Холли

2 июля 2021 года

Бонни просыпается с чувством жажды и лёгкой головной болью, но не испытывает ничего похожего на похмелье, с которым очнулись Хорхе Кастро и Кэри Дресслер. Им Родди ввёл раствор кетамина, а на Эллен и Пите использовал валиум. Не из-за их мучительных пробуждений, на это ему было наплевать, но вскрытие показало начальное повреждение клеточной структуры грудной полости и лимфоузлов. Слава Богу, это не затронуло их печень, поскольку она является главной восстанавливающей силой, но лимфоузлы вызывали беспокойство. Повреждение клеток в них потенциально могло привести к порче жировой ткани, которую Родди втирал в свои артритные руки, а Эмили в левую ягодицу и ноги, чтобы утихомирить седалищный нерв.

Есть много применений для мозга их «домашней скотины», а также для сердца и почек, но наибольшее значение имеет печень, потому что именно употребление человеческой печени поддерживает жизненные силы и продлевает жизнь. Но только после её «пробуждения» с помощью телячьей печени. Несомненно, человеческая печень в этом смысле более эффективна, но пришлось бы каждый раз хватать двух человек: донора и второго, кто будет ею питаться перед забоем. Харрисы сочли это слишком опасным. Телячья печень отлично подходит, потому что на клеточном уровне схожа с человеческой. Ещё лучше – свиная, с почти идентичной ДНК, но в этом случае существует опасность заражения прионами. Риск ничтожно мал, но ни Родни, ни Эмили не хотят умирать с прионами, проедающими дыры в их драгоценном мозге.

Бонни ничего этого не знает. А знает она только то, что ей хочется пить и у неё болит голова. И она знает ещё кое-что: она в заточении. Клетка, в которой она находится, судя по всему, расположена в дальнем конце подвала. Бонни с трудом верится, что это подвал под аккуратным викторианским домом профессоров Харрис, но ещё труднее не верить. Подвал большой, освещённый приглушёнными флуоресцентными лампами, испускающими умиротворяющее жёлтое свечение. Пространство перед клеткой пустое – голый, чистый цементный пол. Дальше – лестничный пролёт, а за ним – мастерская со станками, названия которых Бонни даже не знает, хотя кажется очевидным, что это электроинструменты для резки, шлифовки и всякого такого. Самый большой агрегат в дальнем конце помещения – металлический ящик со шлангом, уходящим в стену рядом с маленькой дверцей. Бонни предполагает, что это система ОВК для отопления и вентиляции.

Бонни садится и массирует виски, пытаясь унять головную боль. Что-то падает на матрас, на котором она очнулась. Это серёжка. Второй нет, похоже, она слетела во время борьбы. А без борьбы не обошлось. Всё как в тумане, но Бонни помнит, как плелась, пошатываясь, вдоль стены заброшенного здания, пытаясь оставаться в сознании для побега, но Родни схватил её и потащил обратно.

Бонни смотрит на маленький золотой треугольник – конечно, не из настоящего золота, но красивый, – и прячет его под матрас. Отчасти потому, что одна серьга бесполезна, если только вы не пират или гей, пытающийся привлечь внимание в баре для одиночек. Но ещё потому, что у серёжки три острых кончика, и она может пригодиться.

В углу клетки стоит биотуалет, и, как Хорхе Кастро, Кэри Дресслер и Эллен Краслоу до неё (Вонючка Стейнман, возможно, не особенно), Бонни понимает: кто-то хочет продержать её здесь какое-то время. Ей всё ещё трудно поверить, что этот кто-то – профессор Родни Харрис, биолог и диетолог на пенсии. Легче поверить, что это Эмили – его сообщница… или, скорее всего, он её сообщник. Потому что в их отношениях доминирует Эмили, и хотя Эм старалась сделать из Бонни сотоварища, если не сказать друга, Бонни никогда полностью не доверяла ей. Даже за время своей недолгой подработки Бонни старалась всё делать правильно, потому видела: Эмили не та женщина, которой стоит возражать.

Бонни осматривает решётку, самодельную, но прочную как скала. Прижавшись к ней щекой, Бонни видит снаружи кнопочную панель, защищённую пластмассовой крышкой, но у Бонни нет возможности снять её или даже расшевелить. Даже если бы получилось, подобрать комбинацию – всё равно, что угадать все числа в лотерее.

Как и предыдущие обитатели клетки, Бонни замечает объектив видеокамеры, направленный на неё сверху вниз, но, в отличие от своих предшественников, она не кричит в него. Она сообразительная девушка и знает, что рано или поздно кто-нибудь придёт. Скорее всего, кто-то из Харрисов. Но станут ли они извиняться за ужасную ошибку? Вряд ли.

Бонни очень напугана.

У дальней стены клетки стоит оранжевый ящик, на нём две бутылки воды «Артезия». Хорхе Кастро и Кэри Дресслер получали «Дасани», но Эмили настояла на «Артезии», потому что «Дасани» производит «Кока-Кола», а они (по её словам) досуха высасывают грунтовые воды из верхних слоев почвы. «Артезия» принадлежит местному производителю, а значит он более идейный.

Бонни открывает одну бутылку, выпивает половину и закрывает. Затем поднимает крышку унитаза и спускает штаны. Она ничего не может поделать с видеокамерой, поэтому просто опускает голову, закрывая лицо, как делала в детстве после какой-нибудь шалости, полагая, что раз она никого не видит, то и её не видно. Закончив, Бонни выпивает ещё немного воды и садится на матрас.

Утолив жажду, Бонни чувствует себя отдохнувшей, что странно при данных обстоятельствах. Посвежевшей она бы себя не назвала, но отдохнувшей – да. Бонни пытается догадаться, почему её похитили, но в голову ничего не приходит. Секс кажется самым очевидным мотивом, но они оба старые. Слишком старые? Может, и нет, но если такое возбуждает в их возрасте, то это чересчур странно. И добром не кончится.

Может, это какой-то эксперимент? И для него требуются подопытные кролики-люди? По кампусу ходили слухи, что у Родни Харриса немного не в порядке с головой – его крикливые нотации о мясе, как о столпе правильного питания, уже стали легендарными, – но неужели он и правда безумен, как сумасшедший учёный из фильма ужасов? Если так, то его лаборатория где-то в другом месте. То, что видит Бонни, похоже на мастерскую, где пожилой человек на пенсии занимается изготовлением книжных полок или скворечников. Или стальных решёток.

Бонни переключается на мысли о том, кто может её хватиться. Скорее всего, её мать, но Пенни не сразу поймёт, что случилась беда; в данный момент они переживают очередной разлад. Том Хиггинс? Ни за что, они расстались несколько месяцев назад, к тому же Бонни слышала, что он уехал. Может быть, Киша, но из-за летних каникул и ковида библиотека едва работает вполсилы, и она может предположить, что Бонни взяла небольшой отпуск. Видит Бог, у неё куча накопленных больничных. А вдруг Киша решит, что Бонни просто всё бросила и уехала из города? Бонни говорила, что хочет податься на запад; она молода, почему бы не поехать, может, в Сан-Франциско или Кармел, но то был обычный трёп, и Киша знает это.

Или нет?

Наверху подвальной лестницы открывается дверь. Бонни подходит к решётке клетки. Спускается Родни Харрис. Медленно, будто того и гляди развалится на части. Обычно в первый раз поднос приносит Эмили, но сегодня её замучил ишиас, и она лежит в постели с электрогрелкой на спине. Но пользы от неё – кот наплакал. Обезболивающие, неумолимо разрушающие синапсы мозга, ещё хуже.

Родди разморозил и потушил большую часть останков Питера Стейнмана, и приготовил для Эмили кашеобразную смесь из сердца и лёгких, посыпав костной мукой. Это поможет, но не особо. По-видимому, замороженная человеческая плоть после оттаивания теряет свои свойства, и что Эм позарез нужно, так это свежая печень. Но Стейнмана они поймали давно. Запасы всегда кончаются, и пользы от их с Эмили «животин», сейчас попросту не так много, как они привыкли. Родди не стал говорить жене, но уверен, что она догадывается. Она не учёная, но и не глупая женщина.

Он останавливается на безопасном расстоянии от клетки, опускается на колено и ставит поднос на пол. Когда Родди выпрямляется (со стоном; с утра у него всё болит), Бонни замечает кровоподтёк на его правой скуле, расплывшийся от глаза и почти до самой челюсти. Она всегда была спокойной девушкой, редко поддавалась сильным эмоциям. Она считала, что только её мать могла по-настоящему довести её до белого каления, но вид этого синяка одновременно вызывает в ней ярость и дикую радость.

«Это я вломила тебе, да? – думает Бонни. – И хорошо так вломила».

– Почему? – спрашивает она.

Родди молчит. Эмили сказала ему, что так будет лучше всего, и она права. Ты же не разговариваешь с быком в загоне, и уж точно не заводишь с ним бесед. Зачем? Бык – это просто еда.

– Что я вам сделала, профессор Харрис?

«Совсем ничего», – думает он, беря швабру, прислонённую к лестнице.

Бонни смотрит на поднос. С краю лежит пластиковый стаканчик, а в нём коричневый пакетик, возможно, что-то вроде растворимого напитка. Ещё на подносе лежит кусок сырого мяса.

– Это печень?

Ответа нет.

Швабра широкая, вроде тех, что используют уборщики. Родди проталкивает поднос через откидную заслонку в нижней части решётки.

– Я люблю печень, – говорит Бонни, – но с жареным луком. И предпочитаю приготовленную.

Родди ничего не отвечает, просто возвращается к лестнице и прислоняет к ней швабру, затем начинает подниматься.

– Профессор?

Он поворачивается, смотрит на Бонни, приподняв брови.

– У вас приличный синяк.

Родди дотрагивается до скулы и морщится. От этого Бонни тоже испытывает радость.

– Знаете что? Жаль, что я не снесла вашу блядскую дурную башку прямо с блядской шеи.

У Родди краснеет вторая, нетронутая, щека. Кажется, он хочет ответить, но сдерживается. Он поднимается по лестнице, и Бонни слышит, как закрывается дверь. Нет, не закрывается, а захлопывается. От этого ей тоже становится радостно.

Бонни достаёт пакетик из стаканчика. Это «Качава». Она слышала о нём, но никогда не пробовала. Вот сейчас и попробую, думает она. Несмотря на всё произошедшее, она проголодалась. Безумие, но это правда. Бонни отрывает краешек пакетика, высыпает содержимое в стаканчик и добавляет воды из другой бутылки. Помешивая напиток пальцем, Бонни думает, что старый шизик, по крайней мере, мог бы дать ей ложку. Она отхлёбывает и находит напиток довольно приятным на вкус.

Бонни выпивает половину, затем ставит стаканчик на крышку биотуалета. Идёт к решётке. Сумасшедший или нет, но старый профессор тот ещё аккуратист. На цементном полу ни единого грязного пятнышка. Гаечные ключи развешены по размеру в порядке убывания. Отвёртки тоже. Как и три ножовки: большая, среднего размера и маленькая, которая, по мнению Бонни, называется лобзиком. Плоскогубцы… стамески… мотки скотча… и…

Бонни прикрывает рот рукой. Раньше она была напугана, а теперь просто в ужасе. То, что она видит, являет ей всю реальность её положения: она заточена, как крыса в клетке и, если не произойдёт чуда, ей не выбраться отсюда живой.

Рядом с мотками скотча, как трофеи, висят её велосипедный шлем и рюкзак.