Шпеер

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. 14. Где оно, волшебство?

— Алло, слушаю?..

— Мистер Поттер, прошу прощения, я не смогу вас сейчас принять. Где вы находитесь?

— Я уже в здании, — Гарри оглядел сияющее стеклом и хромом фойе Сити-Холл. — Только вошел.

— Через тридцать минут пройдёте в сто одиннадцатый кабинет, — быстро сказал Аластор Муди и, не попрощавшись, оборвал связь.

Директор Поттер приостановил свой стремительный бег и озадаченно замер в вестибюле здания мэрии. После игры в рыцарей Гарри мысленно обозвал архитектурный шедевр «Шлемом Тамплиера». Впрочем, шлемом мэрия казалась лишь снаружи. Интерьер Сити-Холл напоминал скорее о звездных войнах и путешествиях в будущее, чем о ветхости прошлого и позабытых рыцарях.

Гарри чувствовал себя неважно. Голова гудела, ноги подкашивались, тело налилось тяжестью, будто он плелся по планете с гравитацией Юпитера. Рассудив, что лучше подождать возле кабинета, чем мять костюм в машине, директор добрался до двери с тремя единицами и устало опустился на стоящий поодаль диван в окружении финиковых пальм.

Последняя неделя показалась директору экскурсией по аду. Конечно, вокруг Г. Дж. Поттера не плясали черти, не лизали пятки огоньки адского пламени, не дымились зловонные котлы и не вопили грешники. И все же молодой человек ощущал себя в дыму, в угаре, четвертованный и колесованный пренеприятнейшей суетой. Быть может, во всем была виновата простуда. Визиты к заболевшему редактору даром не прошли — директор Поттер свалился с температурой в приснопамятный день посещения морга.

Нежиться в постели было некогда. Гарри провел дома два дня, как и наградивший его вирусом злодей, после чего, больной и разбитый, явился проводить в последний путь Альбуса Дамблдора. Опасения директора, что он будет задействован в траурной церемонии, не оправдались. Все хлопоты, связанные со скорбными проводами бывшего директора «Хога», взяли на себя мистер Снейп и Артур Уизли, за что Гарри в глубине души был им благодарен: решать подобные вопросы ему не доводилось, да и чувствовал он себя скверно. Правда, кашляющий редактор тоже не светился здоровьем, но выглядел достаточно собранным, в отличие от директора Поттера.

Усилия, потраченные Гарри на сочинение Торжественной Речи, заготовленной для печальной церемонии, пропали втуне. Людей, явившихся почтить память Альбуса Дамблдора, нахлынуло море. Казалось, весь город вознамерился оплакать усопшего. Пролитых слез, пламенных и прочувствованных слов, произнесенных у гроба, было так много, что длинная и цветистая речь господина директора потонула в нетерпеливом шиканье тех, кто считал, что Гарри Дж. Поттер не знал покойного и не имел права на пошлую болтовню. Во всяком случае, так ему сердито сказал один из злодейских Уизли.

Сотрудники, едва начавшие, казалось, проявлять к Гарри слабые признаки расположения, вновь смотрели волками — будто это он, новый директор, замахнулся острой косой на Альбуса Дамблдора.

При чем тут я, сердито думал Гарри, если старик умер от неоперабельного рака желудка? Если бы он остался на директорском посту, разве это спасло бы ему жизнь? Дамблдор был обречен, и искать виновных глупо и бессмысленно.

Быть может, косые взгляды сотрудников попросту мерещились. Похоже, ничего не изменилось, кроме одного: человек, чье невидимое дружеское плечо он не ценил и не замечал, отошел в сторону, вежливо и тихо, будто его и не было вовсе.

Он, Гарри Джеймс Поттер, перестал существовать для Северуса Тобиаса Снейпа.

Конечно, Снейп здоровался с директором и прощался. Пару раз зашел что-то подписать.

Мистер Снейп больше не сжигал его черным разбойничьим взглядом, да что там, мрачно думал Гарри, теперь он даже не смотрел в его сторону. Редактор не стремился сказать больше, чем того требовали рабочие моменты. Из темных глаз ушла искра интереса, мягкий баритон потерял тревожащий душу бархатный тембр.

Как истинный джентльмен, редактор сдержал свое слово.

Забыл.

Гарри хотелось подойти к злодею, сорвать с лица холодную и бесстрастную маску, заглянуть в ставшие чужими глаза и спросить: «Как вам это удалось, мистер Снейп?»

Он сам не забыл ничего. Хуже того, припомнил и то, чему не придавал значения раньше. Вспомнил каждый брошенный взгляд, каждую улыбку, каждый жест и слово. Глупое тело и не думало подчиняться директорскому разуму — хранило в памяти распаляющую желание нежность чувственных губ, мед ласкающего языка, отчаянные страстные объятья, дразнящие мимолетные прикосновения чутких пальцев, хриплые нотки низкого волнующего голоса. О боги, он помнил даже ЕГО дыхание.

Глупое тело упорно не хотело забыть.

«Откуда ты взялся на мою голову, — мучительно раздумывал Гарри. — Колдун, черный маг, тамплиер проклятый!»

Увы, квест вышел директору боком: образ рыцаря теперь являлся во снах с пугающим постоянством. Тамплиер посещал молодого человека каждую ночь с регулярностью семейного доктора, с той разницей, что иногда являлся пешком или сменял мантию на кольчугу, но сути это не меняло: во сне Гарри срывал с разбойника воинские доспехи так же быстро, как белую мантию, обвивал горячее тело руками и ногами и впивался в губы рыцаря жестоким и алчным поцелуем.

Дверь сто одиннадцатого кабинета неожиданно распахнулась, и оттуда быстрым шагом вылетела дама средних лет — стройная шатенка в элегантном деловом костюме. Поспешно промокнув платочком почему-то заплаканные глаза, она устремилась по коридору, не глянув на угнездившегося в тени пальм молодого человека.

«Где я ее мог видеть?» — слегка удивился Гарри. Лицо женщины казалось знакомым. Впрочем, думать о дамах было некогда — директор глянул на часы и обнаружил, что тридцать минут истекло.

Он надел на лицо маску уверенной доброжелательности, постучал согнутым пальцем в дверь сто одиннадцать и, не дожидаясь ответа, заглянул внутрь.

Высокое кресло за массивным столом повернулось, и на директора уставились маленькие внимательные глазки госпожи Долорес Амбридж.

— Проходите, мистер Поттер, — змеино улыбнулась она. — Присаживайтесь и будьте как дома.

Неприлично озираясь по сторонам, Гарри прошел в кабинет. Среди резной мебели в стиле Людовика XV, обтянутых вышитым шелком диванов и кресел, тяжелых розовых портьер с кистями и прочими прелестями антикварной обстановки, меньше всего можно было почувствовать себя, как дома. Директор вежливо поприветствовал хозяйку кабинета-музея и осторожно сел на край дивана с прихотливо выгнутой спинкой и десятком бесполезных изящных подушечек с бахромой.

— Господин Муди не присоединится к нам? — вежливо поинтересовался Гарри.

Советница тонко улыбнулась.

— Сожалею, мистер Поттер, к нему пожаловал высокий гость. Поэтому Я с радостью выслушаю ваши новости. Если они у вас есть, — шелковым голосом прибавила она.

— Боюсь, мне нечего вам рассказать, мадам, — уныло сказал Гарри. — Шпеер не спешит со мной подружиться. Я принес распечатку нашей переписки, если вы хотите... — он полез было в карман, но был остановлен властным и пренебрежительным жестом советницы.

— Ах, полно вам, не будьте ребенком. Неужели вы думаете, что мы не читали эту вашу переписку?

«Они взломали мою почту!» — сообразил Гарри и сердито закусил губу.

— Тогда зачем вы меня вызвали? — почти грубо спросил он.

Мадам Амбридж неторопливо встала со своего малинового трона и принялась расхаживать по кабинету мягкой кошачьей походкой.

«Кошка с рожей жабы!» — сердито подумал директор, возмущенный взломом электронки.

— До нас дошли слухи, — мурлыкнула кошка-жаба, — о том, что вы весьма заинтересованы в приобретении акций издательства. Я права?

— Да, — взволновался директор. — А откуда вы... То есть... Да, я готов вложить деньги... Думал продать свою фирму и...

Румяное личико советницы осветилось торжеством.

— Как ни странно, в этом вопросе наши с вами интересы полностью совпадают. Мы постараемся поспособствовать тому, чтобы вы стали акционером, мистер Поттер.

«Молодец жаба!» — возликовал Гарри.

— К несчастью, ситуация повернулась не совсем так, как мы предполагали, — негромко произнесла Амбридж, обшаривая глазками раскрасневшееся от волнения лицо директора. — Кстати, вы были в морге на опознании, насколько мне известно, — совершенно неожиданно сказала она. — Вы уверены, что покойник ДЕЙСТВИТЕЛЬНО был Альбусом Дамблдором?

Гарри замер на диване, пригвожденный к месту цепким пронзительным взглядом советницы.

«Если я скажу, что это был не он, что это даст? — лихорадочно подумал он. — Вопрос об акциях зависнет до выяснения обстоятельств дела, а так, быть может, я смогу выкупить хоть один процент у Макгонагалл и...»

— Это был он, — твердо сказал молодой человек. — А кто еще?

Маленькие глазки подозрительно сощурились.

— Мистер Муди был в морге. Не знаю, что заставило его усомниться, — задумчиво пожевала губами советница. — Конечно, мы предприняли все возможное, чтобы пролить свет на этот вопрос, но... Директорского дантиста так и не разыскали, а семейный врач Дамблдора — мерзавец, в хитрости не уступающий своему пациенту. Скрывать, что у директора «Хога» была неоперабельная аденокарцинома желудка? — недоверчиво фыркнула она.

Гарри пожал плечами.

— Не все любят говорить о своих болезнях, — дипломатично сказал он. — Возможно, профессор Дамблдор был одним из них. Я уверен, что тело в морге принадлежало именно ему, — прибавил он, тряхнув головой для пущей убедительности.

— Ну что ж, — с сомнением протянула Амбридж. — Может, и так... Старик и после смерти устроил нам пакость! — вдруг холодно и зло сказала она.

Гарри удивленно моргнул.

— Не далее как пару месяцев назад Дамблдор оформил завещание в адвокатской конторе «Aurum Dentem», председателем которой является госпожа Грейнджер. Возможно, вы ее сейчас видели, мистер Поттер, — сказала советница, все так же внимательно разглядывая Гарри.

«Ах вот оно что! — мелькнуло в директорской голове. — Вот в какой она Америке!»

— Джейн Грейнджер — акционер «Хога», — взволнованно сказал Гарри.

— Да, поэтому ей далеко не безразличен вопрос, как Дамблдор вознамерился поступить со своим пакетом. Согласно завещанию, акции должна была унаследовать госпожа Макгонагалл. Но, как выяснилось, это липа и чушь.

Гарри похолодел.

— То есть как?

— Дамблдор оформил новое завещание, аннулировав предыдущее, — зло поджала губы советница. — Документ в конторе Грейнджер был составлен, чтобы сбить нас всех с толку. Акции унаследовали лишь основатели «Хога».

Директор подскочил на диване.

— Сириус... мистер Блэк... тоже?

Амбридж скорбно кивнула.

— Мистер Блэк получил пять процентов.

Гарри осел на диван. Его сердце ликовало.

— Это хорошо, — не выдержал он и расплылся в улыбке.

— Что хорошего? — холодно поинтересовалась кошка-жаба. — Нам нужно влияние. Управление. Полный контроль. Надеюсь, вы уже достаточно созрели, чтобы это понять, мистер Поттер.

— Я прекрасно понимаю, — пробормотал Гарри. — Я директор на бумаге. В реальности я не могу изменить в «Хоге» ровным счетом ничего. Разве что уволить какую-нибудь мелкую сошку и нанять новую. Главный редактор заправляет всем, будто директор он, а не я, — не сдержал обиды молодой человек.

— Хо! — округлила губки Амбридж. — Еще бы! Теперь он обладатель тридцати процентов акций, — сквозь зубы сказала она. — Смерть старика ему на руку, как никому другому.

«Ничего себе», — подумал директор.

— Дамблдор завещал Снейпу, Макгонагалл и Артуру Уизли по десять процентов. Мистеру Блэку досталось лишь пять, — сообщила советница, сверля Гарри маленькими внимательными глазками.

«Жадный старик», — с неудовольствием подумал Гарри. Мысль о том, что это колоссальная сумма, не посетила в этот момент светлую директорскую голову.

— Вам нужно подать заявку на членство, мистер Поттер, — продолжила Амбридж. — Мы готовы ассигновать вам любую сумму. Наша задача — сделать вас обладателем тридцатипроцентного пакета. Вернее, вам нужен тридцать один процент, чтобы совместно с миссис Грейнджер получить контроль над издательством.

Гарри облился жарким потом.

— Это же безумные деньги, — прошептал он.

На губах госпожи советницы зазмеилась нежная улыбка.

— Мы пойдем вам навстречу, — проворковала она. — Поверьте, добрые дела стоят того, чтобы вкладывать в них деньги. Нам с вами по пути, мистер Поттер. Вы достойны нести людям свет разума, мораль и нравственность, а не грязь и порок, как то делал покойный Дамблдор. Вы должны гордиться вашей миссией, молодой человек, и думать о вашем личностном росте. К правильно мыслящим людям деньги приходят сами, — советница сложила на груди пухлые ручки и мило заморгала.

— Я не против, — улыбнулся директор. — Пусть приходят. Только как мне стать акционером? — растерянно пробормотал он.

— Мы постараемся вам помочь, — сладким голосом сказала Амбридж. — Ведь ваш «Волкодав» разваливается на глазах, не так ли?

«Даже название фирмы знает», — уже без удивления подумал Гарри и молча кивнул.

В маленьких глазках собеседницы мелькнуло насмешливое торжество.

— Кое-кого можно разжалобить бедственным положением молодого симпатичного директора.

— И кто же у нас в «Хоге» такой жалостливый? — иронично спросил Гарри.

Госпожа Долорес Амбридж на мгновение прикрыла глаза, затем вновь распахнула — сияющие и хитрые.

— Господин Северус Снейп.

* * *

«Ладно, какая, в конце концов, разница, читают мою почту или нет, — сказал себе Гарри, устроившись на диване Сириуса с ноутбуком на животе. — Я все равно никому ничего не пишу», — с грустью подумал он.

«Главное, чтобы не узнали, на КАКИЕ сайты я захожу», — вдруг метнулась испуганная мысль в директорской голове. Впрочем, поразмыслив, Гарри пришел к выводу, что это навряд ли интересует господ советников.

На прошлое письмо проклятый Шпеер не отвечал несколько дней. Да и ответ прислал насмешливый. Написал, что если бы упомянутых чутким мистером Эвансом господ так же волновали тонкие вопросы нравственности, лондонцы бы давно благоденствовали в раю.

«Уважаемый мистер Шпеер, простите, что опять отнимаю Ваше время, — напечатал Гарри. — Возможно, вы правы. Я не имею чести знать людей, — директор задумчиво покусал ноготь, — чьи персоны стали прототипами героев «Фиддла». Если не секрет, скажите, Вы в самом деле знаете всех их лично? У меня сложилось впечатление, что Вы знакомы с самим господином Т. Р. Кстати, я так и не понял, почему, когда барашек ложился спать, он снимал свою шкурку, вешал на гвоздик и превращался в зеленого змея? :))) Теперь я не могу без смеха смотреть городские новости. Мне очень, очень нравится Ваша книга. Я намерен прочитать все, что Вы написали. До свиданья. С наилучшими пожеланиями, Гарри Эванс».

«Не слишком ли фамильярно и глупо? — с тревогой подумал директор, разглядывая эпистолярный труд на мониторе. — Он может и не ответить на вопрос о знакомстве с мэром».

Гарри Эванс, шпион и писатель задушевных электронных писем, тяжко вздохнул и нажал кнопку «отправить».

— Где эти чертовы «Марионетки», — вслух пробормотал шпион и свесился с дивана. Пока Гарри болел, он думал было почитать очередное творение Шпеера, но голова была как чугунный котел, а в глазах рябило.

— Вот вы где, головешки, — он извлек заброшенную под диван черную книгу. — Видите, мистер Шпеер, я вас не обманываю, — сказал директор, не замечая, что говорит сам с собой.

Он включил торшер, и на книгу упал мягкий рассеянный свет из-под круглого абажура.

— И что вы тут написали такого, что все на стенку полезли? — пробурчал Гарри, устроился поуютнее и углубился в чтение.

«Быть может, кто-то обидится, если я скажу, что большинство из нас — неразборчивые и жадные едоки, хватающие пищу без разбора.

Нет, возмущенно возразит кто-нибудь, я всегда выбираю, что положить на тарелку, и смерть безрукому повару, посмевшему подсунуть мне пережаренный шницель! А растяпе-официанту, перепутавшему Спесиаль с Пус-ан клер*, я всегда отрываю голову, заворачиваю в салфетку и отправляю посылкой хозяину ресторана, где осмелились так безбожно меня надуть! Ну уж нет, кто-кто, а я знаю толк в хорошей кухне! Меня не обманешь!

Что ж, в это я охотно верю. Но речь пойдет о другом.

Так ли мы разборчивы, поглощая информацию? Так ли требовательны и придирчивы, заполняя свой мозг, выбирая пищу для рассудка? Боюсь, что большинство из нас не задумывается об этом, механически поглощая все, что видит глаз и слышит ухо. Мы выхватываем для себя то, что в какой-то момент кажется нам полезным и правильным, остальное тихо просачивается в подсознание, но нашей вины в этом нет (спросите Фрейда и иже с ним), думаем мы и спешим дальше.

Еще бы не спешить, еще бы не торопиться. Надо успеть быстрее вырасти из детских штанишек, получить образование, найти хорошо оплачиваемую работу, жениться, нарожать детишек, выйти на пенсию с достоинством и приличным капиталом, воспитать внуков etc. Ах, едва не забыл! Посадить дерево, построить дом и написать книгу. Одним словом, оставить хоть какую-то ерунду (простите, нетленный шедевр) на память потомкам. Времени у нас и без того мало, некогда нам считать точки на спинке божьей коровки или смотреть, как меняют цвет облака.

Могу успокоить торопящихся жить. Я и сам не философ, да и вообще человек, к медитациям не склонный, и на подсчет крапинок божьей коровки (коих, кстати, бывает от двух до двадцати шести, в зависимости от вида) у меня нет времени так же, как и у вас. Поэтому я не призываю вас остановить ваш быстрый бег по жизни, чтобы полюбоваться закатом над морем, сияющими снегами в горах или просто упавшим с дерева сухим листком. Как деловой человек, я сразу отделю нерукотворную информацию, посылаемую нам матушкой-природой или богом (кому как удобнее), от той, которой мы, люди, обмениваемся друг с другом.

К сожалению, как мало мы интересуемся прожилками кленового листа под ногой, так поверхностно и небрежно ловим информацию рукотворную. Ну что вы, герр Шпеер, скажете мне вы, я посещаю музеи, выставочные галереи, в курсе всех литературных новинок, не говоря о фильмах и свежайших театральных постановках!

Да я и не спорю с вами. Конечно же, вы всё перечитали, пересмотрели, пополнив ваш интеллектуальный и культурный багаж внушительным и серьезным грузом.

Я предлагаю лишь одно: давайте откроем наши информационные чемоданы. Поверьте, вы будете весьма удивлены, обнаружив, что в них лежит!

Кто из нас не читал бестселлеры Джейн Кроули? Ее книги облетели мир от Арктики до Антарктики, уверен, что самый последний пигмей африканских джунглей или пасущий коровье стадо масай, и те знают историю о Мальчике-Волшебнике. «Замечательная детская сказка», — говорят Добрые Родители, покупая очередную книгу всемирно известной писательницы. «Отвратительный оккультизм, отравляющий нежные детские души!» — возмущаются Злые Родители, лишающие детишек волшебства.

Я не стою на стороне ни тех, ни других. И если вы подумали, что мне взбрело в голову критиковать литературные труды мадам Кроули, то и тут вы не угадали, я не критик и не моралист, рассуждающий о пользе или вреде подобной литературы. Откровенно говоря, я предлагаю открыть семь чемоданов Кроули только по той простой причине, что этот волшебный багаж есть у большинства из нас. И если мы изучим его содержимое, то впредь будем внимательнее с другими нашими баулами (конечно, если нам не все равно, что мы везем с собой в летящем экспрессе жизни).

Когда-то я наивно полагал, что есть произведения безыдейные и бесполезные. Рассказы ни о чем, нудные и бездарные описания природы, романы без грана смысла. Теперь я считаю иначе — один автор несет людям идею, другой — эмоции, третий — себя самого (худший вариант). В любом случае, любой литературный труд, говоря языком деловых людей, является набором информации.

Итак, какую же информацию несут волшебные сказки мадам Кроули?

Возьму на себя смелость утверждать, что госпожа Джейн Кроули НИКОГДА не писала книг для детей.

Прошу вас, не кричите на меня. Не топайте ногами. Поберегите ваши камни, поверьте, они вам пригодятся.

Я помню, что вы люди чрезвычайно деловые, и даже задуматься, что потребляете, времени нет. Да и зачем? Если на упаковке лекарства написано «аспирин», вы примете таблетку с доверием: кто посмеет подменить ее синильной кислотой? Покупая коробку с детским питанием, вы так же убеждены, что там не лисий яд, не опилки и не сосновые шишки. А уж если журнал «Шотландец» восторженно отзывается о Джейн Кроули, как о первоклассной детской писательнице, то какие могут быть основания не верить? Вы сметаете с полок все семь книг мадам и спрашиваете, когда будет восьмая и девятая.

Мы доверяем фармацевтам, намешавшим невесть что в свой «аспирин», кормим детей питательными витаминизированными опилками, хватаем с прилавков лисий яд в ярких обертках и так же легкомысленно поглощаем информацию.

Мы — это большинство. Но, поверьте, существуют люди, прекрасно осведомленные о том, что кладут в банковские ячейки своего мозга. Конечно, они полны превосходства. Как, должно быть, насмехаются они над нами, бездумными и неразборчивыми потребителями духовной и интеллектуальной пищи!

Мы — маглы. Податливая глина в опытных руках Гончаров. Мы не волшебники и никогда не будем ими. Нам никогда не постичь секретов гончарного мастерства. Кто-то другой слепит из нашего размягченного мозга кувшин, вольет туда свое зелье и сполна насладится плодом рук своих. Кто-то другой замесит глину из нашего разума, умело высушит и превратит в кирпич. И, выстроив из этих кирпичей ведущий в небо трон, воцарится на вершине, Мастер и Волшебник. Кто-то другой, но не вы.

«Почему?» — слышу обиженный вопрос.

Отвечу вам без злорадства, но с грустью. В свое время вы не пересчитали, сколько крапин на спине у божьей коровки, не разглядели сухой лист под ногой, облака, гонимые ветром. Не задумались, как устроен мир, что движет нами, нашими умами и сердцами, для чего мы несемся по жизни, жадно поглощая хлеба и зрелища. Мы зарабатываем для того, чтобы истратить, спешим напиться вином любви, пока оно льется, торопимся наесться угощениями, пока накрыты столы, и стремимся нагрести сокровищ, не задумываясь, уж не поддельные ли они. Мы — потребители и гордые обладатели Готовых Знаний.

Ах, вы толкуете о Познании, герр Шпеер? Бога ради, оставьте эту чушь философам и бездельникам. Как же, наслышаны и про Канта, знаем-знаем Шопенгауэра и Ницше, за кого вы нас принимаете? Ах, вы не об этом? Велосипед давно изобретен, что еще нужно? Мы — люди деловые, нам надо работать, кормить семью, думать о завтрашнем дне и...

Простите, что перебиваю. Вот почему мы не маги. У нас никогда нет времени. У нас нет желания самому готовить магический эликсир. И если нет в продаже готового, значит, такого эликсира не существует.

Проще быть глиной, не так ли?

Угадайте, где сокрыто волшебство? Быть может, лежит в золотом кувшине подземного лабиринта под египетским Сфинксом? Покоится на дне моря в запечатанном сосуде, упавшем с древней галеры? Или припрятано на вершине заснеженной горы, в тайном гроте монахов-аббатинцев?

Спрячьте вашу чековую книжку, ради всего святого. Не спешите ехать в Египет, Тибет и нанимать экспедицию на поиски исчезнувшей Атлантиды.

У нас уже есть волшебный инструмент. Жаль, мы не умеем им пользоваться так же, как Маги и Чародеи.

Это не волшебная палочка, не тайное зелье и не философский камень.

Вынужден вас разочаровать.

МАГИЧЕСКИЙ ИНСТРУМЕНТ — ЭТО НАШ РАЗУМ.

Готовые Знания не сделают нас магами.

Только Познающий становится волшебником.

Быть или не быть магом и чародеем — решать вам. Я лишь предлагаю вам сыграть в игру, тренирующую ум. Чтобы превратить инертный и пассивный орган, привыкший к готовому корму, в инструмент, подобный волшебной палочке. Итак, начинаем ДУМАТЬ. Назовем нашу игру «Разгадай Загадки Кроули».

Крибле, крабле...»

* * *

Директор Поттер брел по темной и пустынной ночной улице, задумчиво глядя себе под ноги. Что такого особенного написал Шпеер в своем вступлении, Гарри не мог толком понять, но это «что-то» растревожило его до глубины души. Молодой человек вдруг ощутил, что если он сейчас не сделает паузу и не задумается, то пропустит нечто важное. Гарри знал это беспокойное чувство — оно иногда посещало его, когда он читал книги об успехе и процветании. Это означало одно: что-то коснулось невидимой струны в его душе, и важно понять, что это.

«Я не волшебник, — печально думал он. — Ведь я тоже всю жизнь тороплюсь, бегу куда-то... Жду, что однажды наступит счастливый день, когда я поднимусь на высокую гору и посмотрю вниз... на город у моих ног. Но если я не маг, то никогда не дойду до вершины, как те, кто научились какому-то колдовству... Волшебство Разума... Разве я не обдумывал свои поступки? Разве не руководствовался рассудком?»

Гарри огорченно вздохнул.

«И чем плохо потреблять Готовые Знания? Для чего тогда писались книги, в которых весь опыт человечества и все такое прочее? Разве не для того, чтобы не изобретать каждый раз этот самый велосипед?» — он пнул ногой пивную крышку, и та с дрожащим звоном покатилась по асфальту.

«Нет, тут вы не правы, мистер Шпеер, — директор догнал и ловко подбил крышечку так, что та поскакала по тротуару резвой лягушкой. — Но то, что мы спешим, нам некогда думать обо всем, что с нами происходит, это, конечно, пра...»

Увлекшись крышечным футболом, Гарри неожиданно налетел на твердое плечо ночного прохожего и едва не упал. Он растерянно пробормотал извинение и осекся: перед ним красовался злодейский тамплиер из его снов — Северус Тобиас Снейп.

— Ох, — только и сказал Гарри, пялясь на редактора в светлом плаще. — Это вы?

— Нет, тень отца Гамлета, — хмуро сказал Снейп.

— За белладонной вышли? — пошутил Гарри и тут же устыдился своего заискивающего шутливого тона.

— За сигаретами, — буркнул редактор. — Доброй ночи, мистер Поттер. Советую вам возвращаться домой, уже поздно.

— Подождите, — растерянно сказал Гарри, видя, что редактор уходит.

— Да?.. — скучающе поднял левую бровь злодей.

Директор пару раз открыл и закрыл рот.

— Как вы... Ээ... Вы... — пробормотал Гарри, разом растеряв все слова.

Мистер Снейп поднял правую бровь — за компанию к левой.

— Вы правда все забыли? — наконец выпалил директор и покраснел от собственной глупости.

— Амнезия полнейшая, — без тени улыбки сказал Снейп.

— Ну, тогда хорошо, — Гарри подпустил в голос удовлетворенный тон.

— Просто чудненько, — сквозь зубы сказал редактор.

— Да. Другое дело, — задрал подбородок Гарри.

Мистер Снейп понимающе покивал головой.

— И не говорите, — вздохнул он.

— Гораздо легче, — довольно улыбнулся директор.

— Еще бы, — процедил злодей и вдруг рявкнул: — Хватит!

Гарри испуганно дернулся.

— Спокойной ночи, мистер Поттер, — отвратительным ледяным голосом сказал Снейп.

Разинув рот, с трясущимися от обиды губами, Гарри смотрел, как тает в темноте светлый плащ быстро удаляющегося врага.

— Ну и пошел ты к черту, — кусая губы, прошептал молодой человек.

Колокол далекого собора глухо и печально отбил два удара.

Понурив голову, директор Поттер брел домой.

_____________________________________________________________________________________

* Спесиаль, Пус-ан клер — виды устриц.

* * *