Холли

3 июля 2021 года

1

Новая «гостья» Харрисов не ест сырую печень, и пытается растянуть остатки воды, но в конце концов обе бутылки пустеют. Она водит пальцем по стенкам стакана, выуживая последние капли «Качавы», но от этого жажда только усиливается. И она голодна.

Бонни пытается вспомнить, что она ела в последний раз. Вроде бы сэндвич с тунцом и яйцом? Купила в «Колокольне» и съела на уличной скамейке. Сейчас она бы всё отдала за тот сэндвич, не говоря уже о бутылке диетической пепси, купленной в «Джет Март». Бонни выпила бы залпом всё до последней капли. Только здесь нет диетической пепси и нет телефона. Только её шлем и рюкзак (кажущийся пустым), висящие на стене с инструментами.

Бог знает, сколько часов печень пролежала при комнатной температуре, но даже она кажется Бонни аппетитной, поэтому она подцепляет заслонку внизу клетки и выталкивает поднос наружу так, чтобы до него нельзя было дотянуться. «Изыди, Сатана», – думает она и сглатывает. Слышен сухой щелчок в горле, и Бонни думает, что в печени, должно быть, осталось ещё много влаги. Она представляет, как печёночный сок стекает по горлу, даря прохладу. А то, что содержащаяся в печени соль усилит жажду, её мало волнует. Она возвращается к матрасу и ложится, но продолжает смотреть на поднос. Через некоторое время Бонни погружается в дремоту, полную видений.

Через какое-то время возвращается Родди Харрис и Бонни просыпается. На нём пижама с пожарными машинами, а также халат и тапочки, поэтому она ошибочно предполагает, что уже вечер. Она также предполагает, что прошли сутки с тех пор, как они накачали её наркотиками и похитили. Самый длинный и ужасный день в её жизни, отчасти потому, что Бонни не понимает какого хрена тут происходит, но главным образом из-за того, что за последние двадцать четыре часа она выпила лишь две маленькие бутылки воды и стакан «Качавы».

– Я хочу немного воды, – говорит она, стараясь не хрипеть. – Пожалуйста.

Родди берёт швабру и проталкивает поднос обратно через заслонку.

– Съешь печень. Потом получишь воду.

– Она сырая и пролежала тут весь день! И всю ночь тоже… кажется. Сегодня третье? Ведь так?

Родди не отвечает, но достаёт из кармана и показывает бутылку «Артезия». Бонни не хочет радовать его тем, как она облизывает губы, но ничего не может с собой поделать. После суток при комнатной температуре печень похожа на тающее шоколадное мороженное.

– Ешь. Всю целиком. Тогда я дам тебе воды.

Бонни решает, что оказалась отчасти права. Тут дело не в сексе. Это какой-то странный эксперимент. Она слышала, как в колледже сплетничают, мол, профессор Харрис немного помешан на «идеальном пищевом балансе», как он это называет, но пропускала эту чушь мимо ушей: такой-то профессор – чудик, а у этого – обсессивно-компульсивный синдром, третий ковыряет в носу, есть видео в «Тик Ток», зацени, это умора. Теперь Бонни жалеет, что не прислушивалась. Он не просто помешан, он настоящий психопат. Бонни думает, что съесть печёночный тартар – наименьшая из её проблем. Она должна выбраться отсюда. Нужно сбежать. А это значит мыслить разумно и не поддаваться панике. От этого зависит её жизнь.

На этот раз Бонни удерживается от того, чтобы облизать губы. Она опускается на колено и просовывает поднос обратно.

– Принесите свежий кусок, и я его съем. Но с водой. Чтобы запить.

Родди кажется обиженным.

– Я уверяю тебя, что печень не… не… – Он с трудом подбирает слова, двигая челюстью из стороны в сторону. – Подвержена микробам. На самом деле, как и многие другие части телячьей туши, печень лучше всего хранить при комнатной температуре. Ты никогда не слышала о выдержанной говядине?

– Она посерела!

– Вы доставляете много хлопот, мисс Даль. И не в том положении, чтобы заключать сделки.

Бонни хватается за голову, будто ей стало больно. Так и есть – из-за жажды и голода. Не говоря уже о страхе.

– Я просто пытаюсь пойти вам навстречу, вот и всё. Полагаю, у вас есть некая причина для того, что вы делаете…

– Разумеется есть! – восклицает Родди, повышая голос.

– …А я согласна сделать то, что вам нужно, но не с этим куском. Не с этим!

Он поворачивается и с топотом поднимается по лестнице, остановившись только раз, чтобы бросить на Бонни взгляд через плечо.

Она сглатывает и слышит сухой щелчок в горле. «Я стрекочу, как сверчок, – думает Бонни. – Умирающий от жажды».

2

Эмили на кухне. Её лицо искажено болью, и она выглядит на свой возраст. Даже хуже, чем на свой возраст. Родди в шоке. И это после всего, что они сделали, чтобы задержать старение! Какая несправедливость, что их специальное питание, столь насыщенное полезными веществами, продлевающими жизнь, так быстро заканчивается. Прошло три года между Кастро и Дресслером, и три года (плюс-минус) между Дресслером и Стейнманом. Сейчас у них есть Бонни Даль, а ведь не только прошло меньше трёх лет, но и симптомы старения (Родди называет их симптомами) проявляются уже несколько месяцев.

– Она ест?

– Нет. Говорит, что съест, если я дам ей свежий кусок. У нас он, конечно, есть – после Калсум казалось разумным иметь под рукой запас…

– Краслоу, Краслоу! – раздражённо поправляет его Эм, что совершенно на неё не похоже… по крайней мере, когда они наедине, и она не в агонии. – Отдай ей! Я не могу вынести эту боль!

– Потерпи ещё немного, – успокаивает её Родди. – Скоро она не вытерпит. Жажда делает скотину покорной. – Его осеняет. – Она ещё может съесть тот кусок. Она вытолкнула поднос наружу, но оставила в пределах досягаемости.

Всё это время Эмили стояла, но теперь садится, вздрагивая и задыхаясь. На её шее вздуваются вены.

– Хорошо. Пусть будет так. – Она колеблется. – Родди, наша диета действительно что-то даёт? Всё это не было плодом нашего воображения? Как какое-нибудь психосоматическое лекарство, которое работает в наших головах, но не в наших телах?

– Когда твои мигрени прекращаются, это психосоматика?

– Нет… по крайней мере, я так не думаю…

– А твой ишиас! Твой артрит… и мой! Ты думаешь, мне это нравится? – Родди поднимает руки. Костяшки раздуты, и он может разогнуть пальцы только с усилием. – Ты думаешь, мне нравится вспоминать слова, которые я прекрасно знаю? Или заходить к себе в кабинет и понимать, что забыл, зачем пришёл? Ты своими глазами видела результаты!

– Раньше эффект длился дольше, – шепчет Эмили. – Это всё, что я хочу сказать. Если она съест печень сегодня… тот кусок, что внизу, или который в холодильнике… тогда завтра?

Родди знает, что лучше бы выждать до забоя сорок восемь часов, а оптимально – девяносто шесть, но Даль молода и «пробуждение» её собственной печени должно произойти быстро, доставив жизненно-важные питательные элементы в каждую часть её тела с каждым ударом молодого здорового сердца. Харрисы знают это благодаря Стейнману.

Кроме того, Родди больно видеть, как страдает его жена.

– Завтра вечером, – говорит он, – Если она поест.

– Если, – отзывается Эмили. Она вспоминает упрямую сучку. Упрямую веганскую сучку.

После стольких лет вместе Родди буквально может читать её мысли.

– Она не такая, как чёрная девка. И в целом готова есть, если я дам ей воды…

– В целом, – повторяет Эм и вздыхает.

Родди как будто не слышит её. Он смотрит куда-то вдаль, и это беспокоит её всё больше и больше. Его как будто выключили из розетки. Наконец Родди произносит:

– Но нужно быть осторожным. Она задаёт мало вопросов. На самом деле, почти ничего не спросила. Как и Каслоу. Ни мольбы, ни криков. Тоже как Каслоу. Не хотелось бы проблем.

– Так не допусти этого, – говорит Эмили. Она берёт Родди за руку. – Я рассчитываю на тебя. И её звали Краслоу.

Родди улыбается.

– В этом году мы не станем праздновать 4-ое июля, дорогая, но шестого… – Он широко улыбается. – Шестого числа устроим пир.

3

В десять вечера Родди снова спускается в подвал, отведя перед этим Эмили наверх. Большую часть ночи она будет лежать в постели без сна и мучиться от боли, довольствуясь часом-двумя тревожного сна, не дающего отдыха. В лучшем случае. Родди убеждает себя, что её сомнения по поводу заветной диеты вызваны не рациональностью, а её болью, но это всё равно беспокоит его.

Родди держит на тарелке припасённый кусок печени, увидев по камере, что Даль не притронулась к своему куску. Ему жаль, что у них нет больше времени для «пробуждения» в её теле нужных питательных элементов, и нехорошо идти на поводу у пленницы, но Эмили не может долго ждать. Скоро она будет настаивать, чтобы он отвёз её к врачу за обезболивающими, а эти пилюли – тихая смерть.

Родди ставит тарелку на пол и велит Даль высунуть стаканчик для «Качавы». Даль подчиняется без лишних вопросов. По его мнению, она и впрямь слишком похожа на Кесли. В ней проглядывает некая осторожность. Родди это не нравится, и он не даст себя обмануть.

Из кармана халата он достаёт бутылку «Артезии» и наливает немного в стаканчик. Затем берёт швабру и подталкивает стакан к Бонни. Осторожно, чтобы не опрокинуть. Меньше всего ему хочется, чтобы эта маленькая трагикомедия превратилась в фарс. Бонни поднимает заслонку и протягивает руку.

– Просто дайте его сюда, профессор.

Он почти решается, а ведь это верный признак грядущих проблем. Затем Родди усмехается и говорит:

– Думаю, не стоит.

Когда стаканчик оказывается достаточно близко, Бонни хватает его и выпивает залпом. За два глотка.

– Ешь печень, и получишь ещё воды. Откажешься, и до завтрашнего вечера ты меня больше не увидишь. – Пустая угроза, но Даль этого не знает.

– Обещаете, что отдадите оставшуюся воду?

– Положа руку на сердце. При условии, что тебя не вырвет. А если вырвет в биотуалет после моего ухода, Эм это увидит. Тогда у нас с тобой будут проблемы.

– Профессор, у меня и так проблемы. Вы согласны?

Бонни беспокоит его всё больше и больше. И немного пугает. Смешно, но это правда. Вместо ответа он шваброй подталкивает поднос с печенью. Даль не раздумывает. Она берёт печень, вонзает зубы в сырую плоть и откусывает. Затем жуёт.

Родди завороженно смотрит на капельки крови на её нижней губе. Пятого июля он обваляет эти губы в неотбелённой муке и обжарит на маленькой сковородке – возможно с луком и грибами. Губы – прекрасный источник коллагена, и они сотворят чудо с его коленями и локтями, даже с его скрипучей челюстью. В конце концов эта проблемная девка будет стоить всех затрат. Она пожертвует часть своей молодости.

Бонни откусывает ещё кусочек, прожёвывает и проглатывает.

– Не так уж противно, – говорит она. – Более выразительный вкус, чем у приготовленной печени. Густой что ли. Тебе нравится смотреть, как я ем, козёл?

Родди не отвечает, но ему и правда нравится.

– Мне ведь не выбраться отсюда, да? Нет смысла обещать, что я не расскажу ни одной живой душе и всё такое, да?

Родди готов к этому. Он округляет глаза, изображая удивление.

– Конечно, выберешься. Это правительственный исследовательский проект. Проводятся кое-какие тесты, и, разумеется, тебе придётся подписать документ о неразглашении, но как только ты это сделаешь…

Его прерывает смех Бонни, одновременно весёлый и истеричный.

– Если я в это поверю, ты, наверное, предложишь мне купить мост? Бруклинский, использовался бережно.[88] Просто дай мне сраную воду, когда я покончу с этим куском.

Тут голос Бонни начинает дрожать, а глаза блестят от слёз. Родди чувствует облегчение.

– Выполни свое обещание.