Шпеер

47. Рахат-лукум

Охваченный смутным беспокойством и волнением, Гарри потянул на себя медную ручку тяжелой дубовой двери, сделал шаг и очутился в красноватом полумраке совершенно странной комнаты, будто провалился в темный колодец. Дверь бесшумно закрылась за его спиной — то ли с помощью механического доводчика, то ли по волшебству.

В первый момент он почти ничего не мог разглядеть — после залитых светом залов и коридоров клуба Гарри померещилось, что он попал в опочивальню восточного падишаха. Привыкнув к полумраку, он обнаружил, что недалек от истины — увешанная коврами комната пропахла сладковатыми благовониями, от которых щекотало в носу; взгляд выхватил низкую оттоманку, покрытую накидкой с восточным орнаментом и горой узорчатых подушек. Красноватый, как церковная лампада, свет лизал бок украшенного камнями кальяна, который отчего-то напомнил застывшему на пороге гостю лампу Аладдина. На мгновение Г. Дж. представилось, как Аберфорт вылетает из лампы в виде злого дымного джинна и душит его за горло.

Джинн не замедлил материализоваться в пространстве — от стены внезапно отделилась фигура, которую Гарри поначалу не заметил.

— М-мистер Д-дамблдор? — Г. Дж. вздрогнул от неожиданности и неприличным образом вытаращил глаза, разглядывая хозяина восточных апартаментов. Облик джинна совершенно не соответствовал интерьеру — господин Аберфорт, в джинсах и свитере, казалось, забрел в восточные покои так же случайно, как и гость.

— Много наслышан о вас, мистер Поттер, — негромко произнес Аберфорт и приветственно протянул руку. Гарри вежливо сжал сухую тонкую ладонь и смутился еще сильнее, охваченный странным дежавю — будто однажды уже касался этих длинных аристократических пальцев. Возможно, виной тому был перстень на мизинце, как у псевдо-покойного Альбуса Дамблдора.

— Давно хотелось пообщаться с вами, — ровным тихим голосом сказал хозяин «Ars vitae». — На похоронах нам не удалось познакомиться. Могу я называть вас Гарри? Я старый человек, мне простительно.

— Конечно, — взволнованно сказал Гарри, всматриваясь в его лицо. — Вы вовсе не старый, сэр, — нервно улыбнулся он, силясь быть вежливым.

Аберфорт усмехнулся тонкими губами.

— Присаживайтесь, прошу, — он приглашающе махнул на расшитый узорами пуфик и опустился на оттоманку. — Чай, кофе?

— Чай, если можно, — пробормотал Гарри, подумав, что чаепитие могло бы занять руки и помочь скрыть нервозность.

Больше всего хотелось попросить включить свет и разглядеть Дамблдора-младшего как следует. Пожирать старика глазами было неловко, и все же Г. Дж. не мог отвести от него взгляда: Аберфорт, будучи с виду моложе Альбуса, походил на брата гораздо сильнее, чем это было заметно на видеозаписи.

И вновь как по волшебству, в комнату бесшумно вплыл молодой человек с чайным подносом, поставил угощенье на низкий столик и исчез так быстро, что Гарри ничего не разглядел, кроме темных одежд, изящных, почти женских рук и угодливо склоненной белокурой головы.

— Возможно, вас удивляет мое желание познакомиться с вами поближе, Гарри, — Аберфорт наполнил пиалу гостя приятно пахнущим напитком и придвинул поближе. — Но я смею надеяться, что вы, заступив на место моего брата, наконец поняли, что стали членом большой семьи, а также осознали, какую взяли на себя ответственность.

— Как ни странно, никто не счел нужным предупредить меня, КАКУЮ ответственность, — не удержался от ядовитого выстрела Гарри.

Аберфорт спокойно помешал ложечкой чай.

— Всему свое время, Гарри, — мягко сказал он.

«Дьявол! — вихрем пронеслось в голове Г. Дж. — У него та же манера разговаривать, как и у Альбуса!»

Он уставился в поблескивающий красным отсветом чай в пиале, стараясь не выдать себя: догадка, внезапно пришедшая в голову, обожгла мозг огнем.

Голос хозяина «Ars vitae» не походил на тот, что он слышал в кабинете Амбридж и в «Куане Паркере».

«Можно изменить всё, что угодно... контактные линзы, прическа, очки, пластическая операция, — лихорадочно думал он, глядя на вертящиеся в пиале чаинки и усилием воли сдерживая дрожь в руках. — Но голос!.. Это НЕ Аберфорт!»

Даже голоса близнецов Уизли слегка отличались. Правда, это не помогало установить истину, кто есть кто — при каждом удобном случае Фред и Джордж нагло менялись местами, доводя директора Поттера до белого каления.

— В тот момент вы были не готовы воспринять то, что знаете сейчас, — продолжил Дамблдор. — Вы не понимали, с какими структурами вступаете в контакт, не отдавали себе отчета в том, что от ваших действий зависят судьбы других людей, — тихо сказал он.

«На себя намекает!» — Гарри отпил глоток чая, обжег язык и разозлился еще сильней.

Старик задумчиво погладил скулу. Странный жест не ускользнул от внимания гостя: наверняка на месте гладко выбритого подбородка не так давно красовалась окладистая борода — сейчас Г. Дж. был в этом почти уверен.

— Если бы я знал это изначально, возможно, не наделал бы глупостей, и судьбы других людей сложились бы иначе, — с вызовом сказал Гарри. — Я полагал, что отвечаю разве что за рабочий процесс, прибыль и развитие дела!

Дамблдор уставился на него тяжелым внимательным взглядом. Г. Дж. стало почти так же нехорошо, как на допросе у Риддла: кто бы ни был сидящий перед ним человек, казалось, он так же, как мэр, пробирается в голову и ворошит невидимыми щупальцами мозг.

— Любой из нас в ответе за каждый свой шаг. За все свои действия, а не только за формально вверенные дела, — буравя умным острым взглядом собеседника, сказал старик.

Он осушил свою пиалу и подлил еще. Гарри помнил эти жесты сухих рук — когда-то Альбус Дамблдор опаивал директора чаями в кабинете «Хога».

— Я позвал вас не для того, чтобы предъявить какие-то обвинения, Гарри, — продолжил старик. — И не для того, чтобы дать пищу для размышлений, являюсь ли я Аберфортом Дамблдором, Альбусом Дамблдором, Райнером Шпеером или Эдрианом Макферсоном, — жестко прибавил он.

Чайная ложка вылетела у Гарри из рук и не звякнула лишь потому, что погрузилась в ворс персидского ковра.

Белый как полотно гость уставился на хозяина с мистическим ужасом: проклятый старик читал мысли.

— Я пригласил вас для того, чтобы пролить свет на события, произошедшие более двадцати лет назад. Поверьте, Гарри, я до последнего не хотел этого делать, — проникновенным голосом сказочника заговорил хозяин. — Вы слишком беспечно относитесь к получаемой вами информации. Для вас ничего не стоит разгласить тайну, разболтать секрет, поделиться с кем-то совершенно ненужными соображениями. Так ведь, мой мальчик?

Последние сомнения в том, с кем он имеет счастье беседовать, развеялись, как дым.

— Это неправда, профессор Дамблдор, — с ударением на слове «профессор» процедил Гарри. — Я не болтун! Если я знаю, что о чем-то говорить не следует, то молчу как рыба! Меня никто не предупреждал, что я участник вашей театральной постановки!

В прищуренных стариковских глазах блеснула опасная искра.

— Вам угодно называть это театром? Ну что же, — он опять погладил несуществующую бороду. — Своими словами вы подтверждаете то, что я недавно понял, размышляя о вас, молодой человек.

Голос его стал до странности холоден, почти резок.

— Никто из членов ОВЛА, куда вы якобы вознамерились вступить, никто из Скотланд-Ярда, никто из окружающих вас людей не знает о вас того, что знаю я, — стальным голосом сказал он.

Г. Дж. ощутил подступившую к горлу нехорошую тошноту и холод между лопаток.

— Вы не на стороне ОВЛА и группы мэра, мистер Поттер. Но вы и не на стороне «Феникса».

Внимательные глаза кололи, как острые шила.

— И то, и другое для вас театр. Вам всё равно, за какую команду играть. Вы будете там, где ваш любовник. Больше вас ничего не интересует. У вас нет мотива быть с нами или с ними. Вернее не было. До СЕГОДНЯШНЕГО дня, — с нажимом сказал Дамблдор.

Парализованный непонятным страхом, Гарри неотрывно смотрел в его лицо, ощущая себя наколотым на булавки зрачков мотыльком.

— И тем не менее, — продолжил старик, все также пронзая его всевидящим взглядом, — вы сейчас здесь, чтобы сделать свой окончательный выбор.

Тихий голос, приглушенный коврами, вползал в уши шелестящими змеями.

— Много лет назад Том Риддл возглавил группу «Национальное Движение», — начал Дамблдор. — Организация существовала и до него, но именно Риддл подвел под ее деятельность свои шовинистские теории, провел реорганизацию, установил жесткую управленческую иерархию. Риддл пошел дальше своих предшественников: создал внутри «НД» военную группировку, фактически, небольшую армию хорошо обученных людей. Чем занималась эта группа, Северус вам рассказывал, не так ли?

Гарри загипнотизировано кивнул.

— Как известно, на всякое действие найдется противодействие, — старик невозмутимо налил себе третью пиалу чая. — В противовес «НД» мы вынуждены были создать свой союз для борьбы с экстремистами Риддла. В тысяча девятьсот девяностом была основана антиэкстремистская организация «РС» — «Рыцари Справедливости». По сути, такая же военизированная структура, состоящая из нескольких волонтерских отрядов. Внутренняя армия «Феникса», — Дамблдор сделал паузу и прибавил совсем тихо: — Лидером одного из отрядов был избран молодой, но подающий надежды человек, кадет Военной Академии Сандхерста*. Джеймс Поттер. Ваш отец.

Гарри подпрыгнул на месте, взмахнув руками и сбив пиалу. Золотистая чайная лужица потекла по столу и бесшумной струйкой впиталась в персидский ковер.

— Ерунда! — выкрикнул Г. Дж. — Мой отец не был военным! Он учился на инженера! Я знаю, мне тетя говорила! Вы что-то путаете! Да, он учился в Сандхерсте, но он не был никаким... никаким... — Гарри вдруг умолк, растеряв все слова.

«Членом какого политического кружка был ваш отец?» — прошелестел в голове голос Риддла.

Дамблдор расхохотался веселым смехом добродушного Санта-Клауса.

— Инженер и кадет инженерных войск — немного не одно и то же, мой мальчик, — он вдруг вновь посерьезнел и опять вперил в Г. Дж. внимательный взгляд. — Думаю, вашей тете не хотелось повторить судьбу своей сестры. Не в ее интересах было болтать о том, чем занимались ваши родители.

Гарри зажмурился, малодушно надеясь открыть глаза и обнаружить, что всё это химера, дурной сон — пропахшая благовониями восточная комната, дрожащие огоньки красноватых лампад, оживший Альбус Дамблдор, рассказывающий сказки о родителях.

Всё было тщетно. Наяву, а не во сне пахло иланг-илангом, приторно-сладким и душным. Наяву, а не во сне окутывал ковровый рай зловещий сумрак, блестели в полутьме хитрые стариковские глаза и дрожали красно-золотистые блики в лужице разлитого чая.

«Не верь всему, что услышишь», — стукнули в сердце слова Северуса.

— А моя мать?.. — севшим голосом спросил Гарри. — Она тоже была членом этой группы?

— Нет. Она погибла случайно, — негромко сказал Дамблдор. — Люди Риддла приехали убрать вашего отца. Лили Поттер... была лишней свидетельницей. Вас, Гарри, то ли пощадили, то ли не заметили.

— Люди Риддла? — глухим эхом отозвался Г. Дж.

Дамблдор, кряхтя, встал с оттоманки и навис над сжавшимся в комок гостем.

— Для чего, по-вашему, я всё это рассказал? Вас не волнует падение кабинета премьера и поражение консерваторов, не интересует противостояние действующему истеблишменту. Но, быть может, как сын своего отца, вы не останетесь глухим к восстановлению справедливости? Руки Риддла в крови ваших родителей.

Каждое слово капало на мозг раскаленным свинцом.

Гарри молчал, бессмысленно размазывая пальцем по столу разлитый липкий чай.

— Сириус часто рассказывал мне про отца, — прошептал он. — Какой он был веселый, смелый... Но он никогда не говорил о «Рыцарях Справедливости»!

Старик удалился в темные глубины комнаты и вернулся с каким-то пакетом. В голове Г. Дж. промелькнул десяток страшных предположений о его содержимом, начиная от дневника Риддла, пачки фотографий сверхсекретных объектов, планов свержения монархии и кончая фунтом тротила.

— Не все так болтливы, как вы, мой мальчик, — Дамблдор зашуршал бумагой и высыпал на поднос маленькие кубики рахат-лукума. — Сириус, при всех его недостатках, человек преданный делу, верный, как пёс. Он наш Келев, готовый бороться за своих зубами.

— Угощайтесь, Гарри, — старик положил сладкий кубик себе в рот и довольно вздохнул. — «РС» прекратила свое существование,— сказал он, бодро работая челюстями. — В отличие от организации Риддла, ее деятельность признали вне закона. Официально «Рыцари» распущены. Но, как неумирающий феникс, однажды они восстанут из пепла. Кому, как не вам, Гарри Джеймс Поттер, помочь поднять «РС» из руин? Вам, сыну смелого и отважного человека, отдавшего жизнь за спокойствие и мир Британии?

Сын отважного Джеймса Поттера оцепенел, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой. В отяжелевшей голове было до странности пусто.

— Почему... Столько лет прошло, но только сейчас вы сказали мне об этом?.. — с трудом ворочая языком, пробормотал он.

— Повторяю, всему свое время, мой мальчик. Твое время пришло, Гарри.

* * *

— Опоил! Охмурил! Одурманил! — Северус с курткой Г. Дж. через локоть, видимо, так и не побывавший в своем спортзале, налетел на Гарри горячим вихрем, схватил за руку и потащил по коридору. Спотыкаясь, плохо понимая, где он и что вокруг происходит, Гарри кубарем скатился вслед за ним по широкой мраморной лестнице, выбрался за порог клуба и очутился на сияющей вечерними огнями Дин-стрит.

Пылающее лицо приятно обдало ветром. В легкие хлынул пронзительно-чистый морозный воздух.

— Черт, — от головокружения Гарри пошатнулся. — Со мной что-то не то.

— Еще бы, — Северус надел на него куртку и застегнул доверху молнию. — Чаёк с лимонными дольками?

— С рахат-лукумом.

Г. Дж. вдохнул грудью благословенный кислород. В голове начало проясняться.

Северус обнял его за плечо, увлекая за собой вдоль по улице, залитой светом огней.

* * *

Парк на площади Сохо был почти безлюден. Гарри плюхнулся на сырую скамейку, тут же очутился в тепле рук Северуса и облегченно вздохнул.

— Ты знал, что это Альбус, — пробурчал он. — И ничего мне не сказал!

— Я связан обещанием молчать, — мрачно сказал Северус. — Как и ты теперь.

Гарри придвинулся поближе и пристроил голову ему на плечо.

— Ты что-нибудь знаешь о моих родителях? О «Рыцарях Справедливости»? Ты должен был знать про эту организацию!

— Рыцари? — Северус презрительно фыркнул. — Банда головорезов, таких же, как штурмовики «НД», только неорганизованных и бестолковых! Мародеры, безголовые и агрессивные придурки!

Сын Освободителя Британии От Экстремистов возмущенно подскочил на лавке и вырвал руки из ладоней редактора.

— Мой отец был кадетом инженерных войск! — гневно выкрикнул он. — Он не был бандитом!

По лицу Северуса прошла гримаса досады.

— Я ничего не знаю о твоем отце, — с раздражением сказал он. — Я говорю об «РС» в целом. Они просуществовали всего три года, но за это время наделали много глупостей. По-твоему, борьба одной мафии против другой — дело рыцарское и благородное? Чушь собачья!

— «Рыцари» боролись против экстремистов! — с жаром воскликнул Гарри. — Разве это не благородно?

Терново-черные глаза наполнились снисходительным сожалением.

— Бороться с экстремистами методами экстремистов — разумеется, дело достойное, — насмешливо сказал он. — И чего теперь ожидает Альбус? Что ты возглавишь подобную банду и под кровавыми парусами «Месть за отца» атакуешь Сити-Холл?

Гарри закусил губу и насупил брови.

— Нет, то есть... Э-э... Дамблдор надеется возродить эту организацию. Ты правда ничего не знаешь о моих родителях? — с затаенной надеждой повторил он.

Слегка успокоившись, он придвинулся ближе и сунул руки под плащ Северуса.

— Видишь ли, Liebes, — редактор откинулся на спинку скамьи и задумчиво уставился в темное свинцовое небо. — У меня есть дурная привычка собирать максимально полную информацию обо всех, с кем имею дело. О тебе я узнал достаточно много еще до того, как ты переступил порог «Хога», ты уж прости, мой маленький шеф, — сказал он, покосившись на Гарри и наткнувшись на сердито нахмуренные брови. — Но когда дело дошло до истории с твоими родителями, меня ждало большое разочарование. Люциус позволил мне поднять архивы тех лет, я с большим трудом добился разрешения посмотреть дело Поттеров и...

Гарри затаил дыхание, пожирая взглядом освещенный светом фонаря выразительный профиль под полями черной шляпы.

— Документы исчезли. В проклятой папке оказалось лишь несколько малоинформативных листков. Но... я все еще не теряю надежды узнать правду, — Северус сжал горячей ладонью его пальцы. — Пока мне нечего тебе сказать. Риддл отрицает причастность «НД» к убийству твоих родителей, — прибавил он.

Г. Дж. возмущенно выдернул руку.

— Ах, он отрицает? — сердито крикнул он. — А кому бы еще понадобилось их расстрелять? И ты ему веришь?

— Ты переел рахат-лукума, — зло сказал Северус. — При чем тут, верю я Тому или нет! Я делаю выводы на основе фактов, а не личных симпатий! Фактов против Риддла пока нет! И не говори, что ты собрался принять участие в возрождении банды Дамблдора!

— Да, собрался! — выкрикнул Гарри. Кричащий рот тут же закрыла злодейская ладонь. Г. Дж. вырвался, гневно тряхнув растрепанной челкой. — Ты думаешь, если я не помню родителей, мне все равно, кто их убил? — зашипел он. — Считаешь, я всё так и оставлю, пусть убийцы живут себе припеваючи на свободе?

Северус положил руку ему на плечо. Взгляд совсем черных в сумраке глаз наполнился странной мягкостью.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — тихо сказал он. — Но неужели ты не видишь, что Альбус с тобой играет? Он прекрасно понимает, что далеко не каждый вдохновится идеей о всеобщем благе и пойдет на штурм баррикад? Люди эгоистичны, по большому счету. Альбус любит использовать глубоко личные мотивы, давить на внутренние рычаги, подбирая к каждому человеку особый ключик. Он хороший психолог, Liebes. Куда лучше Риддла. Я не верю, что тобой может двигать чувство мести. Тебе надо хорошо подумать, прежде чем связывать себя какими-то обязательствами. Ты никому ничего не должен, Гарри. И никто из нас не должен.

— Ненавижу, когда так говорят! — сердито дернулся Г. Дж. — Наверное, как ты раньше не умел любить, так и не научился! Только равнодушный эгоист думает, что никому ничего не должен!

Северус закусил губу и отвернулся. С минуту оба молчали.

— А скажи мне, дорогой, — невидяще глядя в пространство, сказал редактор. — Кому, по-твоему, присягает военнослужащий Королевского Инженерного Корпуса?

Гарри метнул на него подозрительный взгляд.

— Елизавете? — предположил он.

— Да. А также Парламенту, в мирное время, — сухо сказал Северус. — В глазах военного трибунала твой отец — преступник. Сириус Блэк, Ремус Люпин и Питер Петтигрю, которые возглавляли три других отряда, гражданские лица. Но твой отец, нарушивший военную присягу, понес бы серьезное уголовное наказание. Будь он жив, сидел бы где-нибудь в Верле по сей день. Сандхерст готовит армейских командиров, а не начинающих террористов.

Сын отважного Джеймса Поттера ошеломленно вытаращил глаза, переваривая услышанное. Быть сыном военного преступника было не так заманчиво, как отпрыском бравого кадета лучшей военной академии Британии.

— А теперь добрый дедушка наливает тебе чаю и рассказывает о героических подвигах отца, — сквозь зубы сказал Северус. — С тем, чтобы ты исполнился желанием благородного мщения и снес голову его старому врагу. Дамблдор любит загребать жар чужими руками, — фыркнул он.

— Разве ты не хотел, чтобы я был на его стороне? — пробормотал Гарри.

Северус опять запрокинул голову, глядя в тяжелое темное небо.

— Теперь — не хочу. Если есть на свете другое измерение, где нет ни Риддла, ни Дамблдора, ни... — он на мгновение умолк, — никаких проклятых кукловодов, я его найду. Для тебя и меня, Liebling.

С перил резного забора снялась большая ворона и с хриплым зловещим карканьем пролетела над их головами.

* * *

Гарри плелся по мостовой походкой унылого бродяги, сунув озябшие руки поглубже в карманы и спрятав нос в шарф. Северус, откликнувшись на неведомый звонок мобильного, посадил Г. Дж. в такси, поцеловал в ухо и исчез в лабиринте засыпающих улиц. Настроение Гарри окончательно упало, бессвязно скачущие мысли, обрывки разговоров метались в разболевшейся голове танцующей мошкарой.

Домой идти не хотелось. Не доезжая до своего квартала, Гарри выскочил из такси и пошел пешком в надежде вернуть спокойствие духа.

Он не смог объяснить Северусу, что чувствует на самом деле. Родителей Г. Дж. не помнил совершенно, и хотя все детство фантазировал об их чудесном возвращении, свыкся с мыслью о том, что их нет. Размахивать кроваво-мстительными полотнищами перед Риддлом у него не было желания. Мэр на мысленном киноэкране никак не хотел падать, сраженный метким выстрелом, как не взлетал на воздух обложенный бомбами Сити-Холл и не рычали за тюремной решеткой члены банды «Народного Движения». Но презрение Северуса к «Рыцарям Справедливости» почему-то больно задело, как и холодно брошенное слово «преступник».

«Дамблдор назвал папу смелым и отважным», — с грустью подумал Гарри. Сердиться на старика, как Северус, отчего-то не удавалось.

Если о матери он знал от тетки хоть что-то, то об отце — почти ничего. Упоминание имени Джеймса влекло за собой поток изощренных ругательств: Петунья терпеть не могла мужа сестры и говаривала, что он «сгубил Лили». Только сейчас Г. Дж. понял, что скрывалось за теткиными словами.

Многолетнее молчание Сириуса попахивало предательством. Рассказы крестного не шли дальше историй о клубных танцах, неземной любви Джеймса к красавице Ли, веселых попойках и гонках на байках. Притворяясь открытым и искренним, Сириус лгал, рассказывая про учебу Джеймса в Сандхерсте, мрачно думал Гарри. Разговоров об убийстве Поттеров крестный избегал, и Г. Дж. не настаивал: казалось, это причиняет Сириусу боль.

В лицо рвано хлестал холодный декабрьский ветер. Подавленный невеселыми мыслями и охваченный болезненным чувством одиночества, Гарри беспомощно оглянулся по сторонам, совершенно забыв, куда и зачем идет.

На углу переливалась цветным неоном вывеска интернет-кафе. С минуту задумчиво постояв на пронизывающем ветру перед гостеприимно освещенным порогом, одинокий сын военного преступника Поттера вздохнул, вынул заледеневшие руки из карманов и решительно толкнул стеклянную крутящуюся дверь.

* * *

«Дорогой Райнер. Простите, что долго не писал. Но всё это время я много думал о Вас, не только о Ваших произведениях, а просто о том, кто Вы на самом деле.

Я знаю, зачем Вы писали эти книги. Думаю, что знаю. Скажите откровенно, что Вами двигало, чувство мести или что-то другое? Меня хотят использовать, вызвав во мне мстительные чувства. Так сказал мой друг, я ему верю, но ведь есть понятие справедливости, желание наказать преступников, разве это плохо? Вы писали, что слово — Ваше оружие. У меня нет такого виртуального оружия, реальную кровь я проливать не хочу и никогда не смогу, но мне бы хотелось внести какую-то лепту в борьбу с С.-З.-К. У нас с Вами общий враг.

Мой друг не хочет, чтобы я принимал участие в этой борьбе, хотя еще недавно он был на той же стороне, что и Вы. Раньше мне было наплевать на политику и все эти разборки. Но теперь кое-что изменилось. Я узнал, что С.-З.-К. уничтожил моих родителей. Я не пойду к нему с бомбой в букете роз, но допустить, чтобы он безнаказанно топтал землю, в которой спят расстрелянные его людьми мои отец и мать, тоже не могу. Пожалуйста, скажите, могу ли я рассчитывать на Ваш совет? Вы не кажетесь мне ни кровожадным, ни равнодушным, как некоторые другие.

Если Вы мне не доверяете, в следующем письме я сообщу Вам свое настоящее имя и всё, что Вы хотите знать. Не пишите больше на мой старый мэйл, люди С.-З.-К. перлюстрируют почту. Этот адрес тоже временный, как те, которыми Вы пользуетесь, через 48 часов он будет автоматически уничтожен.

Искренне надеющийся стать Вашим другом,

Гарри».

* * *

Что-то приятное мягко коснулось его щеки, потом груди. Гарри сонно мурлыкнул и приоткрыл глаза. Северус, едва различимый в свете слабого ночника, осторожно целовал его плечи.

— Я тебя ждал, ждал... — пробормотал Гарри. Закинув руки ему на шею, он умиротворенно вздохнул, подставляя лицо поцелуям.

— Закрой глаза, Liebes, — коснулся уха жаркий шепот.

Г. Дж. покорно прикрыл ресницы. Что-то зашуршало, пахнущие чем-то знакомо-сладким губы Северуса прижались к его губам, горячий язык вошел в рот и вдруг сменился приторно-сладкой мягкой дрянью.

— Тьфу! — Гарри выплюнул изо рта кубик рахат-лукума и подскочил на постели.

Северус издевательски изогнул бровь.

— А я-то думал соблазнить тебя сластями. Чем я хуже Альбуса?

Г. Дж. сердито вытер рот.

— Ненавижу лукум!

— А шоколад?.. — Северус неожиданно положил на его голый живот коробку с лежащим сверху большим цветком ириса. — Тоже не любишь?

Гарри ошеломленно заморгал: за все время их знакомства ни один из них не подарил другому даже канцелярской скрепки. Цветы Г. Дж. не получал в подарок сроду, если не считать букет из трех одуванчиков, торжественно преподнесенный трехлетней дочкой соседей Мэннерсов.

— Ирис — символ мужества и достоинства, — буркнул Северус. — С греческого переводится как «радуга».

— О, Шатци-ша, — растаял Гарри, не зная, чему удивляться больше — цветку или непривычно смущенному лицу Северуса, будто тот устыдился собственного романтического жеста. Улыбаясь во весь рот, Г. Дж. обхватил его за шею, спрятав лицо под шатром густых волос. — Данке, данке шён!

Большой Зверь в его объятьях вздохнул и ощутимо расслабился.

— Я думал, ты на меня обиделся, — осторожно сказал он.

— Прости, — прошептал Гарри, неотвратимо одурманиваясь его телом, — просто ты... так гадко сказал про моего отца. Я всегда верил, что он был хороший человек, добрый, смелый, открытый, веселый. Сириус так говорил...

Зверь тихо гладил его спину, будто боясь спугнуть.

— Я не думал тебя огорчить, — прошептал он. — Просто знаю, что «РС» провели ряд провальных операций, в результате которых погибли невинные люди. Том держал в своих отрядах профессионалов, открыл школу для обучения добровольцев, вдобавок платил неплохо. А Альбус понабирал профанов за рахат-лукум и рыцарские лозунги. Кадет — это мальчишка, студент, оторванный от реальности! Небось, такой же был, как ты, нос совал, куда не просят, — Северус запустил пальцы в его волосы, перебирая торчащие вихры. — Извини, Liebster, я не склонен идеализировать отцов.

— Придется отомстить тебе за оскорбление рыцаря Поттера, — уже плохо вникая в суть разговора, пробормотал Гарри. — Сразимся на шпагах? Кто первый кончит, тот проиграл.

Не долго думая, сын отважного отца стащил с врага трусы и швырнул куда-то через плечо.

— Вашу шпагу надо подточить, сэр Северус.

Не то, чтобы оружие противника сильно в этом нуждалось, но улыбка на лице благородного воина показывала, что он совершенно не возражает.

Уткнувшись лицом между ног врага, рыцарь Гарри жадно втянул носом возбуждающий запах его тела и, дрожа от нахлынувшего желания, взялся затачивать шпагу с усердием новобранца.

Участившееся дыхание сэра Северуса и судорожно вцепившиеся в его голову пальцы подсказывали, что еще немного, и поединок будет проигран, так и не начавшись.

Смелый рыцарь Гарри и сам едва держался, зная, что стоит ему прикоснуться к себе, как все пойдет прахом.

Не слыша собственных стонов, он вылизывал нежный шелк истекающей росой головки, елозил открытыми губами по напряженному стволу и, от избытка чувств уже плохо понимая, что творит, целовал с восторженным детским чмоканьем, совал член за щеку, прикусывал зубами и лез языком повсюду, куда удавалось пробраться.

— Сдаюсь, Liebes, — захрипел Северус.

Вспомнив про дуэль, о которой умудрился забыть, Гарри не без сожаления оставил славное дело, пристроился на колени к рыцарю и, прижав свою шпагу к шпаге противника и помогая рукой, впился ртом во вражеские губы.

С совершенно не рыцарским вскриком сэр Северус притиснул его к себе, едва не переломав ребра, и выплеснулся с горячей щедростью, залив и себя, и противника.

— Я проиграл битву, но не войну, — отдышавшись, сказал он.

Воспользовавшись минутной слабостью врага, Гарри мстительно сунул ему в рот рахат-лукум.

— Scheiße! — Северус с отвращением выплюнул сладость в ладонь. — Ненавижу!

Взвизгнув от смеха, рыцарь Гарри ринулся ему на шею, всем телом празднуя победу.

_______________________________________________________________________________________

http://www.pichome.ru/vf

Коллаж ЯROSTЬ. Рахат-лукум

_______________________________________________________________________________________

* Сами англичане называют академию в Сандхерсте «военизированным Хогвартсом».

* * *