Истории Обеллоса. Эпоха Конца

Дом злобы

— Проклятый осёл! Ты упустил такой шанс! — крича так, будто была разлита последняя порция еды, Дебра злобно смотрела на мужа. Стоило им переступить порог — тут же началась ссора.

— Заткнись, дорогая! Ты могла бы и сама у меня спросить то же, раз такая умная! — Барк едва не оскаливался на жену, но руки на нее не поднимал.

— Я сделала все, чтобы обвинитель задавал верные вопросы, все, чтобы пришло как можно больше народу, а ты не смог даже вспомнить, что раздача еще не началась?! Если бы я научила тебя врать перед Сатом, то и он бы ничего не заметил, тупая ты башка! — снимая парадное платье, под которым скрывалась простая кожаная одежда, женщина шла вглубь дома, явно некогда принадлежавшего богатой семье.

Огуст, чуть прижимая руки к телу, семенил за родителями, не желая встревать в спор. Парнишка, на вид еще совсем юнец, постоянно поправлял свои каштановые волосы — не то от волнения, не то желая придать им идеальную форму.

— Огуст! Иди приготовь поесть, проклятое отродье! — закипая от гнева, Дебра отправила сына делать обед, пока сама пошла в гостиную. Там она успокаивалась, глядя на картины, развешанные по стенам.

Юноша вздрогнул, услышав окрик, и тут же отправился на кухню.

— Да, матушка, сию секунду… — голос он сделал достаточно громким, чтобы его можно было отчетливо услышать, но не более.

— Врать этому многорукому уроду? Я тебя сильно приложил ночью что ли? У него дар видеть ложь! — мужчина, явно неподходящий своей жене по красоте, не был готов смириться с ее нападками.

— Ты, как всегда, не видишь дальше собственного носа. Он просто талантлив, но и его можно обмануть. Я даже не знаю, что у него за дар, но явно не тот, о котором все судачат. И раздери меня узур, если я еще хоть однажды стану помогать тебе в таком тонком деле! Твоя глупая мелочность тянет на дно мое и так опороченное имя! — даже единственное упоминание о «престиже» заставило женщину поморщиться.

Коренастый же Барк самодовольно ухмыльнулся.

— Не забывай, что не только твое имя, но и твоя свобода у меня в руках, дорогая жена, — последние слова Нейворд выделил особенно выразительно, — Ты прекрасно знаешь, что я спокойно проживу без тебя, а вот этим милым губкам стоит быть осторожнее в словах, покуда дорога жизнь в городе.

Не стесняясь того, что Дебра морщится от отвращения, мужчина жадно поцеловал ее, грубо облапывая при этом фигуристое тело. Та не сопротивлялась, но никак не могла заставить себя смотреть на своего мучителя. Пусть он и был ее законным мужем, рожденная в семье аристократов женщина никогда не желала себе такого спутника жизни.

— Эм, матушка… — Огуст явно пришел невовремя.

Схватив первый попавшийся предмет, Барк тут же бросил его в сына.

— Сгинь, кривомордов потрох! — мужчина кричал так, будто через мгновение кинется на парнишку и растерзает его собственными руками.

Юноша тут же, поджав плечи, юркнул за стену, избегая удара. Он старался найти баланс между получением инструкций и самостоятельностью, но это было невозможно. В первом случае он слышал: «Безвольный идиот, ты всегда будешь сидеть на моей шее?!”-, а во втором: „Ты снова сделал все неправильно, глупый мальчишка!“

И в этот раз ему не повезло выбрать неподходящий момент для получения более подробных пожеланий насчет обеда. Тут же вернувшись на кухню, он принялся готовить что мог и как мог из всего попавшегося под руку — ходить за продуктами ему не позволяли.

Барк все приставал к жене, грубо лаская ее тело, пока не услышал назойливое жужжание какой-то мошкары. Поначалу он не придал значения, но тварь так настырно летала вокруг, что мужчина взбесился и прихлопнул насекомое, весьма испугав при этом Дебру. Злобно и недовольно рыкнув, он оттолкнул женщину в сторону.

— Хватит с тебя пока. Сегодня спишь со мной, и сам Абсолют тебя не сохранит, если ты снова исчезнешь к утру.

Отвесив похабный шлепок напоследок, глава семейства отправился на свою работу в особую теплицу магических ингредиентов. Та была подарена паре на их свадьбу родителями Дебры. Точнее не подарена, а отдана в качестве прощального жеста. Этакий подкуп, чтобы они более никогда не появлялись на пороге древнего аристократического семейства.

Глядя на внутреннее убранство родного дома, который муж тоже отнял у ее семьи, женщина ощущала злобу и отчаяние. Однажды она совершила большую ошибку — даже не в том, что своровала, а в том, что попалась на этом. И теперь не минует ни одной ночи без напоминаний Барка о том случае, а требования взамен на молчание все растут.

Дебра не была отлучена от родных, нет, скорее ее просто выпроводили. Став женой простолюдного уродца, она опорочила имя семьи Коннели. Им и без того было крайне тяжело держаться на плаву — а очерняя высокую кровь истинных аристократов, попавшая в ловушку красавица не делала проще.

Каждый вздох в этом месте не приносил ничего, кроме негативных эмоций. Прошло больше четырнадцати лет с момента, как ненавистный Нейворд узнал то, что не должен был — Дебра родила ему сына, множество раз пыталась помириться с семьей и отчаялась в этом.

Огуст был бы хорошим юношей, получи он должное воспитание. Сперва матушка хотела вырастить из него аристократа, но когда ее родители дали понять, что это «дитя кровосмешения» они не примут как своего внука, сын стал ей ненавистен. Сложение у мальчика было похоже на отцовское, и пока сын рос, ему приходилось копировать взрослых вокруг. В итоге для Дебры он оказался воплощением страданий, монументом ее провалу, памятником мерзости по имени Барк Нейворд.

В ту ночь она не спала спокойно. Даже лежать рядом с мужем было для нее испытанием стойкости — отвращение к нему перевешивало стремление забыться во сне. Да и этот назойливый шум насекомых… Мало когда бывшая аристократка так дурно засыпала, и потому решила пройтись. Благо, Барк всегда спал без задних ног, особенно после бурного вечера, а котором даже думать противно.

В темное время суток в домах было мрачно, если там не сохранялись древние магические светильники или не куплены особые лучистые субстанции. Но даже с капиталом Дебры, вымогательством Барка и молчаливым обаянием Огуста не выходило собрать нужную сумму, потому у Нейвордов в тот момент царила тьма.

Не находя себе места, женщина ушла на кухню, чтобы попить воды. Оттуда со стаканом в руке она отправилась в бывший кабинет главы семейства. Там некогда располагались фамильные ценности, а по коридорам были развешаны портреты предков… Однако после смены хозяев все предметы искусства отправились в кладовку, чтобы «не мозолили глаза своей бесполезностью».

Лишь одно напоминание о древнем роде осталось на стене. Фамильное древо Коннели. Точнее, это была композиция из нескольких фамильных линий. Они сплетались корнями у имен своих основателей, а сами стволы заполнились важнейшими членами семей Конамо’р, Ко’ннели и Коне’сси. Все они происходили от потомка Великой семьи Виврэ, Киалы Конален. Та была изгнана и лишена всех привилегий, но заслужила прощение славными деяниями… И отказалась вернуться. Она основала собственный род магических семей в укор отцу и матери. Потомки магессы держались вместе долгие годы, пока семья Конесси не оказалась отрезана от Велана, а сам статус магических семей не утратил всякий смысл. Впрочем, «голубую» кровь род Коннели потерял давно, став вполне обычной, менее политически важной семьей аристократов.

Глядя на родословную, где ее портрет в порыве гнева испортил старший брат, Дебра не могла сдержать злобы. Отказаться от связи с древним Прародителем… стать женой безродного, бесчестного и бесполезного уродца по чистой случайности… Она злилась на Всеотца, ведь когда-то давно верила в него, на Судьбу, что выпала ей столь горькой и ненавистной, на родных и на мужа. Иногда это чувство угасало, но каждый раз, глядя на стену в кабинете, она безмолвно проливала слезы и ощущала яростную бурю злобы внутри себя.

Только теперь все портила какая-то мошкара…

«Стоп. Откуда сейчас взялись насекомые?»

Эта мысль посетила Дебру позже, чем та могла бы догадаться. Озираясь по сторонам, она принялась искать источник шума, как вдруг услышала стрекочущий звук множества порхающих крыльев. Насекомые. Маленькие, проворные, они лезли изо всех щелей, из-под приоткрытого окна, пробирались между дощатым полом и будто живой массой вытекали практически отовсюду.

Не зная, что и делать, женщина хотела выскочить из кабинета, но летучие твари нагнали ее быстрее… И проскрежетали на ухо:

— Злоба…

Голос этих существ был отвратительно пугающим, не то стрекот, не то щелканье, не то скрежет. Говорящие насекомые! Не имея особых познаний в их разновидностях, Дебра перепугалась до ужаса и замерла, боясь ощутить на коже хоть какое-то шевеление. Но лапки этих мелких существ ползали лишь по ее одежде, словно знали о страхе застывшей перед ними бола.

— Мы… чувствуем… злость… ненависть… это ты… ненавидишь?..

Каждое их слово звучало как прерывистое рычание, наложенное на стрекот цикад.

«Они… разумны? Что за сумасшедший это создал?..»

Все еще не отойдя от шока, тем более пока насекомые продолжали собираться рядом с ней, женщина молчала. Твари же продолжили даже без ответа.

— Веди нас… мы… исполним… твою мечту… Страдания и агония… всем обидчикам!..

Среди этой своры показалось что-то похожее на главную особь. Крупное тело, мощные крылья и жвала. Правда, существо все равно было весьма небольшим, не длиннее половины мизинца. И оно преклонилось перед Деброй.

Мысли смешались в сумбурный поток. Не зная ничего о монстрах, как можно доверять чему-то столь странному? И все же… целая армия покорных насекомых!

— Тогда… покажите, что можете. Сожрите это.

Дебра поставила каменный стакан на стол и отошла от него. Издав неприятный стрекот, мелкие существа тут же набросились на цель, и спустя пару секунд от посуды уже не осталось и крохи. Стол же был совсем нетронутым.

В глазах женщины сверкнула алчность. Такое оружие… раз уж они прошли в город, то никто их не заметит. Не сдержав энтузиазма, она тихо посмеялась.

— Ты… довольна?..

— О да. Еще бы. Слушайте меня. Отныне вы будете повиноваться мне, — в голосе Дебры появилась ранее нехарактерная властность.

— Мы… будем следовать… покуда… сильна… твоя злоба, — казалось, насекомые учатся говорить и приспосабливаются к этому.

— Что? Я требую присяги! Вы сами!..

Крылья множества мелких тварей застрекотали, но те остались на месте.

— Мы… сказали… свое слово… Если… не желаешь… мы найдем другого…

«Адовы просторы… Я лезу в осиное гнездо. Какая глупая сделка. Ладно, надо будет озаботиться защитой от них.»

— Я согласна, — несмотря на очевидную шаткость этого союза, Дебра приняла его условия.

Насекомые радостно заскрежетали, а самое крупное из них явно кивнуло головой.

— Мы оставим… связь… Береги ее… Пришлем еще… если будет беда… Будем ждать указаний… И… Не трогай связного… иначе… не сумеет улететь…

Через щели в доме эти существа быстро покинули его, оставив у Дебры на плече маленькую бабочку с узором крыльев, похожим на рот с ушами по бокам, пусть и отдаленно.

Стоило монстрам покинуть дом так же быстро, как они появились в нем, Дебра попробовала отдать приказ.

— Сядь на стол.

Бабочка выполнила команду, но затем вернулась.

— Сядь на стол и ожидай там, пока я не прикажу тебе взлететь.

Чуть помедлив, насекомое поднялось в воздух и уселось на деревянной поверхности.

— Лети.

Бабочка снова вернулась на плечо к той, что отдавала приказы.

Прикрывая рот рукой, Дебра сдерживала хохот.

«Наконец-то… стоящее орудие! Посмотрим, кто теперь будет на дне.»