Там точно есть любовь

Глава 20. Катя

– Катюнь, солнце мое! Куда намылилась?

Ничего удивительного. Невозможно пройти мимо магазина, не спровоцировав этим острого любопытства его хозяйки. Катя замедляет шаг, добродушно кивает спешащей к ней навстречу Виктории. Сегодня Вика, как никогда, сияет бодростью и алой помадой. Игнорируя Катин слабый протест, продавщица пылко заключает ее в объятья. И тут же отпрыгивает в сторону: Пегая рычит довольно убедительно.

– Господи, что это за черт с тобой?

– Пегая, тубо! Свой.

– Чего? Тубо?

– Команда такая.

Пегая исподлобья смотрит на Викторию серьезными глазами. Шерсть на загривке овчарки топорщится колючим ежом, но верхняя губа все же расслабляется и опускается на клыки. Собака готова выполнять любые Катины команды, хотя явно не считает их разумными.

Вчера Наталья Михайловна с Женькой суетились вокруг псины часа два с половиной, не меньше. Свекровь безуспешно уговаривала Пегую поесть. Овчарка презрительно отворачивала морду от гречки, макарон и даже куриных потрохов, невесть откуда притащенных Женей. Дочка трепала собачьи уши, нежно шептала в загривок: поешь, ну что же ты, смотри, какая вкуснотища. Наталья Михайловна сокрушалась: «Если она у нас есть откажется, это совсем не дело, да, Катенька?»

Катя даже не пыталась вразумить спевшуюся парочку зоологов, хотя происходящее было очевидным бредом. Что может случиться с животиной, даже если она не поест пару дней? Да и почему это должно волновать их семью?

Молчала, конечно. Молчала – и наслаждалась Женькиным счастьем. Пегая терпеливо переносила нежданное панибратство, сидела смирно, стараясь лишь, чтобы девочка не перекрывала собой Катю. Глаза овчарки все так же ни на миг не отрывались от Катиного лица.

Когда на крыльцо выехал Костя, пришлось повторить мантру: тихо, свои. Но в этот раз собака почему-то слегка вильнула хвостом. Костя радостно загулил, приветствуя Пегую.

Кто бы сомневался.

Все на свете любят собак.

Кроме Кати, разве что.

Неожиданно для самой себя Катя еле слышно пробормотала напутствие Анны:

– Она ест сырое мясо, лучше мешай со свежими овощами или крупой…

– Что ты сказала, Катюш?

– Сырое мясо с овощами.

– Думаешь? Так я сейчас принесу, я на завтрашний суп покупала у Вики.

Свежую говядину Пегая отвергла, как и все предыдущие подношения.

Так что Кате пришлось.

Подгоняемая тремя парами молящих глаз, она неохотно отправилась к соседям за советом. Пегая, естественно, поплелась следом, шаг в шаг, неумолимая тень.

Слава Богу, Анны во дворе не оказалось, а Наташа встретила Катю с предсказуемым восторгом. Пегая бешено замолотила хвостом навстречу дрессировщице, впрочем, своего поста у Катиной ноги не покинула.

– Катя! Пегая! Как я вам рада, девочки!

– Наташ, вот что. С вашей сумасшедшей подругой я даже разговаривать не хочу, но мне надо понимать, что с соб… с Пегой вообще делать. Дело в том, что моя дочка… У нас был сложный период. А сейчас она так обрадовалась собаке. Мне, видимо, придется какое-то время подержать ее у себя. А я совершенно…

– Катя, ну конечно! Я все расскажу, покажу. Пегая – идеальная овчарка. Она дисциплинированная и очень рассудительна. Анна ею всегда гордилась. Образец дрессуры. Кать, вы же Джерси спасли! Вы даже не представляете, что вы для Анюты сделали! Я…

– Забавно она отблагодарила, однако. Ни с того ни с сего привела это чудовище… назойливое!

– Ох, Кать! Да я говорила Ане, что так нельзя. Надо предупредить было, но вы же знаете, какая она! Да потом, Анюта правда считает, что лучше собак в мире мало что есть.

– Очень сомнительная теория, знаете ли.

– Кать, вы сами скоро очень полюбите Пегую! Точно говорю! Она, кстати, не навязчивая, просто работает сейчас. Вы же ее не отпускали со службы.

До самой темноты Наташа обучала Катю обращению с овчаркой: запреты, поощрения, сотрудничество, дистанция… Пропуская мимо ушей скучную теорию, Катя по мере сил пыталась запомнить хотя бы основные голосовые команды и жесты. Положа руку на сердце, приходилось признать, что Пегая отлично выдрессирована. Похоже, собака понимала большинство обращенных к ней слов.

– Вообще овчарки хорошо запоминают человеческие слова. До двухсот форм могут запомнить. Наша Пегая, по-моему, вообще слов триста знает!

– Так как все-таки заставить ее не ходить за мной по пятам? Это… нервирует.

– Совсем не ходить не получится. Пегая как бы… закрепилась за вами. Но есть же команды: жди, место, плац. То есть вы сможете ее зафиксировать на одном месте. Только, Кать, когда Пегая не работает, она все равно будет стараться держаться к вам поближе. Она же теперь ваша собака.

– Моя собака…

Вернувшись к себе, Катя неуверенно разрешила собаке поесть. Пегая тут же с жадностью набросилась на кашу с мясом.

Все-таки была голодной, псина дурацкая…

– И что теперь? Катюнь? Будешь везде с этой зверюшкой таскаться? Не думала, что ты у нас собачница. Вообще ничего, добротная псинка.

Виктория без малейшего опасения наклоняется к морде Пегой, внимательно разглядывает нос собаки и вдруг неожиданно в него дует. Катя испуганно зажмуривается, с трудом заставляет себя снова открыть глаза.

Никакого кровопролития.

Пегая морщит переносицу, трет морду передней лапой и несколько раз оглушительно чихает. Поднимает на Катю виноватые глаза: извини, отвлеклась. Виктория заливисто хохочет.

– Вик, ты бы осторожнее. Я не очень еще с ней умею… Слушай, я спешу. Мы пойдем, хорошо?

– Так, а вы куда все-таки?

– К некоему Арсению Викторовичу. Там перелесок за оврагом. Куда-то туда. Знаешь?

– К пасечнику нашему, что ли?

Катя с любопытством вглядывается в лицо продавщицы: при упоминании Арсения Викторовича щеки Виктории вспыхивают румянцем, глаза весело и хитро блестят. Виктории явно не терпится рассказать Кате какую-то скандальную историю – сдерживается из последних сил.

– Да, я слышала, что он пасечник. Но мне вчера Наталья рассказала, что этот Арсений может поработать репетитором у Жени. Мы уже второй месяц школу пропускаем.

– Может-может. Арсений у нас много чего может. Короче, Катюнь, я с тобой. Мне как раз к нему очень надо.

– За медом?

– Чего? А, ну да. За медом, за медом. И тебе дорожку покажу, зайка моя.

Не переставая посмеиваться, Вика щелкает Пегую по голове, подхватывает Катю под локоть и решительно увлекает за собой. Подчиняясь ее веселому напору и чуть не споткнувшись об овчарку, Катя с удивлением понимает, что рада компании.

И, кажется, она имеет в виду не только болтушку продавщицу.

До дома пасечника они добираются лишь через полтора часа. Это хорошо еще, что Виктория виртуозно ориентируется в лесу, в одиночку Катя стопроцентно бы заблудилась. Жилище выглядит плачевно: покосившийся бревенчатый сруб, стены проедены гнилью. Никаких домиков для пчел (или как там их называют) не наблюдается. Забора нет, а дорожка к крыльцу заросла высокими пожелтевшими сорняками.

Катя растерянно останавливается, разглядывая обитель потенциального учителя для Жени. Пегая принюхивается, разделяя тревогу хозяйки. Впрочем, медли не медли, Викторию не остановить. Она уже на крыльце. Решительно колотит в дверь. Не дождавшись ответа, по-хозяйски ее распахивает.

– Сеня! Дружок! Чего не встречаешь? Катюнь, заходи. Сейчас мы его найдем. Вздремнул, небось.

Вика скрывается в доме. Катя переглядывается с собакой – кажется, немое общение с псиной превращается в привычку. Нет-нет, конечно же она не привязывается к Пегой, чушь какая! Просто…

Путаные Катины размышления прерывают испуганные причитания Вики: «Ой, да что же это, Сенечка, вставай, родной, эй, ты что, съел что-то? Ну-ка вставай!»

Катя торопливо вбегает в прихожую и сразу видит Арсения и Вику. Мужчина бессильно распластан на полу, судорожно дышит… вернее, сипит. Шея пасечника раздулась, а лицо белое, синева вокруг губ. Вика безуспешно пытается его посадить, вскидывает на Катю испуганные глаза. Куда делась решительная собранная женщина, пару дней назад руководившая тушением пожара? Сейчас перед Катей парализованная страхом баба, растерянно и бестолково причитающая над больным.

– Кать, это Квинке. Я знаю. Видела такое. Аллергия. Катька, он сейчас у нас тут окочуриться может. А телефоны не ловят же, Кать! Что делать? Кать, у нас тут даже врачей нет. Кать, Сенька же слабый такой.

Квинке… Наталья Михайловна однажды рассказывала Косте про какого-то больного с аллергией, что-то вроде этого, ему всегда гомеопатия помогала. По ее словам. Катя слушала вполуха тогда – она не верила в гомеопатию; вечные свекровины оды этой лженауке только раздражали. Но все же Наталья Михайловна – врач, заканчивала медицинский.

– Вик! Вставай! Быстро беги к нам. За Натальей Михайловной. Скажи – Квинке. Пусть возьмет нормальных лекарств! Нормальных только! Слышишь? Беги! Она – врач! Вика! Давай! Я дорогу не найду! Дай мне его, давай вот так прислоним, к стене…

Вика вскакивает, нелепо мечется по прихожей, бежит на кухню, зачем-то притаскивает стакан воды: дай ему! Катя вновь прикрикивает на запаниковавшую продавщицу, и Виктория наконец выскакивает из дома. Сквозь открытую настежь дверь Катя видит, как Вика бежит к лесу, спотыкается пару раз. Падает, встает. Бежит снова.

Боже мой, эта женщина совершенно дезориентирована.

– Пегая! Беги за ней! Приведи бабушку! Быстро!

Овчарка срывается с места, через мгновение скрывается в лесу следом за Викой.

Катя наклоняется над пасечником, мужчина силится что-то сказать, выдавливает из себя вместе с хрипом: «Приведи колдуна, колдуна, лисьего колдуна…»

Только этого ей не хватало.

От недостатка кислорода у пасечника начался бред.