Истории Обеллоса. Эпоха Конца

Под землей

Темные, сырые каменные стены. Едва уловимые звуки капающей воды. Скудное, тусклое освещение, из-за которого и светлая кожа будто сама сияла в окружающей серости. Казалось, что в таких местах жить невозможно. На этой глубине не водились ни кроты, ни землеройки, не было корней даже самых могучих деревьев.

И все же огромная пещера обитаема. В ней находился немыслимой красоты замок, по сравнению с которым дворец в Велане казался лишь летним домиком, куда в случае благоприятного настроения можно приехать отдохнуть, несмотря на неказистый вид обиталища. Границы пространства, в котором располагалось это сооружение, не были похожи на естественные: выглядело так, словно из земной тверди убрали полусферу, идеально ровную, без единого изъяна. Прямо на куполе пещеры располагалось великое множество небольших кристаллов, каждый из которых источал едва-едва уловимые лучики. Вместе они давали освещение достаточное ровно для того, чтобы глаза различали окружение. Однако если бы кто-то забрел сюда с факелом, то увидел, что вокруг — кромешная тьма, столь тусклым был свет в этом месте. Даже обычный источник огня мог ослепить здешних обитателей.

И оттого они видели все черно-белым. Погасшие оранжевые камни в фонарях на улочках казались чуть более серого оттенка, чем неработающие алые кристаллы, инкрустированные в ванны, стоявшие практически в каждом жилом доме. О том, что материал, из которого сделан весь замок — мрамор, напоминала лишь его гладко отполированная твердь, сохранившаяся на стенах немногочисленных зданий эдакого города-призрака.

На вывесках, написанных неизвестными никакому жителю поверхности буквами, были обозначены лаборатории, склады, трапезные, пункты торговли — почти все, что было в обычном городе. Каждый жилой дом также имел при себе табличку с обозначением, хотя надпись все так же осталась бы неясной стороннему наблюдателю.

Торговый пункт пуст, склады опечатаны, в трапезной не пыльно только потому, что там убирались из почтения к прошлому, а не из-за частого использования. Лишь лаборатории были неубранными. На витринах и стеллажах красовались искуснейшей работы предметы. Кольца, выполненные из чистых драгоценных камней — серых, зеленых, желтых, черных и фиолетовых. Клинки, которые, стоило взять в руку, оказались бы легче пера, а неосторожное движение с ними могло запросто убить самого владельца. Обручи, похожие на диадемы с желтыми камнями в них, словно были предназначенные для подчеркивания лучезарности своего носителя. Броня, исполненная из некого сине-фиолетового металла, бывшая одновременно легкой, прочной и изящной. Все покрылось толстым слоем пыли. Даже на мощеных дорожках снаружи это место обходили парой шагов дальше обычного. Казалось, будто лабораторий не просто сторонились: боялись.

В великолепии города, будто застывшего во времени, был один изъян. Небольшое местечко прямо в центре, на которое с наивысшей точки купола пещеры капало нечто фиолетовое. Жители знали: раньше там было маленькое, но восхитительное даже по меркам города здание, в котором находился омут с этой странной жидкостью. Теперь же, стоило взглянуть туда, всякого обуревали страх, ужас и скорбь.

Страх того, что могло оставить такой глубокий шрам в облике города… Разворочены омут, здание, мрамор и все поблизости в радиусе двадцати метров. Камень там и спустя многие века источал ощутимый гнев сотворившего сию отметину.

Ужас от понимания последствий этого действа, которые до сих пор напоминали о себе в каждом вздохе и движении любого, кто жил под землей.

И скорбь от осознания, что едва ли когда-то все станет как прежде, что подобные раны не затягиваются, а наказание будет длиться до скончания веков.

Знающие спросили бы: «Неужели, глядя на этот кошмар, они не ощущают вины?» Вопрос был бы верным. Потому что никто — ни те, кто застал невероятной силы взрыв чар, ни те, кто жил после них вплоть до сего дня — никто не ощущал вины или стыда за произошедшее.

Дома вокруг этого места опустели, но ненадолго — всего на несколько столетий. Когда в живых не осталось никого из свидетелей черного дня в истории города, страх постепенно ослабел — хотя и не исчез до конца. Многие семьи поселились в эти постройки, несмотря на близость к эпицентру минувшей катастрофы, а объяснение просто. Жить больше было негде. Стоит слишком переместить предметы — тут же и без того хрупкие магические формации падут. Стоит выйти на поверхность — обитатели подземного города сразу ослепнут и станут добычей монстров. А уж спать где-то, кроме обустроенного жилья… Эта участь хуже смерти.

Именно поэтому пробуждение мужчины, ныне облаченного в тканевую мантию сливового цвета, расшитую белым золотом, начиналось со взгляда на Кратер. Так в повседневной жизни они называли это место, ибо глубина его достигала почти десяти метров. Даже в темноте ощущалось, как от жил расплавленного до сих пор камня исходит слабейший, тусклый свет, пульсирующий в такт чему-то. Чему-то зловещему, будто тяжелое дыхание гневного заклинателя, до сих пор не утихшее. Смотря своими темно-голубыми глазами, на это зрелище в течение многих лет, мужчина научился находить покой в страхе. Подчас ощущая полную расслабленность при взгляде на Кратер, он внезапно чувствовал, будто жаждущие крови глаза направляются на него из ниоткуда и со всех сторон. Тем не менее убивать время так было приятнее, чем в тысячный раз играть в одни и те же игры.

Чуть поправив длинные волосы, ниспадающие ему до лопаток, мужчина вышел наружу из дверей своего обиталища, при этом чуть нагнувшись в проеме — слишком уж он был высок для него. Бросив последний взгляд на раскаленные камни, облаченный в мантию силуэт отправился в сторону фермы.

Если на поверхности выжившие сражались за каждое зерно, то здесь, под землей, немногочисленным жителям хватало еды в достатке — даже в избытке. У них были вина и мясо, фрукты и деликатесы. Все это, от растений до скота на убой, росло в области ферм. Там до сих пор действовали сложные, выверенные словно часы магические формации, обеспечившие стабильный корм для скота, пищу для здешних жителей, а также контролирующие плодовитость и скорость созревания животных.

Дойдя до скромной по размерам зоны, мужчина огляделся и обратился к скучающему юноше. Тот был весьма красив, как лицом, так и телом, не слишком высок, но и не низок. Его прямые волосы втрое короче, чем у пришедшего, а в момент, когда тот встал рядом, парень практически спал, уткнувшись в ладонь на своей не слишком сильной на вид руке.

— *Проснись, бездельник. То, что ты будешь моим зятем, не дает тебе поблажек.*

Речь была бы непонятна для обитателя поверхности, но тем не менее оказалась четко и ясно услышанной юношей, усевшимся на стуле. Он тут же подскочил на ноги и поклонился собеседнику — не так, как принято в Империи, он вытянул руки по бокам и согнулся где-то на шестьдесят градусов, после чего машинально протер свои голубые глаза, выдавая сонливость.

— *Я искренне прошу прощения, отец, этого больше не повторится.*

— *Смотри, не заставляй звать тебя еще и вруном, мальчишка. И хватит называть меня отцом* — тяжело вздохнув, мужчина в мантии оглядел ферму, -*Когда ты последний раз не спал, не было ничего необычного? *

— *Нет, мой Эйанд. Все в полном порядке, до ближайшего созревания…* — чуть призадумавшись, парень продолжил весьма быстро, — *…один полусон.*

Трудно считать время, когда не существует смены дня и ночи. Даже сон они все соблюдали по сроку только потому, что мудрые предки завещали делать это в три захода, таким образом хоть как-то сохранив меру времени.

— *Отлично. Еще раз увижу тебя спящим на посту, заставлю свежевать скот.*

Нервно сглотнув, юноша поблагодарил будущего шурина, хотя уже звал его отцом, и затем принялся наблюдать за фермой.

Уходя в сторону другого дома, мужчина достал из-под мантии какую-то каменную пластину. На ней было немало выщерблин, и проводя по ним пальцами он что-то читал. В руках гиганта эта штука могла бы быть легко раскрошена в пыль, но тот относился к ней бережно, словно та ценнее любого сокровища.

— *Господин! Господин Эйанд! * — послышался оклик со стороны высокой башни города-замка. Навстречу облаченному в красивую мантию мужчине бежала женщина, казалось, чуть моложе него — хотя трудо на вид судить о таком под землей.

— *Что случилось? Кто-то ранен? * — это был самый частый повод обращения к нему, все же несмотря на прекрасные условия жизни, у обитателей пещеры почти не осталось никаких способов лечиться.

— *Нет, я… то есть, мой сын, он стал пророком! *

В глазах мужчины отражалось неверие. Среди их народа уже почти тысячу лет не рождались люди с таким даром, и его появление несет за собой перемены.

— *Какой именно пророк? *

— *Истинный, господин! Сама Судьба решила улыбнуться нам! *

За неверием на лице длинноволосого появилась довольная ухмылка.

— *Что ж, Всеотец. Кажется, пора самому ощутить, каково это, когда родитель с тобой не согласен.*

Затем он быстрым шагом пошел за женщиной в ее дом, чтобы навестить новообретенного пророка. Четкая, яркая мысль промелькнула в голове подземного правителя.

Скоро Нарс-Велан вернет свое былое великолепие.