Холли

25 июля 2021 года

1

Холли заходит в свой офис и видит, что вся мебель пропала. Не только стол с креслами, но и её компьютер, телевизор и ковёр. Её мать стоит у окна и смотрит на улицу, так же, как это делает Холли, когда, по выражению Шарлотты, надевает свою думательную шапочку. Шарлотта оборачивается. Её глаза глубоко запали, а лицо серовато-жёлтое. Она выглядит как в последний раз, когда Холли разговаривала с ней в больнице, незадолго до того, как её мать впала в кому.

– Теперь ты можешь пойти домой, – произносит Шарлотта.

2

Открыв глаза, Холли сначала не понимает, где находится, но испытывает облегчение, что не в своём пустом офисе. Она оглядывается вокруг, и мир – реальный мир – обретает свою форму. Это комната на втором этаже «Дейз Инн», находящегося на полпути к городу. Её мать мертва. Первая мысль Холли после пробуждения: я в безопасности.

Она идёт в ванную помочиться, затем некоторое время просто сидит на унитазе, закрыв лицо руками. Она ужасный человек, потому что приравнивает безопасность к смерти своей матери. И ложь Шарлотты этого не оправдывает.

Холли принимает душ и надевает чистое нижнее бельё, пока её мать твердит ей, что купленную одежду всегда следует стирать перед ноской. «О, Холли, неизвестно, чьи руки к ней прикасались – сколько раз я тебе говорила?»

Под дверь номера просунуты два листка бумаги. Один – это счёт за ночёвку. Другой озаглавлен «ПОРЯДОК ЗАВТРАКА». В нём говорится, что вакцинированные постояльцы могут свободно насладиться шведским столом в «нашей приятной обеденной зоне». Если вы не привиты, пожалуйста, возьмите поднос с собой в номер.

Холли никогда особенно не любила шведский стол в мотелях, но она проголодалась, и поскольку прошла вакцинацию, она завтракает в маленькой столовой, где кроме неё присутствует только полный мужчина, с угрюмой сосредоточенностью уткнувшийся в свой телефон. Холли отказывается от яичницы-болтуньи (в буфетах мотелей яйца всегда полусырые или пережаренные до угольков), и берёт один резиновый блинчик, овсяные хлопья «Альфа-Битс» в одноразовой тарелке и чашку дрянного кофе. Холли забирает с собой булочку к завтраку в целлофановой обёртке и съедает её рядом с автоматом для льда после первой за день сигареты. Электронное табло перед банком через дорогу в семь утра показывает уже семьдесят пять градусов.[52] Её мать мертва, а день предстоит жаркий.

Холли возвращается в номер, заправляет маленькую кофеварку – одной чашки недостаточно после ужасного сна – и включает свой айпад. Она находит видеозапись с камеры наблюдения «Джет Март» и просматривает её. Жаль, что гадский объектив камеры так загажен. Неужели никому никогда не приходило в голову почистить его? Холли идёт в ванную, закрывает дверь, выключает свет, садится на крышку унитаза и снова просматривает видео, держа айпад в трёх дюймах от лица.

Она выходит из ванной, наливает себе кофе – не такой дрянной, как в буфете, но немногим лучше, – и выпивает его стоя. Затем возвращается в ванную, закрывает дверь, выключает свет и смотрит видео в третий раз.

8:04 вечера, ночь на первое июля, чуть больше трёх недель назад. А вот и Бонни, едет на велосипеде по Ред-Бэнк-Авеню со стороны колледжа на вершине холма. Снимает шлем. Встряхивает волосы. Шлем она оставляет на сиденье велосипеда, который позже найдут брошенным дальше по улице, и просто напрашивающимся на угон. Бонни заходит в магазин…

Холли перематывает видео назад – Бонни снимает шлем, встряхивает волосы – и нажимает на паузу. Перед тем как волосы Бонни падают ей на лицо, Холли замечает проблеск золота. Она пальцами увеличивает изображение, и сомнений тут быть не может: это такая же треугольная серёжка, что Холли нашла в кустах.

– Эта девушка мертва, – шепчет Холли. – О, Боже, она мертва.

Холли снова запускает видео. Бонни достаёт содовую из холодильника, разглядывает снеки, собирается взять упаковку «Хо-Хос», передумывает и подходит к кассе. Продавец что-то говорит, от чего они оба смеются, и Холли думает: «Она не первый раз заходит в этот магазин». Холли нужно поговорить с этим продавцом. Если возможно, то сегодня.

Бонни убирает бутылку в рюкзак. Говорит что-то ещё продавцу. Он показывает ей поднятый большой палец. Она уходит. Надевает шлем. Взбирается на велосипед. Крутит педали, на прощание коротко помахав продавцу. Он машет в ответ. И это всё. Часы в нижней части экрана показывают: 8:09.

Холли встаёт, тянется к выключателю, затем снова опускается на крышку унитаза. Она опять запускает видео, в этот раз не обращая внимание на Бонни и продавца. Холли жалеет, что камеру не установили немного ниже, но, разумеется, её предназначение – показывать магазинных воришек, а не следить за движением на Ред-Бэнк-Авеню. Благо, Холли не интересует часть дороги, идущая в гору, только автомобили, движущиеся в направлении заброшенной автомастерской, где был найден велосипед. Она может рассмотреть только нижнюю часть машин; верхнюю часть закрывает передняя витрина магазина.

Похититель Бонни – Холли больше не сомневается, что это был похититель – мог уже поджидать её у автомастерской, но мог и следовать за ней, а затем проехать вперёд, на нужное место, пока она совершала привычный поход в магазин.

«Поступив так, он бы сократил время нахождения на стоянке в ожидании Бонни, – думает Холли. – Меньше шансов засветиться и навлечь на себя подозрения».

Восемь часов вечера в будний день, и платное ответвление магистрали оттянуло большую часть траффика, идущего в центр города. «Вот почему, – думает Холли, – большинство фирм на этом участке Ред-Бэнк-Авеню закрылись, включая заправочную станцию, «Квик-Пик» и автомастерскую».

Холли насчитала всего пятнадцать легковых машин, проехавших с холма мимо магазина, плюс два пикапа и фургон. Она перематывает запись назад и просматривает заново, в этот раз нажимая на паузу, когда мимо проезжает фургон. Бонни застыла у стойки со снеками. Продавец кладёт сигареты на одну из полок в витрине за кассой.

Холли снова подносит экран вплотную к лицу и пальцами увеличивает картинку. Долбаная грязная камера! К тому же верхняя часть фургона отрезана границей передней витрины магазина. Холли удаётся разглядеть руку водителя на руле, и это белая рука, если бы это могло как-то помочь, но совершенно не помогает. Она уменьшает изображение до первоначального размера. Фургон либо грязно-белый, либо светло-синий. Сбоку, вдоль нижней части водительской двери и кузова идёт полоса. Она определённо тёмно-синяя. Холли интересно, смогли бы Пит или Джером определить, что это за фургон. Она сомневается, но если вы собираетесь похитить молодую женщину, подобный фургон как раз то, что нужно. Боже, если бы она только могла разглядеть номерной знак!

Холли отправляет видеозапись Питу и Джерому с вопросом, может ли кто-нибудь из них определить марку фургона или, по крайней мере, сузить круг поиска. Сегодня утром Wi-Fi работает лучше, и перед отъездом Холли заходит на сайт департамента полиции с сообщениями о пропавших без вести, введя 2018 год. В районе озера проживает более четырёхсот тысяч жителей, поэтому Холли без особого удивления обнаруживает в списке более сотни имён. Среди них имя Питера Стейнмана. Но не Эллен Краслоу. Вероятно, потому что о её исчезновении никто не сообщал; Киша предположила, что та просто уволилась с работы и вернулась в Джорджию. Рядом с именами пяти человек, числившихся пропавшими без вести, указана дата обнаружения их тел и одно слово: ПОГИБ.

3

По дороге в город Холли изводит мысль о нижнем белье «Доллар Дженерал», новом, но не стиранном, и она осознаёт, что её мать на самом деле не умерла и не умрёт, пока не умрёт сама Холли. Она сворачивает на съезд к Риджленду и, стоя на красном сигнале светофора, проверяет заметки в айпаде, затем направляется на Истленд-Авеню, проходящую недалеко от колледжа Белла. Она подмечает, что дело Бонни продолжает возвращать её в район колледжа.

На южной стороне холма располагаются величественные дома в викторианском стиле, спускающиеся к парку; на этой же стороне – в основном трёхэтажные многоквартирные дома, где проживают студенты. Некоторые из домов в довольно хорошем состоянии, но многие другие пришли в упадок, краска облупилась, а на участках бардак. В некоторых дворах валяются пустые пивные банки, а в одном из них стоит двенадцатифутовая надувная фигура, шелестящая, болтающаяся из стороны в сторону и машущая своими длинными красными руками. Холли предполагает, что её, возможно, спёрли из автосалона.

Она проезжает через торговый район, занимающий два квартала и ориентированный на студентов: три книжных магазина, пара травокурных лавок (одна называется «Грейтфул Деад»),[53] множество пицца-бургер-тако заведений, и не меньше семи баров. В это жаркое воскресенье (ещё нет и полудня) большинство заведений закрыто, и пешеходов почти нет. За магазинами, бщепитами и барами снова начинаются многоквартирные дома. На лужайке перед домом № 2395 по Истленд-Авеню нет надувной фигуры, вместо неё из выжженной травы торчат по меньше мере две дюжины фламинго. На одном берет, привязанный обрывком ленты; на голове другого болтается ковбойская шляпа; третий стоит в ненастоящем колодце желаний.

«Студенческий юмор», – думает Холли, подъезжая к обочине.

В доме всего два этажа, но он раскинулся по всему участку, будто изначальный строитель не мог заставить себя остановиться. На подъездной дорожке, бампер к бамперу, бок о бок, теснятся пять автомобилей. Шестой стоит на траве, на взгляд Холли до того пожухлой и вялой, что хуже ей уже не будет.

На бетонной ступеньке крыльца сидит, низко опустив голову, молодой парень и курит то ли сигарету, то ли косяк. Пока Холли выходит из машины, он поднимает голову – голубые глаза, чёрная борода, длинные волосы, – затем, снова опускает. Она пробирается между фламинго, которые показались какому-то парню или парням верхом остроумия.

– Приветствую. Меня зовут Холли Гибни, и я хотела…

– Если ты мормон или из этих адвентистов, то уходи.

– Я не из них. Ты случайно не Том Хиггинс?

Услышав имя, парень поднимает голову. Ярко-голубые глаза пронизаны красными прожилками.

– Нет, не я. Уходи. У меня самое ебучее похмелье в мире. – Он машет рукой, показывая себе за спину. – Остальные ещё дрыхнут.

– Лихорадка субботним вечером, после которой следует воскресный отходняк, – говорит Холли.

Бородач смеётся над этим, затем морщится.

– Твоя правда, шеф.

– Не хочешь кофе? Дальше по улице есть «Старбакс».

– Звучит заманчиво, но я не думаю, что смогу дойти.

– Я отвезу.

– И заплатишь, Долли?

– Холли. Да, и заплачу.

4

Присутствие в её машине незнакомого человека – крупного, бородатого и страдающего похмельем – при других обстоятельствах могло бы потрепать нервы Холли, но этот парень по имени Рэнди Холстен, кажется ей не более опасным, чем Пи-Ви Херман,[54] по крайней мере, в его нынешнем состоянии. Он опускает пассажирское стекло и подставляет лицо жаркому ветру, как лохматый пёс, жадно ловящий каждый проносящийся мимо запах. Это радует Холли. Если его вырвет, то, скорее всего, на дорогу, а не в салон. Холли вспоминает поездку Джерома в больницу с Верой Стейнман.

В «Старбаксе» немноголюдно. У некоторых посетителей тоже похмелье, хотя, возможно, не такое сильное, как у молодого мистера Холстена. Холли берёт ему двойной капучино, а себе американо. Они занимают места снаружи, в скудной тени навеса. Холли снимает маску. Кофе крепкий, вкусный, и перебивает послевкусие после мотельной жижи, выпитой утром. Когда Холстен начинает потихоньку оживать, Холли спрашивает его, не отсыпается ли и Том Хиггинс в том Доме Фламинго.

– Нет. Он в Лост-Вэйгес[55]. По крайней мере, насколько я знаю. Билли и Хината двинули в ЛА, но Том остался. Что неудивительно.

Холли хмурится.

– Лост-Вэйгес?

– Сленг, сестричка. Это Лас-Вегас. Город, созданный для таких, как монсренёр Хиггинс.

– Когда он уехал?

– В июне. В середине месяца. Угнал, не внеся свою долю квартплаты. И, скажу тебе, таким Том был во всём.

Холли вспоминает короткое и жёсткое описание личности Тома Хиггинса, данное Кишей: слабак, неудачник, укурок.

– Ты уверен, что это была середина июня? А те двое других уехали с ним?

– Ага. Сразу после вечеринки на День Свободы[56]. И да, они втроём укатили на «мустанге» Билли. Том Офигенный из тех челов, которые будут высасывать из своих корешей, всё, что только можно. Думаю, они поумнели. Кстати, о сосании: можно мне ещё кофе?

– Я заплачу, а ты принесёшь. И мне тоже.

– Снова американо?

– Да, пожалуйста.

Когда Холстен возвращается с кофе, Холли говорит:

– Похоже, Том тебе не очень нравился.

– Поначалу нет. Он в какой-то мере обаятельный – например, девушка, с которой он встречался, была ему далеко не по зубам, – но обаяние быстро сходит на нет. Как позолота на дешёвом кольце.

– Красиво ввернул. Чувствуешь себя лучше, да?

– Немного. – Холстен качает головой… но осторожно. – Всё, отныне в завязке.

«До следующей субботы», – думает Холли.

– В чём, собственно, дело? Какой у тебя интерес к Тому?

Холли рассказывает, умалчивая об Эллен Краслоу и Питере Стейнмане. Рэнди Холстен увлечённо слушает. Холли с интересом наблюдает, как из его глаз быстро уходит краснота. Чем старше она становится, тем больше её поражает стойкость молодёжи.

– Ага, Бонни. Значит, так её звали. Она пропала, да?

– Точно. Ты её знал?

– Встречал, не более того. На вечеринке. Может быть, пару раз до этого. Вроде бы на новогоднем тусиче. Она просто бомба. Ноги от ушей. – Холстен трясёт рукой, будто дотронулся до чего-то горячего. – Её привёл Том, но наш дом не совсем в её антураже, если ты понимаешь, о чём я.

– Не понравились фламинго?

– Это недавняя придумка. С той вечеринки я её не видел. Она порвала с Томом. Я немного поболтал с ней. Ничего такого, просто обычный разговор ни о чём. И думаю, как раз после этого произошёл разрыв. Или вот-вот должен был произойти. Я был на кухне. Там-то мы и трепали языками. Может, она ушла от пустой болтовни, или, может, от Тома. Он ошивался в гостиной, наверное, пытался намутить дури.

– Что она сказала?

– Не помню. Я был сильно пьян. Но если ты думаешь, что он мог что-то с ней сделать, то забудь. Том неконфликтный тип. Он больше «не-одолжишь-мне-полтинник-до-следующей-пятницы» тип.

– И ты уверен, что он не возвращался с июня? – Холли повторяет ему то, что говорила Кише. – Я просто пытаюсь расставить все точки над «i».

– Если и вернулся, то я его не видел. Но не думаю. Как я и сказал, Лас-Вегас создан для таких, как он.

– У тебя есть его номер?

Холстен находит номер в своём телефоне и Холли переписывает к себе, хотя она уже близка к тому, чтобы исключить Тома Хиггинса из списка вероятных подозреваемых, тем более он никогда не был в первой тройке. Не то чтобы у её был список.

– Если позвонишь ему, то ответит робот, который только повторит номер и попросит оставить сообщение.

– Он отслеживает звонки.

– Такие, как Том, только этим и занимаются. Думаю, он должен денег. И не только за квартиру.

– А за неё сколько он задолжал?

– Свою долю за два месяца. Июнь и июль. Пятьсот долларов.

Холли протягивает Холстену визитку из своей сумочки.

– Если что-нибудь вспомнишь, может, что-то сказанное девушкой на вечеринке, позвони мне.

– Блин, я не знаю. Я был в говно. Могу утверждать только одно: она была хороша собой. Не по зубам Тому, как я уже сказал.

– Я понимаю, но на всякий случай.

– Хорошо. – Холстен кладёт карточку в задний карман джинсов, где, по мнению Холли, она так и останется, пока после стирки не превратится в пыль. Рэнди Холстен улыбается. Это очаровательно. – Я думаю, Томми начал ей надоедать. Как итог – разрыв.

Холли отвозит Холстена обратно к хаотично выстроенному многоквартирному дому. Он достаточно очухался и больше не высовывается из окна. Благодарит её за кофе, и Холли снова напоминает ему позвонить, если он что-нибудь вспомнит, в этот раз просто для проформы. Она почти уверена, что получила от Холстена всё, что он мог дать – номер телефона, который, вероятно, ни к чему не приведёт.

Тем не менее, когда Холли возвращается в торговый район Истленд-Авеню, она заезжает на пустую парковку – их там хватает – и набирает номер Тома Хиггинса. В Лас-Вегасе на два часа раньше, но не слишком рано. После первого гудка раздаётся механический голос, о котором предупреждал Холстен. Холли представляется, говорит, что Бонни Даль исчезла и просит Тома перезвонить (она называет его мистер Хиггинс). Затем Холли едет домой, снова принимает душ и бросает нижнее бельё из «Доллар Дженерал» в стиралку.

5

Пока стиральная машина делает своё дело, Холли заходит в «Твиттер» и вводит фамилию Краслоу. Она не ожидает длинного списка – это не та фамилия, которую можно услышать каждый день – и получает всего дюжину результатов. На страницах двух Краслоу есть уменьшенные фото чернокожих мужчины и женщины. У двух других на фото белые женщины. У остальных восьми либо пустые аватарки, либо мультяшные.

По работе Холли регулярно использует «Фэйсбук», «Инстаграм» и «Твиттер». Билл её этому не учил; он был старой школы. Она может отправить сообщения дюжине Краслоу в «Твиттере» с одного из своих аккаунтов, написав вкратце: «Я ищу информацию об Эллен Краслоу из округа Бибб, штат Джорджия. Если вы её знаете, – пожалуйста, ответьте». Даже если Краслоу, с которой надеется связаться Холли, нет в «Твиттере», велика вероятность, что с ней знаком и передаст сообщение кто-то из остальных двенадцати. Проще простого, ничего особенного, Холли делала так и раньше, во время поисков пропавших людей (в основном беглецов из-под залога) и потерявшихся домашних животных. Нет причин не поступить сейчас также, но Холли задумывается, хмуро разглядывая список имён на своём настольном компьютере.

Откуда сомнения?

Холли не может придумать никакой веской причины, но интуиция подсказывает ей не делать этого. Она решает отложить этот логичный шаг и всё обдумать. У неё будет на это время, пока она ездит в «Джет Март» на беседу с продавцом, обслужившим Бонни.

Когда Холли выходит из квартиры, у неё звонит телефон. Она думает, что это либо Пенни, желающая узнать новости, либо Том Хиггинс, звонящий из Лас-Вегаса, если предположить, что он там. Но это Джером и голос у него взволнованный.

– Ты думаешь, кто-то затащил её в тот фургон, Холли? Я прав?

– Я допускаю, что это возможно. У тебя есть что мне сообщить?

– Я просмотрел множество автомобильных сайтов, и это может быть «Тойота Сиенна». Может быть. Камера видеонаблюдения слишком грязная...

– Я знаю.

– …И видно только нижнюю половину. Но это не «Шеви Экспресс», будь уверена. Мог быть «Форд», но будь это финал викторины, я бы поставил на «Сиенну».

– Хорошо, спасибо. – Не сильно-то это помогло.

– Есть что-то странное в машине.

– Правда? Что?

– Не знаю. Я посмотрел видео дюжину раз и всё равно не знаю.

– Полоса? Синяя, внизу.

– Нет, не это. На многих фургонах есть полосы. Что-то другое.

– Что ж, если поймёшь, дай мне знать.

– Жаль не видно номерного знака.

– Да, – отвечает Холли. – Вот бы было здорово, а?

– Холли?

– Я всё ещё тут. – Она направляется к лифту.

– Думаю, это серийник. Я уверен.

6

Холли выезжает с парковки, когда её телефон снова звонит. На экране высвечивается «НЕИЗВЕСТНЫЙ НОМЕР». Она останавливается и отвечает на звонок. Холли почти уверена, что мистер Неизвестный Номер – это Том Офигенный.

– Здравствуйте, это Холли Гибни, чем могу помочь?

– Я Том Хиггинс. – На заднем плане Холли слышит электронное «звяк», «дзинь» и звон колокольчиков. Звуки казино. Все сомнения в том, что Том Хиггинс не в Лас-Вегасе, отпадают. – Можете помочь, если объясните, что вы там говорили про исчезновение Бонни?

– Подождите. Я припаркуюсь. – Холли встаёт на свободное место. Она никогда не разговаривает по телефону за рулём, если только совсем уж припрёт, и считает людей, ведущих себя иначе, идиотами. Это не просто противозаконно, это опасно.

– Где она?

Холли подумывает, не спросить ли у него, какая часть слова «исчезла» ему непонятна. Вместо этого она говорит Хиггинсу, что её наняла мать Бонни и пересказывает то, что ей удалось выяснить на данный момент. Не так уж много. Когда Холли заканчивает, наступает долгая пауза. Холли не утруждает себя вопросом, там ли ещё Хиггинс – звяканье и дзиньканье продолжаются.

Наконец он произносит:

– Ага.

«И это всё?» – думает Холли.

– У вас есть предположения, где она может быть, мистер Хиггинс?

– Нет. Я бросил её прошлой зимой. Она завела разговор – не напрямую, а как обычно делают женщины, ну вы знаете – о долгосрочных отношениях, а я уже запланировал поездку сюда.

Холли не говорит ему, что слышала другую версию «кто-кого-бросил».

– Вам кажется возможным, что она уехала, никому ничего не сказав?

– По вашим словам, она всем рассказала, – отвечает Том. – Она оставила записку, разве нет?

– Да, но вот так спонтанно? Бросив свой велосипед? Бонни была настолько импульсивной?

– Иногда… – Этот осторожный ответ наводит Холли на мысль, что он говорит то, что она, по его мнению, хочет услышать.

– Не взяв с собой никакой одежды? И не пользуясь кредитной картой или телефоном последние три недели?

– Ну и что? Наверное, Бонни надоела её мать. Она люто ненавидела её.

По словам Киши, нет. Если верить Кише, они недолюбливали друг друга, но любовь никуда не ушла. Как-никак, Пенни ездит на машине, обклеенной фотографиями дочери.

– Вероятно, она никому не звонит, чтобы её мать не отправила за ней Королевскую канадскую конную полицию. Или кого-то, вроде вас. Ждёт не дождётся, когда вернёт её и снова начнёт учить жизни.

Холли решает сменить тему.

– Вам нравится Лас-Вегас, мистер Хиггинс?

– Да, тут классно. – Осторожность сменяется оживлением. – Это город событий.

– Судя по звукам, вы в казино.

– Да, в «Бинионс». Пока я работаю крупье, но стремлюсь выше. И чаевые просто фантастические. Кстати, насчёт работы, у меня почти закончился перерыв. Приятно было с вами пообщаться, миз Гибни. Хотел бы пожелать вам удачи в поисках Бонни, но поскольку вы работаете на Королеву-Сучку, увы, воздержусь. Извините.

– Пожалуйста, ещё один вопрос, пока вы не ушли.

– Давайте побыстрее. Мой гадский босс уже машет рукой.

– Я разговаривала с Рэнди Холстеном. Вы задолжали пятьсот долларов за квартиру.

Том смеётся.

– Когда рак на горе свистнет.

– Сейчас я как свистну, – говорит Холли. – Я знаю, где вы работаете. Что, если я попрошу своего юриста позвонить вашему руководству, и у вас вычтут пятьсот долларов из зарплаты? – Холли не знает, сможет ли на самом деле провернуть это, но прозвучало внушительно. Она всегда проявляла больше находчивости в телефонных разговорах. И больше напора.

На этот раз ни осторожности, ни оживления в голосе. Обида.

– Зачем вам это? Вы же не работаете на Рэнди!

– Потому что, – говорит Холли тем же строгим голосом, каким разговаривает с Джеромом, – вы не кажетесь мне хорошим человеком. По многим причинам.

На мгновение воцаряется тишина, нарушаемая только звяканьем и дзиньканьем. Затем:

– Аналогично, сучка.

– До свидания, мистер Хиггинс. Приятного дня.

7

Холли едет через весь город к магазину «Джет Март» на Ред-Бэнк-Авеню, чувствуя себя необычно счастливой и лёгкой. Она думает: «Заходит как-то сучка в бар и заказывает май-тай».

Даже сомнение: на работе ли сегодня нужный ей продавец, не может испортить ей хорошее настроение. Но, конечно, следовало этого ожидать; если парень работает достаточно долго и знает Бонни, как постоянного покупателя, то не удивительно, что по воскресеньям у него выходной. Холли описывает нужного ей человека нынешнему продавцу, бедолаге с косоглазием.

– Это Эмилио, – отвечает молодой парень. – Эмилио Эррера. Его смена завтра, с трёх до одиннадцати. В одиннадцать эта дыра закрывается.

– Спасибо.

Холли подумывает съездить к колледжу и порасспросить об Эллен Краслоу в «Колокольне» и в корпусе естественных наук, но какой в этом смысл? Сегодня не просто воскресенье в середине лета, это воскресенье в середине ковидного лета. Колледж искусств и наук Белла будет так же пуст, как карман нищего. Лучше поехать домой, закинуть ноги повыше и поразмыслить. О том, почему она не решилась связаться со всеми Краслоу, которых нашла в «Твиттере». О том, замешан ли в деле фургон с видеозаписи. Иногда сигара – это просто сигара, а фургон – просто фургон. О том, действительно ли она вышла на след серийного убийцы или нет.

У Холли снова звонит телефон. Это Пит Хантли. Заехав в подземный гараж своего многоквартирного дома, Холли закуривает сигарету и перезванивает ему.

– Без понятия, что это за фургон, – говорит он, – но есть в нём что-то странное.

– Но ты не знаешь, что.

– Да. Как ты догадалась?

– Потому что Джером сказал то же самое. Может, тебе поговорить с ним? Возможно, вдвоём вы разберётесь.

8

Этой ночью Холли долго не может заснуть. Она лежит на спине, сложив руки на груди, и смотрит в темноту. Она думает о велосипеде Бонни, буквально умоляющем украсть его. Она думает о Пите Стейнмане, известном среди друзей как Вонючка. Скейтборд потерялся, но его нашли и вернули матери Пита. Вернули ли матери Бонни велосипед её дочери? Наверняка. Она вспоминает слова Киши: любовь никуда не ушла. И она думает об Эллен Краслоу. Это не даёт ей уснуть.

Холли встаёт, подходит к столу и открывает «Твиттер». Используя свою любимый никнейм – ЛоренБэколлПоклонник[57], – она отправляет сообщения всей дюжине Краслоу, спрашивая, знакома ли им Эллен Краслоу из округа Бибб, штат Джорджия. Холли прикрепляет вопрос к последнему твиту каждого Краслоу. Это лишает приватности, но что с того? У каждого из них не более дюжины подписчиков. Покончив с этим, Холли возвращается в постель. Какое-то время она по-прежнему мучается бессонницей, терзаемая мыслью, что сделала неверный шаг, но как же иначе? Не поступить так было бы неправильно. Верно?

Верно.

Наконец, Холли отключается. И видит во сне свою мать.