Тень Великого Древа

Стрела — 10

Ноябрь 1775 г. от Сошествия

Герцогство Ориджин

— Чертова дыра, — процедил сквозь зубы герцог. — Кто выбрал это место?

Офицеры не сговариваясь посмотрели на Джемиса Лиллидея.

— Год назад мы здесь бывали с Вороном. Было ничего.

Двери в трактир стояли распахнутыми — уже, поди, не первый месяц. Лужа в сенях буйно поросла плесенью. Отпавшая вывеска лежала кверху ржавыми гвоздями, на дымоходе свили гнездо птицы. Стекла в окнах отсутствовали, ветер прошивал трактир насквозь.

— Проверено: внутри нет засады, — доложил Хайдер Лид.

— Естественно…

Эрвин брезгливо заглянул в трактир. В зале казалось еще холодней, чем снаружи. Ставни качались, издавая мертвецкий скрип. В камине валялась куча мусора, увенчанная дохлой мышью. На оленьих рогах висела куртка такого вида, что, кажется, тронь — и из нее посыплются кости хозяина. На правах мебели имелось: три стола, две табуретки (одна с поломанной ножкой), кресло-качалка, перекошенное назад, дубовая скамья… и трон. Несуразно большое кресло возвышалось у камина, в радиусе осязания мусорной кучи. Его накрывала овечья шкура, видимо, пришедшая из мириамских веков. Овчину так обильно усыпали бурые пятна, что не оставалось сомнений: по меньшей мере три короля были заколоты на этом троне.

— Гм, — сказал герцог, одарив кайра Джемиса выразительным взглядом.

Леди Нексия пришла на выручку Лиллидею:

— А что, здесь очень даже мило! Окна забьем досками, в камине разведем огонь. Вы, лорд Эрвин, будете сидеть у очага в роскошном кресле, попивая горячее вино.

Для иллюстрации она уселась на овчинный трон, но тут же вскочила:

— Ой, мокро.

— Нет ли места получше?.. — спросил Эрвин ни к кому не обращаясь.

Собственно, он знал ответ. Трактир стоял на перевале и обладал важнейшим достоинством: к нему нельзя подкрасться незаметно. Дозорные уже заняли соседние вершины и подъездные дороги, даже Орудие установили на возвышенность, откуда видно всю округу. Поздно менять позицию. И шатер не поставишь: на перевале тесно. Не нравится в трактире — спи на земле.

— Вы сами выбрали точку, милорд, — ляпнул Фитцджеральд.

— Подите во тьму, — огрызнулся герцог.

Хайдер Лид перевернул вывеску и прочел:

— «Гнездо на перевале».

Леди Виолетта засмеялась:

— Уютное гнездышко! Давайте переименуем: пускай будет «Чертова дыра».

— Весь Поларис теперь чертова дыра, — ответил герцог.

Лорд Эрвин София становился мрачнее с каждым днем долгого пути на север. Он был угрюм уже в Мельничьих землях. Под гулкие взмахи лопастей Мать-мельниц, похожие на морской прибой, местные стражники поведали герцогу об Избранном. Граф Шейланд встретился с Праматерями и вернулся со Звезды. Лорды Шейланда и Закатного Берега склонили головы перед величайшим из людей. Войско Десмонда Ориджина бежало без боя. Аланис Альмера пыталась убить графа — и понесла наказание худшее, чем смерть. «Холодная тьма», — ответил герцог и с того дня перестал шутить.

В Фейрисе — странном городе мореходов, кузнецов и русалок — Эрвина нагнали вести из столицы. Адриан занял Фаунтерру, искровые полки перешли под его знамена. Минерва заманила Адриана под удар степняков, но он разбил Юхана Рейса и взял трофеем несколько Перстов. Эрвин прекратил улыбаться. Никто больше не шутил и не смеялся при нем.

В треугольном баронстве Дейви, что в Закатном Берегу, Эрвин хлебнул сразу две горьких чаши. Адриан двинулся в поход, города Южного Пути открывали ему врата, путевцы тысячами вставали на сторону тирана. А Виттор вел армию через Нортвуд и имел еще больший успех. Легенда о чуде воскрешения облетела полмира. Закатники и шейландцы, шаваны и альмерцы спешили присоединиться к избраннику богов. Два снежных кома катили на Первую Зиму: один с запада, второй с юга, — и оба росли с каждым днем. Эрвин превратился в черную тучу. Дни напролет просиживал в каюте. Когда появлялся на палубе, разговоры стихали.

В графстве Нортвуд люди Хайдера Лида высадились на берег для разведки и принесли новую порцию тьмы. Десмонд Ориджин и Крейг Нортвуд дали бой Кукловоду — и проиграли. Потери кайров велики, Клыкастый Рыцарь погиб, множество медведей перешло на сторону врага. С девятнадцатью тысячами солдат и десятками Перстов Вильгельма Кукловод вошел в герцогство Ориджин.

Лорд Эрвин София начал срываться на подчиненных. Это было глупо и постыдно, но злость переполняла и рвалась наружу. Гордон Сью вновь заикнулся про змей-траву — герцог велел протащить его на веревке за кормой корабля. Фитцджеральд сказал что-то невпопад, и был отослан на другое судно. Один Шрам пользовался расположением лорда, да и тот лишь потому, что знал много мрачных пиратских историй. Герцог часами напролет слушал о кораблях с призраками, гниющих мертвецах на реях и о лихих парнях, доставшихся рыбам. Из рассказов Шрама Эрвин почерпнул пару идей. Весь экипаж Велентайна был высажен на необитаемый остров, а сам Велентайн проболтался двое суток на рее, подвешенный вниз головой. При каждых склянках он должен был повторять: «Как приятно служить Избранному!»

Единственный просвет имелся во мраке: любимая сестра. Об Ионе не было новостей — глухая тишь, ни звука. Если бы Шейланд казнил ее, то наверняка воспел бы сей подвиг. «Проклятая ведьма сожжена на костре, Избранный очистил мир от скверны» — нечто такое твердила бы молва. Но пропаганда Виттора молчала, что позволяло думать: Иона спасена. Отец имел три случая освободить ее: в Уэймаре за счет жала Криболы; в лесах Нортвуда, напав из засады; и наконец, при помощи Гвенды. Хоть одна из попыток принесла успех!

Но даже это не развеяло тьмы. Куда отправилась Иона после спасения? Конечно, в Первую Зиму. А что ждет ее там? Два вражеских войска наступают с разных сторон. Каждое имеет Персты Вильгельма.

— Милорд, позвольте войти.

Теперь даже Обри — адъютант и телохранитель — опасался подходить к Ориджину. Осторожно приоткрыв дверь, он сунул голову в комнату. Эрвин лежал на тахте, глядя в потолок. По комнате гулял сквозняк, ставень хлопал о стену, сбивая остатки штукатурки.

— Милорд, вы в порядке?

Обри попытался войти. Дверь, державшаяся на одной петле, встала наперекосяк.

— Виноват, милорд. Я исправлю…

Он приложил усилие. Дверь слетела со второй петли и грохнулась на пол.

— Тьма вас сожри! — взревел герцог. — Какого черта?!

— Простите, милорд… Мы окна заколачиваем…

— К чертям! Подите вон!

Обри юркнул в коридор. Эрвин прикусил губу, крикнул кайру вслед:

— Вернитесь!.. — Добавил мягче: — Простите. Чего вы хотели?

— В трактире холодно. Позвольте заколотить окно.

— Приступайте.

Обри взялся за дело. Герцог поинтересовался:

— Где вы нашли доски?

— В сарае, милорд. Там и дрова есть, только очень сырые. В связи с чем имеется просьба: позвольте снять Орудие с позиции на полчаса.

— Зачем?

— Просушим дрова, разведем огонь.

— Как — просушите?

— Перстом Вильгельма, милорд.

— Вы будете сушить дрова Перстом Вильгельма?!

— А также прочистим дымоход. Там наверху гнездо, выстрелим — собьем его.

— Вы очумели?

— Ну… виноват, милорд.

Обри застучал молотком. Робко добавил:

— Леди Виолетта обещала сделать чай с вином по беломорскому рецепту. Сказала: очень согревает. А вы кашляете, теплое питье пойдет на пользу.

Эрвин был простужен всю дорогу. Сопли и кашель сменяли друг друга, как часовые: то один нес вахту, то другой. Герцог ненавидел разговоры о болезни.

— Виолетта — заложница, тьма сожри! Хотите, чтобы она готовила чай?!

— Ну, она заботится о вас. В отличие от… некоторых других леди.

Под суровым взглядом лорда Обри умолк и вернулся к работе.

А Тревога возникла подле Эрвина, шепнула на ушко:

— Напомни-ка, милый, почему ты мрачен? Угроза нависла над родною землей, сгущаются враждебные тучи… Только из-за этого, да? Никаких иных причин?

Под мерный стук молотка альтесса напомнила герцогу несколько страниц из прошлого.

Стоя у подножья Дженны, древнейшей из Мать-мельниц, Нексия Флейм воскликнула: «Какая она большая! Хочу забраться на вершину, кто со мной?» И Джемис Лиллидей повел ее под руку, а охранники мельницы глядели им вслед: «Славная пара! Красивая девушка и могучий воин — как в песнях».

На легендарном кладбище меченосцев, среди тысяч ржавых надгробных скульптур, отец Давид сказал: «Тут есть две особенные статуи — из бессмертного металла, который не ржавеет. Но их сложно узнать из-за пыли и грязи. Попробуем найти?» Герцог чихнул: «Чушь». Нексия всплеснула ладонями: «Как любопытно! Я хочу!» Вместе с Джемисом она ринулась на поиски. И тут до Эрвина дошло — очень вовремя, всего-то через два месяца: вот какую невесту обещал Джемису отец! Граф Лиллидей кое-кого сосватал сыну, а тот разболтал Гвенде, и Гвенда умчала на Север, сгорая от ревности… Вот оно что. Тьма сожри!

В городе Фейрисе, столице давно погибшей империи, Нексия попросил Эрвина благословить брак кайра Лиллидея. Женитьба вассала нуждается в одобрении сеньора; Эрвин не видел причин возражать. Он даже высказал радость: «От всей души поздравляю. Пусть Мириам целует, а Софья обнимает». Но отчего-то после этого дня Эрвин перестал играть в карты и смеяться над шутками кайров.

В баронстве Дейви леди Нексия поехала на берег за провиантом в сопровождении Стрельца. Не то, чтобы он слушался ее — скорее, опекал, словно младшую сестру. Но так или иначе, пес уже одобрил этот брак. «Хорошо для Севера, — говорил Хайдер Лид. — Ваш вассал породнится с Флеймами, а это ключ к Надежде». «Все к лучшему, — добавляла альтесса Тревога. — Ты можешь не волноваться, что разбил девушке сердце: оно уже прекрасно срослось».

А в окрестностях Беломорья леди Виолетта Флеминг уловила ситуацию буквально с полувзгляда. Она приносила Эрвину то плед, то ордж, то что-нибудь еще: «В вашем положении, милорд, человеку нужна забота». Речь шла вовсе не о простуде. Виолетта глядела с хитрецой: мол, ощутите сами, милорд, каково быть отверженным. Он огрызался: «Это я оставил Нексию, не она меня. А вы, леди Флеминг, — заложница. Извольте знать свое место!» Она кивала: «Понимаю вас, я тоже очень злилась».

— Все заделал, милорд. Теперь станет теплее.

— Нексия здесь не при чем. Я злюсь только на Кукловода!

— Что вы сказали?..

Эрвин отогнал Тревогу и повернулся к кайру:

— Благодарю, я действительно замерз. Позволяю снять Орудие с позиции. Когда разведете огонь, дайте Орудию согреться. А Виолетте скажите — черт с нею, пусть варит чай.

Отец и Рихард имели некогда такое увлечение: рассказывать маленькому Эрвину о жутких расправах, которым Ориджины подвергли предателей. Отец вещал из любви к суровой справедливости, а Рихард — для наслаждения эффектом. Эрвина коробило от жестокости, брат принимал это за страх.

Надо сказать, лорд Эрвин София слушал наставников невнимательно, о чем теперь жалел. С великою охотой он подверг бы графа Бенедикта Флеминга дюжине-другой пыток и паре-тройке изощренных смертных казней. А вот поди ж ты — все позабывал…

Отряд Флеминга был невелик: святая дюжина кайров, аббат и сам граф. Видимо, он положился на слово Эрвина — либо спрятал пару сотен воинов за соседней горой. Эрвин и сам приготовил сюрприз: он позволил графу увидеть и сосчитать иксов, но надежно укрыл кайров Коменданта и Мердока, и Орудие. Если переговоры сорвутся, у Эрвина будут в запасе Перст Вильгельма и две роты, о которых противник не знает.

Флеминг оставил воинов на улице и вошел в трактир с одним только спутником — аббатом. В зале «Чертовой дыры» сидел герцог Ориджин, укрыв ноги пледом. По углам стояли наготове кайры, леди Виолетта накрывала стол. Едва Флеминг шагнул вглубь трактира, дверь за его спиною с треском распахнулась, и в зал ворвался снежный ветер.

— Подоприте ее граблями.

— Что?..

— Папенька, дверь не запирается. Граблями подоприте, а то холодно!

Таковы были первые слова, сказанные на судьбоносной встрече.

Справившись с дверью, граф и аббат прошли в зал. Герцог молча наблюдал за ними, Виолетта предложила сесть. Трон с овчиной занимал Эрвин, оставались кресло-качалка, два табурета и скамья. Граф уступил аббату кресло-качалку; святой отец сел и так откинулся назад, что оказался лицом к потолку. Для себя Флеминг выбрал табурет, и Виолетта закричала:

— Нет, этот сломан! Возьмите другой!

Он пересел, дочь предложила чаю с ханти. Граф отказался, но Виолетта все равно подала:

— Выпейте, папенька, согрейтесь. Это я сварила.

Граф глянул исподлобья:

— Ты хорошо освоилась в этой…

— Дыре!

— Что?..

— Трактир зовется «Чертова дыра». Ну, мы так называем. Потому, что все поломано.

— Я имел в виду другое…

Граф жестом велел дочери молчать и повернулся к Эрвину:

— Итак. Где Агния и Молли?

Без лишних слов Эрвин подал ему два листа. Письмо Агнии состояло из одних извинений. Она — чудовищно глупая женщина: купилась на вражеский обман и не заслуживает прощения. Она поймет, если муж отречется от нее. Граф прочел это с видимым одобрением. Молли, наоборот, пыталась сгладить: все почти хорошо, кайры добры и к ней, и к мужу, Беломорье цело и невредимо, нужно только, чтобы папенька договорился с Ориджином… Флеминг нахмурился, сложил оба листа и спрятал в карман. Поднял глаза на Эрвина:

— Чего вы хотите, милорд?

Герцог не удержался:

— А как по-вашему, тьма сожри? Имеете догадки?

— Быть может… — граф помедлил, будто всерьез задумался над вопросом.

— Я хочу, чтобы вы разок, исключительно для разнообразия, соблюли вассальную клятву. Испытайте новые ощущения: каково это — послужить своему сюзерену!

Флеминг нахмурил густые брови:

— Вы просите меня сражаться за вас?

От подобной наглости Эрвин поперхнулся.

— Да, именно прошу! Бью челом и умоляю: подготовьте три красивых женских гроба. Они могут пригодиться в самом скором времени.

Флеминг окаменел лицом, будто лишь теперь осознал, что к чему. Правда, Виолетта смазала впечатление:

— Папенька, не бойтесь, никто меня не убьет. Еще чаю хотите?..

Граф пропустил мимо ушей. Повернулся к аббату, тот кивнул в знак молчаливой поддержки. Флеминг сказал:

— Милорд, этого не может произойти. Я не предам избранника богов и не перейду на вашу сторону. Просите что угодно, но не это.

— Я не прошу. У меня в заложниках ваша семья. Вы понимаете, кто такой заложник?

Почесав бороду, Флеминг изрек:

— Милорд, моя вера слаба. Вы — враг Избранного. В вашем лице боги послали мне испытание. Смогу ли я положить дочерей на алтарь истинной веры? Принесу ли их в жертву ради служения богам? Будь я крепок духом, не задумался бы ни на миг. Послал бы батальоны уничтожить вас и проложить дорогу Избранному… Я слаб, милорд, лишь потому говорю с вами. Но не настолько слаб, чтобы предать святого человека!

Эрвину захотелось плеснуть кипятком в эту мерзкую морду. Бесстыдство, позерство и двуличие! «Не смогу предать…» Да ты предавал трижды за прошедший год! «Принесу ли в жертву дочерей?..» Ты же, скотина, без жалости это говоришь, с одним самолюбованием!

Ориджин с трудом сохранил спокойствие.

— Святости в Шейланде меньше, чем в одном волоске моей сестры. Если вы обманули ее, не понимаю, отчего бы не повторить подвиг.

Флеминг стиснул зубы, будто возмущенный святотатством. Вместо него ответил аббат:

— Граф Виттор Шейланд явил миру чудо воскрешения. Он побывал на Звезде и принял на чело лобзания Праматери Ульяны. Нет никаких сомнений, что он избран.

Аббат выглядел чуть меньшим фанатиком, чем граф, и Эрвин обратился к нему:

— Поймите: живучесть Виттора — всего лишь действие набора Предметов. Давайте снимем с него Абсолют и заново убьем. Клянусь вам, Виттор начнет гнить, как обычный покойник!

— Верующий человек не может допускать подобных мыслей.

— Но почему? Если Виттор свят, он воскреснет и без Абсолюта. Но если помрет — значит, был не святым, а обычным лжецом.

— Проверка будет означать сомнения. Мы оскорбим богов, усомнившись в их Избраннике.

— Да не Избранник он! — вскричал Эрвин.

Граф Флеминг хлопнул по столу:

— Довольно! Я не обнажу меча против Виттора. Этого не будет.

Эрвин тяжело вздохнул. Что теперь делать-то? По логике вещей, нужно выхватить меч и зарубить Виолетту. Но рука не поднималась: она-то, в сущности, неплохая девчонка, и уж точно не виновата в скотстве отца… Заметив сомнения герцога, аббат Хош высказал аргумент:

— Вспомните, милорд: ваша леди-сестра тоже предала своего сеньора и мужа. Но она поступила согласно своей вере, и боги оказали ей милость, оставив в живых. Проявите и вы уважение к тем, кто крепок верою.

Эрвин вспомнил книгу отца. Были там такие слова: «Искусство отступления — неоцененный талант полководца. По вине бардов принято считать похвалою слова: «Он никогда не отступает». На деле, вывести армию из безнадежного боя с минимальными потерями — признак великого мастерства».

— Что ж, — сказал герцог, — ради ваших дочерей я пойду на уступку. Вы можете не сражаться против Виттора, но не сражайтесь и за него. Устранитесь от боя.

Флеминг сразу оживился:

— Как именно?

— Не участвуйте в битве за Первую Зиму. Под любым предлогом останьтесь в тылу. А сыну прикажите вернуть его батальон в Беломорье. Кольцо блокады вокруг Первой Зимы разомкнется, и я смогу прийти на помощь отцу.

Граф поскреб бороду.

— Мой батальон сейчас стоит в Створках Неба.

— Отлично, там и останьтесь, наблюдайте битву со стороны. Кто бы ни победил, вы будете невредимы. Лишь уберите батальон Осмунда с северной дороги, дайте мне путь к Первой Зиме.

— Когда мои дочери получат свободу?

— Сразу после битвы, при любом ее исходе.

— Если вы погибнете в бою, как я узнаю, где они?

Эрвин показал ему конверт и спрятал в нагрудный карман.

— Здесь указано место. В худшем случае записку найдут на моем теле.

— А если вы одержите победу?..

— Клянусь Агатой: я отпущу ваших родных в тот же день.

Виолетта тряхнула головой:

— Соглашайтесь же, папенька! Вы совсем ничего не теряете!

— Милорд, — сказал граф, — ваше предложение исполнено чести. Я рад слышать достойные слова, но один вопрос еще не оговорен. В случае вашей победы, что будет лично со мной?

Вот сейчас было бы хорошо вспомнить какую-нибудь милую казнь, придуманную дедом или прадедом! Эх, невежество…

— Имеются два варианта. Я могу отрубить вам голову в назидание другим вассалам. А могу удовлетвориться извинениями.

— Грм, — откашлялся граф.

Аббат расшифровал:

— Граф Бенедикт находит предпочтительным второй вариант.

— Я тоже! — ввернула Виолетта.

— Я выберу его, — сказал Эрвин, — если вы, граф, окажете мне пару небольших услуг. Во-первых, оставьте на северной дороге заставу с дюжиной кайров. Пусть сохранится видимость блокады. Шейланд не должен знать, что окружение снято.

Флеминг огладил широкую бороду:

— Это можно сделать.

— Затем, выделите дюжину телег с провиантом.

— Хорошо. Осмунд оставит их на дороге.

— А также дайте мне пароли, список подразделений Кукловода и носителей Перстов.

Граф покосился на аббата, тот сделал неопределенный знак. Флеминг отметил:

— Вы сможете напасть внезапно. Это сделает битву нечестной.

— Полагаете? У Виттора Абсолют и больше двадцати Перстов, а у меня — ни одного. Внезапность даст мне лишь подобие шанса.

— Грм…

Терпение Эрвина исчерпалось. Он тоже ответил: «Грм», — и холодно глянул на Виолетту. Граф понял намек.

— Я согласен, будь по-вашему.

— И последнее…

Эрвин знал ответ, но не спросить не мог:

— Расскажите, как сбежала Иона?

Флеминг повел бровью:

— Простите?..

— Моя сестра, конечно, жива.

— Да, милорд.

— Ее освободили при атаке в лесу?

— Ее никто не освобождал. Леди Иона по-прежнему в клетке.

Эрвин застыл:

— В клетке?..

— Мартин Шейланд придумал. Взял клетку для собак…

— Мартин Шейланд? Взял клетку?

Герцог поднялся из кресла, положил руку на плечо Виолетте.

— Ваша дочь — такая же пленница. Она ест со мной за одним столом. А Иону держат в конуре, будто псину. Немедленно освободите!

— Я не могу.

— Не можете… — повторил Эрвин. Сказал Виолетте: — Вон.

Она исчезла, как ветром сдуло. Флеминг встал на ноги, иксы взялись за рукояти мечей. Эрвин медленно произнес:

— Граф, вы получите сотню кусков мороженого мяса, освежеванного и нарезанного ломтями. Собрать из них трупы жены и дочерей — вот чего вы не сможете.

Флеминг окаменел.

— Я не могу освободить леди Иону. Ее держат в Лидском замке под охраной Мартина и Доркастера. У них приказ: убить ее в случае штурма.

— Вы — их союзник!

— Это не поможет. Три человека входят к Ионе: Доркастер, Мартин и Джоакин. У всех троих Персты. Сунется кто-то еще — ей конец. Начнется штурм — ей конец. Леди Иону нельзя освободить. Простите, милорд.

Офицеры собрались в зале у очага. Дверь дрожала от ветра, в щелях свистело. Говорили вассалы, а герцог молчал, уткнувшись лицом в ладони.

— Выменяем леди Иону. Возьмем кого-нибудь в плен…

— Кого же? Мартин — в одном замке с леди Ионой, а на остальных Кукловоду плевать.

— Тогда разгромим Кукловода! Заставим отпустить!

— Мартин Шейланд получил ясный приказ. Он убьет леди Иону, едва мы подойдем к Лиду.

— Обманем. Подделаем почерк Виттора, пришлем Мартину приказ отпустить.

— Они не пишут друг другу! У них есть Предмет для разговоров…

Дверь хлопнула, ветер ворвался в зал.

— Тьма сожри! Подоприте ее наконец!

Эрвин налил себе орджа, выпил залпом. Затем прервал молчание:

— Если хочешь сделать хорошо — сделай сам. Я возьму дюжину иксов и поеду в Лид. На месте решу, как быть.

Офицеры переглянулись.

— Милорд, войска Виттора скоро подойдут к Первой Зиме. Вам нужно быть там, а не в Лиде.

— Я сделаю все, чтобы успеть. Но видите ли, какая штука. Трижды я поступал осторожно: посылал за сестрой других людей, а сам оставался в стороне. Все три попытки провалились. Очевидно, Агата хочет, чтобы я лично рискнул собою, доказал веру в Праматерей и любовь к сестре. Выдвигайтесь на позицию, я догоню.

Большинство офицеров приняли его довод:

— Так точно, милорд!

Эрвин сказал:

— Гордон Сью, Шрам и Фитцджеральд, задержитесь, я посвящу вас в главный план и два резервных. Капитан Лид, выделите эскорт для Нексии и Виолетты, чтобы сопроводить в безопасное место. А мне дайте Лидских Волков, хорошо знающих родной город.

Тогда кайр Джемис встал напротив герцога:

— Вы совершаете глупость. Идет зима, а вы больны. В дороге замерзнете к чертям собачьим.

— Верно, Джемис, вам с руки судить о глупостях. Вы всегда совершаете мудрый выбор.

Нексия стояла подле Лиллидея, и герцог метнул в нее взгляд. Джемис скрипнул зубами:

— Лид — мой город. Я поеду туда с Перстом и Орудием. Рискните мною, а не собой.

Вмешался Шрам:

— Орудие — залог нашей победы. Им рисковать нельзя.

— Согласен, — кивнул герцог. — Кайр Джемис, вы с Орудием едете в Первую Зиму.

— Как и вы! Не смейте сворачивать в Лид. Неделя скачки по снегу вас прикончит. Вы же…

Джемис осекся. Эрвин уточнил:

— Неженка? Вы об этом, кайр Джемис?

Лиллидей промолчал, но не отвел взгляда.

— Ваши предложения, кайр? Бросить Иону на смерть?

— До сей поры Шейланд хранил ее живой.

— Но пора изменилась! Через неделю — битва за Первую Зиму. Если Виттор победит, Иона станет не нужна; если проиграет — убьет из мести. В любом случае сестра умрет после боя!

Джемис не нашел ответа, но и взгляд не отвел.

— Имею предложение, — сказал капитан Хайдер Лид. — Я знаю тайный ход в Лидский замок.

Эрвин встрепенулся:

— Это же то, что нужно!

— Есть трудности, милорд. Ход начинается в жилой части города. Надо будет преодолеть городскую стену, а она в Лиде внушительна.

— Не беда, найдем способ.

— В составе хода есть подъемник, вмещает трех человек. Вторая ходка будет невозможна.

— Трех лазутчиков достаточно, чтобы отпереть ворота. А штурмовой отряд наберем из жителей города. Это возможно, капитан?

— Так точно. Целый квартал кузнецов готов бить шейландскую сволочь — только прикажите.

— Тогда отправимся втроем, а подмогу получим на месте. Лид, Обри — седлайте коней.

Леди Нексия подошла к Эрвину:

— Пожалуйста, не нужно. Не рискуйте собою, только не так. Если Мартин вас поймает…

— Не поймает. Агата поможет нам.

— Мы за вас боимся, — шепнула Нексия.

— Вы с женихом…

Эрвин запнулся. Перевел взгляд на Джемиса, сощурил глаза:

— Кайр, вы ведь тоже знаете тайный ход. Как не знать, если выросли в том замке! Тогда почему молчали?

— Вам нельзя туда ехать. Погибнете если не от меча, то от мороза.

Точно в подтверждение слов, Эрвин подавился кашлем. Перевел дух, сказал сердито:

— Почему вас так это волнует? Орудие у вас, план вам известен. Идите и побеждайте, а потом играйте свадьбу!

Джемис помедлил.

— Милорд, разрешите сказать наедине.

— Отставить, кайр. Не имею времени.

— Милорд, это важно.

— Скажете в Первой Зиме, когда вернусь из Лида.