Клинковая роща

24. Паучьи владения — 1/2.

Амуанити… Когда пали механизмы сорами, была низвергнута магия ассари, развеяны по миру остатки народа тари, доминирующей расой Мельхиора стали они. Народ волка.

Мир не дал им вороньего ума и обделил змеиной магией — среди аму лишь редкие женщины могли творить чудеса. Но мир дал им волю. Ту, что в последствии стала легендой. Аму были теми, кто не ведал страха и шёл вперед до конца, если знал, что дело правое.

Сперва это были разрозненные кланы, напоминавшие тёмную эру в истории котов. Но между ними редко бывало свойственное тари согласие. В обществе аму многое отдавалось на право сильного.

Каждый волк от природы был сильнее и выносливее змеи, кота или ворона. И каждый с детства обучался искусству владеть оружием. И каждому через легенды и сказки переходило знание об ужасной участи их предшественников.

По этой причине аму с детства воспитывались в строгости и готовности отдать жизнь в бою с врагом. Да и в будущем таковой была судьба большинства детей волка — сперва в обучении, затем годами постигая искусство войны в волчьих хирдах и участвуя междоусобицах.

Железная воля помогла народу амуанити — со временем они научилась подчинять даже законы этого мира. Лишённые магии волхвы безумной смесью навыков творили чудеса, достойные древних. Постигая законы бытия, само пространство начало подстраиваться под их волю.

Даже религия аму была завязана на вере в себя, и поклонялись они не кошачьим богам, не магии и не силе молний, а предкам своим и героям рода, что деяниями своими заслужили такое право. Потому среди волков почти не встречались настоящие боги, но было великое множество полубогов и тех аму, что преодолели отпущенный им природой предел.

Но зло никогда не засыпает навечно. Пробудившись от темного сна, враг всего сущего вновь взглянула на мир, и расплылась в улыбке, увидев мужественных волчьих ярлов и храбрые сердца их детей.

Но как победить того, кто имеет крепкую волю, и кого не обмануть, ни обещанием власти, силы или сердечными узами?

С новым азартом безумный бог принял вызов, начав годами подтачивать веру в себя земель аманити. Время — пыль под ногами врага всего сущего, что годами готов ждать удобного случая, чтобы однажды разрушить твой мир и пожрать судьбу.

Народ, теряющий свои корни и забывающий собственную историю, уже обречён. Этим и воспользовалась та, чьё имя навеки забыто и проклято. С каждым годом знания аму о том, кто они есть и кем были их предки начало стираться, вместе с их заветами, приведшими их мир к расцвету.

Храбрость воина обратилась жестокостью. Железная воля правителей стала фундаментом диктатуры, а великодушие заменилось эгоизмом и личной выгодой. На смену образам справедливых героев пришла жажда наживы и культ обогащения. Каждое новое поколение становилось всё более невежественным, покуда место незаметно деградировавших волков аму не оказалось занято империей Лиса...

Фиалковый свет, лившийся сейчас из глаз окружавшей нас толпы селян, подавлял все цвета, кроме серого. Все пространство вокруг сужалось к серому миру, в котором исключением и главным владыкой был лиловый свет, давно скрывший зрачки, радужку и вообще добрую половину лица людей.

— Нет, не надо! Я ни в чем не виноват! — послышался чей-то сдавленный писк, и группу собравшихся в кучу людей бросили извивавшееся связанное тело кого-то из бойцов рейда. Отсюда сложно было разглядеть, что именно произошло. Но думаю, все и так ясно.

Я подозревал, что местные могут оказаться врагами, но был уверен, что сумею распознать угрозу достаточно заранее. Знаю, что сегодня многие всю ночь не сомкнули глаз, чтобы разбудить спящих рядом товарищей в случае нападения селян.

Фиалковое свечение походило на магию пустоты, хоть облик жителей и их голоса не двоились, как у порождений неназываемой.

Мортис! Мы должны были распознать проклятую стихию у местных. Как вообще можно не заметить такое? Подобные эффекты невозможны на первом ранге синхронизации, а здесь у каждого полноценный второй, как и у нас. А значит, если я прав, то не смотря на уровни, каждый здешний житель ненамного слабее меня или Терми.

Мортис!!

Громко стукнув посохом и призывая все возможные усиления на себя и всех рейдовых, я приготовился к тяжелому смертельному бою. Вырваться из такой западни будет очень непросто. Да что там, это почти невозможно! Каждый спасшийся будет чудом. Может, сразу активировать свою пустоту, сорвав сокрытие сущности зельем? Или я так только сделаю хуже, внеся смуту в мысли союзников прямо в бою?

У пилигрима Тишины такого выбора не было, он уже провалил свою маскировку, и не стал сдерживаться, призывая раздвоенную акулью пасть с лиловым маревом вместо руки. Очертания друга сразу же немного поплыли, принявшись двоиться и бегать, пытаясь найти настоящие контуры его тела.

— Жрецы дочерей? — с нотками страха, смешанного с непониманием и злобой произнес староста, быстро нашедшийся среди поселян. Но остановили нас от вступления в безнадежный бой не его слова, а искренние эмоции старика в ауре. В них угадывалось глубокое сожаление, что все происходит именно так.

— Во имя Нефтис, что за безумие вы творите? Решили принести наших товарищей в жертву безумному богу?

Я ожидал извинений и вины, но голос старосты, вместе со смесью его чувств, наоборот приобрел решимости и уверенности в своей правоте:

— Мы дали вам кров, дали пищу, как друзьям! И что взамен?!

Скользнув глазами по лицам воинов рейда, я поймал взглядом вампира. Алиот Алашан был готов к бою, но на лице его сквозило полное непонимание.

— И что же? — спокойно переспросил я у старосты.

— Они убили моего сына! — послышался полный боли голос женщины из толпы.

— Эти твари изнасиловали мою дочь! — гневно заорал мужик из толпы.

— Меня ограбили и едва самого не убили! — крикнул кто-то ещё.

Да какого хрена здесь происходит… Во имя трех лун Мельхиора, мать вашу, что со всеми вами не так?!

Какой-то озлобленный мужик выскочил из-за плеча старосты и грубо толкнул меня в грудь.

— Ты нам предъявлять будешь, жрец? Мы поверили тебе, а ты привел с собой это отребье!

Не смотря на понимание, что если все именно так, как они говорят, то местные в своем праве, я едва сдержался, чтобы тут же попытаться сварить мужика на пару. Пустота не дремлет и всегда готова отыскать путь в твой разум. Стоит лишь на секунду ослабить бдительность, и чуждая тебе ярость захлестнёт с головой, заставляя уничтожать всех вокруг.

— Успокойся, Сион, — положил руку мне на плечо Терми, заставляя погасить вихри раскаленных частиц водяного пара вокруг.

Бедная Ласка. Вот что ты чувствовала, кидаясь на всех с лиловым шаром пустотной энергии. Мысль, что цель перед тобой несёт вред, а значит должна немедленно быть уничтожена. Ярость внутри остановить почти невозможно.

— Лесат, поясни, что происходит, — попросил пилигрим, безошибочно определив в толпе собравшихся для круговой обороны воинов рейда того, кто лучше всего объяснит ситуацию.

Чуть успокоившись и придя в себя, я тихо прошептал слова молитвы Покоя.

У большинства остальных в эмоциях была смесь злобы, ярости и часто — того же непонимания. А вот у Лесата в эмоциях были слабые нотки вины. Именно слабые, что позволяло надеяться на его трезвость суждений. Ибо стоящий рядом с ним Грейси просто пылал смесью жажды крови со стыдом и непомерной виной. Неужели это он что-то сделал? Ни за что не поверю.

— Некоторые в рейде повели себя не очень достойно… как мудаки, если точнее, — дипломатично начал искатель, и я сразу понял, кто на самом деле виновник конфликта. Не так уж много разумных в рейде могут примерить на себя личину грабителя, насильника и убийцы.

— Так выдайте им виновников, — предложил я, и по огонькам ярости, мелькнувшим в глазах рыцаря крови понял, что прав.

Рейд не может выдать Фали Крыса, иначе вместе с ним лишится элитного боевого мага, связанного контрактом, и минимум десятка ни в чём не повинных бойцов, удерживаемых насильно.

— Хули ты о себе возомнил, терпила? — словно бы подводя итог моим размышлениям, возопил виновник.

Иннох повернул голову в нашу с пилигримом сторону. Кроме нас местные никого не уважали и не признавали в рейде. Но вот сам рейд подчинялся вовсе не мне. Хватит ли мне союзников, чтобы прямо сейчас бросить вызов лидерству Али и выдать ублюдка? Но стоит ли это жизни не замешанного в насилии мага? Или хафлинга Матиаса, который точно не стал бы участвовать в подобном.

Может, выдать нескольких виновных, но оставить главного зачинщика? До храма осталось не так далеко. Нет, поступать так несправедливо и бросать на откуп часть виновных, чтобы защитить других, куда более виновных, мне не позволит Грейси. Готов поспорить, что он тут же вмешается… Да и моя собственная совесть тоже против. Но тогда каков выход? Сражаться с местными? Оба варианта были мне отвратительны.

— Уважаемый Иннох, а откуда у вас эта сила? — спросил я у старосты.

Толпа поселян едва удерживалась от расправы. Местные проявили изобретательность, не только позволяя рейду собраться, но и всячески способствуя этому, вытаскивая немногих оглушенных из домов, и швыряя в сторону круга обороны.

Я всё думал, зачем собирать всех в одном месте — поближе к командирам и вообще — разве так им самим не будет с нами сложнее справиться? Все встало на свои места, когда несколько не сдержавшихся бросили пару факелов в сторону рейда, вызвав мгновенно взвившийся всполох пламени. Пользуясь превосходством в силе с пробудившейся пустотой, они вполне могли себе позволить такие маневры просто не давая вырваться из гибельного ада.

Горючая смесь… хитро.

И тут все будто бы со щелчком встало на свои места.

Об ученичестве подумаешь после нашего разговора…

Ну ты и сволочь, Арахна. Пара пространных слов, увиливание от ответов, затягивание времени — всё для этого? Чтобы я не смог вмешаться раньше и остановить мародерство Крыса? Но зачем ей это?

— Эй, Арахна, — проговорил я в пол голоса, — Мы так не договаривались. Ты обещала нам проход по своим землям.

— Я обещала безопасный путь тебе. Но не всему этому сброду, — я ничуть не удивился, когда на мои обращенные в никуда слова нашелся ответ от невидимого собеседника. — Тем более что грабить местных я никого не заставляла. Жители в своем праве, не находишь?

— Но ты, конечно же, можешь помочь? — шепнул я себе под нос, прекрасно зная, что она услышит меня.

— Могу. Но что мне с того?

— Арахна, чего ты от меня добиваешься?

— Ты должен пообещать мне вынести кое-что из храма.

Вот в чем дело.

— Думай быстрее, милый. Сам видишь, — поторопила меня жрица трёх богов.

Местных было намного больше, чем нас. Средний уровень примерно тот же, поменьше у детей, а высокий уровень стариков им уже не поможет. Но их все равно слишком много. И видит Нефтис, я куда больше хочу повернуть свой посох не против крестьян, а наоборот — помочь им свершить возмездие.

Что случится, если я забью на задание Кота, выпью зелье у алтаря сам, и постараюсь тихо добраться до города, где под прикрытием стен буду совершать вылазки и копить опыт, чтобы однажды надрать ему лысую задницу?

Нет, даже если так, все равно звучит преотвратно. Бросать своих будет только последний мудак. И что тогда мне остается?

— Что я должен вынести? — заставил я себя задать вопрос. Хотя я уже начинаю догадываться, что именно она меня попросит.

— Кусочек алтаря, — последовал ожидаемый ответ.

Мда. Не нравится мне, как это звучит. Значит, звериное имя и все жизни рейда против… чего, собственно? Чем это мне грозит на самом деле?

— Идёт.

Арахна не стала отвечать. Вместо этого рядом со мной возник поток снежно-белых искр, что метеором упал с черного неба на каменную землю, принявшись собираться в высокую властную женскую фигуру.

В реальности она выглядела совсем не так, как во сне. Бледное лицо казалось слегка зеленоватым, как у нежити, волосы были уложены в строгую причёску, а в глазах сиял фиалковый, как и у всех крестьян, свет.

Едва образ сформировался до конца, как отвлеченные светопреставлением поселяне принялись с удивлением переглядываться, а затем медленно и неуверенно опускаться на колени.

Особого удивления у меня это почему-то не вызвало. Хотя умом я понимал — что-то тут не совсем так. Попутный был запечатан на хренову тучу лет. Как так вышло, что его жители знакомы с Арахной? И откуда у местных вдруг взялась стихия пустоты, сразу на таком уровне? Даже с тем, что стихия сама навязывает себя своим адептам, процесс поднятия второго ранга синхронизации не может быть мгновенным… или может?

Я вспомнил таинственную книгу, которая подняла этот параметр у Терми почти мгновенно. Однако даже там у него был тогда не нулевой уровень. А местные ничем не определялись. Либо это глобальная магия сокрытия сущности, либо их уровень синхры был ниже сопряжения.

Словно это само собой разумеющееся, Арахна сделала несколько шагов вперед в полном молчании, дожидаясь, когда все склоняться перед своей госпожой. Я же завороженно наблюдал за тенями. Легкие отблески кристаллов вокруг, что-то эфемерное за светильными лампами — во всём угадывались изменившиеся цвета, обретшие ряд светло-лиловых оттенков.

А ведь это не магия пустоты. Это что-то другое. Возможно, цвета не зря столь похожи. Деревня находилась рядом с храмом третьей сестры, которая до своих злодеяний имела другую силу — силу Забвения. Это как раз вписывается в рамки истории Попутного. Если деревня была запечатана в те времена, когда бездушный бог ещё только начинал свой путь, то у них могла сохраниться и старая сила.

Остатки белесых искр рассыпались по камню, и паучья повелительница заговорила:

— Эти смертные — мои гости. Сейчас они уйдут, а я возмещу вам ваши убытки.

— Но госпожа… — осмелился возразить кто-то из поселян. — Их злодеяния нельзя…

— Можно, — ответила добродушно паучиха, вот только в этом её добродушии проскользнуло столько льда, что я бы на месте местного спрятался в погребе на ближайшие лет десять.

Но — это все — неправильно! Что, если все мои текущие действия — ошибка? Почему я не могу прямо сейчас взять, и прикончить одного за другим каждого ублюдка, что додумались напасть на приютивших нас жителей?

Чуть обернувшись ко мне, Арахна склонила голову и подмигнула.

Знак, что всё идет как надо? Знак, чтобы я молчал?

— Пусть уходят, — с отвращением и ненавистью проскрипел староста Иннох.

Такие же чувства, словно лесной пожар, быстро распространились по всем собравшимся. Если бы не мелькавшие кое-где хвосты и звериные уши — самые обычные люди. В руках вилы, факелы, грабли с удлиненными зубцами, которые здесь использовали для ухода за настенными грядками капустного мха. Лишь призванный кем-то призрак, напоминавший нарисованные в книге полупрозрачно гигантскую амебу, несколько выбивался из общей пасторальной картины почти обыкновенных людей в необыкновенном месте.

Народ нехотя расступался, давая пройти нашему рейду. Ворота перед нами, судя по скрипу, уже открылись сами, а мне в голову запоздало пришла мысль о том, что металлические пауки никуда вроде бы не девались, и по-прежнему ждали нас за серой стеной Попутного.

— Сион, брат, успокойся, а? — Зачем-то повторился Терми. Я с непониманием посмотрел на друга, пытаясь понять, что он имеет ввиду, но он неопределенно прочертил круг в воздухе и ткнул пальцем в пол у меня под ногами.

Похоже обжигающий водный пар, за пределами терпимости человеческим телом, помимо моей воли уже готовился окутывать ближайшую жертву. Со стороны наверняка смотрелось зловеще, есди не знать о всех слабостях моей атакующей магии.

— Извини… — начал я, но в этот момент послышался голос из толпы.

— Элаэ арри! — закричал слова активации навыка местный. Я инстинктивно обернулся на него, и живот пронзила острая боль.