Шпеер

48. Die Uhr tickt

Электронные часы у кровати предупреждающе пискнули и, не дождавшись человеческой реакции, взвыли полицейской сиреной, наращивая звук.

— Hundedreck!..¹ — из-под одеяла взметнулась рука, сердито хлопнула по будильнику, придушив сигнал, и нырнула обратно.

Гарри, сидящий в кресле с ноутбуком и чашкой кофе, беззвучно рассмеялся.

— Шатц, — окликнул он. — Кофе хочешь? Что значит «хундедрек»?

— Значит «Ах, как хочется на работу», — пробурчало из-под одеяла.

Гарри отставил ноутбук и скользнул в тепло простыней, целуя пригревшегося сонного Зверя.

— Я победил, — прошептал он, любовно касаясь губами его закрытых ресниц. — Ты встать не можешь. Давай ты останешься дома, Шатци-ша.

— Еще чего, господин директор, — Северус распахнул глаза, сел на постели и поморщился от боли. — Вот дьявол!

Гарри уставился на его спину и вспыхнул от стыда — бледную кожу украшали следы ногтей, зубов и какие-то подозрительные синяки: за ночь Малый Зверь основательно истерзал Большого.

— Прости, — дрожа от нежности, Г. Дж. робко погладил плечо драгоценного Зверя. — Я буйный псих!

— Люблю буйных, — Северус поцеловал его в нос, потянулся к чашке кофе на столике и вдруг, нахмурившись, замер, глядя на ноутбук.

Гарри вскочил, но было поздно — заметать следы разведывательной деятельности следовало заблаговременно.

На экране красовалась колонка «Памяти Альбуса Дамблдора» с подзаголовком «Рак уносит лучших».

— Ну и зачем тебе это? — мрачно поинтересовался Северус.

Г. Дж. закусил губу. Признаваться, что откопал старую статью о смерти бывшего директора, чтобы сравнить с историей болезни неведомого пациента, было бы глупо.

— Просто... э-э... искал фотографии Аберфорта на похоронах, — смущенно сказал он. Это была не совсем ложь — брат «покойного» попал в кадр, но скорбно опущенное лицо, скрытое полями черной шляпы, не позволило провести сравнительный анализ.

— Хм.

Только Северус умел вложить в один звук целый спектр эмоций, от недоверия до насмешливого осуждения.

Окинув хмурым взглядом виновато моргающего шпиона, он удалился в ванную, больше никак не прокомментировав мелкий прокол Г. Дж.

Гарри молча пил кофе, глядя в стену. На робкий вопрос о загадочной истории болезни Северус сухо сказал, что это бумаги одного знакомого, и любопытных мальчишек сие не касается. Более того, оказывается, всё это ему приснилось, никто по чужим квартирам не лазал и покойных докторов не грабил.

Впрочем, сейчас Г. Дж. думал не об этом. Диагноз, упомянутый в интернет-некрологе, во всём походил на найденный в папке, за одним лишь исключением: в статье упоминались метастазы в печени.

Прогулявшись по медицинским сайтам, Гарри выяснил, что рак желудка — лидер онкологической смертности, и делать далеко идущие выводы пока не стал.

Северус вернулся в комнату, обнаружил в кресле насупившегося шпиона, шутливо взъерошил его волосы и вздохнул.

— Ты неисправим, — сказал он. — Пойми, я вынужден или лгать, или молчать. Я выбрал второй вариант, и опять ты недоволен, Liebling.

— Я хочу знать правду, — пробурчал Гарри.

Северус отвел взгляд.

— Во многом знании много печали, дорогой мой правдолюбец, — сказал он. — Однажды ты поймешь.

* * *

Кэб такси упрямым черным жуком полз сквозь стену дождя. В щель приоткрытого окна влетали мелкие брызги и навевающий сон запах озона. Гарри устроился на заднем сиденье, прилепившись к Большому Зверю, горько упиваясь последними минутами близости перед притворством на работе. Северус молчал, поглядывая на Г. Дж. с совершенно непонятным выражением — Гарри бы дорого дал, чтобы узнать, о чем тот думает.

— Шатц, — осторожно начал он, оставив бесплодную попытку разгадать тайны темных глаз. — Почему мы должны скрывать э-э... наши отношения? Дамблдор знает, Риддл тоже... Если в «Хоге» узнают... ну и ладно. Даже хорошо.

Признаться, что ему хочется крикнуть на весь свет «Северус, я тебя люблю!» Г. Дж. не рискнул.

— Хорошо? — неожиданно рассердился редактор. — Дьявол, ты уже не знаешь, что придумать, чтобы осложнить жизнь и себе, и мне?! Ах да, я и забыл, ты у нас не гей! — ядовито прибавил он.

Обида окатила сердце Г. Дж. душной горькой волной, подступила к горлу и защипала веки тонкими острыми иголочками. Он быстро заморгал, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы и не опозориться окончательно.

— Я... не имел в виду... кричать об этом, — давясь словами, прошептал Гарри. — Просто я хотел... хотел... Наверное, ты меня стыдишься, и... и...

Не выдержав, он отодвинулся от Северуса и бессмысленно уставился в мутное окно, залитое косыми струями дождя. Ресницы задрожали, что-то горячее и мокрое поползло по лицу, не принося облегчения.

Внезапно Северус дернул его за плечи с такой силой, что голова Гарри мотнулась, как у куклы, развернул к себе и с яростью впился ртом в губы, раня зубами, больно и страшно, до кисло-сладкого привкуса крови. Г. Дж. испуганно всхлипнул — умопомешательство и близко не походило на поцелуй. Неожиданно Северус резко отстранился. Глаза его, широко распахнутые, казались страшными.

— Наши отношения — это НАШИ отношения! — прохрипел он. — Ты не понимаешь, что я сейчас способен убить за одно дурное слово, за шутку, за один грязный взгляд, брошенный на тебя?! Хочешь этого, Liebling, скажи, хочешь?

Сметенный ударной волной понимания, Гарри задрожал от восторга и ужаса. Разгадка черных глаз была пугающей — в них пылало чувство, готовое защищать его до крови.

— Северус, — он повалился ему на грудь, обнимая за шею и скользя дрожащими губами по шелку рубашки. — Мой Северус!

Тот молча, до боли, сдавил его в руках.

— Площадь Сохо, — крикнул сидящий за стеклом таксист.

* * *

Гарри распахнул дверь приемной и тут же наткнулся взглядом на длинную худую спину программиста, нависшего над компьютером Гермионы. Корпус системного блока был снят. С видом озабоченного патологоанатома в прозекторской Люпин ковырялся в пыльной начинке.

— Мистер Поттер? — блеснула зубами Ученая Бобриха. — Вы уже выздоровели?

Девушка с сомнением уставилась в лицо директора. Наверняка углядела покрасневшие глаза и прокушенную губу, сердито подумал Гарри.

«На себя бы посмотрела», — он покосился на ее волосы, торчащие так, будто секретарша получила порцию электрошока в голову.

— Все в порядке, мисс Грейнджер, — сухо сказал он. — Доброе утро, мистер Люпин. Что-то случилось? — без особого интереса спросил он.

Явление Люпина само по себе не было чем-то из ряда вон выходящим — его звали, если что-то сбоило в компьютере, терялись данные, нападали вирусы или исчезало подключение к серверу. Но сейчас, видимо, дело обстояло значительно хуже.

— Винчестер сгорел, — безрадостным голосом сообщил Люпин. — Стабилизатор вышел из строя, а вы молчали. Возможно, из-за перепадов напряжения...

— Стабилизатор еще вчера работал! — захлопала глазами секретарша. — И что теперь делать?

— Посыпать голову пеплом, — проворчал программист. — То, что вы хранили на жестком диске, погибло. Ваша рабочая папка лежит на сервере, так что ничего страшного.

— Ничего страшного? — взвилась Гермиона. — Презентации, фотографии... — она вдруг побледнела. — Господи! Там же была наша книга!

— Какая книга? — озадаченно спросил Гарри.

Лицо девушки из бледного превратилось в ярко-розовое. В глазах мелькнул испуг.

— Автобиография мистера Риддла!

— Хе, — только и сказал Люпин, спрятав в усах злорадную улыбку. — Сколько раз вам всем твердить, делайте копии или храните ваши папки на сервере, кому они нужны!

— Ну конечно, никому, кроме сисадмина и всего «Хога»! — секретарша сердито тряхнула торчащими во все стороны кудрями. — Ладно, — слегка успокоилась она, — в конце концов, наш файл у мистера Локхарта.

— Вы серьезно хотите, чтобы Снейп редактировал «Автобиографию»? — полюбопытствовал Гарри, совершенно не огорченный бесславной гибелью секретарского винчестера.

Гермиона вздернула нос.

— Уже не нужно, — заявила она. — Мистер Муди дал Гилдерою людей из «Роял Пресс», вчера всё сделали, только верстка осталась.

— За один день? — вытаращил глаза директор. — Нам бы так!

— Наши не хуже, — обиженно сказала Гермиона. — Если заплатить по-человечески.

Люпин одобрительно хрюкнул.

— А что с печатью? — проигнорировал наглую реплику об оплате Г. Дж.

— У «Роял Пресс» своя типография. Получше, чем курятник мистера Вайнера, — Гермиона огорченно оглядела скелет погибшего компьютера. — Кофе сделать, Ремус?

— Ох нет, спасибо, — испугался Люпин.

Подхватив под мышку погибший системник, программист послал Гарри загадочную улыбку и зашагал прочь походкой болотного аиста.

Директор Поттер прошел в свои апартаменты, плюхнулся в кресло и, включив ноутбук, со вздохом погрузился в праведные труды.

* * *

Как пролетело время до обеда, Гарри не заметил, с головой окунувшись в рабочую рутину. Поначалу его слегка отвлекало легкое жжение в задней части тела, мешающее спокойно сидеть и навевающее далекие от работы мысли. Несколько раз директор выбирался в разведывательных целях на балкон, каждый раз обнаруживая, что Северус по-прежнему сидит за столом — на редактора наседали сотрудники, неугомонные авторы и неизвестные Г. Дж. визитеры. Заглянуть, как Карлсон, случайно прогуливаясь за окном, было бы глупо, с досадой думал директор. Не похоже было, что Северус собирается обедать: через стекло в редакторском логове блестела бильярдным шаром лысина разговорчивого господина Вайнера и полыхали огоньками рыжие макушки нескольких Уизли.

Извевшись муками голода, директор Поттер не выдержал, захлопнул балконную дверь и решительным шагом направился в убогий буфет «Хог-Экспресса».

В последние дни Гарри слегка пугал собственный аппетит: он съедал за день столько, сколько раньше не осиливал за три.

Сообразив, на что тратится энергия, он мысленно улыбнулся.

«Шатц и до меня ел, как питон, — въедливо подсказал ревнивый внутренний голосок. — За пятерых австрийских горцев! И не толстеет, вот ведь!»

Завалив поднос буфетной снедью, директор оглядел зал, кивнул сотрудникам, которых не имел счастья видеть с утра, и прошел в тихий уголок к окну. Кроме ковыряющих пудинг Джинни, Гермионы и поддерживающей форму капустным салатом мадам Хуч, поблизости никого не было.

Гарри улыбнулся Джинни, пристроился за столик так, чтобы не видеть несносных девиц, и голодным тигром вонзил зубы в подсохший сэндвич.

— Герми, а правда, что Снейп курить бросил? — послышался голос рыжей художницы.

— Вроде бы да, — отозвалась Гермиона. — Лучше бы ехидничать бросил. Но это неизлечимо.

— О-о, ну всё, — протянула Джинни. — Теперь вам конец. Помню, как папа с куревом завязывал... Кидался на всех, как бешеный, посуду бил. Нервы сдают, — объяснила она, что-то жуя.

Гарри уничтожил сэндвич и принялся за второй, вслушиваясь краем уха в девчоночью болтовню за спиной.

— Да ну, Хиггинс сегодня само спокойствие, — возразила Гермиона. — Добрый, как младенец Христос.

Джинни взвизгнула от смеха и закашлялась, подавившись пудингом.

— Христос! — пискнула она. — Снейп!

— Не поверишь, он мне утром волосы пригладил, — понизила голос секретарша. — Думала, издевается, как всегда, а он с таким серьезным заботливым лицом...

Гермиона захихикала.

— Психика поплыла, — авторитетно сказала Джинни. — Мебель громит, девушек гладит.

Директор Поттер злобно вгрызся в третий сэндвич.

— Я его как первый раз увидела, так до сих пор боюсь, — зашипела за спиной Уизли. — Помнишь, обещала рассказать?.. Так вот, мне тогда лет четырнадцать было. Альбус его к нам притащил, не знаю, зачем, Снейп у нас ночевать остался. Рон, зараза, пугать меня начал: «К нам граф Дракула приехал!» Смотрю — точно! Бешеный и жуткий. Лицо белое, глаза горят, как у маньяка! Мать его валидолом или чем-то там отпаивала. Вообще он так ничего выглядел, я сдуру чуть не влюбилась сначала, у него еще стрижка была классная, не то, что сейчас патлы висят, знаешь, сзади волосы короткие, челка длинная, а сбоку...

— Да ну ее, стрижку, — раздраженно перебила Гермиона, не разделив парикмахерского энтузиазма художницы. — Чем он тебя напугал? Поверила, что вампир?

Гарри застыл со стаканом сока в руке, весь превратившись в слух.

— Думаешь, я дура была, в вампиров верить? — возмутилась Джинни. — Мы тогда в маленьком доме жили, — принялась объяснять она. — Места и так не хватало, тут еще гость. Положили его спать к Рону в комнату. Ночью Рон ко мне прибегает, трясется весь. Не могу с этим типом спать, говорит, боюсь! Оказалось, Снейп во сне кричал «Я тебя убью», «Тебе не жить», «Сдохни, мразь!» и на каком-то непонятном языке бормотал. Мы с Роном полночи от страха не спали.

— А, пьяный был, — флегматично сказала секретарша.

— Не знаю, — пробормотала Джинни. — Даже если и был, не в том дело. Понимаешь, — она зашептала так тихо, что Гарри едва разбирал слова. — Рон видел, как Альбус у Снейпа пистолет забрал и себе в карман положил, — зашипела мисс Уизли. — Настоящий Глок,³ Рон в этом разбирается!

— Врет твой Рон, — насмешливо фыркнула Гермиона. — Или померещилось. Настоящий глюк.

— А вот и не врет! — обиделась Джинни. — Сама спроси! Уже тогда закон о запрете на огнестрельное действовал. Нормальные люди с такими игрушками не таскаются по гостям!

Директор Поттер отставил стакан, сообразив, что едва не откусил кусок стекла.

— Что-то ты больно впечатлительная, Джин, — иронично сказала секретарша. — Хиггинс совершенно безобидный. Тоже мне, нашла Аль Капоне. Видела бы ты, как они с Лавгуд хомячка искали, ползали по кабинету задницами кверху, — засмеялась она.

Джинни не рассмеялась в ответ.

— Снейп перед обыском отдал отцу какой-то пакет, — прошептала она. — И там точно был не хомячок!

— Дурочка ты, — снисходительно сказала Гермиона. — Это блок памяти был. Мы с Лавгуд перед обыском файлы качали, как каторжные.

За спиной Г. Дж. повисла тишина.

— Он знал, что?..

— Извини, я побежала, Джин, — торопливо сказала секретарша. — Гилли обещал заглянуть в перерыв.

Гермиона пронеслась мимо застывшего соляным столпом директора, обдав его легким запахом жасмина.

— Мистер Поттер, — тут же пошла в атаку вскочившая из-за столика Джинни. — Вам одному не скучно?

Гарри встрепенулся и растерянно заморгал.

— Нет, то есть да, — промямлил он.

Не успел он оглянуться, как юркая Уизли уже пристроила свой поднос на его столик.

— Что у нас с рождественским корпоративом? — азартно блеснула глазами она.

— Да, вот именно, что с корпоративом? — хором спросили невесть откуда вынырнувшие Фред и Джордж. — Что вы за смехотворную сумму на праздник выделили, босс? Хэппи Мил пожуем в Макдональдсе?

За спиной близнецов замаячили огненные вихры Рона и Чарли.

Гарри мученически вздохнул. Забыв об Аль Капоне с пистолетом, попавший в рыжее оцепление директор набрал воздуха в грудь и ринулся отражать атаку разбазаривателей бюджета.

* * *

Тихо сатанея от мысли, что Северус рядом и притом совершенно недоступен, Гарри плюнул на всех и вся, рванул дверь редакторской приемной и шагнул в пропахшую яблоками комнату Лавгуд.

Луна остекленевшими глазами пялилась в монитор.

Директор неодобрительно покосился на непонятный вертящийся орнамент и прочистил горло, оповещая о своем присутствии.

— Тест Акиоши Китаоко, — сообщила Луна, не оборачиваясь. — Как вам кажется, мистер Поттер, картинка движется или нет?

Гарри вперил взгляд в экран.

— Еще как, — буркнул он, разглядывая узор: казалось, рисунок всасывает смотрящего в туннель. — Крутится, как бешеная.

— Значит, мы с вами особенные, — меланхолично сказала Луна. — Для людей с нормальной психикой картинка неподвижна.

— Знаете что, мисс, — разъярился директор, — если вам больше нечем заня...

Редакторская дверь резко распахнулась. Возникший на пороге хозяин обласкал Г. Дж. медовым темным взглядом. Гнев причисленного к психопатам директора утих в мгновенье.

— Вы ко мне, мой шеф? — Северус прикрыл за собой дверь.

«Я соскучился», — мысленно пожаловался Г. Дж.

— Да, я хотел... — прошептал он, изнывая от желания хотя бы взять Северуса за руку. — Э-э... Думал, мы могли бы пойти пообедать, мистер Снейп.

Лицо редактора омрачила тень досады.

— У меня люди, — сказал он. — Может, через час, если вы будете не слишком заняты, мистер Поттер.

«Я по тебе соскучился», — прочел Гарри ответное безмолвное послание в блестящих черных глазах и расцвел в счастливой улыбке.

— Мистер Долгоносик, посмотрите сюда, — окликнула редактора Луна, перебив сладкий обмен мыслями. — Картинка движется?

Северус скользнул взглядом по экрану и недоуменно шевельнул бровью.

— Нет, — сказал он. — А что, должна?

Лавгуд открыла было рот, собравшись пояснить суть теста, как из-за стенки неожиданно донесся жуткий крик.

Не сговариваясь, директор и редактор бросились на помощь.

* * *

Гилдерой Локхарт, с побагровевшим лицом, искаженным мукой до неузнаваемости, полулежал в кресле секретарши. Его глаза, казалось, остекленели, губы беззвучно шевелились, как у помешанного. Трясущаяся рука судорожно рвала ворот батистовой рубашки, словно несчастному не хватало воздуха. Белые брюки были забрызганы грязью и испачканы на коленях, будто писатель умудрился упасть в слякоть.

— Это сердце! — ринулся к Локхарту Гарри. — Гермиона, да что вы стоите! — завопил он. — Вызывайте скорую!

Симптомы были знакомыми, в таком состоянии Г. Дж. как-то застал дядю Вернона: надежная дилерская компания, покупающая оптом дядюшкины дрели, неожиданно обанкротилась.

— Да! — прохрипел писатель. — Сердце, почки, душа, деньги, слава! Всё коту под хвост!

— Шатц! — в отчаянии крикнул Гарри, забыв о всяком притворстве. — Сделай что-нибудь! Где у нас аптечка?!

В ужасе глядя на оплывающего в кресле сердечника, директор сорвал с рычагов телефонную трубку, намереваясь набрать три девятки.

Тонкие и неожиданно сильные пальцы Гермионы перехватили его запястье.

— Это не сердце, — сдавленным голосом сказала девушка. — Не надо никуда звонить, мистер Поттер.

Гарри непонимающе захлопал глазами.

— Что такое, Гилдерой? — произнес до того молчавший редактор. — Нельзя ли без мелодрамы?

Гарри наградил его возмущенным взглядом: такой бесчувственности он от Северуса не ожидал.

— Мелодрамы? — с неподдельной горечью отозвался страдалец. — Всё рухнуло, надежды, планы, мечты!

— Мистера Локхарта обокрали, — тихо сказала Гермиона. — Вынесли из пентхауса деньги, технику...

Лицо писателя сморщилось печеным яблоком, плечи подозрительно затряслись.

— Да пусть бы всё унесли до последней тряпки! — взвыл он. — Но компьютер!.. Вместе с флешкой! Прибегаю сюда, а тут... — он навалился грудью на стол секретарши, уронив на локти золотоволосую голову.

— «Автобиография», — потрясенно пробормотал Гарри, сообразив, наконец, что случилось.

Он обернулся к Гермионе. Та застыла, как живое воплощение скорбящей Богоматери. По ее покрасневшим щекам одна за другой быстро скатывались слезы.

— Вы разве не додумались сделать копию? — Северус сердито тряхнул черной гривой.

Секретарша звучно хлюпнула носом и покачала головой.

— А редакция «Роял Пресс»? — вспомнил Гарри. — Если вы отдавали им файл, то у них наверняка...

— Ничего я им не давал! — прорычал Локхарт. — Они приезжали ко мне домой! Яду мне! Кастрируйте! Четвертуйте, колесуйте, отрубите голову! — крикнул не любящий крови писатель. — Мы не успеем восстановить файл! Послезавтра книга должна быть в репроцентре, а послепосле...

Он затрясся сильней и вдруг глухо зарыдал.

— Гилли! — завизжала Гермиона. Едва не сбив с ног директора, она ринулась к несчастному, упала грудью ему на спину и распласталась сверху, как орлица над птенцом в гнезде.

— Странное совпадение, — пробормотал редактор. — Тут сгорело, там обокрали... Идемте, мистер Поттер. Навряд ли мы можем чем-то помочь.

Гарри оторвался от вынимающей душу картины страданий и перевел взволнованный взгляд на Северуса. В глубине злодейских глаз не было и капли сочувствия. Хуже того, Г. Дж. померещилась затаенная в черных глубинах насмешка.

— Мистер Локхарт, возьмите себя в руки, — бесстрастно сказал Северус. — Я свяжусь с командой мэра. Возможно, нетрудно будет выйти на тех, кто вас обокрал. Вы вообще додумались в полицию заявить? — поинтересовался он.

Потеряв способность к связной речи, придавленный телом рыдающей секретарши, писатель только хрюкнул в ответ.

— Всё ясно, — буркнул редактор.

С лицом невозмутимого индейца Северус направился к двери. На пороге он обернулся, оглядел застывшего как истукан Г. Дж. и вдруг улыбнулся, злодейски блеснув зубами.

— Вы предлагали пообедать, мистер Поттер? — светским тоном осведомился он.

* * *

«01.05.2001

Пока ещё умом во мраке он блуждает, но истины лучом он будет озарен. Слаб человек — но чистая душа. В своём исканье смутном...» *

Дьявол, Рэй, хоть с собой будь честным! Так и скажи: слаб человек. И не какой-то абстрактный человек вроде соседа снизу, завалившего вход в свою берлогу пустыми бутылками! Ты слаб, приятель. Ты!

Иначе почему ты сейчас лежишь не шевелясь, боясь дышать, боясь спугнуть, разбудить чудо? Пожираешь взглядом похотливого сатира дивное юное тело?

И не юродствуй над «Фаустом», искатель плотских истин!

Не знаю я ваших истин и знать не хочу. Истина живет мгновенье — здесь, сейчас, сей секунд! Вчера мы о ней знать не знали, завтра она станет ложью, источенная всепожирающим червем бытия, рассыплется в прах, проскользнув невесомым пеплом между пальцев.

Ты здесь, Сын Божий. Ты со мной, о Адам.

Здесь, сейчас, сей секунд. Что еще надо?

Тебя не было вчера, тебя не будет завтра. Как знать, может, и меня самого на деле нет нигде, кроме как в преходящем мгновении? В иллюзорном выдохе времени, случайном скоплении атомов, в искаженном и причудливом пространстве заблуждений собственного мозга?

Что вчера пил, Рэй?

Ничего? Тем хуже.

Откуда ты взялся в моей постели, Сын Божий? Тебе тут не место, а уже и корни пустил! Один крепкий корешок так точно!

Что ты делаешь со мной, мальчишка? Почему я дышу, выпивая твой пот, утоляю жажду молоком твоей юности, отдыхаю головой на твоем бедре, пьянею без вина, утопая в твоих глазах цвета дикого меда?

О Эль-Шаддай,² я заживо погребен в горячем песке, вечно жаждущий, вечно желающий! Убей меня, почему Ты медлишь?

Рэй, ну вот, опять врешь сам себе. Меньше всего ты бы сейчас хотел раскинуться хладным трупом на постели, когда рядом лежит и ровно дышит юное чудо.

А что мне делать, черт возьми? Разве можно смотреть спокойно и без ревности, как луч весеннего солнца, выбившись из-за шторы, беззастенчиво лижет белым языком твое прекрасное тело, Адам?

Может, вспомнив о кистях и красках, нарисовать это бедро с красиво лежащими золотыми волосками, чудесное усталое бедро, утомленное любовью и отдыхающее, обласканное светом?

Кто, я? Бездарными руками посметь повторить ту красоту, что нежит взгляд проклятого богом грешника? Да никогда!

Как я осмелюсь изобразить тебя, мой спящий Аполлон? Как смогу передать дивные изгибы грациозного тела, коснуться холста краской живого тепла и невидимо бурлящей крови, если нет их в убогой палитре моей жизни? Где возьму волшебную кисть, чтобы воссоздать теплый солнечный блик на твоем гладком точеном плече? Пылающую бронзу покоящихся на подушке мягких кудрей? Как нарисую святое святых, твой прекрасный спящий фаллос в нежном золоте волос, перед которым я прямо сейчас — пока ты спишь — тихо встану на колени?»

«Идеал, Совершенство, Венец Творения», — некстати пронеслось в голове Г. Дж., на мгновение вырвав его из плена шпееровского славословия.

Гарри оглянулся на разлегшегося на офисном диване редактора. С кислым скучающим лицом тот просматривал шедевр очередной восходящей «звезды» женского романа — не одна мадемуазель Лестрейндж подбрасывала полыхающие угли страсти в нежные сердца домохозяек.

Мысленно улыбнувшись забавной хмурости Северуса и тут же забыв, что его смутило, Гарри вернулся к тексту.

«Пусть мои губы заменят кисть, повторяя незримый контур твоего совершенного тела!

Чушь порешь, Рэй. Так и скажи: если не возьмешь в рот, вот прямо сейчас — умрешь на месте, не призывая Эль-Шаддай!

Боже, боже, погибель моя! Сладкое Древо Жизни, пахнущее обольщением даже во сне. Я разбужу тебя песней губ и языка, неслышной музыкой желания, рвущейся из сердца коленопреклоненного человека!

— Рэй. Отстань. Лезешь и лезешь, не могу уже.

Ах ты скупой Сынок щедрого Отца! Не для того ли Он дает нам красоту, чтобы мы делились со страждущими?

— Один раз, умоляю, один, один, один! Я уйду сейчас.

Дьявол, и это мой голос? Просящий, жалобный и нудный? Так нищий бродяга с похмелья клянчит на бутылку.

— Куда, на работу?..

Ну как тебе ответит умирающий от голода, припавший ртом к сладкому яству?

— Хозяин звонил.

О, этот момент истины, крепнущее дерево в любящих руках садовника!

— Что ему от тебя вечно надо? Ходишь к нему, ходишь... Ты с ним трахаешься?

Типун тебе... Хорошо, не типун, но надо бы заткнуть твой красивый болтливый рот, Сын Божий!

— Мы трахаем друг другу мозги. Это верный способ установить на земле власть добра и света.

Ну и глаза. Сонные, а уже нахально смеющиеся. Вижу, больше не жалеешь, что тебя разбудили мои губы.

— Я читал ваш журнал. Ты сам веришь в то, что пишешь? Лижешь Хозяину задницу!

Умник ты наш. Конечно, лижу. Как иначе заглянуть в зловонные политические недра Империи?

— Осуждать взялся? Ты? Которого порвали за двадцать фунтов? Меня имеют за более приличное вознаграждение, Адам. При том не трогая мои тылы.

— Лучше порвать задницу, чем душу дьяволу продать.

Что ты сказал?

Что. Ты. Сейчас. Сказал?

Глупый наивный идеалист! Вот так вымерло славное польское панство.

— Нельзя продать то, чего нет.

Катись ты со своими потугами спасти мою душу. И твоя мне ни к чему. Есть тело, горячее, свежее и сильное, налитое соком весны и солнечного утра. Всё остальное — ложь и вымысел».

Скрещенные руки Северуса мягко легли на взволнованную грудь Г. Дж. Теплое дыхание возбуждающе овеяло ухо, зубы нежно прикусили мочку.

— Хватит эту дрянь читать, — кончик носа Большого Зверя приятно пощекотал Гарри за ухом. — Поехали домой.

— Сейчас, — пробормотал Гарри. — Я и так пару глав по диагонали просмотрел. Даже не понял, этот Адам у Рэя поселился, или как?

Пальцы Северуса расстегнули пуговицы на его рубашке, пробрались под ткань и заскользили по груди.

— Тебе это важно? — прошептал Зверь. — Важнее меня? Поехали, Liebling.

Тая от прикосновения горячих рук и покрываясь мурашками от злодейского дыхания в ухо, Г. Дж. уставился в текст, читая пятый раз одну и ту же строку.

— Мне нравится Шпеер, — пробормотал он. — Конечно, он странный, но...

Не выдержав, Северус развернул кресло, оторвав зачитавшегося директора от монитора.

— Не буди во мне ревнивого монстра, — он наклонился, упершись руками в подлокотники, касаясь горячими губами его лица. — Bitte, Liebling.

Гарри обнял его за шею и зарылся лицом в иссиня-черный шелк густых волос.

— Не сердись... — закрыв глаза от удовольствия, он жадно вдохнул запах родного Зверя. — Шпеер чем-то похож на тебя. То богу молится, то ругается.

— Когнитивный диссонанс? — кисло спросил редактор.

— Литературный прием, — авторитетно сказал Гарри.

Северус рассмеялся и жадно сдавил его в объятьях.

— Поехали быстрее! — всхлипнул придушенный Г. Дж.

* * *

— Ты куда, Liebling?

Гарри покраснел и от волнения не сразу попал в рукав куртки.

— Я сейчас приду, — буркнул он, избегая испытующего взгляда темных глаз. — На квартиру. Счета посмотреть, почту...

— Почту, — эхом отозвался лежащий на кровати Северус.

— Да, а что?

Гарри тряхнул челкой и с вызовом уставился на голого Зверя, разлегшегося на постели с совершенно бесстыдным видом. Даже наедине с собой Г. Дж. не валялся в чем мать родила, нахально расставив ноги и трогая себя рукой черт знает где. Впрочем, Гарри до сих пор не знал, благодарить или проклинать тетю Петунью за целомудренное воспитание.

Он застегнул куртку и замер на пороге, ожидая услышать возражения или предложение пройтись вместе.

Северус молчал, разглядывая его смущенное лицо.

— Приходи быстрей, — тихо сказал он.

Охваченный раскаянием, Гарри вдруг бросился к нему и исцеловал лежащую на одеяле ногу.

— Я сейчас, Шатци-ша, — виновато сказал он. — Я быстро!

Зверь Шатци-ша улыбнулся уголком рта.

* * *

Встрепанный и вспотевший от быстрого бега, Гарри влетел в интернет-кафе, на ходу разматывая шарф. Углядев пустующий компьютер, он ринулся в незанятый уголок и, затарахтев по клавиатуре трясущимися пальцами, с азартом десантника высадился в почту.

Ящик, обреченный на смерть через двадцать четыре часа, был девственно пуст.

— Фэрдамт шайсе, герр Шпеер! — стукнул кулаком по столу бравый контрразведчик.

— Йа, аршлох,⁴ — сверкнул зубами проходящий мимо африканец, обласкав Г. Дж. томным южным взглядом.

* * *

Швырнув куртку мимо вешалки, Гарри пролетел через гостиную, успев показать язык мистеру Добби, и ворвался в спальню.

На пороге он застыл как вкопанный, молча глядя на постель и ощущая тиканье пульса в висках.

Северус крепко спал, положив на лицо его грязную футболку.

Так же, как он, Г. Дж., не так давно сладко засыпавший с шарфом Северуса.

Едва дыша от захлестнувших сердце чувств, Гарри тихо разделся, подкрался к кровати и нырнул в теплую нору под одеялом.

Приоткрыв сонные глаза, Большой Зверь вздохнул и обнял его рукой и ногой.

— Die Uhr tickt, — пробормотал он. — Das Rennen... hat begonnen. ⁵

_______________________________________________________________________________________

1) Hundedreck — «Дерьмо собачье»

2) Эль-Шаддай — евр. «Бог Всемогущий». Семантическое значение имени восходит корнями к египетскому Сету, богу хаоса, войны, смерти и пустынь.

3) Глок (Glock 19) — пистолет производства Австрии, популярное оружие агентов спецслужб.

4) Аршлох (Arschloch) — нем. ругательство, досл. «дырка в заднице», педик.

5) Die Uhr tickt. Das Rennen hat begonnen — «Время пошло. Гонка начинается». (Гонка, операция, игра).

* — отрывок из Гете, "Фауст"

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ

* * *