Там точно есть любовь

Июль

Четвертый круг. Катя скользит по квартире. Утренняя траектория, отточенная до тошноты. Крышка унитаза, брызги зубной пасты на зеркале, липкие тарелки, скомканное покрывало, крошки и кофейная лужа на сером камне столешницы. Каждодневная лавина, которую непременно надо устранить, чтобы перейти в день. Поднять диванные подушки, раздвинуть шторы, вытащить скомканные носки, закрыть дверцу шкафа. Лавина, которую обязательно надо расчистить, чтобы завтра встретиться с нею вновь: неизменно ожидаемой.

…Ожидаемую неизменной.

Ожидаемую и неизменную.

Игра в слова безопасна, когда складываешь чистое белье. Мозг лишь бормочет наивные упражнения – ни на что не претендуя. Ты жонглируешь прилагательными и наречиями, чтобы раскрасить рутину домашних дел. Что тут такого? Все невинно. Тихо, скромно. Школярство. Никаких амбиций. И железное алиби при этом: приснопамятная лавина домохозяйства не оставляет времени на это всякое… такое. Не трусь. Присяжные вынесут оправдательный. Так что можешь смело заявлять набившимся в зальчик суда корреспондентам: была бы у меня хоть капля свободного времени… Муж, дочь, уборка, еда. Я даже компьютер включить не успеваю…

Скажи, Катенька, спасибо жирным пятнам на зеркале – верным защитникам твоей неведомой миру гениальности. И пройдись по ним тряпочкой. Но – осторожно – не сотри полностью. Они должны поддержать тебя и завтра. Ненаписанное не прочитают. Непрочитанное не раскритикуют. Не раскритикованное имеет хороший потенциал самоутешения.

А так-то ты писатель.

Творческий человек.

Понять-простить. Многое позволено.

Ранимая душа, в общем.

Зажатая в тиски быта.

Фу, какие штампы. Тише-тише, девочка! Что ты? Не ругай себя! Мы же не повесть тут в уме сочиняем, чтобы на стиль яриться. Под флаконами духов, кстати, тоже надо намочить: пыль боится воды. Хозяюшка.

В эту пучину страшно заглядывать.

Сколько лет мы уже повторяем вот-вот? То есть, простите, захлебываемся делишками семьи? Не так. Думай, пожалуйста, осмысленно – идея материальна, знают все. Создаем домашний уют для счастливой семейной жизни. Так? Умничка. Умеешь составлять слова. Падежи не путаешь. Согласования соблюдаешь.

Не зря училась в лучшем вузе.

Сколько ставок тогда на тебя делали! Аплодисменты авансом. Банкет префактум. Талантливая крошка, профессор придерживает дверь кафедры, вежливость – кредо этих стен, далеко пойдет, а что ты сейчас пишешь, ожидание твоего успеха – в глазах мамы до последнего, надо соответствовать, просто не успела, все впереди, было бы время, напишешь гениальное, тогда все поймут, что ты ничтожество, в офис – никогда, ты же художник, свободный художник – выражение устойчивое.

Так сколько? Двенадцать?

Что-что? Мы не расслышали тут. Можно почетче? Не мямлите.

Двена-а-а-а-а-а-адцать? Двенадцать… лет? Мы просто уточняем. Для протокола, знаете ли. Не волнуйтесь вы так, подсудимая. Вас никто еще ни в чем не обвиняет. У нас презумпция. Слышали такой термин? К тому же все ясней ясного. Гора дел больших и малых, подрастающая дочь. И не забудем, кстати, про успешный бизнес мужа. Мы понимаем: страховать чужой взлет – ответственность волнительная. Ботинки в шкафчик убери, пожалуйста. Да-да. Не отвлекайся, продолжай. И еще вот те, коричневые. Песок с пола можно влажной салфеткой собрать, чтобы швабру не мочить.

Скажи, Зайка-Золотая, Девочка-Отличница Всегда, Во всем и Повсеместно, а ты сама-то веришь, что книжку напишешь? Извини, конечно, что так вот резко – в лоб. Но мы же тут все свои? Просто, понимаешь, это же вроде только сесть и написать? Это же не бином длинноносого ученого вывести? С твоим-то талантом…

А можно еще совсем шепотом? На ушко? Несколько словечек всего?

Стиралка, посудомойка, уборщица.

Полуфабрикаты.

Продленка в школе.

Кать. Прикрытий-то набирается – не больше, чем часа на два в день? Да, хорошая моя?

Но мы никому не скажем. Честно-честно. Рот на замке. Граница под контролем. Кошка сдохла, хвост облез, кто промолвит, тот и…

Да и кофе пора пить. Кофе – награда жене, проводившей мужа на работу: законная пересменка между четвертым и пятым кругом. Секундное перемирие. С собой? Неважно. Помогает держаться – и ладно. Или ты еще хочешь обсудить, с чего тебе вдруг вообще понадобилось «держаться»? Повелительница штормов ты моя, утонувшая в штиль… Не хочешь обсуждать? Достаточно? Будь по-твоему.

Кипяток превращает коричневые песчинки в ароматный рай, и Катя почти сдается этой секунде, разрешая себе перестать думать.

Замереть в тишине – сладостно: застывший взгляд мумии, губы безвольно разжались. Расслабленная мимика недалекого ребенка. Призом будет спасительное падение в пустоту этого мгновения. Отдых для той, что не устала.

Звонок городского телефона так неожиданно пронзителен, что приходится признать – утренней пересменки не будет. Трель, без сомнения, разбудила Женьку, а значит, через пару минут на Катю обрушится поток скучной малопонятной болтовни, требующей включенности и эмпатии. Как, кстати, включается включенность? Что это за кнопка внутри кнопки? Найдете ее, не забудьте Кате рассказать, а то она последнее время слегка растеряна. Лет десять уже примерно.

Злясь на телефон, на дочь, которая наверняка проснулась, на ту, что так рано звонит на домашний номер (ясно же, кто это), Катя идет в коридор, снимает трубку, смотрит в зеркало напротив и говорит своему отражению отчетливо, не разжимая губ: «Как я тебя, Катюша, ненавижу!»

– Наталья Михайловна, доброе утро! Конечно, узнала. Нет, что вы, никого не разбудили. Да-да, вставать полезно с рассветом, конечно, помню. Мелатонин… Нет, Костя уже ушел на работу, вы его опять не застали. Да, он, как и всегда, ушел в восемь… Час назад. Да ничего страшного, я рада вас слышать. Да, он в полном порядке, все хорошо. Да, устает. Да, сейчас нервно. Внучка ваша? Женя в ванную зашла. Перезвонит попозже, я скажу. Да, и Косте передам. Там встреч много, может не снять. Спасибо. Да-да, спасибо, это важно. Спасибо, да. Да, записала. Запомню. Спасибо! И вам хорошего дня!

Спасибо. Спасибо-о-о-о-о. О-о-о-о-о-о. Пошире открыть рот, округлить губы, а самое главное – хорошенько их напрячь. Так, чтобы по всему краю собрались морщинки и проявилась белая окантовка. Посчитать про себя до сорока. Не спешить. Потом губы расслабить. Спокойно вдохнуть-выдохнуть. Кровь прильет к мышцам, наполнит их, разгладит, обеспечит вечную молодость. В тридцать пять не стоит пренебрегать гимнастикой для лица. Девочка больше не девочка: игра в догонялки уже началась.

В проеме двери появляется Женька. Уютно светится теплым румянцем сна. Русая копна спутанных и бесконечных. Еще на пару секунд мягкая, податливая: плавятся очертания, смешиваясь с пространством.

Еще несколько мгновений сонно молчит.

Еще два-три вдоха – не подросток.

Цепенея от любви (удар взрывной волны), Катя притягивает к себе дочь. Согревается ее детством, прощает за многое себя. Обе замирают, создав единственно естественное – одно целое.

– А папа что, уже уехал?

И на этом, пожалуй, все.

– Я есть хочу! Только не кашу! И не картошку! И не оладьи – они воняют.

То, что сегодня будет с Катей дальше, изведано до оскомины.

Встречайте! Она снова прискакала. На арене наша излюбленная зебра состояний. Але-оп! Раздражение! Але-оп! Чувство вины. Але-оп. Самообещание. Але…

– Я возьму айпад? Я только двадцать минут посмотрю! Ну пожалуйста! Мне папа разрешил!

…Их невыполнение. Але… Что там дальше по списку? Вина? Или раздражение? Ах, даже злость? Ладно, хватит, устала. Можно сворачивать слушание.

Мысль подсудимой в целом ясна. Распускаем присяжных заседателей.

Ну и любовь, конечно. Там точно есть любовь.