Имя Дракона

Глава 59. Ответ на молитву

15.12

Синяя луна — убывает

Красная луна — убывает

Желтая луна — убывает

Лита заставила себя ночевать в своих покоях. Беспокойство о Белле съедало ее, но когда она спала в кресле у кровати сестры, то вставала не выспавшейся и уставшей от странных снов-событий, которые могли быть и в реальности, но сама Лита никогда не присутствовала при них. Часто там был Эдгар и другие близкие люди, покинувшие этот мир. Как бы ни было ей тревожно оставлять сестру, в своей кровати Лита снов почти не видела, а если и видела, то не тревожные.

Разговор с Берлаугом, знатоком легенд о драконе и боге огнепоклонников, не принес ей спокойствия, но у нее появилась уверенность, что предсказание учителя Феоса — хороший знак.

— Мы огнепоклонники, верим, что дракон един с огненным богом, — рассказал ей Берлауг, — я же думаю, что в прошлом был маг, обращавшийся в дракона с помощью стихийной магии. Это сложно и требует невероятного могущества, умения владеть эмоциями и направлять их в дело. Это был очень талантливый человек, которого любил огонь. В вашем же предсказании сказано, что «дракон вспомнит свое имя». Это прямое указание, что задействована магия имен.

Значило ли это, что дракон, так долго сотрясающий их землю — древний маг огня или человек использующий магию имени? Нельзя сказать наверняка. Нельзя даже исключать, что дракон — это стихийное существо, порожденное верой огнепоклонников и усиленное страхом перед ним.

В эту ночь Лита долго не могла уснуть, ворочалась с бока на бок. Наконец, поднялась с кровати, надеясь, что походит и почувствует сонливость.

Выглянула в окно. На востоке уже наметилась тонкая розовая полоска, но небо оставалось темным, и в той части города, что видно из ее окна, не горело ни одного огня.

Она надела вчерашнюю одежду, небрежно оставленную на кресле, и вышла из покоев. Стражник в конце коридора встрепенулся и отсалютовал ей.

Лита чувствовала, что ей надо к Древу Всематери.

Она проскользнула в тайную дверь в стене и спустилась к разлому. За ней молчаливо проследовали два стражника.

К святилищу, наконец, построили ступени, но лестница показалась Лите крутоватой. Она поставила мысленную галочку — обратить на это внимание градостроителей, старушкам может быть тяжело преодолеть такой спуск и подъем.

В темноте Древо сияло. Ствол мягко переливался перламутром, так словно на него падали лучи солнца, а ветви слегка подрагивали, хотя ветра не было. Свет Древа освещал купель, всю образовавшуюся площадку, установленные скамейки и лестницу.

На ближайшей к Древу скамейке сидела женщина. Один из стражников дернулся вперед, видимо желая прогнать ее, но Лита положила руку ему на плечо. Стражник кивнул и сделал несколько шагов назад. Оба воина застыли около лестницы.

Лита же подошла ближе к Древу, не желая нарушать покой сидящей женщины и вместе с тем желая приблизиться к купели.

До ее слуха долетели слова, что бормотала женщина:

— Молю о помощи… никто не заступится кроме тебя… госпожа Изабелла… пожалуйста…

Услышав имя сестры Лита громко вздохнула и шагнула ближе. Под ногами захрустела каменная крошка. Женщина вздрогнула и обернулась. На ее лице отразились узнавание и испуг.

— Простите, я не хотела вам помешать, госпожа — пробормотала женщина, склоняясь в неуклюжем поклоне.

В сиянии Древа ее одежда выглядела хорошо, но присмотревшись Лита сделала вывод, что женщина не богата. И все мысли на лице написаны. Лита не желала проникать в ее сознание, но уже знала, что женщину зовут Мари, и она сильно испугана. А еще, похоже, она была знакома с Беллой. Лита практически могла видеть лицо сестры в мыслях женщины. Причем не вдалеке — на сцене или балконе, а так словно Мари беседовала с Беллой лицом к лицу, как сейчас стояла перед Литой. И еще в ее мысляхбыло много Увара.

Не желая напугать женщину еще сильнее, Лита улыбнулась:

— Это я пришла позже и помешала тебе. Да и как мне может помешать молитва о здоровье моей сестры?

Мари охватил настоящий ужас, на секунду она даже перестала дышать. А затем у нее вспыхнуло чувство вины.

Да что у нее творится в голове? Лита не любила проникать в чужие мысли. Потому что не умела делать это безопасно, да и разговоры ей нравились больше бессвязных картинок и обрывочных идей. Чтобы разбираться в этом хаосе, нужно обладать изрядным терпением и сноровкой.

Но то ли женщина намеренно транслировала свои мысли вокруг, то ли святилище способствовало откровенности, то ли у Литы открылся новый дар. Но она не могла отгородиться от мешанины чужих чувств и образов.

Эта женщина молилась не за Беллу, а Белле? Как такое вообще возможно? Будто Всематерь слишком далеко, а Белла рядом и способна решить ее проблему.

Лита закрыла глаза усиливая свой блок, отгораживаясь от мыслей женщины. В висках уже зарождалась характерная давящая боль.

— Давай присядем и ты спокойно мне все расскажешь? — предложила Лита, — я вижу, что ты волнуешься, но обещаю, что смогу защитить тебя, если потребуется.

— Госпожа Изабелла уже дала такое обещание, — всхлипнула Мари, — но… я боюсь, что сейчас никто не в силах мне помочь.

Несмотря на блоки, эмоции женщины пробивались к Лите. Она взяла Мари за руку и усадила на скамейку рядом с собой.

— Это касается твоих дочерей? — спросила Лита, наполовину гадая, наполовину уверенная, что правильно поняла общую причину страха женщины.

— Откуда? Ах! — Мари прижала руку ко рту и дала волю слезам. Ей потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться и уже более осмысленно сказать: — на исходе лета отряд Изабеллы и Каллистрата помог моей деревне избавиться от тени. Тогда же госпожа заметила дар у одной из моих дочерей. Я не совсем поняла, что она говорила про таланты детей родившихся вместе. Но она была уверена, что учитель Увар нам поможет, и отправила нас к нему. И он действительно хороший учитель. Люси только о нем и говорит, и всегда с восторгом, и она сильно продвинулась в управлении даром. Но вот эксперименты, которые он проводит, меня пугают.

— Расскажи все что знаешь, это очень важно, — подбодрила ее Лита, ослабляя щиты.

В делах Увара она все еще не разобралась и в чем он виновен, а в чем нет, оставалось неясным. Может теперь хоть что-то прояснится.

— Я в тот день не должна была работать в мастерской, — теребя юбку, рассказывала женщина, — но экономка попросила меня подменить заболевшую девушку. Я честно говоря не понимаю что именно я увидела…

Площадка, купель, Древо и Мари исчезли. Перед глазами появилась знакомая лаборатория Увара в Граде у Башни.

Пол и стены были исписаны словами заклятий, и все пространство опутано линиями стихий. На полу разложено несколько камней переливающихся от силы, наполнявшей их — Увар не рассчитывал на собственный ресурс, и использовал артефакты с накопленной магией. В руках учителя была небольшая чаша, и в ней кипела кровь. Два подростка, два близнеца лежали на полу без сознания. Их стихии переплетались и вертелись.

Комната отдалилась. Перед лицом Литы упала тяжелая портьера, из-под которой пробивался свет, переливающийся всеми цветами стихий.

— Я ушла, — виновато сказала женщина, и Лита вернулась на площадку у Древа — а на следующий день один из мальчиков оказался мертв. Увар сказал, что пытался спасти его. Но женщины говорят это не первый раз, когда умирает один из близнецов, что родились вместе. Чаще тот, что не одарен. Теперь я боюсь, что он сделает что-то с Люси и Али.

— Он арестован, — тихо ответила Лита, поглаживая руку Мари, — больше он не сможет никому навредить. Но мне нужно знать все, что знаешь ты, любую мелочь. Ты ведь долго работала в его доме?

Женщина кивнула и стала вспоминать, то одно, то другое. Чаще незначительные мелочи, но некоторые вещи действительно вызывали беспокойство.

— … терла я полы и не хотела подслушивать, и не знаю, с кем он говорил. Только собеседница его была неприятная, меня от нее в дрожь бросило. Она смеялась над ним, мол «Нет, Увар, ты не можешь это сделать. Куда тебе?». А он мямлил. И куда подевалась его строгость, с которой он учеников гоняет? Их диалог был странный, он говорил о коронации, что вы теперь сильны и не дадите ему сделать то, что он желает. А она его подталкивала: «нет, ты должен попробовать снова».

— Когда это было?

— Незадолго до того как он получил от вас письмо. Он после этого разговора очень беспокойным стал. И обычно он ездил со старшими учениками, а в этот раз захотел взять меня и моих девочек. Я так боюсь, госпожа!

Мари снова заплакала. Лита лишь крепче сжала ее ладонь, ожидая когда это пройдет.

Не ясно, что именно Увар делает с близнецами, но что среди них высокая смертность — факт, который все давно приняли как данность. В целом обучение магии не безопасно, и ученики, и взрослые маги умирали не так уж редко.

Но то, что Лита увидела в воспоминаниях Мари, точно не было безобидным. Он использовал кровь и проводил эксперименты на детях. И умирали не одаренные, то есть те кто априори не должны участвовать ни в каких магических изысканиях.

И еще Увар смел утверждать, что делает это для Беллы, мечтающей сломать правило близнецов! Конечно, у Беллы были такие мечты. Но они умерли вместе с Эдом.

Лита посмотрела на Древо Всематери. Почему она оказалась здесь в этот день и час? Почему все ответы так туманны?

Неужели чтобы обрести силу, нужны сложные ритуалы? Магия крови? Манипуляции с именами и сознанием тех, кто их носит?

Лита чувствовала не злость, настоящую ярость. Она устала от загадок, недомолвок, от тысячи решений, которые необходимо принять немедленно и окончательно.

А еще она устала от смертей, которым нет конца и края. Смертей детей и взрослых. Смертей, которые она могла предотвратить и о которых не знала. Она восемь лет прожила в Граде у Башни. Она привыкла полагаться на совет Увара, а он, похоже, хотел ее убить. И у нее под носом убивал учеников. Она знала, что отец доверяет Райнеру. Нет не так. Она сама доверилась Райнеру. А он ее подвел. Возможно, у него были причины покинуть ее. Но то, как он это сделал — неправильно. Оскорбительно!

Лита стянула ботинки и вошла в купель меж корней Древа. Она ожидала, что вода будет обжигающе холодной, ведь зима уже вступила в свои права. Ей даже хотелось почувствовать этот отрезвляющий холод. Но вода была лишь прохладной, а на контрасте с холодными камнями на земле и вовсе показалась теплой.

Ей требовалась сила, чтобы защитить город и страну. Она осталась совсем одна. А что может один обычный маг? Она четыре раза за последние месяцы плясала на лезвии смерти, и дважды любимая вода не хотела ей подчиняться.

Гур считает, чтобы обрести силу ей нужно найти супруга. Но есть ли в этом правда?

Лита набрала побольше воздуха в легкие и, сделав несколько шагов в ласковой воде, прикоснулась к Древу обеими руками.

Ее словно укутали в мягкое одеяло.

Всематерь не осветит абы какой брак. Только с тем, кого действительно хочешь видеть рядом многие годы.

Лита точно знала, кого она хочет видеть, и кто для нее недоступен.

Мгновенно пришел ответ. Важно не расстояние или обиды. Важно чего именно она хочет? Зачем?

Мне нужна сила, помощь…

К силе есть много путей…

Лита была погружена в собственные мысли, диалог или откровение. Она не смогла бы сказать, что это. И она не замечала, что происходит вокруг нее.

Древо же сияло ярче прежнего, ослепляя тех, кто оказался рядом. Вода из купели тонкой завесой поднималась и закручивалась вихрем вокруг Литы, не скрывая ее, но мерцая в бесконечном движении. Ее фигура сделалась нереальной, прозрачной и хрупкой. Руки, лежащие на Древе выделялись двумя темными пятнами, но от них пульсирующими волнами по дереву расходились новые полосы света. Одна за другой они лишь усиливали свет Древа и увеличивали его радиус.

Глаза Литы были закрыты.

Битва в ее душе продолжалась.

Мага, сумевшего совладать со своими эмоциями и превратиться в дракона с помощью стихии огня, считали настолько могущественным, что вокруг него зародился собственный божественный культ.

Нет не так. Он не совладал с эмоциями. Не подавлял их. Он умел их использовать.

Огонь считался самой опасной стихией, потому что потерявший контроль маг мог уничтожать поля, города, чудовищным способом убивать десятки, а может и сотни людей за раз. И огонь питался гневом. Сейчас огонь был очень близок Лите.

От ее рук по Древу пробежало несколько волн огня и погасло в листве.

Но у огня почти нет созидательной функции. Обратной разрушению стороны. Только умелый маг мог выжигать яды и болезни, не нанося вреда человеку.

А вот вода. Помимо очевидного и повсеместного лекарского дара, маги воды незаменимы в городах, в засушливых регионах, на кораблях и еще много где. И всего в нескольких шагах от Литы разлом, на дне которого бурлила вода, доказывая, что она может быть ничем не слабее огня в своем разрушительном начале. Огромные волны разбивали камень и смывали целые деревни с берегов. Дождь мог размыть посевы и оставить людей без еды. А еще вода могла уйти и превратить город в руины, которые никогда не будут восстановлены, как это было в Авелоте.

Вода сильнее огня.

От рук Литы разошлось несколько голубоватых волн. Вихрь из купели теперь напоминал настоящий смерч, полностью скрыв Литу от чужих глаз.

Эта земля твоя и ты пообещала защищать ее… Сила внутри тебя… Только ты создаешь для нее ограничения и правила!

— Да, — в слух произнесла Лита, хотя за водяным смерчем никто не мог расслышать ее слов.

Она получила ответ, который ей требовался.

Тихо поблагодарив Всематерь, она оторвала руки от Древа и отступила. Открыла глаза и на мгновение замерла.

Ей показалось, что наступил день, так светло было. Но не могла же она провести у Древа так много времени! Три вдоха спустя Лита поняла, что это свет, исходящий от Древа Всематери… и от нее самой.

Мари сидела на дальней скамейке, заслоняя лицо рукавом. Двое стражников стояли на коленях, склонив головы, и тоже закрывали лица от света.

Весь город был освещен. Из окон выглядывали заспанные и настороженные горожане.

Но Лита уже знала, что делать. Она отправила короткий импульс в воду купели, от нее разбежалось несколько разноцветных линий. Свет Древа пульсируя, еще раз усилился, ослабел и пришел в норму.

Мари подняла заплаканное лицо. Лита испытала острое желание защитить эту женщину и ее дочерей. Нельзя допустить повторения. Страх и боль женщины просачивались, через щиты Литы, но теперь ей не приходило в голову их поднять. Это жизнь. То отчего она отворачивалась так долго. Она потянулась к волосам, собиралась снять черную свадебную ленту, и коснувшись их вспомнила, что не носит ее уже несколько месяцев. Но только теперь она могла дышать полной грудью и чувствовать землю, на которой стоит.