Ничего кроме правды. Нюрнбергский процесс. Воспоминания переводчика

Наш «земляк» Розенберг

Между Кальтенбруннером и Франком в первом ряду сидел тезка Йодля заместитель Гитлера по идеологии прибалтийский немец Альфред Розенберг. По указанию Гитлера, ему надлежало быть главным теоретиком национал-социализма и заниматься идеологическим воспитанием членов НСДАП. Этот, с позволения сказать, теоретик был ярым приверженцем расовой теории, в которой главное место отводил догме о существовании расы господ. Своими писаниями он пытался превратить расовую теорию в науку и ратовал за то, чтобы «научно обоснованное» мировоззрение национал-социализма пронизывало все без исключения науки. Таким же образом у нас в СССР всё и вся пронизывало «единственно верное» учение Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина.

Впрочем, научные изыскания Розенберга в области национал-социализма в Германии и за её пределами никто не читал. Основной труд Розенберга «Миф двадцатого столетия», хотя и был издан тиражом более миллиона экземпляров, однако популярности автору не принес. Опрос, проведенный по моей собственной инициативе в 1945 году в Берлине среди немецкой интеллигенции, показал, что граждане нацистской Германии, безусловно, знали о существовании этой книги, но не имели ни малейшего представления о её содержании. Только два человека из ста ответили мне, что держали книгу в руках, но прочесть её были не в состоянии. Известно также, что Геринг назвал это произведение чепухой.

Деятельность Розенберга на идеологическом фронте не ограничивалась теоретическими изысканиями. По указанию Гитлера в 1940 году Розенбергом был создан Центральный научно-исследовательский институт национал-социалистической идеологии и воспитания, так сказать «их ИМЭЛ» — Институт Маркса-Энгельса-Ленина. Но и это не привело к повышению престижа Розенберга, и он с присущим ему рвением приступил к своим новым обязанностям на посту имперского министра по делам оккупированных восточных территорий. Поистине в любой банде ценят преданных людей и дают им отличиться не на том, так на другом задании, не на том, так на другом посту, пока какой-нибудь промах, действительный или мнимый, не приведет верного слугу к короткой и неотвратимой расправе.

В последней должности Розенберг усердно помогал формировать политику германизации, использования насильственного труда, истребления евреев и противников нацистского режима. Он принимал активное участие в разграблении восточных территорий.

В зале суда Розенберг, казалось, продолжал обдумывать идеологические основы национал-социализма, не обращая никакого внимания на сидевших с ним вместе функционеров нацистской партии. Иногда он рисовал карандашные портреты. Через много лет я прочла в мемуарах Папена, что это были портреты вызванных в суд свидетелей. Возможно Розенберг инстинктивно классифицировал их по расовым признакам.

Когда же пришла его очередь говорить, он, защищая себя, использовал весьма распространенную и потому хорошо знакомую и нам мысль о том, что идеи национал-социализма сами по себе прекрасны, но их претворение в жизнь всячески извращалось нерадивыми исполнителями. Остается загадкой, где же отцу-основателю нацистской идеологии удалось отыскать в этой идеологии какую-нибудь прекрасную идею!

Больше у меня не осталось в памяти об Альфреде Розенберге ничего, если не считать маленького переводческого эпизода. Дело в том, что на процессе, как я уже говорила, синхронным переводчикам разрешалось переводить только на родной язык. Поэтому Розенберг слушал в наушниках перевод с русского на немецкий, осуществлявшийся его соотечественниками. Всё шло своим чередом. И вдруг подсудимый сорвал с головы наушники и, повернувшись в сторону нашего переводческого «аквариума» громко и сердито, так, чтобы мы слышали, сказал, обращаясь к немецкой переводчице на хорошем русском языке: «Не картины с изображением Бога — Gottesbilder, а иконы — Ikonen, матушка!» И, хотя из биографии Розенберга нам было известно, что он родом из Прибалтики и даже успел после революции поступить в советское высшее учебное заведение, но всё же внезапность замечания, да еще на безупречном русском языке произвела на переводчиков шоковое действие.

Я уже не говорю о виновнице происшествия, симпатичной молодой немецкой переводчице, которая, очевидно, просто перестаралась и, стремясь онемечить текст, использовала в синхронном переводе с детства знакомое ей слово «Gottesbild». Напомню, что картины на библейские сюжеты — обязательный атрибут интерьера немецкой семейной спальни, но они не являются священными предметами или Божьими образами, подобно русским иконам. Всё тут же уладил всегда спокойный и доброжелательный «Мистер Пиквик», то бишь председатель суда Лоренс. Он прервал заседание, и немецкая переводчица была заменена советским переводчиком, который легко справился с иконами и всем тем, что за ними надопросе главного немецкого идеолога последовало.