Ничего кроме правды. Нюрнбергский процесс. Воспоминания переводчика

Паренек из казарм НКВД

С началом военных действий первая мысль моя была идти на фронт, но осознание того, что мои родители арестованы, удержало меня от этого шага. Больше всего с момента ареста я боялась, что мы потеряем друг друга навсегда. В тридцатые годы — в лабиринте детских домов, в сороковые — в водовороте войны. Одна надежда была на наш старый постоянный московский адрес в Казарменном переулке, рядом с главными казармами НКВД у Покровских ворот, где нам с сестрой оставили две маленькие проходные комнаты.

Помню, я долгое время в страхе обходила это здание стороной. Но перестала делать это, как ни странно, именно в 1937 году и именно после той страшной ночи, когда арестовали моего отца.

Арестовывать отца пришли два энкаведешника в штатском и с ними солдат из этих самых казарм — большой, неуклюжий деревенский парень в шинели и огромных сапогах. Его поставили в передней, и он стоял там, у входной двери, никем не замечаемый, часов пять, пока двое в штатском рылись в папиных бумагах, книгах и даже в наших детских вещах.

Но всё когда-нибудь кончается, и настало время прощаться. Мы, две босые девочки в ночных рубашках, мне тринадцать лет, моей сестре — шесть, повисли на папиной шее и, плача, просили его не уходить. Только тут я зло взглянула на солдата, который сейчас должен увести папу, может быть, навсегда, и увидела, что из его широко открытых сероголубых глаз с редкими белыми ресницами, не переставая, льются на солдатскую шинель крупные светлые слезы. Помню, меня это поразило, а потом стало каким-то утешением. Пока есть в России такой солдат, мы не одиноки, думалось мне в тяжелые минуты, когда казалось, что сердце разорвется от возмущения и боли и жизнь остановится.

На фронт, во фронтовую разведку, я ушла в 1944 году, когда моего отца вместе с другими учеными и специалистами, приговоренными без суда и следствия к 10 годам лишения свободы, внезапно помиловали за работу на «шарашке», а маму после 5 лет на Колыме и года с небольшим на 101-м километре от столицы, в городе Александрове, — вы не поверите — без допросов и анкет вернули в Москву, вручив ей паспорт с московской пропиской. После шести лет разлуки, тюрем, лагерей, свиданий, посылок и передач наша семья наконец воссоединилась.