Холли

23 июля 2021 года

1

Холли подъезжает к муниципальной парковке на Четвёртой улице в полуквартале от Фредерик-Билдинг и использует свою карточку. Шлагбаум поднимается, и она въезжает внутрь. На часах 8:35 утра, почти полчаса до назначенной встречи с Пенни Даль, но Даль тоже пришла рано. Её «Вольво» ни с чем не спутаешь. К нему с боков и сзади приклеены большие фотографии её дочери. На заднем стекле надпись (вероятно, в нарушение ПДД, как думает Холли) «ВЫ ВИДЕЛИ МОЮ ДОЧЬ?», ниже «БОННИ РЭЙ ДАЛЬ» и «ТЕЛЕФОН: 216-555-0019».

Холли без проблем паркует свой «Приус» рядом с «Вольво». На стоянке нет недостатка в свободных местах; раньше она заполнялась к девяти и перед въездом висела табличка «ИЗВИНИТЕ, МЕСТ НЕТ», но это было до пандемии. Сейчас множество людей работают дома, надеясь, что они сохранят своё место. Если они, конечно, не настолько больны, что не могут работать. Больницы на какое-то время опустели, но затем появился Дельта со своими новыми коварными приёмами. Они ещё не заполнились, но близки к тому. К августу заболевших, возможно, снова будут размещать в коридорах и буфетах.

Поскольку мисс Даль нигде не видно, а Холли пришла рано, она закуривает сигарету и обходит «Вольво», разглядывая фотографии. Бонни Даль выглядит одновременно хорошенькой и старше, чем ожидала Холли. На двадцать пять, плюс-минус. Отчасти из-за того, что Даль ездила в библиотеку и обратно на велосипеде, Холли ожидала увидеть девушку моложе. Но в основном из-за того, насколько голос Пенни напоминал Холли её покойную мать. Она думала, что Бонни будет выглядеть примерно, как Холли в девятнадцать или двадцать: подтянутое, как у Эмили Дикинсон,[14] лицо, волосы, собранные сзади в пучок или хвостик, показная улыбка (Холли ненавидела фотографироваться, и до сих пор ненавидит), одежда, не просто уменьшающая фигуру, а буквально испаряющая её.

Лицо девушки открыто миру, у неё широкая и солнечная улыбка. Короткие светлые волосы, спереди взъерошенная, будто выгоревшая на солнце чёлка. На фотографиях по бокам автомобиля Бонни изображена в полный рост, но на одном фото сзади она верхом на велосипеде, в белых шортах с V-образными вырезами по бокам и топе на бретельках. В непринуждённой позе.

Холли докуривает сигарету, наклоняется и тушит её о пол. Дотрагивается до почерневшего кончика, убедившись, что он холодный, затем бросает окурок в мусорную корзину за распашными воротами. Она кладёт в рот леденец «Лайф Сейвер», надевает маску и идёт к зданию.

2

Пенни Даль ждёт в вестибюле, и несмотря на маску, Холли замечает сходство с дочерью. Холли даёт ей лет шестьдесят или около того. Её волосы были бы красивыми, если их покрасить, но сейчас они цвета крысиной шкурки. Тем не менее, опрятные, добавляет Холли к своей первой оценке. Она всегда старается быть доброжелательной. Одета мисс Даль чисто, но небрежно. Холли далеко не модница, но она никогда не надела бы такую блузку с такими слаксами. Для этой женщины внешность отошла на второй план. На респираторе N95 ярко-красными буквами написано имя дочери.

– Здравствуйте, мисс Даль, – говорит Холли. – Холли Гибни.

Холли никогда не нравилось пожимать руку, но она охотно поднимает локоть. Пенни Даль касается его своим.

– Большое вам спасибо за встречу. Большое, большое вам спасибо.

– Пойдёмте наверх. – Вестибюль пуст и им не нужно ждать лифта. Холли нажимает кнопку пятого этажа. Она говорит Пенни: – В прошлом году у нас были кое-какие проблемы с этой проклятой хреновиной, но сейчас всё исправлено.

3

Без Пита или Барбары Робинсон, занимающихся делами (или просто болтающихся без цели) в приёмной стоит тишина. Холли включает кофеварку.

– Я принесла дюжину фотографий Бонни, все сделаны за год или два до её исчезновения. Есть гораздо больше, ещё с подростковых времён, но вы ведь будете искать не подростка, верно? Я могу отправить их на ваш телефон, если вы дадите адрес электронной почты. – У неё отрывистая речь, и Пенни то и дело дотрагивается до своей маски, проверяя, на месте ли она. – Знаете, я могу её снять. Я прошла двойную вакцинацию и у меня отрицательный результат на ковид. Только прошлым вечером делала тест на дому.

– Почему бы здесь не остаться в масках? Мы снимем их в моём кабинете и выпьем кофе. У меня есть печенье, если Барбара – девушка, которая иногда помогает нам – ещё его не съела.

– Нет, спасибо.

Холли всё равно знает, что печенье кончилось. Барбара не может оторваться от ванильных вафель.

– Кстати, я видела фотографии Бонни на вашей машине. Она очень привлекательная.

Вокруг глаз Пенни появляются морщинки, когда она улыбается под маской.

– Я тоже так считаю. Конечно, я её мать и по-другому сказать не могу. Не Мисс Америка, но в старших классах она была королевой выпускного бала. И никто не вылил на неё ведро крови. – Она смеётся, звук её смеха такой же резкий, как её речь. Холли надеется, она не впадёт в истерику. Три недели спустя после исчезновения дочери, эта женщина, возможно, на грани, а может и нет. Холли никогда не теряла дочь, поэтому она не знает. Но она хорошо помнит свои чувства, когда думала, что потеряла Джерома и Барбару, – будто сходила с ума.

Холли записывает адрес своей электронной почты на стикере «Пост-Ит».

– Вы замужем, мисс Даль?

Даль приклеивает стикер изнутри к чехлу своего телефона.

– Если вы не начнёте называть меня Пенни, я могу закричать.

– Хорошо – Пенни, – соглашается Холли, отчасти потому, что верит: её клиентка и впрямь на это способна.

– В разводе. Мы с Гербертом разошлись три года назад. Отчасти из-за политических разногласий – он был во всём заодно с Трампом – но была и масса других причин.

– Как к этому отнеслась Бонни?

– Очень по-взрослому. Почему нет? Она была взрослой. Двадцать один год. К тому же, первый раз, когда Герби пришёл домой в кепке САСВ, она посмеялась над ним. Его это… ммм… оскорбило.

Вот ещё одни отношения, охлаждённые балоболящим мужчиной в красном галстуке. Это не судьба и не совпадение.

Тем временем сварился кофе.

– Как ты предпочитаешь, Пенни? А то у меня есть чай, и, возможно, вода «Поланд Уотер», если только Пит или Барбара…

– Кофе, спасибо. Без сливок, только немного сахара.

– Положишь сама, сколько нужно. – Холли наливает две кружки с надписью «Найдём и сохраним», на закупке которых настоял Пит. Не поднимая глаз, она говорит: – Давай сразу поставим одну точку над «i»: есть ли хоть какой-нибудь шанс, что твой бывший муж имеет отношение к исчезновению Бонни?

Снова раздаётся отрывистый смешок – скорее нервный, чем весёлый.

– Он на Аляске. Примерно через полгода после развода устроился на должность «белого воротничка» в судоходной компании. И у него ковид. Его кумир отказался носить маску, поэтому Герб тоже. Ну ты знаешь: трампист видит – трампист делает. Если ты спрашиваешь, похитил ли он свою двадцатичетырёхлетнюю дочь или убедил её переехать жить к нему в Джуно, то ответ – нет. Он говорит, что ему становится лучше…

Это заставляет Холли вспомнить о Пите.

– …но когда я общаюсь с ним в «Фэйс Тайм», то слышу бесконечный кашель и хрипы. – Пенни говорит это с нескрываемым злорадством.

4

В офисе Холли они снимают маски. Кресло для клиентов стоит если не в шести футах, то около того. «К тому же, – говорит себе Холли, – лучшее – враг хорошего». Она включает на айпаде «Заметки» и печатает «Бонни Рэй Даль», «24 года», «Пропала вечером 1 июля». Это для начала.

– Давай начнём вот с чего: скажи мне, когда её видели в последний раз? Ты говорила, что это было в круглосуточном магазине «Джет Март»?

– Да, на Ред-Бэнк-Авеню. Бонни живёт в одном из этих новых кондоминиумов «Лэйк-Вью», где раньше были старые доки, знаешь?

Холли кивает. Там есть несколько жилых комплексов, и ещё больше в стадии строительства. Скоро нельзя будет увидеть озеро, если только не поселиться в одном из этих домов.

– «Джет Март» находится на полпути к её дому. В полутора милях от библиотеки, в полутора милях от её дома. Работник магазина знает её. Она пришла первого июля в четыре минуты девятого.

«Рутинный поход в магазин», печатает Холли. Она набирает текст не глядя, не сводя глаз с Пенни.

– У меня есть запись с камеры наблюдения. Её я тоже отправлю тебе, если не хочешь посмотреть прямо сейчас.

– Серьёзно? Откуда она у тебя?

– Дала детектив Джейнс.

– По запросу твоего адвоката?

Пенни выглядит озадаченной.

– У меня нет адвоката. Был, когда я купила дом в Апривер, но с тех пор больше нет. Я попросила, и она дала запись мне.

«Молодец, Иззи», – думает Холли.

– Мне стоит нанять адвоката?

– Решать тебе, но я не думаю, что прямо сейчас в этом есть необходимость. Давай посмотрим видео.

Пенни встаёт и начинает обходить стол.

– Нет, просто протяни телефон мне.

Двойная вакцинация или нет, тест на дому прошлым вечером или нет, Холли не хочет, чтобы женщина заглядывала ей через плечо и дышала в лицо. И не только из-за ковида. Даже до появления вируса ей не нравилось вторжение в её личное пространство чужих людей, таких, как эта женщина. Пенни открывает видео и протягивает свой телефон Холли.

– Просто нажми на «плей».

5

Камера видеонаблюдения смотрит вниз под большим углом, и картинка далека от совершенства; объектив не протирали уже долгое время, если вообще когда-либо протирали. Видна так называемая «пивная пещера», работник магазина, входная дверь, мизерная парковка и часть Ред-Бэнк-Авеню. Время указано в левом нижнем углу: 8:04 вечера. Дата в правом верхнем: 01.07.21. Ещё не стемнело, но, как говорит Боб Дилан, уже близко к тому. Небо ещё достаточно светлое, и Холли видит, как Бонни подъезжает на своём велосипеде, снимает шлем и встряхивает волосы, вероятно, взмокшие от пота. Последняя неделя июня и первая неделя июля выдались очень жаркими. Жопа, на самом деле.

Бонни кладёт шлем на сиденье велосипеда, но в магазин входит с рюкзаком. На ней коричневые слаксы и рубашка-поло с надписью «Колледж Белла» над левой грудью и логотипом в виде колокольни. Видео, разумеется, без звука. Холли смотрит этот короткий ролик с возбуждением, которое, по её мнению, испытывает каждый, глядя на человека, отправившегося из чистого, хорошо освещённого места в неизвестность.

Бонни Рэй подходит к дальнему холодильнику и достаёт бутылку с газировкой, похожей на «Колу» или «Пепси». По пути к кассе она задерживается у стойки со снеками. Берёт пакетик. Может быть, «Хо-Хос» или «Йодль», не имеет значения, потому что она кладёт его обратно, и в голове Холли пробегает мысль, озвученная голосом Шарлотты Гибни: «Я должна сохранить девичью фигуру».

У кассы Бонни перекидывается парой слов с продавцом (лысеющим латиноамериканцем средних лет). Должно быть, что-то весёлое, потому что они оба смеются. Бонни ставит свой рюкзак на стойку, расстёгивает и кладёт внутрь газировку. Рюкзак достаточно большой, там помещается обувь, в которой она ходит на работе, плюс, возможно, мобильник и пара книг. Бонни накидывает рюкзак на плечи и что-то ещё говорит продавцу. Он сдаёт ей немного мелочи и показывает большой палец. Она уходит. Надевает шлем. Садится на свой велосипед. Крутит педали и уезжает в… неизвестно куда.

Когда Холли поднимает глаза и возвращает телефон, Пенни Даль плачет.

Холли трудно справиться со слезами. Рядом с её ковриком для мыши лежит коробка с салфетками. Она протягивает её Пенни, не глядя в глаза, покусывая нижнюю губу и мечтая о сигарете.

– Мне очень жаль. Я знаю, как это тяжело для тебя.

Пенни смотрит на неё поверх салфеток «Клинекс».

– Правда? – Это звучит почти как вызов.

Холли вздыхает.

– Нет, наверное, не знаю.

На мгновение между ними повисает тишина. Холли думает, не сказать ли Пенни, что она недавно потеряла мать, но это не то же самое. В конце концов, она знает, где находится её мать: под слоем земли и дёрна на кладбище «Сидар Рест». Пенни Даль знает только, что в её жизни появилась пустота там, где должна быть её дочь.

– Меня интересует шлем твоей дочери. Был ли он вместе с велосипедом?

У Пенни отвисает челюсть.

– Нет, нашли только велосипед. Знаешь, детектив Джейнс никогда не спрашивала об этом, а я никогда не думала.

Пенни получает один балл, но Иззи Джейнс слегка падает в глазах Холли.

– А что насчёт её рюкзака?

– Пропал, но этого следовало ожидать, не так ли? Рюкзак можно носить и без велосипеда – он был на ней в магазине, – но вряд ли кто-то будет ходить пешком в шлеме, правильно?

Холли не отвечает, потому что это не разговор, а допрос. Деликатный, насколько это возможно, но допрос.

– Просвети меня, Пенни. Расскажи всё, что знаешь. Начни с того, чем Бонни занималась в библиотеке Рейнольдса, и во сколько она ушла оттуда.

6

В библиотеке Рейнольдса в кампусе Колледжа искусств и наук Белла работают четыре помощника библиотекаря. Летом библиотека закрывается в семь. Заведующий, Мэтт Конрой, иногда остаётся до закрытия, но в тот вечер ушёл пораньше. К пяти минутам восьмого Маргарет Бреннер, Эдит Брукингс, Лэйкиша Стоун и Бонни Даль проводили последних посетителей. Перед закрытием они разделились и быстро прошлись между стеллажей в поисках тех, кто не услышал звонка, либо проигнорировал его, надеясь прочитать ещё одну страницу или сделать ещё одну выписку. Бонни рассказывала своей матери, что иногда в читальном зале или среди стеллажей они находили крепко спящих людей, а несколько раз им попадались парочки, охваченные страстью. «В порочном наслаждении», как она это называла. Они также проверили туалеты в главном зале и на третьем этаже. В тот вечер не осталось ни одного посетителя.

Все четверо немного поболтали в комнате отдыха, обсуждая планы на выходные, затем погасили свет. Лэйкиша уехала в своём «Смарте». Бонни оседлала велосипед и направилась в свою уютную квартирку, куда так и не приехала. Пенни не очень встревожилась, позвонив Бонни на следующее утро и после первого же гудка попав на голосовую почту.

– Я хотела спросить, не желает ли она прийти в пятницу или субботу вечером и посмотреть что-нибудь на «Нетфликс» или «Хулу», – говорит Пенни, затем добавляет: – Я собиралась приготовить попкорн.

– И это всё? – Нюх Холли на ложь не так силён, как был у Билла Ходжеса, но она хорошо понимает, когда кто-то скрывает правду.

Пенни краснеет.

– Ну… пару дней назад мы поссорились. Ситуация немного накалилась. Матери и дочери, ну, ты знаешь. Фильмы – это способ примирения. Мы с ней любим кино, а в наше время столько всего можно посмотреть, правда?

– Да, – отвечает Холли.

– Я предположила, что она разговаривает с кем-то ещё и перезвонит потом.

Но этого не случилось. Пенни снова звонила в десять, затем в одиннадцать с тем же успехом: первый гудок и затем голосовая почта. Она звонила Лэйкише Стоун, лучшей подруге дочери по библиотеке, спросив: продолжает ли Бонни злиться на неё? Лэйкиша сказала, что не знает. В то утро Бонни не пришла. Вот тогда-то Пенни и начала беспокоиться. У неё был ключ от квартиры дочери, и она поехала туда.

– Во сколько это было?

– Я волновалась и не следила за временем. Думаю, около полудня. Я не боялась, что она подхватила «корону» или что-то ещё – она всегда принимает меры предосторожности и со здоровьем у неё порядок, – но из головы не выходила мысль о несчастном случае. Поскользнулась в душе или что-то в этом роде.

Холли кивает, но вспоминает видеозапись с камеры наблюдения. На Бонни Рэй не было маски при входе в магазин, как и на парне за кассой. Вот вам и меры предосторожности.

– Дома её не было, но всё выглядело нормально, поэтому я поехала в библиотеку, уже по-настоящему волнуясь, но она там не появлялась и не звонила. Я позвонила в полицию и попыталась подать заявление о пропаже человека, но мужчина, с которым я разговаривала – после двадцати минут ожидания, – сказал, что в случае с «несовершеннолетним подростком» должно пройти не менее сорока восьми часов, а с совершеннолетним – семьдесят два часа. Я рассказала, что она не отвечает на звонки, будто у неё выключен телефон, но, похоже, его это не заинтересовало. Я попросила разрешения поговорить с детективом, и он сказал, что все они заняты.

В шесть вечера того же дня, вернувшись домой, Пенни позвонила подруга Бонни, Лэйкиша. В библиотеку приехал мужчина с десятискоростным велосипедом «Бомонт Сити» в кузове своего пикапа. У этой модели имеется багажник, к которому Бонни приклеила бамперную наклейку «Я БИБЛИОТЕКУ РЕЙНОЛЬДСА». Мужчина по имени Марвин Браун, хотел знать, принадлежит ли велосипед кому-то из сотрудников библиотеки или, может, частому посетителю. Иначе, по его словам, он бы отвезёт велосипед в полицейский участок. Из-за записки на сиденье.

– В записке сказано: «С меня хватит», – говорит Холли.

– Да. – На глаза Пенни снова навернулись слезы.

– Но ты не назвала бы свою дочь самоубийцей?

– Боже, нет! – Пенни отшатывается, будто Холли дала ей пощёчину. Слеза скатывается по её щеке. – Боже, нет! Детективу Джейнс я сказала то же самое!

– Продолжай.

Все сотрудники узнали велосипед. Мэтт Конрой, заведующий библиотекой, вызвал полицию; Лэйкиша позвонила Пенни.

– Во мне как будто что-то надломилось. Все просмотренные фильмы про маньяков пронеслись у меня перед глазами.

– Где мистер Браун нашёл велосипед?

– Менее чем в трёх кварталах от «Джет Марта» вниз по Ред-Бэнк. Там, напротив парка, выставлена на продажу автомастерская. У мистера Брауна есть мастерская на другом конце города, и я думаю, он заинтересован в расширении бизнеса. Там он встретился с агентом по недвижимости. Они вместе осмотрели велосипед. – Пенни сглатывает. – Ни одному из них не понравилась записка на сиденье.

– Ты общалась с мистером Брауном?

– Нет, это сделала детектив Джейнс. Она позвонила ему.

«Личной встречи не было», печатает Холли, всё ещё не сводя глаз с Пенни, продолжающей вытирать слёзы. Она думает, что Марвин Браун может стать её первым свидетелем.

– Мистер Браун и агент по недвижимости обсудили, что делать с велосипедом, и Браун предложил отвезти его в библиотеку на своём пикапе. После осмотра автомастерской он так и поступил.

– Кто оказался там первым? Браун или агент по недвижимости?

– Я не знаю. Это не казалось важным.

Может и так, но Холли намерена это выяснить. Потому что иногда убийцы «находят» тела своих жертв, а поджигатели иногда вызывают пожарных. Это будоражит их.

– С тех пор произошло что-нибудь ещё?

– Ничего, – отвечает Пенни. Она вытирает глаза. – Голосовая почта Бонни забита, но иногда я всё равно звоню ей. Понимаешь, чтобы услышать её голос.

Холли морщится. Пит говорит, что со временем она привыкнет к рассказам клиентов о своём горе, её сердце покроется мозолями, но пока этого не произошло, и Холли надеется, что никогда не произойдёт. Может, у Пита и есть такие мозоли, как и у Иззи Джейнс, но у Билла их никогда не было. Он всегда принимал всё близко к сердцу. Говорил, что ничего не может с собой поделать.

– А что насчёт больниц? Полагаю, их проверили?

Пенни смеётся. Но тут нет ничего смешного.

– Я спросила полицейского, ответившего на телефонный звонок – того, кто сказал, что все детективы заняты – он займётся этим или я? Он ответил, что лучше мне. Типа: твоя дочь сбежала – ты и напрягайся. Было совершенно ясно, что он считает её беглянкой. Я позвонила в Мерси, позвонила в Сейнт-Джо, позвонила в Кинер Мемориал. Знаешь, что они мне ответили?

Холли уверена в ответе, но позволяет Пенни сказать самой.

– Они сказали, что не знают. Как тебе такая некомпетентность?

Женщина в отчаянии и из её поля зрения ушло всё, кроме пропавшей дочери, поэтому Холли не стала указывать на в общем-то очевидные вещи: больницы здесь и по всему Среднему Западу переполнены. Персонал завален пациентами с ковид – не только врачи и медсёстры, вообще все. На первой полосе вчерашней газеты была фотография уборщика в маске, везущего пациента в отделение интенсивной терапии больницы Мерси. Если бы не компьютеризированные системы учёта, городские больницы, возможно, даже не имели бы представления, сколько пациентов находится у них на попечении. В любом случае, информация сильно отстаёт от потока больных людей.

«Когда всё закончится, – думает Холли, – никто не поверит, что это произошло на самом деле. А если поверит, то не поймёт, как это случилось».

– С тех пор детектив Джейнс связывалась с тобой?

– Дважды за три недели, – говорит Пенни. В её голосе слышен гнев, и Холли полагает, что она имеет на это право.

– Однажды она пришла ко мне домой – на десять минут. В другой раз позвонила. У неё есть фотография Бонни, и она сказала, что разместит её в «НамАс», общенациональной базе данных о пропавших без вести, а также в «НЦПЭД», это…

– Национальный центр по делам пропавших и эксплуатируемых детей, – говорит Холли, думая, что это хороший ход со стороны Иззи, хотя Бонни Рэй Даль уже не ребёнок. Копы часто размещают там посты, если пропавший человек молод и женского пола. Молодые женщины, безусловно, являются наиболее частыми жертвами похищений. Конечно, они также чаще сбегают из дома.

«Но, – думает Холли, – если двадцатичетырёхлетняя девушка решает повысить ставки и начать всё с начала где-нибудь в другом месте, её нельзя назвать беглянкой».

Пенни прерывисто вздыхает.

– Никакой помощи от полиции. Ноль. Джейнс говорит, конечно, Бонни могли и похитить, но из записки следует, что она ушла сама. Только зачем ей это? Почему? У неё хорошая работа! Она в очереди на повышение! Они с Лэйкишей лучшие подруги! И она наконец-то бросила этого неудачника, своего парня!

– Как зовут неудачника?

– Том Хиггинс. – Пенни морщит нос. – Он работал в обувном магазине в «Эйрпорт Молл». Затем торговый центр закрылся во время первой волны коронавируса. Он хотел переехать к Бонни, чтобы сэкономить на квартплате, но она ему не позволила. Из-за этого они сильно поругались. Бон сказала ему, что между ними всё кончено. Он рассмеялся и ответил, что она не может его бросить, он уходит сам. Как оригинально. Возможно, ему так казалось.

– Ты думаешь, он имеет какое-то отношение к исчезновению Бонни?

– Нет. – Пенни складывает руки на груди, как бы говоря, что эта тема исчерпана. Холли выжидает – приём, которому её научил Билл Ходжес – и Пенни, наконец, нарушает тишину. – Этот человек едва мог высморкаться без видео-инструкции. А ещё он очень незрелый. Я никогда не понимала, что Бонни нашла в нём, и она никогда не могла этого объяснить.

Холли, поклонница красавчиков из «Холостяка в Раю», догадывается, что Бонни могла найти в своём парне. Она не хочет этого говорить, да и не нужно. Пенни говорит за неё.

– Должно быть, он был великолепен в постели, настоящий самец.

– У тебя есть его адрес?

Пенни заглядывает в свой телефон.

– Истленд-Авеню, дом 2395. Хотя я не знаю, там ли он ещё.

Холли записывает.

– Есть фото записки?

Фото у Пенни есть, Лэйкиша Стоун сфотографировала записку, когда Марвин Браун привёз велосипед. Холли изучает фото, и ей не нравится то, что она видит. Печатные буквы, все заглавные, аккуратно выведенные: С МЕНЯ ХВАТИТ.

– Это почерк твоей дочери?

Пенни вздыхает – это говорит о том, что она в отчаянии.

– Может быть, но я не уверена. Моя дочь не пишет от руки. В наши дни никто из них ничего не пишет, кроме подписи, и ту не разберешь – просто каракули. Обычно она не пишет всё заглавными буквами, но если она хотела быть… я не знаю…

– Выразительной?

– Да, именно. Тогда могла.

Возможно, она права, думает Холли, но в этом случае, почему Бонни не сделала надпись ещё бо́льшими буквами? Не С МЕНЯ ХВАТИТ, а С МЕНЯ ХВАТИТ? Может, даже с одним или двумя восклицательными знаками? Нет, Холли совсем не нравится эта записка. Она не готова поверить, что Бонни не писала её, но и далека от того, чтобы поверить в обратное.

– Пожалуйста, перешли записку вместе с фотографиями дочери. А что насчёт тебя, Пенни? Где ты живёшь?

– Реннер Сёркл. Дом 883 по Реннер, в Апривер.

Холли добавляет адрес к своим заметкам, туда, где она написала, что П и Б поссорились, и П говорит, ситуация накалилась.

– А чем ты занимаешься?

– Я главный специалист по кредитам в отделении «НорБэнк», у поворота к аэропорту. По крайней мере, была, и полагаю буду снова. «НорБэнк» временно закрыл три своих склада – мы называем их складами – и один из них был моим.

– Не работаешь на дому?

– Нет. Хотя мне по-прежнему платят. Единственный лучик солнца во всём этом… этом бардаке. Кстати, это напомнило мне, что нужно выписать тебе чек. – Пенни открывает сумочку и начинает в ней рыться. – У тебя, должно быть, есть ещё вопросы.

– Будут, но для начала достаточно.

– Когда ты свяжешься со мной? – Пенни выписывает чек быстро и по-деловому, не задерживаясь ни на одном из полей. И не заглавными буквами, а мелким витиеватым и ровным почерком.

– Дай мне двадцать четыре часа, чтобы двинуться с места.

– Если выяснишь что-то раньше, дай знать. В любое время. Днём или ночью.

– И ещё кое-что. – Обычно Холли избегает чего-либо личного, особенно если это может показаться неоднозначным, но этим утром она не колеблется. Словно ухватилась за кончик запутанного узла, который хочет развязать. – Расскажи мне о ссоре. О накалённой обстановке.

Пенни снова складывает руки на груди, на этот раз плотнее. Холли знакома с защитным языком тела благодаря большому личному опыту.

– Ничего особенного. Буря в стакане.

Холли выжидает.

– Периодически мы спорим, подумаешь. У какой матери с дочерью этого не бывает?

Холли выжидает.

– В общем, – наконец, говорит Пенни, – может, на этот раз всё было немного серьёзнее. Выходя, она хлопнула дверью. Она добродушная девушка, и это не в её характере. У нас было несколько… накалённых бесед о Томе, но она никогда не хлопала дверью. И я обругала её. Назвала упрямой сукой. Боже, как бы я хотела взять эти слова обратно. Просто сказать: «Ладно, Бон, давай забудем об этом». Но нам не дано знать, не так ли?

– Из-за чего возник спор?

– В «НорБэнк» появилась отличная вакансия. Ведомости и инвентаризация. Сверка. Операционный отдел, гарантированная работа на дому – здорово же звучит на фоне всего происходящего? Я пыталась уговорить Бонни подать заявление, она отлично разбирается в цифрах и общается с людьми, но она отказалась. Я рассказала ей о существенном повышении зарплаты, о льготах и хорошем графике. До неё ничего не доходило. Иногда она бывает упрямой.

«Кто бы говорил», – думает Холли, вспоминая ссоры с собственной матерью, особенно после того, как она начала работать с Биллом Ходжесом. Было несколько перебранок после того, как они с Биллом чуть не погибли, гоняясь за доктором, одержимым – по-другому не скажешь – Брейди Хартсфилдом.

– Я сказала Бонни, что если бы она работала в банке, то могла бы для разнообразия купить какую-нибудь приличную одежду и перестать одеваться как хиппи. Она рассмеялась мне в лицо. Вот тогда-то я и назвала её сукой.

– Были ещё какие-нибудь ссоры? Точки трения?

– Нет. Не было. – Холли знает, что Пенни лжёт, и не только нанятому ей частному детективу.

Холли делает ещё одну запись, затем встаёт и надевает маску.

– Чем ты займёшься в первую очередь?

– Позвоню Иззи Джейнс. Думаю, она поговорит со мной. Мы с ней знакомы уже много лет.

И ещё, даже раньше Брауна, водителя пикапа, Холли хочет поговорить с Лэйкишей Стоун. Если Лэйкиша и Бонни были лучшими подругами – даже близкими, – Лэйкиша должна хорошо понимать, как ладили мать и дочь. Несмотря на хлопанье дверью, Холли не хочет начинать с приравнивания своей собственной матери к матери Бонни.

«Дело не в тебе, – сказал ей однажды Билл. – Никогда не совершай ошибку, думая, что это так. Это никогда не помогает и обычно делает только хуже».