Там точно есть любовь

Глава 44. …Андреем

Полдень на часах.

Андрей ждет Катю. Отлично знает, что раньше вечера им не встретиться, день Кати разлинован плотно: занятия с Костей, Женькины уроки, бесконечная готовка.

Он ждет вопреки. Ждет каждый день. Смотрит на циферблат утром, едва стянув с головы теплое одеяло; по солнцу за окном отгадывает обеденное время суток; считает секунды, проводив закат…

Эта маленькая женщина повредила рассудок Андрея.

Он одержим.

Неумелым смехом, непрестанным движением тонких пальцев, тревогой ее черных глаз.

Даже не красотка! Дурак.

Успей Андрей, он бы испугался такой любви.

Физическая близость с Катей прекрасна, страшно лишь, что секс вдруг стал второстепенен, Андрею зачем-то понадобилась душа подруги.

Согласись, тебе всегда было чихать на то, что творится в головах упругих девичьих тел. Дружба с женщинами не должна отягчаться необходимостью постигать их внутренний мир. Простые удовольствия, вполне выносимая легкость бытия.

Кроссворд Катиных мыслей Андрей разгадывает (маниакально) ежечасно – несчастный глупый Сизиф.

Бесполезно.

Камень катится вниз, боги обид не прощают – раз за разом Катя отводит глаза, пряча будущее от его взгляда.

Достаточно.

Андрей больше не может щадить Катю. Игра по ее правилам выдалась для него чересчур сложной. Ни о чем не спрашивать, не предполагать, не мечтать и не загадывать. Шутить, болтать о лошадях и собачках. Целоваться. Катя запретила себе сознавать окружающую реальность, вынесла чувство к Андрею за пределы материального мира.

Боясь ранить раненую, Андрей поддержал Катины прятки с самой собой.

Вскоре он захлебнулся в иллюзорности их любви.

Так ничтожно мало оказалось – трахаться с Катей.

…За месяц угасания Костиной мамы Андрей едва не рехнулся. Эта женщина в буквальном смысле перестала его видеть: скользила мимо, смотрела сквозь Андрееву прозрачность. Часами не выходила из спальни Натальи Михайловны, покидая ее, сразу растворялась в Косте. Всегда бледная, всегда с закушенной губой. Всегда предельно нежная к мужу.

Андрей приходил к ним каждый день. Возвращаясь домой, обещал себе больше не переступать порога чужой семьи. Помощь попавшим в беду… Ой, да брось ты. Ты к Кате ходил, только к ней. Шахматные партии с инвалидом, уроки с испуганным ребенком, макароны для страждущих… Удобные прикрытия, когда боишься за любимую женщину.

Наступало очередное утро – Андрей вновь скрипел калиткой, поднимался по ветхим ступеням, спешил занять выгодную позицию в углу опустевшей гостиной, ждал Катиных призрачных появлений.

А Костя тем временем выздоравливал. В конце зимы Андрей застал Катиного мужа стоящим у окна – левой рукой Костя упирался в подоконник. Странно голым показалось Андрею инвалидное кресло. Костя обернулся, ухмыльнулся криво, поднес к губам палец – секрет от семьи. Андрей подошел, обнял его за пояс, помог сделать несколько шагов. Ну а что ему оставалось делать? Костя успел стать… приятелем. Темный февраль их сблизил: монотонный стук деревянных фигур, переживания за грустную девочку, страх за укрывшихся в спальне женщин. Андрея и Костю смешили одни шутки, они любили одну женщину. За Костиной немощью Андрей отчетливо видел «своего» человека – какими мощными партнерами могли бы они стать…

Если бы ты не хотел его жену!

В то утро Костины шаткие шаги очертили для Андрея Катино будущее. Внутри магического круга останутся лишь трое: мама, папа, дочь… Реклама йогурта в вечерней программе новостей. Андрюше пора устраниться. К тому же Катя так и не встретилась с ним глазами, спустившись за обедом для свекрови.

Андрей с головой погрузился в проблемы стройки – проект двигался к завершению, похоже, у них получился неплохой туристический центр. Он считал, звонил, проверял, считал снова, запрещал себе думать о ком-либо, кроме подрядчиков и юристов, отыскивал глазами Катин дом, кричал на рабочих.

План был прост: открыть отель в первый месяц лета, найти достойного управляющего, нанять еще десяток конюхов, уехать, наконец, из Лисичкино. Андрей ужасно устал от этой деревни с ее добрыми, но полоумными жителями; глупыми суевериями; вечно сломанным интернетом…

Слепому очевидно, Катя любит мужа.

Нечего было разевать пасть на чужое добро. Хорошо устроиться хотел, на всем готовеньком: чужая жена, готовая воспитанная дочка. Удобно, Андрюш…

Сваливаем.

Что касается лошадей… Ну, лошади есть во всем мире – Андрей поищет климат поприятней. Форти он, конечно, заберет с собой: современные коневозки – вершина технической мысли, белая кобыла будет довольна.

Андрей прощался с Лисичкино, стойко уничтожал в себе растерянность и тоску. Он был эффективным менеджером; его полжизни учили цинизму и рациональности.

А потом настал день похорон. В душных сенях Викиного кафе полетели к черту все планы Андрея: он встретился глазами с осунувшейся Катей. Словно робот, она двигала стулья, он думал о том, что никогда не сможет от нее уехать; она пила водку, жмурясь от горечи, он понимал, что наплюет и на долг, и на друга, и на гордость.

Андрей не помнит, что именно он столь торопливо говорил Кате на поминках. Можно ли считать внезапное осознание себя состоянием аффекта? В тот миг разум покинул Андрея – возможно, сумбурная речь полоумного напугала Катю. Любимая женщина остановила его признания, в мольбе вскинула правую руку, будто защищаясь от удара.

…Покорный ученик, ты бессильно наблюдал, как она обняла мужа, спрятала в его шее пылающее лицо. А вокруг все звучала и звучала прекрасная музыка – стремительно летали по клавишам пальцы юной девушки, осознавшей себя женщиной…

Андрей остался.

Мартовские дни слились в один – бесконечный и бессмысленный. С Катей после похорон Андрей не виделся ни разу, стройка успешно завершалась без его участия. Собственное недавнее бизнес-рвение теперь казалось Андрею напрасной тратой сил, самообманом – без руководителя процесс шел своим чередом.

Он много ездил верхом, по большей части шагом, азарт к галопу бесследно пропал, Фортуна недовольно фыркала, скучала; вечерами водил глазами по строчкам книг, смысл написанного ускользал; порой пил – к сожалению, совершенно не пьянел.

Спал – много.

Как-то вечером приехала Ира. Андрей удивился визиту любовницы, с января они почти не общались: последние два месяца Ирочка колесила по Европе с друзьями.

Если честно, Андрей забыл о ее существовании.

Ирка выгружала подарки и безустанно щебетала: она простила «сладкого мальчика» за холодность и равнодушие первых дней нового года, она замечательно провела время и без него с его картой, в Барселоне солнце палило не хуже, чем летом, но все же немного соскучилась – ну чего ты там застыл, иди к своей малышке, я мокрая вся!

Любуясь загаром подруги, Андрей почти решил переспать с ней – отменить соленым запахом секса морок последних недель: расстегнул хитроумный бюстгальтер, провел языком по соску, заскучал. Ирочка умело выгнулась в его руках, Андрея чуть не вырвало от отвращения к себе. Кем он стал?

Кем он был.

Разговаривали они недолго, здесь же, в спальне. Как говорят, «обошлись без лишних сцен»: эта зима выпотрошила Андрея, он не хотел разборок, а сообразительная Ирка и раньше отличалась хладнокровием.

Не ври, ты сделал любовнице по-настоящему больно и притворился, что поверил ее незатейливой игре в равнодушие.

Расстались, в общем.

И еще был посетитель. Женька. Прибежала возбужденная, требовала от Андрея немедленно помочь Анне, куда-то ехать, кому-то звонить, добывать собаку нужного цвета, возраста, пола. У Андрея чуть перепонки не разорвались от настойчивой трескотни девочки. Какой же бойкой стала Катина тихоня! А главное, за что бьется? За счастье женщины, которая постоянно на нее ворчит. Андрей вглядывался в блестящие Женькины глаза и думал, каково это, иметь взрослую дочь, которой гордишься.

Щенка питбуля ему нашли в питомнике за три тысячи километров от Лисичкино, доставили через пять дней.

Больше покой Андрея никто не нарушал.

Ты просто проживал дни. Ты ждал…

Катя пришла в первый день апреля.

…Андрей как раз заканчивает отчищать от налипшего навоза копыто Форти, когда в конюшню проскальзывает Катя. Она разрумянилась от быстрого шага, сияет нетерпением, пытается отдышаться. Андрей едва успевает выпрямиться и раскрыть объятья – Катя бросается к нему, целует, с удивительной силой впечатывая в его губы свои.

– Кэти! Погоди, родная, у меня все руки в…

– Мне нравится! Очень яркий аромат! Твой! М-м-м…

– Я тебя не ждал. Обед только…

– Ждал-ждал… Не ври!

– Ждал…

Катя дразнит Андрея, трется носом о его ухо, мурлычет, подражая Женькиной рыжей кошке. Андрей обожает, когда любимая в таком настроении: стряхнув с себя усталость и печаль, Катя превращается в уверенную смешливую женщину. В ее глазах сверкает счастье, улыбка – безмятежна.

С первого дня знакомства Андрей знал, что она – такая.

– Я ужасно голодна! Чем ты будешь меня кормить?

– У меня есть овес.

– Обожаю овес. А Фортуна не обидится, что я съем ее обед?

– Это я сейчас тебя съем, если будешь и дальше так… делать…

– Прошу к столу.

Только через час Андрею удается совладать с собой – оторваться от Кати. Он отстраняет ее осторожно, нежно; по очереди целует доверчивые хрупкие ладони; закутывает курткой Катины плечи. Садится рядом. Молчит, подбирая слова.

– Андрюш, ты что?

– Кэти, давай поговорим.

– Мы и говорим. Хотя это совершенно пустая трата времени, мне так кажется…

Катя склоняет голову к животу Андрея, он успевает встать, увернувшись от желанного поцелуя.

– Кэти, родная. Я серьезно. Послушай меня.

Катя вскидывает глаза – Андрею больно видеть, как тускнеет ее лицо.

И все же Катя должна его выслушать.

– Котенок, мы нужны друг другу.

Катя встает, отряхивает с куртки сено, натягивает джинсы. Отворачивается от Андрея. Фортуна вытягивает шею, перебирает губами Катин воротник. Женщина целует лоб лошади.

– Ты выезжал сегодня Форти? По-моему, она застоялась.

Андрей подходит, втягивает в себя терпкий запах Катиного затылка. Боясь передумать, начинает говорить быстро и громко, наскакивая словами друг на друга, то и дело повторяясь и теряя нить. Их жизнь может стать чудесной, он обещает. Ты даже не представляешь, как я буду тебя баловать, хочешь – будем путешествовать, хочешь – построим дом у океана, Женька закончит лучшие школы, институты, они будут любить друг друга, ты сможешь писать, помнишь, ты говорила, что хотела, мы заберем всех твоих кошек и псов… пса…

Катя резко оборачивается. Ее злые глаза в сантиметре от лица Андрея.

Андрей порывисто зажимает ладонью Катин рот, переводит дыхание.

Ему кажется или гнев в Катиных глазах уступает место надежде?

Подожди, подожди, не спорь, я все понимаю про Костю, в Европе есть невероятные реабилитационные центры, там чудеса творят… или в Израиле… Кэти, мы не бросим его, никогда не бросим, я бы не предложил такого, но ты же несчастна, любимая, я смогу все исправить, мы его вылечим, хочешь, я попробую вернуть его бизнес, это реально, Кать, а хочешь, я…

Катины зрачки расширяются. С ужасом глядя мимо Андрея, она отталкивает его.

Андрей оборачивается.

В дверях конюшни стоит Женька.

Лицо девочки непроницаемо.

Женька наклоняет голову, вежливо приветствуя друга и маму.

Женька разворачивается и уходит.

Медленно закрываясь, скрипит створка дверей.