Тебе показалось. Как противостоять газлайтерам и тем, кто отравляет нашу жизнь

Выгораживание

Никто так не защищает партнеров-нарциссов или родителей-абьюзеров, как их жертвы. Не забывайте, что нарцисс приложит все усилия, чтобы выдрессировать жертву и заставить слушаться. Одно из наиважнейших устремлений нарцисса – добиться от жертвы, чтобы та всегда его выгораживала.

Вероятно, мои друзья испытывали ко мне крайнее отвращение каждый раз, когда я защищал и оправдывал перед ними свою очередную нарциссичную подружку, которую давно стоило бы бросить, а не любить.

– Вы просто ее не понимаете! – убеждал я друзей. – У нее очень нервная работа, плюс она всю неделю почти не спала.

На тот момент подобные объяснения казались мне совершенно рациональными. Конечно, я и сам видел, что моя девушка бывала резкой. Но ведь она все время вынуждена держать лицо со своими клиентами и притворяться милой и очаровательной, а это кого угодно утомит.

Оглядываясь назад, я искренне сомневаюсь, что та моя подружка вообще когда-либо была милой и очаровательной с кем бы то ни было. Она могла вести себя напористо, могла немного пококетничать, но представить, что она способна на какие-то более глубокие и искренние проявления – просто невозможно. Для нее на первом месте всегда были исключительно ее собственные желания. И я совершенно уверен, что она ужасно вела себя с моими друзьями только для того, чтобы развить во мне привычку и днем и ночью защищать ее интересы и находить для ее поступков новые слова оправдания.

Разумеется, я не могу сейчас доказать, что все именно так и было. Тем не менее я изучил сотни историй участников исследования и вижу, что почти все жертвы выгораживали и защищали своих обидчиков.

Это печально, но ведь мы всегда заступаемся за тех, кого любим, даже если они этого не заслуживают. Очень часто люди, которые пытаются оправдать других, совершенно забывают о том, что им самим нужна помощь. Они мирятся с чувством одиночества, даже если у них (как им кажется) с партнером настоящая любовь.

Лично я всегда пытался объяснить другим свою ситуацию. С худшей из всех своих нарциссичных подружек, которую звали Кей, я встречался в колледже, и она всегда ожидала, что я буду из кожи вон лезть, чтобы ей угодить. Мне приходилось тратить свой небольшой заработок на дорогую одежду, чтобы ей было не стыдно показаться со мной перед ее друзьями, которые учились на факультете дизайна. Потом мне пришлось сменить прическу и сделать странную асимметричную стрижку, которая, по мнению Кей, делала меня гораздо более стильным по сравнению с окружающими.

Мне и самому было некомфортно идти в таком виде на занятия, но, когда одна из моих однокурсниц в недоумении подняла бровь при виде моего нового образа, я тут же ушел в защиту.

– Это же последний писк моды, – начал я оправдываться.

Она просто подняла руки и сказала:

– Да я вообще молчу.

Но я все же заметил, как, уходя, она закатила глаза. Я был очень расстроен. Наверняка она хотела спросить, с чего такие перемены? Но я так быстро ее заткнул, что не дал ей возможности толком высказаться.

После этого случая я почувствовал себя еще хуже и мучился весь оставшийся день. Когда занятия закончились, я пошел в кафе, чтобы выпить с Кей традиционную чашку кофе. Она едва подняла на меня взгляд, а потом снова уткнулась в книгу. Я ожидал комментариев по поводу того, что надел одежду, которую она для меня выбрала, но она просто промолчала.

Вместо этого она сразу перешла к новым требованиям.

– Своди меня сегодня куда-нибудь, – заявила она. – Мне нужно развеяться.

– Если честно, у меня нет денег… – сказал я, снова окинув взглядом свой нелепый наряд.

На мне был модный свитер с дырками и узкие джинсы, в которых было ужасно неудобно сидеть – они были просто невероятно тесными!

Кей фыркнула в ответ на мои слова и, смерив меня оценивающим взглядом, заметила:

– Знаешь, если у тебя вечно нет денег… и ты не можешь позволить себе подобную одежду, носи что-нибудь попроще.

У меня просто челюсть отвисла. Я же купил эти дурацкие шмотки как раз из-за нее и ее требований поработать над своим стилем. Я попытался напомнить ей, как неделю назад мы поругались, потому что я якобы неряшливо одеваюсь. Но она лишь отмахнулась от меня и процедила, закатив глаза:

– Я такого не говорила!

И даже после этого я продолжил защищать Кей перед каждым, кто смел намекнуть, что с тех пор, как мы начали встречаться, я постоянно на мели. Я тут же пускался в привычные объяснения:

– Слушай, она берет меня с собой на всякие мероприятия. Мы постоянно общаемся с кучей людей! Благодаря этому у меня будет отличная работа и сотни состоятельных клиентов, когда я закончу колледж. Я ее люблю!

И так далее и тому подобное.

Наверняка вы и сами уже догадались, как в дальнейшем развивались наши с Кей отношения. Она требовала все больше, и все мои усилия абсолютно ни к чему не приводили. К тому моменту, как мы расстались, я превысил свой кредит в банке, выкрасил волосы в синий цвет, носил дурацкую стрижку, которая мне совершенно не нравилась, и похудел почти на пять килограммов, поскольку постоянно пребывал в стрессе и мне банально не хватало денег на еду.

После того как краска смылась, я устроился на подработку в лабораторию при колледже и свежим взглядом окинул произошедшее. Все мои знакомые пытались спокойно и вежливо поговорить со мной о наших с Кей отношениях, и только я бурно на все реагировал и злился. Я отвергал их доброту с таким же упорством, с каким Кей отрицала любые доказательства того, что обидела меня.

Другие жертвы, с которыми я столкнулся за годы, пока работал над своим исследованием, признавались в аналогичном опыте. Одна женщина рассказывала, как, учась в школе, все время пыталась выгораживать отца, когда тот начинал орать на родителей других детей.

– Чего я только не говорила в его оправдание: что он был жертвой совершенно неконтролируемой матери, что всю предыдущую неделю болел, что он не понял, в чем дело, и думал, что это что-то личное. Я перепробовала абсолютно все. Я готова была пойти на что угодно, лишь бы не признавать, что мой отец закатывал скандалы всюду, где только не появлялся, просто потому что был скандалистом.

Хуже всего, что после каждой такой отвратительной перепалки он ощущал себя триумфатором. Казалось, только ради этого он и жил! Но если кто-то обвинял его в том, что он разжигает ссоры, отец просто прекращал общаться с этим человеком. Считая себя жертвой злостной клеветы, он никогда не прощал тех, кто посмел ему возразить. По его мнению, все вокруг пытались подорвать его авторитет и стремились унизить. Ему даже на секунду не приходила мысль, что не помешало бы все это прекратить.

Я по лицу видела, что он совершенно не приемлет ни малейшей критики в свой адрес. Он со всеми ругался, чтобы не дай бог его не посчитали слабаком.

Одна учительница предложила мне помощь. Однажды она отвела меня в сторонку и спросила, не нужно ли пригласить к нам домой кого-нибудь, кто мог бы поговорить с отцом о его поведении. Я отрицательно покачала головой, и она оставила меня в покое. Разумеется, я не стала рассказывать об этом отцу. Иначе он тут же пошел бы в школу и потребовал, чтобы эту учительницу уволили.

Такие постоянные попытки оправдать тех, кого мы любим, несмотря на их неизменно ужасное поведение, могут изматывать нас год за годом. Ситуация будет постепенно ухудшаться, и в конце концов все может докатиться до следующей фазы – фазы депрессии.