Вернувшись к своей машине, Холли сразу же закуривает сигарету. Она делает затяжку (первая всегда самая вкусная), выпускает дым в открытое окно и достаёт из кармана телефон. Холли быстро перематывает запись назад, к последней части разговора с Кишей, к Эллен Краслоу, и прослушивает её дважды. Возможно, Джером был прав насчёт того, что тут действует серийник. Не стоит делать поспешных выводов, но некоторая закономерность наблюдается. Дело не в поле, возрасте или цвете кожи жертвы. Дело в месте. Дирфилд-Парк, колледж Белла, а может, и то, и другое.

Эллен Краслоу работала уборщицей в корпусе естественных наук и в подвальном ресторанчике при колледже Белла. «Колокольня» находится в Мемориальном союзе, излюбленном месте студенческих тусовок. Библиотечная братия Киши обычно собирается там выпить кофе, пообедать и частенько глотнуть пива после работы. Это удобно, ведь библиотека Рейнольдса находится рядом, и не приходится далеко ходить в зимние дни, когда с озера дует ветер со снегом.

По словам Киши, Эллен была яркой общительной девушкой, вероятно, лесбиянкой, хотя и без партнёрши, по крайней мере, в последнее время. Киша сказала, что однажды спросила Эллен, не думала ли она о посещении занятий, но Эллен не проявила интереса.

– Она сказала, что жизнь её учитель, – говорит Киша на аудиозаписи. – Мне это запомнилось. Она сказала будто бы в шутку, но в то же время нет. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Холли ответила, что понимает.

– Она была счастлива в своём маленьком трейлере в трейлерном парке на окраине Лоутауна. Сказала, для неё это в самый раз, и она довольна своей работой. Сказала, что у неё есть всё, о чём может мечтать девушка из округа Бибб, штат Джорджия.

Киша привыкла видеть Эллен подметающей полы в «Колокольне» или со шваброй в вестибюле актового зала Дэвисона, стоящей на стремянке и меняющей лампочки, в женском туалете пополняющей запас бумажных полотенец в диспенсере или счищающей надписи с кабинок. По словам Киши, если она была одна, то всегда останавливалась поболтать с Эллен, а если вместе с коллегами по библиотеке, то они всегда втягивали её в свой разговор, если Эллен не работала в корпусе естественных наук или не была слишком занята. Не то чтобы Эллен тусила с ними, но всегда была рада немного поболтать или по-быстрому глотнуть кофе, обычно не присаживаясь, а просто прислонившись к стенке. Киша вспомнила, как однажды они спорили по поводу спектакля «Выхода нет», поставленного театральным клубом в Дэвисоне, и Эллен с преувеличенным джорджийским акцентом сказала: «Просто прочухайте это экзистенциальное дерьмо. И, скажу вам чувихи, получится жизнь, какой мы её знаем».

– Сколько ей было лет? – спрашивает Холли на аудиозаписи.

– Наверное… тридцать? Двадцать восемь? Она была старше большинства из нас, но ненамного. Она отлично вписывалась в нашу компанию.

И однажды Эллен не появилась. Через неделю Киша решила, что она, должно быть, взяла отпуск.

– Раньше я никогда особо не задумывалась о ней. – Записанный голос Киши звучит смущённо. – Она была на моём радаре, но ближе к краю экрана, если ты понимаешь, о чём я.

– Не подруга, просто знакомая.

– Точно. – В голосе слышится облегчение.

Примерно через месяц Киша спросила Фредди Уоррена, завхоза Союза, не перевели ли Эллен на полный рабочий день в корпус естественных наук. Уоррен ответил «нет» – в один прекрасный день она просто не появилась на работе. И в следующие дни тоже. Однажды во время обеденного перерыва Киша и Эди Брукинг заглянули в отдел кадров колледжа, узнать, куда подевалась Эллен. Там этого не знали. Женщина, с которой они разговаривали, попросила Кишу узнать адрес Эллен, если та объявится. Потому что она так и не получила свой последний чек.

– Ты искала её? Может, ходила к ней домой?

Долгая, очень долгая пауза. Затем Киша сказала тихим голосом:

– Нет. Наверное, я решила, что она просто не готова провести ещё одну зиму у озера. Или вернулась домой в Джорджию.

– Когда это произошло?

– Три года назад. Нет, меньше. Это было осенью, кажется, как раз перед Днём Благодарения, потому что, когда я видела её в последний раз – или в один из последних, я не уверена, – все столы в «Колокольне» украшали бумажные индейки. – Долгая пауза. – Когда я говорю, что никто её не искал, думаю, это относится и ко мне. Не так ли?

На записи есть ещё кое-что – Холли показала Кише фотографию серьги, и Киша подтвердила, что она принадлежала Бонни, но больше ничего существенного, поэтому Холли выключает телефон. Она выкурила сигарету до фильтра. Холли тушит её в переносной пепельнице и тут же думает, не закурить ли ещё одну.

Киша не связывала Эллен Краслоу с Бонни Даль, вероятно, потому, что они исчезли с разницей в несколько лет. Связь она увидела между Эллен и Маликом Даттоном, потому что оба были чернокожими. Она смутилась, будто рассказ о внезапно пропавшей девушке заставил её осознать, что она не так уж сильно отличается от остальных людей – вероятно, большинства людей в городе, – которым было наплевать на ещё одного молодого чернокожего парня, остановленного на дороге и застреленного полицией.

Но была огромная разница между молодым человеком, застреленным в своей машине, и знакомой, просто выпавшей из жизни. Холли могла бы сказать об этом Кише, но была слишком поглощена своими мыслями – тревожными мыслями, – поэтому поблагодарила Кишу за уделённое время и пообещала связаться с ней, если возникнут вопросы или дело будет раскрыто.

Вероятно, исчезновению Эллен Краслоу есть вполне рациональное объяснение. Работа уборщицы требует сноровки, но Холли считает, что на такой работе высокая текучка. Как и сказала Киша, Эллен могла переехать в какое-нибудь место потеплее – в Финикс, в Лос-Анджелес или Сан-Диего. У неё могло возникнуть желание повидать маму и отведать что-нибудь из её домашней стряпни. Если не брать в расчёт, что Эллен так и не забрала свой последний чек, а Питер Стейнман исчез примерно в то же время. Эллен жила в Лоутауне (на окраине), но работала в колледже, расположенном всего в паре миль от «Дейри Уип». Меньше, если срезать через парк.

Что касается Бонни Даль, то её велосипед нашли перед заброшенной автомастерской примерно на полпути между колледжем и «Дейри Уип». Холли заводит машину, аккуратно разворачивается и проезжает мимо кемпинга, где отдыхающие развлекаются под благожелательным взглядом вождя с трубкой мира.

4

Обратная дорога до квартиры стала бы для Холли долгой, слишком долгой после тяжелого дня. Дом 42 по Лили-Корт ближе, но у неё нет желания проводить ночь в доме своей покойной матери и вдыхать её запахи. Холли заселяется в «Дейзи-Инн» рядом с автострадой и заказывает ужин из курицы навынос в «Кантри Чикен». У неё нет с собой сменной одежды, поэтому, поев в номере, Холли заглядывает в ближайший магазин «Доллар Дженерал» и покупает новое нижнее бельё. Вдобавок она берёт безразмерную ночную рубашку с изображением большого смайлика.

Вернувшись в номер – не роскошный, но достаточно уютный, и кондиционер дребезжит не слишком сильно, – Холли звонит Барбаре Робинсон, считая, что достаточно озадачила старшего брата Барбары за один уикенд. Барбара почти так же хорошо ищет информацию в интернете, как и сама Холли (но она готова признать, что Джером в этом заткнет за пояс их обоих). Кроме того, она хочет узнать, как дела у Барбары. Холли почти не видела её этим летом, хотя Барбара была на онлайн-похоронах Шарлотты в «Зум».

– Привет, Холс, – говорит Барбара. – Как дела? Как чувствуешь себя после похорон? – В данных обстоятельствах это ожидаемый вопрос, но Холли считает, что голос Барбары звучит как-то рассеянно. Так бывает, если обратиться к ней во время чтения её бесконечно длинных фантастических романов.

– У меня всё хорошо. Как ты?

– Нормально, нормально.

– У Джерома выдался тот ещё денёк, согласна?

– Да? А что с ним? – В голосе Барбары не слышно волнения.

– Пришлось отвезти женщину в больницу. Он задал ей несколько вопросов по моей просьбе, и у неё случился передоз от алкоголя и таблеток. Он тебе не сказал?

– Я его не видела. – Она точно рассеянная.

– Что касается дел, то я разыскиваю одну девушку и в процессе вышла на другую, тоже пропавшую. Вторую зовут Эллен Краслоу. Хотела попросить тебя разузнать что-нибудь о ней. Я бы сделала это сама, но Wi-Fi в мотеле никуда не годится. Уже два раза отваливался.

Долгая пауза. Затем:

– Я немного занята, Холс. Не мог бы Пит заняться этим?

Холли удивлена. И это девушка, обожавшая играть в Нэнси Дрю, но, похоже, не сегодня. Учитывая, что ей пришлось пережить в прошлом году, может, она не захочет никогда.

– Ты вспомнила Ондовски? Потому что тут всё совсем не так.

Барбара смеётся, и от этого Холли становится легче.

– Нет, я почти забыла об этом, Хол. Я правда очень-очень занята. По правде говоря, я на пределе.

– Это твой специальный проект? Джером говорил про него.

– Да, – отвечает Барбара, – и скоро я расскажу тебе о нём. Может быть, даже на следующей неделе. Тебе, Джерому, родителям, друзьям. Обещаю. Но не сейчас. Не хочу сглазить.

– Больше ни слова. Я поговорю с Питом. Ему будет чем заняться, кроме как каждые полчаса мерять себе температуру.

Барбара хихикает.

– Он так делает?

– Я не удивлюсь.

– У тебя действительно всё хорошо, ну, после...?

– Да, – твёрдо отвечает Холли. – Всё в порядке. И я не буду отрывать тебя от дел, чем бы ты ни занималась. Не хочу быть похожей на твою маму, но надеюсь, это связано с подготовкой к колледжу, потому что он не за горами.

– В итоге это может сыграть свою роль при подготовке к колледжу. – Голос Барбары звучит веселее. – Послушай, если тебе действительно важно разузнать об этой девушке, я могу…

– Нет, нет, возможно, тут ничего особенного.

– И у нас всё хорошо, да?

– Всегда, Барб, всегда.

Холли заканчивает разговор, гадая, что же это за специальный проект Барбары. Напрашивается мысль: писательство. Видимо, что-то заложено в генах. Отец Барбары, Джим Робинсон, десять лет проработал репортёром в кливлендской газете «Плейн Дилер»; Джером пишет книгу о своём небезызвестном прадедушке – так почему бы и нет?

– Главное, будь счастлива, – бормочет Холли. – И пусть тебе не снятся кошмары о Чете Ондовски.

Холли плюхается на кровать – благодать! – и звонит Питу.

– Если ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы протянуть мне руку помощи, она бы мне не помешала.

Пит отвечает чуть менее сдавленным и скрипучим голосом.

– Для тебя, Холс, всё, что угодно.

Это преувеличение, и она это знает, но всё равно на душе у неё становится тепло.

5

Прежде чем отключиться, Пит напоминает Холли, что сейчас выходные, и, возможно, он не сможет выполнить её просьбу до понедельника, до второй половины дня. Холли, погружаясь в расследование, работает всё время, и воспринимает выходные, как досадную помеху. У неё три пропущенных звонка от Пенни и три голосовых сообщения. ГС обычно все однотипные: где ты, как дела. Холли перезвонит ей и сообщит новости, но сперва она хочет выкурить сигарету.

Она вытряхивает свою переносную пепельницу в мусорное ведро возле регистратуры мотеля, затем курит рядом с автоматом для льда. Когда в подростковом возрасте у Холли появилась эта вредная привычка, курить можно было везде, даже в самолётах. Холли считает, что новые правила – это огромный прогресс. Заставляет вас задуматься о том, что вы делаете, и как постепенно убиваете себя.

Холли звонит Пенни и даёт отчёт о проделанной работе, точный, но далеко не полный. Она пересказывает беседу с Кишей Стоун, опуская часть об Эллен Краслоу, и хотя Холли передаёт разговор с «Бандой «Дэйри Уип», она не упоминает Питера Вонючку Стейнмана. Она расскажет о них, если окажется, что Краслоу и Стейнман связаны, но не раньше. Душевное состояние Пенни и без того тяжёлое, незачем вселять ей в голову мысль о серийном убийце.

Холли раздевается, надевает ночнушку со смайликом (которая достаёт ей почти до колен), плюхается на кровать и включает телевизор. Довольно долго перебирая каналы, она останавливается на «Ти-Си-Эм» и смотрит какой-то старый мюзикл, затем выключает телек. В ванной Холли тщательно моет руки и чистит зубы пальцем, ругая себя за то, что вместе с нижним бельём и ночнушкой не купила зубную щётку.

– То, что нельзя исправить, нужно перетерпеть, – бормочет Холли. Уснёт ли она сегодня после такого насыщенного событиями дня, или её мысли обратятся к матери, когда она будет лежать и слушать гул автоприцепов на шоссе, звук, всегда вызывающий у неё чувство одиночества? Как ни странно, ей кажется, что она заснёт. Холли достаточно хорошо знает себя и понимает, что у неё никогда не будет полного примирения со своей матерью, и что ложь Шарлотты – заходит как-то новоиспечённая миллионерша в бар, удивляясь, как её мать могла сделать то, что сделала – может изводить её ещё долго (особенно куча утаённых драгоценностей), но разве кто-нибудь когда-нибудь приходил к полному примирению? Особенно с родителями? Холли так не думает. Она думает, что примирение – это миф, но, по крайней мере, сегодня она немного поостыла, покурив на кухне и разбив вдребезги те статуэтки.

Холли опускается на колени, закрывает глаза и, как всегда, начинает молиться, говоря Богу, что это она, Холли… как будто Он не знает. Она благодарит Бога за безопасную поездку и за своих друзей. Она просит Его позаботиться о Пенни Даль. А также о Бонни, Пите и Эллен, если они всё ещё жи…

Вдруг Холли озаряет и её глаза распахиваются.

Может, дело не в месте или не только в нём.

Она садится на край кровати, включает свет и звонит Лэйкише Стоун. Холли ожидает, что в субботний вечер вызов переключится на голосовую почту. Возможно, она на танцах в длинном доме, или – что более вероятно – Киша с друзьями выпивают в местном баре. Холли с радостью слышит голос Киши.

– Привет, это Холли. У меня всего один короткий вопрос.

– Спрашивай сколько влезет, – говорит Киша. – Я в прачечной кемпинга, смотрю, как сушилка с полотенцами крутится, крутится и крутится…

Почему красивая молодая женщина, такая как ты, занимается стиркой в субботу вечером? – этот вопрос Холли не задаёт. А спрашивает она вот что:

– Ты не знаешь, был ли у Эллен Краслоу автомобиль?

Холли ожидает, что Киша скажет «я не помню» или «я не знаю», но Киша удивляет её.

– Не было. Помню, она говорила, что её права, выданные в Джорджии просрочены, а это чертовски хороший способ нажить себе проблем при остановке полицией. Чёрная за рулём, ну ты понимаешь. Как Малик Даттон. Она хотела получить права здесь, но всё откладывала. Сказала, что в автоинспекции всегда толпа народа. Эллен ездила на работу и обратно на автобусе. Это как-то поможет?

– Возможно, – отвечает Холли. – Спасибо. Оставляю тебя снова наедине с полотенцами…

– О, есть ещё кое-что, – говорит Киша.

– Что?

– Иногда, если позволяла погода, Эллен пропускала автобус и отправлялась в «НорБэнк», неподалёку от её дома.

Холли хмурится.

– Я не…

– Там стоят велосипеды напрокат, – говорит Киша. – Целая шеренга перед входом. Просто выбираешь любой и оплачиваешь кредиткой.

6

Холли заканчивает молитву – теперь это просто заученные строки. Её мысли заняты нынешним делом. Если что-то и помешает ей заснуть этой ночью, то только оно, а не раздумья о миллионах Шарлотты. Холли мысленно представляет парк Дирфилд, с одной стороны Ридж-Роуд, а с другой – Ред-Бэнк-Авеню. Она видит «Колокольню», заброшенную автомастерскую и кафе-мороженое «Дейри Уип». Она думает: «Место, место, место». И ещё о том, что ни у кого из пропавших не было автомобиля.

Впрочем, у Бонни был, но она не ездила в нём на работу. Она предпочитала свой велосипед. Эллен тоже пользовалась велосипедом, когда не ездила на автобусе. А у Пита Стейнмана был скейтборд. Лёжа в темноте, сложив руки на животе, Холли задаёт себе вопрос, рождённый этими двумя совпадениями. Эта мысль приходила ей в голову и раньше, но только как гипотеза. Теперь она начинает казаться куда более реальной. Ей известны все совпадения, или есть и другие?