Истории Обеллоса. Эпоха Конца

Откровение

«Ближе и громче, ярче, сильнее.Конец наступает, а небо сереет.»

В голове Нелата уже много месяцев струится река бессвязных мыслей, образов и звуков. Удивительно, как он еще не сошел с ума… Хотя не все столь в этом уверены. Особенно те из подземных жителей, которым было поручено следить за ним без всяких перерывов. Каждое его слово должно быть записано, как и странные движения, возгласы или жесты. Все без остатка.

«Новые чары и новый поток,Новые жизни и новый виток.»

Сейчас юноша, как обычно, сидел у Кратера: съежившись, дрожа от страха, но неотрывно глядя в тускло мерцающую жаром впадину. Наблюдательницей тогда была обыкновенная женщина средних лет, не примечательная ни происхождением, ни обликом, ни способностями — лишь правом родиться в Нарс-Велане. И в какой-то момент она стала замечать как пророк меняется в лице.

«Кайтесь, молитесь, спасение ждет,Страха и тени развеется гнет.»

Тут же взяв записную книгу, она стала внимательно рассматривать каждую деталь, какую только могли заметить ее глаза в вечной глубокой темноте. Та же поза, но легкое подрагивание. Голова Нелата чуть приподнялась, взгляд его уже не был устремлен на Кратер, а куда-то вдаль. Без достаточного освещения увидеть мелкие изменения крайне тяжело, но все же ей удалось разглядеть самое важное. Улыбку.

«В час предрассветный сгущается мрак,Свет и надежда, отброшенный враг.»

Пророк поднялся на ноги, улыбка на его лице становилась все шире, а сам он куда-то направился. Наблюдательница прикинула, что вероятно он идет либо в замок, либо в библиотеку. Понять место назначения нетрудно, все же город не очень большой.

И действительно, не прошло четверти часа, как оба оказались у порога обители знаний. В последние месяцы в ней всегда было оживленно — всякий ученый, занимающийся магией и магическими проблемами пытался расшифровать предыдущее послание, дарованное Нелатом. И теперь он стоит на пороге их вотчины, счастливый впервые с момента явления своей способности.«Вам, кто виновен, даруется шанс,Гордость отриньте, примите баланс.»

В голове юноши четко и ясно звучали слова. Голос, не то мужской, не то женский, спокойный, но твердый, даровал ему понимание и прозрение. Не образ, но чувство. Пусть не столь ясное, но приятное. И оно уж точно лучше того, чтобы вновь и вновь наблюдать бойню у стен внешнего Велана.

— *Что он тут делает?! Ты его сюда привела?! Ему нельзя в библиотеку, ты же помнишь, как он реагировал на вопросы про то пророчество! * — один из исследователей тут же набросился на наблюдательницу, считая, что та работала некомпетентно.

— *Клянусь, я…* — не успела она договорить, как Нелат прошел внутрь, и никто не посмел его остановить.

Дойдя до стола с наваленными на него книгами, он осмотрелся. Древние словари, справочники, даже скрижали с письменами. Все не то.

Пророк углубился дальше, между полками и застал Эйанда за чтением. Тот поднял свои близкие к синему цвету темно-голубые глаза на юношу и вопросительно склонил голову. Он уже почти спросил что хотел, но Нелат попросту кивнул и вернулся к столу с кучей текстов, за который вскоре сел.

«Силы надменны, в смирении прок.Выбор свершите — откройте Исток.»

— *Господин Эйанд, что?..*

— *Тихо. Ему является видение. И, кажется, я наконец нашел нужную книгу. Возьмите ее, изучите от корки до корки — она станет нашим ключом. И пока что оставьте нас.*

Никто не посмел ослушаться владыку. Библиотеку покинули все, кроме двоих. Правитель подземного города, усердно добивавшийся этого титула, и пророк, не желавший себе такой судьбы сидели рядом, не обмениваясь ни словом.

Несколько минут Эйанд нарсов, урожденный Цердих Айяр, молча наблюдал за Нелатом. Ранее тот исхудал, стал еще пугливее, чем до этого, под глазами у него полулуниями расположились темные пятна от недосыпа. Но сейчас он был не просто спокоен, даже скорее рад, взволнован, в предвкушении.

— *Что тебе явилось, Нелат? Я знаю, что ты меня понимаешь, и твой долг — ответить своему повелителю*, — но юноша молчал. Всегда молчал. Уже три месяца с тех самых пор, как в начале весны он узрел бойню на поверхности, он не говорил ни слова. Любые расспросы о том дне вызывали у него первобытный ужас, в котором он, будто вновь оказавшись на поле брани, сражался за свою жизнь насмерть.

Хмурое, но терпеливое лицо Эйанда обрамляли струящиеся локоны черных, как сама ночь, волос. Ждать он умел, но не любил. Потому и решил попробовать снова узнать то, что ему нужно.

— *В твоем предыдущем пророчестве ты слышал голос Судьбы? *

Нелат вздрогнул. Снова его тело приготовилось к обороне, однако нынешнее состояние пересилило былую травму. Губы и глаза юноши уже не улыбались, но хотя бы не выражали ярость и готовность убивать во что бы то ни стало.

«Будет война, будет сеча в крови,Взор обратите к сраженьям чужим.»

Со вздохом Эйанд бросил эту затею. Попутно наблюдая за мальчиком, он вместе с тем снова и снова читал слова, оставленные юношей после своего первого, и пока еще единственного пророчества, бормоча себе что-то под нос.

— *Бессмыслица какая-то. Ни один нормальный язык так не выглядит. Глупые повторы, и как назло я не могу найти слов, произошедших от этого языка…*

Лишь в той самой книге, которую он только что отдал, появились упоминания о нужном наречии. Пока Эйанд успел прочитать лишь первую главу, саму по себе написанную на древнем и сложном языке, восходящем к древнейшей Эпохе Хаоса, так что многого узнать не удалось. И все же скоро завеса тайны с пророчества падет, мужчина в этом ни капли не сомневался.

«Боль или благо? Погибель, иль нет?Скоро достанет вам видеть ответ.»

Вдруг Нелат заговорил. Не на родном языке, которым пользовался шестнадцать лет, но на чуждом. На языке, что бытовал среди жителей поверхности. Он медленно и четко повторил каждое слово из тех, что лишь к тому моменту явились полностью.

Сначала Эйанд был в восторге. Затем вместо радости пришло смятение. На последних же словах юноши мужчина и вовсе нахмурился. Да, правитель знал этот язык, но скверно — и не мог понять, почему именно на нем явилось пророчество. Неужели в судьбе грядущего времени нарсы не играют никакой роли?

Потомок рода Айяр отогнал эту мысль, как глупость. Невозможно. Избранные, что веками хранили премудрости древнейшей, самой могучей магии, что стали иными существами, раскрыв свой потенциал в непомерно большей мере, чем сами Апостолы, не могут оказаться в стороне. Даже сквозь тысячу лет угнетения.

После раздумий о новом видении Эйанд понял, что же упускал все это время. Он спешно позвал наблюдательницу, поручив ей проводить Нелата, а сам скорым шагом направился к лучшим мудрецам в своем подчинении.

— *Господин Эйанд! Вы…* — библиотекарю не дали договорить. Голос правителя был полон силы, но с ней и волнения.

— *Собраться в замке! Немедленно! *

Не прошло и получаса, как каждый участник группы по расшифровке пророчества прибыл в недавно убранный зал для приемов в прекрасном мраморном здании.

— *Слушайте мой приказ! Все обязаны изучить книгу, которую я отдал Микаэлю в библиотеке. Она — ключ к пророчеству. А вместе с тем…* — Эйанд взял паузу — *Готовьтесь встречать новый рассвет! Близится завершение Эпохи Конца! Наш пророк передал мне слова самой Судьбы — и они провозвещают приход следующей Эпохи! *

Восторженные возгласы обычно сдержанных потомков нарсов заполнили зал. Дав их чувствам выплеснуться наружу, Цердих все же осадил слушателей.

— *Но рано расслабляться. Пока что остальным жителям города не стоит знать. Чем скорее вы расшифруете пророчество, тем быстрее мы сможем приготовиться к грядущим переменам! Приступайте к работе, и проследите, чтобы любое новое слово пророка было тщательно записано и доставлено ко мне.*

Процесс закипел с еще большей силой. Мудрецы нашли тот самый язык, на котором было изречено первое пророчество. Язык Порядка. Древние тайные руны и слова, двадцать шесть символов и созвучий. Каждое из них высечено в существовании самого мироздания. Неизменные десятками веков, они всегда были крайне трудны в интерпретации. Не счесть вариантов их совместного использования, и потому нарсы — а лишь они могли черпать силу из столь мощных знаков — нечасто прибегали к языку Порядка.

Только самые искушенные и фанатичные из этих существ посвящали свою жизнь изучению рун одной из Монад — да и те не всегда брали учеников.

Но теперь жители подземного города приняли появление всеми забытого средства колдовства и общения как знак. Многим хотелось проверить, сохранились ли эффекты от рун Порядка — но, сколь бы сильно ни было это желание, нарсами они не являлись. Лишь их давними потомками, бледными тенями без Имен, не прошедшие через испытания.

Спустя еще месяц тщательного изучения единственного оставшегося в Нарс-Велане фолианта о языке Порядка, мудрецы наконец смогли создать грубый перевод пророчества, который имел бы хоть какой-то смысл.

«Настает конец порчи. Мана ушла из души. Порченые души потеряли силу Истока. Время приходит напитаться маной, исполниться раскаянием, порченые души. Исполнитесь раскаянием, и жизнь будет прежней, явится мана, душа обретет силу.»

Сочетания слов между собой могли иметь разные значения в зависимости от намерения к использованию, будь то колдовство, письмо или речь, могли создавать столь длинные комбинации лишь ради одного слова, что порой это казалось абсурдным. Потому перевод обладал особой точностью. Вероятно Судьба имела ввиду нечто более благозвучное… Тем не менее, Эйанд принял пророчество к сведению.

Монада, частица самого Абсолюта, первоисточника целого мира, требовала раскаяния. Видела вину и осуждала проступок. Но Эйанд не видел вины своего народа. Даже если бы он оказался в тот же день и час, когда произошли события Первой Ночи, он бы не остановил процесс. Тем не менее, дела говорят больше слов. Если такова воля основы мироздания, ей стоит следовать. Как минимум, частично.

Не было ни четких указаний, ни требований. Лишь направление. А если так — то в одночасье менять убеждения свои или чужие нет смысла. Главное — начать движение в нужную сторону, а с «правильными» делами появится и «правильное» воззрение.

Цердих знал, что оно будет ему противно. Но к нему придет даже не он сам. А если и он — то нескоро. Но он готов учиться, если это приведет его и его народ к былому величию. Даже если надо будет переступить через свою гордость.

А время все летело. На поверхности экспедиция вернулась с Русалочьего озера со столь необходимым запасом магических реагентов. Нападения монстров становились все чаще, ожесточеннее, гибельнее. Кровь за стенами столицы текла алой рекой, окропляя волшебные поля, подобных потерь город еще никогда не видел со времен Первой Ночи. Преступность в городе достигла своего апогея, стражники все больше истощались ночь от ночи, голод сжимал свою хватку на жителях Велана. Каждый из них на собственной шкуре ощущал все лишени, всю разрушительность и все отчаяние Домена, давшего название их Эпохе.

Ауфиль Лавьен с великой радостью встретила сына — но хранила в сердце злобу и ярость на ту, что желала ему гибели. Еще никогда сердце ее не было так полно ненависти, никогда она не отходила от своих же убеждений столь далеко. Вера треснула, а с ней и вечная сострадательность.

Грим Лавьен ждал досрочного освобождения, ведь сам Друм Абири обещал амнистию — но все никак не наставало время для этого счастья. И хотя отставной полковник молчал в ответ на все вопросы, на лице его проскальзывали беспокойство и озабоченность, которые юноша никак не мог ни с чем связать.

Вуннар Эованор вместе с дочерью выучил одно из самых сложных сохранившихся заклятий Эпохи Конца, несмотря на колоссальную нагрузку и сомнения в его необходимости. Никто из них его не применил, оба опасались последствий неверного произношения… Но то, как они разучили все его части, точно должно было сложиться в чистое, мощное и могучее заклятие духовного и магического единства.

Федра Эованор с каждой новой ночью чувствовала себя все хуже от пользования врожденной способностью, но не уставала искать ответы и путь к спасению. Погружения становились тяжелее от раза к разу, из них стало сложно выходить… Но впервые за всю жизнь пророчица приблизилась к самой грани восприятния и целого мироздания.

Эйлунд Стратвар осчастливил Империю будущим наследником — все же император в силу своей слабости мог умереть раньше времени. Он знал об этом и, как обычно, решил не оставлять дело без прикрытия. Осторожность, когда возможно, и решительность, когда необходимо…

Ширрон Астиэн так и не наведелась к бывшему Первому Рыцарю в его хижину на окраине города — не потому, что не хотела, а потому, что уважала ангела. Пусть она не была согласна с его изгнанием, ведь изгнать его подобно тому, чтобы перечеркнуть все его прежние заслуги. Но на ней тяжелая ноша, как и на Лимаре, и она знает: лишь он может решать, когда ее нести, а когда отступиться.

Шарль Пьемонт с тех пор, как попал в больницу, стал более осторожен и реже использовал чужую кровь — ведь стоит лишь напитаться ей, в нем просыпался монстр. Монстр, которого вампир мечтал подавить всю жизнь, но наконец начал мириться с его существованием.

Лита Шарли пробыла в глубоком сне несколько месяцев — только это спасало ее от встречи с эльфийкой, которой она хотела насолить. Но при первом же пробуждении она получила четкое послание от одного из надзирателей: «Ауфиль передает привет».

Тифтар Безродный бесследно пропал. Многие пытались его искать, но результата не добился никто, даже самые одаренные сыщики. Когда лич не хочет, чтобы его нашли, мало кому это под силу.

Цвар Гарган не щадил ни себя, ни своих подчиненных в попытках приблизиться к разгадке формулы нового зелья — как всегда безуспешно. Десятки и сотни различных ингредиентов потрачены впустую, но рвение демона не умалилось, лишь стало сильнее.

Зурия Фелисе по неясной для нее причине наконец перестала ощущать тяжелое чувство, похожее на постоянный надзор — но также перестала видеться с братом.

Беременная майор Карла Конамор усердно выполняла свой долг даже в отсутствие мужа, а с его возвращением наконец обрела уверенность в будущем. Но как бы ей ни хотелось, в то же время рядом с ней рядом шел страх. За себя, за ребенка, и за судьбу ее семьи. Как рода, так и любимых.

Тита Айяр все чаще выходила на работу. Кроме нее больше никто не мог столь же оперативно и скоро искать причины загадочных смертей и отравлений. Со временем это становилось тяжелее — и от ее беременности, и от большей изощренности, но она не сдавалась.

Барк Нейворд стал постоянно замечать, как незримое нечто наблюдает за ним, но больше его настораживало отсутствие жены, которое длилось с каждым разом все дольше.

Дебра Нейворд рвала и метала в попытках обезопасить себя, найти запрятанные сведения о своем преступлении, а вместе с тем — найти демона, что сбежал от ее взора. Рой почему-то стал все реже отвечать на зов, девчонка в лесу уже два месяца недоступна для слежения. С каждой ночью ситуация все больше выходит из-под контроля, из-за чего ей приходилось весьма часто прибегать к более жестоким и радикальным методам ведения дел.

Декстер Альваро вылечился окончательно лишь спустя месяц, когда его перевели в строго изолированную палату… А после того, как гвардейца посетил один из следователей, в городе тут же ввели положение чрезвычайной готовности на бессрочный период.

Но, что самое важное, ночь от ночи, несмотря на летнее время, небо посреди дня все больше теряло голубой цвет, вечно покрываясь облаками и серыми тучами.