Истории Обеллоса. Эпоха Конца

Прощание

Грим за септиму прошел крайне сжатый курс по подготовке бола к походам за стену. Там изучали и примитивные повадки монстров, и требования к сбору культур, и навыки ближнего боя. Впрочем, последним на тот момент занимались все жители Велана старше восьми лет, за исключением ангелов.

Император так и не ввел положение чрезвычайной готовности. Все же это сигнал к тому, что надо ждать ужасной опасности. Такой, какую нельзя решить силами одного лишь дворца и гвардии. Такой, какую может решить лишь весь народ Велана. Конечно, несмотря на это, бола взволновались. Повторные учения говорят сами за себя — но император прозорливо издал послание к гражданам Империи чуть раньше.

«Народ Империи Стратвар, с последних всеобщих боевых учений прошло тридцать лет. Мой отец, Курт Стратвар, предвидел нападение целого клана лютоволков на столицу. Тогда каждый из вас, ваших близких и тех, кого уже нет с нами, дал им отпор. Он видел угрозу, и я вижу ее сейчас. Монстры не отступаются ни на мгновение, натиск их крепчает. Барьер вокруг столицы укроет нас от всякого Бедствия, но от тех, с кем мы должны справиться сами, нам придется защищаться без него. Доблестная гвардия защищает нас каждый день, но однажды придет время, когда нам всем придется помочь им, как они помогают Велану денно и нощно. Посему своим указом я постановляю: провести в ближайшие две септимы полные боевые учения каждому, кто может держать оружие. Помните о своих близких, и защищайте их каждым движением, каждым шагом и каждым ударом. Да славится Империя Стратвар во веки веков.»

Шум свистящих стрел, звонкой ковки и лязга мечей слышался отовсюду. Посреди него, утром дня посещений, Ауфиль разыскивала сына и нашла его занятым уходом за своими инструментами. Грим не выглядел побитым или голодным, подавленным или понурым. Вид у него был вполне себе спокойный и сосредоточенный, будто это не его недавно заковали в кандалы перед судом.

Молодой бола обладал высоким ростом, выше его погодок — причем и среди эльфов. Сочетание темно-зеленой кожи и коротких оранжевых волос от этого еще больше бросалось в глаза, а при ближайшем рассмотрении оказывалось, что он и сложен неплохо для того, кто в жизни не наедался досыта. Впрочем, даже голодающие эльфы в большинстве своем сохраняли чарующую красоту, что приписывалось их родству с Началом.

По легенде все не-люди пришли на земли Обеллоса в начале Эпохи Хаоса. Собственно, это событие является точкой ее отсчета и завершением Эпохи Начала. Предания гласят, что эльфы пришли из мира, полного раскидистых лесов, изобилующего жизнью и нетронутой природой. От первых эльфов остались упоминания и об огромном вулкане, что был средоточием магической силы в тех местах, о Фениксах, таких же, как на Обеллосе, и о многом другом, что таинственным образом роднило этих существ с, казалось бы, чуждым миром.

Не дождавшись, когда сын завершит свое дело, Ауфиль обняла его со спины, заставив юношу вздрогнуть и едва не повредить серп.

— Мама! Ты меня напугала… — облегченно выдохнув, Грим встал на ноги и обнял мать в ответ, позволяя себе раствориться в ее нежной родительской заботе.

Поглядев на юношу поближе, осмотрев его с головы до ног и с лаской проведя рукой по волосам, эльфийка довольно кивнула.

— Кажется, ты неплохо устроился. Все в порядке? Питаешься хорошо?

— Ну, не так, как мог бы — но вполне сносно, — Грим пожал плечами, усаживаясь обратно за дело, — Прости, я закончу работу. Ты не уходи, я же смогу и поговорить тоже.

Почти медитативно затачивая серп при помощи оселка, едва достигший эльфийской зрелости парень выглядел даже более завораживающе, чем обычно. В нем сочетались грация и усилие, утонченность и мужественность. Руки, покрытые сетью вскочивших от работы вен, планомерно направляли лезвие по камню, делая кромку вновь острой и готовой к труду. Пожалуй, юноша был бы отличной партией. По крайней мере, Ауфиль смотрела на сына с гордостью и материнской любовью, внутренне ощущая удовлетворение от мысли, что именно она — его родительница.

Эльфийка присела рядом с сыном и чуть наставила руку сына, позволяя ей занять более удобное положение.

— Ты скоро привыкнешь. Точить серп почти то же, что меч… — внезапно голос матери Грима погрустнел.

Она оглянулась вокруг. Мало кто посещал осужденных на карательную сборку. Убийцы, воры, многие из них не имели семьи. Либо та была разрушена их же стараниями, либо ближним достало мудрости не оставаться рядом с такими личностями. Заметив, как матушка озирается, Грим весело усмехнулся.

— Не переживай. Ты же сама подобрала мне такой лагерь, чтобы все прошло гладко.

Ауфиль повернулась к сыну удивленным лицом в то же мгновение.

— Откуда ты узнал? Я же просила не говорить…

— Ну, ты сама мне сказала, — прыснул смехом юноша.

Улыбнувшись тому, что она в который раз, души не чая в семье, просит всех знакомых помочь в тяжкий момент, а родные без труда это замечают, эльфийка поцеловала сына в макушку.

— Я рада, что ты не унываешь. Главное — …

— Не зевать и не расслабляться. Есть другие советы? Я помню все, что ты мне говорила до суда… Может, тогда дашь еще одно напутствие? В следующий раз увидимся только через месяц, все-таки.

В месяц семерр рождения весны, когда начинается срок отбывания его наказания, Гриму больше не будет дано увидеться с родными или кем-либо за пределами лагеря. Вместе с тем, только в день посещений у него полноценный выходной без каких-либо обязанностей. Многие тратят это время на азартные игры, на длительный сон или прочие способы отдыха. Кому-то попросту не с кем видеться.

Тяжело вздохнув и на несколько мгновений призадумавшись, Ауфиль ответила сыну.

— Пожалуй, есть одно. Я уже говорила тебе, что монстры бывают не только агрессивные, и даже их перечисляла… Но скорее всего ты их не встретишь. Прошу, помни, что пусть вы и команда, но на деле ты сам по себе. Ты сборщик, и твоя жизнь столь же ценна, как у стражника. Никому не позволяй считать тебя незначительным, иначе в решающий момент ты будешь колебаться.

Посмотрев на сына еще раз, Ауфиль увидела почти взрослого юношу. Взгляд расплылся, губа задрожала. Эльфийка крепко обняла сына, едва сдерживая слезы.

— Умоляю тебя, просто возвращайся живым. Что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой… Только не умри.

Грим старался себя успокоить, покусывая внутреннюю сторону губы, чтобы не тревожить родителя и не терять авторитета среди «товарищей» по лагерю.

— Все будет хорошо, мам. Не переживай так. Пусть Байя прилежно учится, ладно? Не забывайте с папой отдыхать, а то совсем уработаетесь… Где он, кстати?

Проморгавшись, чтобы все-таки не расплакаться, Ауфиль постаралась успокоиться.

— Он на службе. Придет попозже, но придет. Байя попрощается вместе с ним… Мне тоже скоро нужно будет идти, сынок. Я…

Не успев договорить, эльфийка ощутила на себе чей-то взгляд.

Нежная розовая кожа, пусть и несколько ссохшаяся из-за голода. Лазурные глаза, в которых, казалось, отражались сами небеса. Белоснежные волосы, отпущенные до плеч и выделяющиеся рядом с более темными на вид эльфами. Средний рост для бола — и низкий для ее рода. Очаровательное, правильное лицо со сглаженными чертами, при взгляде на которое ощущалось какое-то умиротворение.

В глазах подошедшей к Гриму девушки застыло смятение, хотя на мгновение Ауфиль показалось, будто там есть нечто еще.

— Эм… Вы Ауфиль, да? — приятный, достаточно тихий голос заставил и юношу обернуться в сторону новой гостьи.

— Да, так и есть. А ты, полагаю…

— Нилья. Нилья Ифри… Рада знакомству, миссис Лавьен, — не дожидаясь продолжения фразы старшей эльфийки сказала в вежливом поклоне бывшая сокамерница Грима.

Тот на несколько секунд застыл, выдавая свое изумление. Он надеялся, что Нилья придет, но не был в этом уверен.

Улыбнувшись мягко, одними уголками губ, Ауфиль ответила собеседнице.

— Взаимно, милая. Отрадно видеть, что мой мальчик еще кому-то нужен, — подшучивая над сыном, который даже толкнул мать локтем в негодовании, эльфийка вышла из-за его спины и поглядела на солнце и тени чуть дольше, чем нужно было, — Ох, кажется, я слегка не рассчитала время. Прости, дорогой, но я пойду. Да хранит тебя Всеотец.

Ей самой тяжело далась последняя фраза. И Ауфиль, и Грим, и даже Нилья — все понимали, что в этих словах нет былой веры, лишь ее тлеющие угли.

Кивнув матери, так поспешившей удалиться, юноша порывался встать, но не придумал, что делать после этого… потому так и остался сидеть в одном положении с серпом в руках.

Не зная куда деть глаза, он то смотрел на Нилью, то на свой инструмент. Не зная, куда деть ладони, он слегка крутил рукоятью, ухватив при этом кончик лезвия пальцами, чтобы ненароком не задеть себя. В волнении он чуть закусил губу и уже собирался что-то сказать, набрав воздуха, как вдруг гостья его опередила.

— У тебя чудесная матушка. Я рада, что у тебя есть те, кто может поддержать. И… прости. Я не смогла прийти до суда, я…

Эльф уложил серп и спешно поднялся на ноги. Он не хотел быть грубым, но все же прервал собеседницу взволнованным возгласом.

— Не извиняйся!.. И объясняться тоже не нужно. Ты же пришла, так что…

Никогда в жизни Грим не ощущал столь глубокой нехватки слов. В детстве он читал не меньше других, однако сейчас все фразы и выражения будто испарились из головы, как испаряется камень под огнем виверны.

— В общем, рад, что ты зашла, спасибо.

Девушка тепло улыбнулась и оглядела сложенный инструмент.

— У тебя… нет планов на день? Если ты закончил, может, немного пройдемся?

Грим на мгновение застыл, уставившись на Нилью непонимающим взглядом. Затем он закивал головой, и, забыв сказать хоть что-то, резво унес серп в здание-казарму. На мгновение Нилья растерялась, но скорое возвращение юноши успокоило ее.

— Я сегодня свободен как демон, так что с удовольствием приму твое предложение, — эльф старался скрыть воодушевление от чудесной неожиданности, хотя удавалось это прескверно. Впрочем, именно проглядывающая улыбка и живой блеск в глазах заставляли его спутницу улыбнуться вместе с ним.

Нилья пошла чуть впереди Грима к главной площади, по окраине которой росли деревья. Одни из немногих за пределами теплиц. Даже без листьев в пока еще раннюю весну они не утратили своего изящества. Их стволы будто плавно текли ввысь, то в одну, то в другую сторону, иногда создавая завораживающие узоры. И все это — посреди бледного, немого и тусклого города.

Путь отнял некоторое время, и большую его часть занимал праздный обмен фразами, чтобы заполнить неловкое молчание.

— Знаешь, когда я тут бываю, мне странно видеть эти растения такими. Порой кажется, что они похожи на нас — усохшие, понурые, но все равно живые… — дойдя до площади, Нилья снова взяла на себя инициативу, в то время как Грим шел чуть позади и не осмеливался завести беседу.

На мгновение он подумал, что речь о нем самом и эльфийке, а после секундной задержки понимание все же настилго его.

— Не говори так. Они только сейчас выглядят тоскливо. Летом, особенно под вечер, вид просто шикарный, — вдруг Грим задумался, почему девушка сама об этом не вспомнила, — Ты же видела их в цвету?

Уводя взгляд в сторону, Нилья остановилась у одного из деревьев и коснулась тощими, но изящными пальцами его коры.

— Видела. Но наверное, вечерами они правда лучше. Мне не выдалось бывать тут перед закатом, я часто работаю до ночи… когда получается найти возможность.

Конечно, так изматывать себя — неправильно, она знала. И все же это похоже на порочный круг: стоит лишь раз упустить момент, и деньги заканчиваются. Приходится уставать на длительных сменах, затем отдыхать, после чего монеты вновь утекают сквозь пальцы… И все по новой.

— Ну… — Грим почесал затылок, пытаясь подобрать слова, — Может тогда, как выдастся день летом, сходим и посмотрим? Вечером.

Нилья обернулась и подошла к юноше чуть поближе, смотря на него своими лазурными глазами. Решительно, но все равно тоскливо проговорила.

— Не летом. Обещай, что осенью.

Парень вскинул брови в удивлении, когда услышал отказ… И быстро понял, в чем смысл обращенной к нему просьбы.

— Обещаю. Цветы еще не опадут, так что можно и попозже…

Срок наказания Грима закончится через шесть месяцев, ближе к середине месяца фетраль рождения осени, аккурат до начала листопада. Нилья не просила Грима вернуться, как его мать. И тем не менее обещание, которое он только-только дал, она хотела получить с него во что бы то ни стало.

— Грим… спасибо тебе еще раз. Благодаря тебе я хотя бы знаю, что не всем в этом городе безразлична моя судьба. Конечно, не стоило делать именно так… но если ты вернешься, то я смогу честно сказать, что рада этому.

Юноша ощущал, как в ушах начинает стучать сердце, а внутри все сжимается и трепещет. Стоя сейчас рядом с эльфийкой он мог признаться хотя бы себе в том, зачем поступил таким образом, и пытался найти смелость сделать это вслух.

Как вдруг резко вспомнил то, о чем едва не забыл напрочь. На его лице отразились ужас и стыд за одно мгновение, и Нилья тут же забеспокоилась.

— Все в порядке? Ты…

— Прости, пожалуйста, я совсем забыл, ко мне же еще придут отец с сестрой! Если они не застанут меня, то…

Не дав Гриму продолжить, девушка, что была на половину головы ниже спутника, заключила его в свои объятья.

— Я все понимаю. Беги скорее, мы и так прошлись достаточно далеко.

Самому юноше не хотелось уходить. Если бы он мог еще хоть на минуту задержаться, зная, что не расстроит при этом отца и сестру, он бы так сделал.

И все же пришла пора прощания. Он обнял Нилью в ответ, задержав ее в руках на несколько мгновений, а затем разорвал объятия. Грим уже почти направился обратно в лагерь, как вдруг эльфийка резко поднялась к его щеке, оставив на ней короткий поцелуй — и тут же сбежала в первый попавшийся переулок. Эльф чуть потер ладонью место, которого только что коснулись нежные губы девушки. Он не мог и не хотел сдержать счастливую улыбку, и с ней же встретился с семьей. Благо, ждали они осужденного недолго.

— Грим! Ты дурак, почему ты не тут был? — бросившись обнимать старшего братца, Байя уткнулась лицом ему в живот.

Погладив малышку по малиновым волосам, парень извинился.

— Прости-прости, братик правда дурачок. Спасибо тебе огромное, что дождалась меня, — поцеловав сестру в макушку, эльф встретился взглядом с отцом, отчего не сразу заметил небольшого гостя на своем плече.

Дерек, видимо, смекнул, что с сыном произошло нечто хорошее — а потому отнесся к его отсутствию с пониманием.

— Привет, пап. Извини, я тут…

— Ничего. Вижу, ты не унываешь.

Смущенно почесав голову, Грим не нашелся, что ответить — все же он до сих пор ходил с улыбкой до ушей, и счастью его не было предела.

— Можно и так сказать, да. Рад, что вы пришли.

— Еще бы я не пришел. Того и гляди, ты бы потерялся в городе, не скажи мама тебе о нашем визите. Я, кстати, встретил ее, пока мы сменялись в карауле, — многозначительно приподняв брови на лице едко-зеленого цвета, Дерек давал сыну понять, что догадывается, почему тот опоздал.

Снова не зная, как оправдать себя, юноша лишь пожал плечами. От такого движения очаровательная бабочка вспорхнула с него и вновь приземлилась, заставляя маленькую эльфийку восторженно показывать на нее пальцем, а Грима стать более аккуратным, дабы не спугнуть чудесное создание природы.

Стараясь соскочить с щекотливой темы, что поднял отец, он обратился к сестре.

— Так, Байя, иди сюда, — он выхватил сестру в объятия, а затем развернул невинным личиком к себе, — Мы полгода будем редко видеться. Только это не повод шалить дома и не слушаться родителей, договорились?

— Я вообще всегда слушаюсь! Ну… почти… — быстро забывшая о своем ожидании девчушка нахмурила брови, недовольная уже тем, что брат считает ее недостаточно хорошей.

Потрепав волосы сестры, Грим снова обнял ее. Чуть крепче, нежели хотел. Волна страха накрыла его, стоило лишь подумать, что он может не вернуться.

— Да, извини. В общем, не забывай про брата, помогай родителям как можешь, ладно?

— Хорошо-о, — чуть протянув слово, девочка погрустнела, понимая, что Грим не будет с ней так часто, как раньше, хотя и не знала наверняка, почему же.

Наконец дойдя до отца, юноша крепко обнял его, а Дерек вернул эти объятия сыну.

— Будь осторожен. Не забывай, чему учила мама.

— Да, пап. Ты себя тоже береги, — затем Грим стал тише, стараясь не дать Байе услышать его слова, — И прошу, поддержи маму, даже если ты не согласен с ней. Ей сейчас нелегко…

Вздохнув тяжелее обычного, мужчина-эльф отстранился и едва заметно кивнул.

— Я постараюсь. Спасибо, что сказал, сынок. Может… может мама в чем-то и права. Мне хочется думать, что раз уж тебя так облюбовала эта малышка — то сама природа в трудный час придет на помощь… в чьем бы то ни было лице.

Дерек правда иногда оказывался с женой более холоден и неучастлив, чем сам того хотел. Он старался исправить это, быть рядом с Ауфиль в трудные минуты, помогать ей, как она помогает ему, но не все давалось легко. А теперь, когда на их семью пришлось такое несчастье, придется постараться вдвойне.

Остаток свободного времени трое провели за незатейливыми разговорами. Байя игриво бегала вокруг брата, тот с улыбкой поддавался ей, чтобы порадовать сестру. Девочка с живым интересом засматривалась на чудесного изумрудного цвета бабочку. Порхающая красота то кружила вокруг Грима, то садилась ему на волосы, то просто недвижно держалась на плече, словно украшение, созданное лучшим ювелиром мира — природой.

Даже не заметив, как пришел момент расставаться, семья вышла к окраине лагеря для осужденных. Вечернее время близилось к раздачи еды — так что откладывать было уже нельзя.

Едва отцепившись от Грима, Байя, чуть хныча, встала рядом с отцом, когда тот напоследок обратился к сыну.

— Если есть еще что-то, что хочешь передать, то я скажу маме.

Призадумавшись, юноша вдруг сам удивился тому, как забыл столь важный момент.

— Да, есть пара слов. Стражница, которая привела меня на пост, просила сказать маме спасибо, как все закончится. Не понимаю что это значит, да и вспомнил только сейчас. По крайней мере думаю, она не просто так обратилась, пока мы шли.

Не понимая, о ком говорит сын, Дерек только кивнул. Откуда ему было знать, каков смысл послания, если оно предназначалось Ауфиль, а не кому-то еще? Снова попрощавшись, старший ушел вместе с дочерью в сторону жилых домов, оставляя Грима наедине с его испытанием.

По крайней мере, так он думал.