Имя Дракона

Глава 26.1 Переговоры

18.10

Синяя луна — растет

Красная луна — убывает

Желтая луна — растет

Миновала середина осени, и если в Ямалпе было все еще тепло, то чем дальше Каллист и его отряд продвигались на запад, тем ветренее и холоднее становилось. Здесь уже чувствовалось приближение зимы. Усыпавшая дороги листва приглушала цокот копыт, и ее шорох будто заполнял все мысли.

Больше недели прошло с тех пор как они покинули столицу, и навстречу им попадалось мало путников и торговых караванов, заставляя гадать, как далеко распространились слухи о драконе. Может дракон вовсе не спит, а пожирает торговцев вместе со всем их добром.

При этом Лист не мог отделаться от мысли, что его отряд слишком большой. Это создает угрожающий образ, дает реальную силу, но и замедляет скорость реакции. Он привык путешествовать с десятком проверенных людей, которых знал он, и которые знали его. Но этот десяток они с Беллой разделили — Лист не мог доверить ее жизнь незнакомцам.

Конечно, он знал каждого, кого взял. Большинство из них сражались с ним бок о бок еще во время войны, но были среди них и новички. А еще два мага: Мартин уже показал себя не лучшим образом в ситуации с волком на арене, а Кадма в деле Лист не видел. Райнер рекомендовал обоих, как лучших, но Лист не знал их возможности и пределы, и ему это не нравилось.

Кроме того, Мартин должен был выступать как советчик в дипломатии, но Лист сомневался, что от молодого мага будет прок. Он хорош в определении эмоций, но опыта у него не больше, чем у Листа.

Всего из столицы выдвинулось три десятка человек, и Листа не покидало дурное предчувствие, что он потеряет всех.

Земли огнепоклонников они посещали не часто. На первый взгляд деревни, которые они миновали, ничем не отличались, от Локосских деревень. В конце концов, в прошлом они были единым народом. Не прошло еще и пары столетий, как огнепоклонники предпочли отделиться, назвать своим богом огонь. И Локосс уважал это желание. До последнего момента они платили налоги, пропускали торговцев и присылали воинов, если начиналась война.

Лист отметил, что ни одна из деревень не была окружена стеной. Впрочем, им это и не требовалось. Северные горы нельзя пересечь, только обойти, а гномий хребет имел лишь два узких перевала, армии там не пройти незаметно. А с запада и юга огнепоклонников защищал Локосс. И если бы совсем прижало, они наверняка смогли бы укрыться в Эдильви — самом большом городе, на их территории, куда Лист и направлялся.

Но незащищенность деревень вызывала вопрос о том, есть ли у них армия и насколько она велика. Огнепоклонники в последние годы старались прислать как можно меньше людей, а их посланники всячески изворачивались и не называли точных цифр.

Кроме защищенности, у огнепоклонников было еще одно значимое преимущество — путь на восток. Обход гномьего хребта прибавлял к пути, по меньшей мере, две недели. Да еще теперь, во время войны Хелебрата с Лавиром, южный путь становился опасным, а северный с наступлением зимы будет непроходим. Никак торговцам не миновать земли огнепоклонников, а Локоссу не нужны раздоры. Это Лист и сам отлично понимал, без бесконечных наставлений от совета.

Что отличало земли огнепоклонников, так это отсутствие трактиров и постоялых дворов. Самого Листа это мало беспокоило, но в отряде нашлись люди непривычные к походной жизни, как Мартин.

Эдильви был окружен лесом, и даже просеки у стен не было. Листу это не понравилось. Такая беспечность недопустима даже для столь удачного расположения. Деревья быстро не вырубить. Неужели, огнепоклонники настолько уверовали в покровительство высших сил, что не боялись ничего.

А хуже всего — в городской стене, помимо обычного дерева можно было заметить белые стволы Древа Всематери. Это вызвало возмущение даже у спокойных членов отряда. Древа Всематери появлялись не так часто, каждое ценилось, даже если около него не образовывалось купели. И рубить их никому не приходило в голову. Если бы Древо выросло рядом с домом и мешало, то скорее дом бы снесли, чем Древо.

— Это преступление! — вскрикнул Оси.

Сын Гура по-прежнему был самым юным в отряде.

Лист же в некоторой степени восхитился. Древо Всематери не рубили еще и потому, что сделать это было крайне непросто. По крепости оно не уступало некоторым металлам, в огне не горело, да и к магии было устойчиво. Именно поэтому когда мир вокруг рушился, Лист инстинктивно прижался к Древу. И ведь не прогадал! Земля осела, но Древо устояло и Белла осталась цела. Наверняка в стене Эдильви магия Древ передавалась хотя бы частично и другим бревнам. Кроме того, ночью Древо светится, а значит у стены светло.

Возмущенные разговоры за спиной Листа демонстрировали естественную реакцию тех, кто верил во Всематерь, а это едва ли не весь континент. Значит, любой потенциальный враг огнепоклонников будет разозлен, а в ярости люди часто совершают необдуманные и глупые поступки.

Хоть в чем-то огнепоклонники действуют логично.

— Тихо! — приказал Лист, — никто не станет спорить и затевать ссоры с огнепоклонниками.

Он направил коня к воротам. У него задача договориться с этими людьми. А несколько срубленных деревьев не такая уж и страшная плата.

За великолепной стеной скрывался грязный город. Низкие деревянные дома совершенно хаотично жались друг к другу, образовывая кривые улицы. Некоторые были так узки, что в них бы не протиснулся всадник, или даже толстый человек.

Их встречали на площади перед самым высоким зданием. Всего несколько человек, отряд Листа по сравнению с ними выглядел целой армией. Несколько мечников тренировались в стороне, будто ничего примечательного не происходило. Обычный день в жизни города.

Главным среди встречающих был грузный лысый мужчина в летах — видимо вождь огнепоклонников, Стюрлауг. За ним стоял мужчина помоложе, вероятно его сын Херлауг. Оба были сильно старше Листа.

— Это ты теперь наш король? — спросил старик.

— Разве вы не знаете, что теперь у нас правят три королевы? — выступил вперед Хабр. Он должен был представить Листа.

— Не вижу ни одной, — мужчина упер руки в бока.

Похоже, здесь никто не собирался соблюдать церемонии.

— Я Каллистрат Локосский, — Лист жестом остановил Хабра, — я представляю здесь королев, говорю от их лица…

— И которую из них ты объездил? Надеюсь молоденькую? — оскалился Стюрлауг.

Лист поперхнулся. И это глава? Ему придется найти общий язык с этими людьми?

— Впрочем, мне начхать, — продолжал Стюрлауг. — Все твои люди в мой дом не влезут. Возьми двоих, остальные пусть ищут себе ночлег где-то еще. А ты заходи, потолкуем. Представитель королев, ха!

Дом был таким же темным и грязным, как и город. И, по всей видимости, состоял из одного просторного зала и спален хозяев. В центре зала горел очаг, обложенный камнями, а дым поднимался в специальное отверстие на потолке, которое также служило основным источником света. За столами в зале можно было разместить не то что тридцать человек Листа, но и сотню.

Глава огнепоклонников провел его, Мартина и Тима к главному столу, шикнул на кошку, растянувшуюся на одной из скамей.

— Я твое имя не запомнил и не выговорю, — бросил Стюрлауг, подзывая служанку с элем.

— Зови меня Каллист.

— И как же мне обсуждать государственные дела с каким-то Каллистом, если у нас теперь аж три королевы? Кто бы мог подумать! — Стюрлауг опрокинул кружку эля, и девушка тут же налила ему еще. — Я бы понял одну бабу. Но трех? Тогда бы могли отправить хоть одну к нам. Или, по-вашему, мы ничего не стоим? Оскорбить меня хотели? — он выпил еще одну кружку, и, прежде чем Лист нашел что ответить, продолжил: — нам нужно укрепить связи между народами. В грядущей войне мы друг без друга не выстоим.

— В какой войне?

Лист напрягся. Война Лавира и Хелебрата пока далеко. Райнер говорил о некоторых договоренностях с Островами. Но все это слишком далеко от Эдильви, чтобы касалось огнепоклонников напрямую.

Стюрлауг с довольным выражением лица развалился на кресле, опрокинул еще одну кружку и заплетающимся языком гордо сказал, указывая на мужчину помоложе, севшего рядом с ним:

— Великий змей посылает моему сыну видения. Он рассказал о битве, что вот-вот начнется среди богов, и мы примем в ней участие! Локосс всегда был нашим союзником. Враг уже близок к нашим границам. Я предлагаю заключить брак. У меня есть сын, у тебя королевы — прекрасно же! Вот дочь и племянницы у меня все неудачные, но может тебе глянется какая-то из них? Будет двойная крепость.

— Уважаемый Стюрлауг, — терпеливо проговорил Лист, чувствуя как начинает болеть голова. Битва богов? Что еще они придумали? — Я могу говорить от лица королев. Готов обсуждать союз, я в этом заинтересован. Я могу принимать любые решения, кроме брака с королевами.

— Это почему же?

— Потому что наши королевы вольны сами выбирать супруга. Никто не посмеет это решать за них…

— А! Не стоит бабам доверять. И решать надо за них!

Все переменилось, как по щелчку пальцев. Лист понял, что потерпел поражение, не вступив в бой. Война богов была забыта. Стюрлауг сыпал пространными рассуждениями на тему того, что он не может тратить время на маленьких людей, что женщины бесполезны, и у него есть дела поважнее, чем претензии по поводу налогов. Как Лист не пытался направить это словоблудие к вопросам, ради которых он проделал этот путь, у него не получалось.

Через некоторое время он отметил, что сын Стюрлауга не притрагивается к кружке и, перехватив его взгляд, Лист опустил свою.

Время тянулось, Стюрлауг продолжал нести оскорбительную чушь. Наконец, он тяжело стукнул кружкой о стол так, что недопитый эль выплеснулся, и, откинувшись на спинку кресла, захрапел.

— Не суди наш народ, по моему отцу, Убийца теней, — тихо сказал Херлауг, — прежде он был сильным воином, но теперь настало мое время. Прошу, давайте подышим свежим воздухом и обсудим все затруднения возникшие между нашими народами.

Тим остался внизу, а Херлауг провел Листа и Мартина на крышу главного дома. Сверху город казался еще грязнее, но хоть дырявых крыш Лист не заметил.

— Мы живем изолированно, и нас это устраивает, — заговорил Херлауг, — здесь годами ничего не меняется. И моему отцу хотелось бы, что бы так было и дальше.

— А тебе? — спросил Лист.

— Я видел Ямалп, видел города поменьше, видел руины Авелота и как на одной из его башен ты развернул знамя Локосса, — он уважительно склонил голову и, выдержав небольшую паузу твердо продолжил: — Мне нравится мой город. Кое-что я готов изменить, но Эдильви останется таким же отделенным от мира. Мы единственные храним веру в Благородного змея. И в конце времен он защитит нас.

— Вы не верите, что в каждом из нас есть частица Всематери? — спросил Мартин, — дар стихий не знаком вашему народу?

— Ты маг? — угадал Херлауг, — мы верим, что дар Всематери — это испытание нашей веры в змея-защитника. Мы не обращаемся к стихиям. Огонь принадлежит Великому змею и никому больше. Древа Всематери не умирают, даже если их срубить. Они защищают нас от бед, что несут люди вроде вас. А от иных сил нас защитит змей.

— Но на ваших землях тени появляются, так же как и на наших, — Лист не мог определиться со своим отношением к Херлаугу. Огнепоклонник излучал спокойствие и уверенность, что импонировало, но и настораживало. Все, что Лист успел увидеть, говорило не в пользу огнепоклонников. Если совет решит использовать силу, они без труда возьмут этот город, даже несмотря на древа Всематери в его стенах.

— Появляются, мы принимаем вашу помощь и используем знакомые вам смеси трав. Магия нам не нужна. — Херлауг устремил взгляд к горным пикам на севере, едва заметным на темно-сиреневом небе, — когда придет время, дракон спасет нас всех.

— И когда же оно придет? О какой божественной битве говорил твой отец? — спросил Лист.

— Полагаю, что время еще не настало, но оно близко, — пожал плечами огнепоклонник, — землетрясения не прекращаются. В предгорьях есть место, которые мы почитаем как усыпальницу дракона. Мой помощник Вито был там недавно. Говорит, что надгробный камень треснул. Кто-то злит дракона, пытается разбудить, и совсем скоро дракон вступит в бой, и покарает тех, кто это делает. Я полагаю, он ждет ночи, когда на небе не будет ни одного серпика. Осталось около двух месяцев, но ты должен это и без меня знать, Крадущий ведьм.

Херлауг улыбнулся, вроде искренне, но Лист чувствовал, что от него ускользает скрытый смысл этого диалога. Этот человек знал о нем много. А Лист по-прежнему оставался в неведении и о предрекаемых битвах, и об истинных намерениях огнепоклонников. И даже об их возможностях. Да, с тенями действительно можно справиться и без магии, но Лист всегда отдавал себе отчет, что все равно использует свое, пусть и ограниченное, магическое чутье. Так и огнепоклонники наверняка полагались на свое.

— Мы полагаем, что землю трясет пробуждающийся дракон, — вклинился Мартин.

— Чушь! — казалось в глазах Херлауга полыхнул огонь, как бывало полыхал в глазах Беллы. Он был одарен. Поняв, что выдал себя, Херлауг вздохнул: — Всематерь любит нас, но понимает, что кто-то должен почитать и Благородного змея. Мне жаль, что вы расцениваете это как оскорбление для Всематери.

— Я этого не говорил, — покачал головой Лист.

— Это и не нужно. Через наши земли проходит много людей, и ваших и из далеких стран. И с каждым годом все чаще появляются проповедники, желающие нас наставить. Советуют снести нашу стену, — он махнул рукой частокол, уже начавший светиться в сумерках, — иначе мы никогда не будем приняты Всематерью, — он хмыкнул, — если бы она не была нами довольна, стала бы освящать наши браки или даровать чувствительность к стихиям?

— Я не слышал, чтобы Локосс присылал к вам проповедников. Мы и сами их не жалуем.

— О нет, вы присылаете не проповедников, а учителей! Бывал здесь ваш маг «с благородной миссией обучать письму и иным наукам», — Херлауг издевательски скривил губы, — а потом стал выискивать среди наших детей тех, что родились в один день и от одной матери.

— Близнецов?

— Да, он тоже использовал это противное слово! Мы таких детей разлучаем. Как бы ни плакала мать, нельзя им вместе расти. Иначе беда будет. Зависть, соперничество. Так завещал великий змей, так мы и поступаем. Мы знаем, что среди таких детей чаще встречаются с даром огня. Их надо особенно беречь. А этот ваш чародей, будь он неладен, хотел таких детей объединить. Говорил, будто можно передавать силы от одного к другому, делить их между детьми или усиливать их. Мы прогнали вашего колдуна!

По спине побежали мурашки.

— Как звали того мага? — уже догадываясь какой ответ услышит, спросил Лист.

— Увар Локосский.

— Я знаю Увара Видерийского.

— Он наш самый старый и опытный маг, — вставил Мартин.

— Да, — кивнул Лист, — но права на имя Локосский у него нет. Он обманул вас.

Херлауг с сомнением покачал головой.

— А у тебя есть право на это имя? Впрочем, мне все равно, — он пожал плечами. — Я говорю от лица моего народа, ты от своего. Мы верим, что в тех горах, — он указал на север, — спит благородный дракон. Разбудившие его раньше времени, погубят мир и всех нас. Но сейчас близится великая битва. Поэтому мы хотим свободы. Мы не хотим быть частью Локосса. Давно не хотим.

— Твой отец говорил о союзе.

— Мой отец слишком много пьет и слушает невнимательно. Огненный бог поведет нас, но мы не можем идти вместе с Локоссом.

— Наши народы многие века живут в мире, почему сейчас это должно измениться?

— Сейчас трясется земля. Ваша война пробудила зло. Я был в Авелоте. Мы оба знаем, что-то была бессмысленная бойня.

— Как и всякая война, — сложил руки на груди Лист, — но мы защищали свое.

— Нет, не всякая, — покачал головой Херлауг, — тени появились после той войны, теперь начались землетрясения. Когда великий змей проснется, мужчины, сражавшиеся рядом с вами, уйдут с земли огня. И я в том числе. Но прежде я хочу быть уверен, что наших женщин, детей и стариков огненный бог не сможет спутать с вами.

— Вы всегда были свободны. Король требовал вас защищать наши общие земли, и всегда защищал ваши. Вы сами управляете своими делами. Вы сами выбрали не посылать представителей в совет. Но вы платите налоги меньше всех иных земель. Неужели вы хотите разорвать все связи только из-за того что мы не почитаем великого змея?

— Каллистрат, ты умный человек. А еще ты воин. Как ты думаешь, если мы захотим взять свободу силой, у нас получится?

Херлауг верил, что получится. Он не давил, не хвастался, но чутье подсказывало, что его уверенность возникла не на пустом месте. Возможно, истинную мощь скрывают вовсе не за стенами города, а в тех неприметных деревушках, что хаотично раскиданы вокруг.