В президиум засел он, и — ни слова;
цветы раздвинул лысой головой.
Зачем его сюда избрали снова,
он сам не знает, в стул врастая свой.
И вроде бы заслуг найдется малость,
да в прошлом всё. А нынче не видать.
Одна лишь должность важная осталась:
в президиумах вечно заседать.
Единственной заслугой он гордится:
всегда быть на виду. Серьезный весь,
домой придет — за стол с женой садится,
как будто бы президиум и здесь.
Собрание (вот, право, совпаденье)
такого непременно изберет.
Заранее находит он сиденье.
Без вызова спешит пройти вперед.
Нет ни энтузиазма, ни оваций.
Фамилию привычно назовут.
Готов тотчас на это отозваться
собраний постоянный атрибут.
И в том, что он со сценой крепко дружен,
наверное, какой-то есть резон.
Наверное, он сцене так же нужен,
как тот цветочный глиняный вазон.
Сидит себе. Сидеть-то он умеет.
Лоснится голова среди цветов.
И пусть заслуг давненько не имеет,
привычный стул всегда ему готов.
Должно быть, мы и в гроб его запрячем
(подчеркивая дел его объем)
в привычном положении — сидячем,
как в каждый наш президиум суем.