Правильно хранить тайну — редкое мастерство, которым нелегко овладеть. Где найдешь наставника? Люди, коим вверена тайна, либо тут же разбалтывают ее, либо берегут так свято, что никто и не знает о ее наличии. Ни те, ни другие не годятся в учителя. Лишь одна наставница может обучить нас искусству хранения секретов: литература. По счастью, леди София Джессика Августа вела давнее знакомство с нею.
Едва тайна Великого Древа утвердилась в рассудке герцогини, леди София тут же осознала свою высокую роль. Хранитель секрета обычно является не главным, но весьма влиятельным персонажем пьесы. Одним монологом он способен перевернуть ход сюжета, исправить одни беды, создать другие, развенчать героев, обелить злодеев. Он имеет силу даже сменить жанр произведения: то, что казалось трагедией, может по раскрытии тайны обратиться в фарс. Словом, хранитель секрета — самый могущественный человек в театре (не считая, конечно, драматурга). Чуждая легкомыслия, леди София обстоятельно подошла к своей новой роли.
Прежде всего, она знала: нельзя хранить тайну в одиночку. Стоит персонажу оказаться единственным хозяином секрета, как злые силы прикончат его, чтобы оставить зрителей в потемках. Герцогиня заручилась страховкой в лице судьи, а также Мирей Нэн-Клер: они поклялись раскрыть тайну в случае смерти леди Софии. Но, разумеется, пока София жива, право высказать секрет принадлежит ей одной!
Далее: произнести судьбоносный монолог нужно в точно выверенный момент. Раскрытая до кульминации тайна произведет недостаточный эффект; раскрытая с опозданием — уже не повлияет на события. Нужно с ювелирной точностью избрать место и время монолога. Идеальною сценой виделся замок Первой Зимы. Витиеватая вычурность Фаунтерры не годилась в декорации; лишь суровый мистицизм Севера гармонировал с духом тайны. Что до времени, то наилучшим представлялся первый день после победы Ориджинов над Кукловодом. Тайна Древа превосходила величием секреты этого подлеца, а значит, должна быть раскрыта после того, как Кукловод сойдет со сцены. Ведь это известный принцип: чем важнее тайна, тем позже она подлежит оглашению.
София не знала, когда состоится победа, но, очевидно, запас времени имелся. Кукловодом оказался граф Виттор, однако Эрвин пошел войной не в Уэймар, а в Альмеру. Видимо, решил сначала вернуть законные владения Аланис, потом навести порядок в западных степях, а уж оттуда пойти в графство Шейланд. Это должно было занять месяцев шесть, никак не меньше. Прошлую войну Эрвин выиграл под новый год, похоже, и в этот раз он продолжит традицию. Леди София решила вернуться в Первую Зиму в день Сошествия, подобно Праматерям: это и символично, и духовно, и своевременно. До нового года останется четыре недели — хватит, чтобы подготовить сцену и отрепетировать монолог.
«Морская стрела» посетила остров Северо-Восточной Метки в конце июля, до дня Сошествия имелось больше четырех месяцев. Леди София употребила их на то, чтобы как можно лучше изучить свою роль. По словам леди Мирей, имелось шесть островов Меток. Как добросовестный хранитель тайны, София решила посетить хотя бы три из них — две восточные и южную, — затем приплыть в порт Уиндли, откуда по суше добраться до Первой Зимы.
Лишь одно решение еще предстояло: что сообщить в столицу? Тайну нельзя было доверить голубям. Недопустимо даже упоминать о наличии тайны! Если персонаж пообещает главному герою: «Завтра я такооое тебе расскажу», — этой же ночью он погибнет столь же верно, как бросившись с башни вниз головой. Потому София отправила следующее сообщение:
«Мое посольство весьма успешно. Достигнуты дружба и согласие с леди Мирей Н.-К. Не следует доверять королеве Маделин, а равно всему ордену: они лживы и опасны. Имею причины продлить миссию до декабря. София»
Оно было перехвачено в Фаунтерре агентами протекции, доставлено императрице и прочтено ею без каких-либо последствий. На тот момент Минерва уже и сама поняла, сколь мало доверия заслуживает тайный орден. Владычица передала записку Роберту Ориджину, и он сказал то, чего можно было ждать:
— Ага.
Последние месяцы того года были, вне сомнений, самыми драматичными за столетие. Демон тлена и праха подчинил себе орду и начал ужасающий поход во имя хаоса. Хитрый негодяй совершил чудо воскрешения и обрел славу святого. Владычица лишилась столицы, но получила власть над Предметами и подарила надежду северянам. Герцогиня Альмера принесла жуткую жертву, чтобы отомстить за родных, и всего на волосок не достала до цели. Северная Принцесса полгода прожила в клетке, питаясь костями, словно пес, а после вдвоем с братом одержала победу в величайшем сражении века.
Если б София своевременно узнала про все это, она испытала бы сильные чувства, однако не начала бы считать себя второстепенным героем. Ведь путешествие «Морской стрелы» не уступало сухопутным войнам в яркости событий.
От острова Северо-Восточной Метки эскадра двинулась на юг вдоль границы гибельных вод и была атакована жуткими чудовищами. Гигантский миражник принял вид галеона с командой и подплыл совсем близко. Бушприт чужого галеона вдруг обратился щупальцем и потянулся к «Морской стреле». Северяне бежали на всех парусах, отбиваясь баллистами и арбалетами. Миражник преследовал их целую ночь, постепенно теряя сходство с кораблем. Все три мачты превратились в щупальца с присосками, из бортов выросли плавники, форштевень раскрылся в клыкастую пасть…
Затем эскадра повстречала крикунов. Существа, похожие на дельфинов, выныривали из воды и пели. От звуков песни из ушей матросов лилась кровь, а у тех, кто затыкал уши, глаза выпадали из глазниц. Крепко обвязать всю голову платком — только так можно было миновать крикунов. Много часов эскадра шла почти вслепую и, отклонившись от курса, забрела в воды смерти. Крикуны остались позади, но тут налетели сталекрылые птицы. Вся отвага кайров и меткость стрелков понадобилась, чтобы отбиться от этих хищников. Птицы все же унесли в когтях полдюжины матросов и забрали в свои плавучие гнезда, на корм птенцам.
Наконец, эскадра пришла к острову Юго-Восточной Метки. Тут было тихо и безопасно — днем. А ночью к лагерю приползли скелеты. Костяки людей карабкались по земле, стуча зубами и жутко шипя. Они испускали мерцающий зеленоватый свет… В страхе команда бросилась на борт и немедленно отчалила, не успев пополнить запасы воды и фруктов. Имеющегося провианта должно было хватить на прямое плаванье до Южной Метки. Вот только маршрут оказался отнюдь не прямым.
Через пару дней показался гуркен. По словам фольтийцев, он был молод и неопытен, потому-то и рыскал на малой глубине, позволяя себя увидеть. «Юный гуркен — легкая добыча!» — вскричал фольтийский капитан и повел «Стража» в погоню. «Белый волк», конечно, присоединился к охоте, а вот команда «Морской стрелы» не горела желанием схватки. Леди София пустила в ход все аргументы, чтобы убедить моряков: «Мой сын обожает диковинки! Он каждого из вас озолотит, если получит в подарок щупальце гуркена! А еще, страшновато нам оставаться вдали от фольтийцев…» Последний довод сработал, «Морская стрела» тоже ринулась в погоню.
Молодой гуркен, заметив охотников, поступил как подобает юноше — дерзко. Выплыл навстречу «Стражу», схватил водяной воронкой и поволок. Но не на дно — ему не хватало сил затопить большой корабль, — а в воды смерти. Зверь будто чуял, что с востока, из гибельного океана, надвигается шторм. «Белый волк» и «Морская стрела» пришли на помощь «Стражу» и стали осыпать гуркена дротиками и гарпунами. Чудище истекало кровью (верней, зеленой слизью, что наполняла его жилы), но не выпускало «Стража». Лишь спустя несколько часов гуркен испустил дух. С усталой радостью моряки отсекли у него три щупальца — по одному на корабль… И тут налетела буря.
Леди София без малого тридцать лет прожила в Первой Зиме. Она успела перенять фамильные черты Ориджинов — в том числе, смелость. Ни гуркен, ни сталептицы, ни миражник не заставили ее дрожать от страха. Но этот шторм имел такую силу, что герцогиня сжалась в комок на своей койке, накрыла голову подушкой и взвизгивала всякий раз, когда волна врезалась в борт, заваливая шхуну на бок. Казалось, обшивка давно разлетелась в щепки, черная вода заполняет корабль и вот-вот поглотит леди Софию. Открыть глаза и проверить она не могла — было слишком жутко. Шепотом в подушку молилась Агате, чтобы еще хоть раз увидеть мужа и детей…
Наконец, шторм миновал, отняв жизни всего девяти моряков, а также повредив судовой руль «Белого волка». Починка заняла около недели, поскольку в здешних местах обитал черный поганец. Работать в воде можно было только семь минут: за это время поганец собирался около руля и начинал щипать матросов, занятых ремонтом. Их поднимали на палубу, выжидали целый час, пока поганец рассосется, и снова брались за дело… И все это время корабли сносило на восток. Когда «Белый волк» восстановил управление, эскадра находилась далеко в гибельных водах. Они взяли курс на остров Южной Метки — с тою точностью, с какой представляли свое местоположение. Вместо двух недель плаванье до острова заняло пять.
Чудовищ на пути встретилось так много, что леди София натерла мозоли на пальцах, зарисовывая их в альбом. Изображения монстров наполняли ее надеждой: Иона, родная кровиночка, обожает чудеса; такой альбом сделает ее счастливой! А Эрвин, наоборот, не поверит рассказам, и картинки понадобятся, чтобы утереть ему нос. София с упоением рисовала чудовищ, команде не удавалось прогнать ее с палубы в безопасную каюту. Но, говоря по правде, монстры не были худшей из бед.
Вода за бортом изменилась: стала тягучей и липкой, как болотная жижа, и смердела не то плесенью, не то мертвечиной. Суда еле позли, никакой ветер не позволял развить больше двух узлов. Время от времени из глубины океана поднимались пузыри — вздували жижу и лопались с мерзким чавкающим хлопком. Газ из пузырей был ядовит, с одного вдоха люди теряли сознание. А кроме того, он вспыхивал от малейшей искры. «Страж» познал это на своем опыте: пузырь накрыл его, когда готовился ужин. Взрывом трех человек смело с палубы, и липкая вода заглотила их, как пищу. Вспыхнул пожар, который едва смогли погасить. После этого на всей эскадре строжайше запретили огонь. У леди Мирей изъяли трубку, у леди Софии — масляную лампу, при свете которой она читала пьесы. Приготовление пищи было отменено. Команда перешла на сухое питание, и ничего более мерзкого София не пробовала за всю жизнь, поскольку сухари кишели мелкими белыми червями.
Стоит ли удивляться, что среди экипажа началась цинга. Сперва Потомок покрылся язвами, но его не приняли всерьез: «Ты черный, брат, на тебе незаметно». Затем у Шкипера выпал зуб — но и это сбыли шуткой: «Ты ж весь седой, по годам тебе зубья терять». А потом накрыло всю команду. У леди Софии кровоточили десна, кожа пестрела нарывами, зубы отвратно шатались. А морякам-то приходилось еще хуже: герцогиня могла лежать в койке, матросы должны были идти на вахту. София не понимала, как можно работать в таком состоянии. Она даже лежа едва не подыхала. Единственная мысль как-то поддерживала жизнь: вернусь — обрадую деточек и мужа! Привезу разгадку тайны и альбом, и еще щупальце в придачу! А что вся в язвах — это даже хорошо, мой монолог выйдет колоритнее…
Когда эскадра уткнулась носами в берег Южной Метки, люди не имели сил даже на радость. Герцогиня спросила судью:
— Мы что, спасены?..
Он сунул пальцы в рот, вправил на место шаткий зуб, платком отер руку от крови.
— София, у меня есть история к этому случаю… Но что-то нет сил, потом расскажу.
На Южной Метке росли лимонные деревья. Обычные лимоны — не летающие, не искровые, не лимоны-миражи. Просто желтые и кислые, как в Литленде. А еще тут был родник с прозрачной водой. Моряки ошалели от счастья.
— Братцы, мы живы!!! Все закончилось!
Потомок принес герцогине лимон, схватил ее в охапку и закружил.
— Спаслись мы, ваша светлость!
Несколько дней радовались жизни и восстанавливали силы. От свежей воды, лимонного сока и хорошей пищи Софии вмиг стало лучше. Ей открылась очевидная истина: пятьдесят два — это совсем не возраст! Агата и в девяносто выглядела девицей, а я-то ее кровь! Выплеснуть бы счастье на кого-нибудь… София внимательно пригляделась к судье и не сумела скрыть от себя того факта, что судья человечней лорда Десмонда, а доброта сильных людей всегда согревала ее, и даже больше — возбуждала… София прикусила губу, строго напомнив себе о брачных обетах, и приказала отчалить от Южной Метки.
Обратный путь был долог и тяжел, но, как бы сказать… После всего пережитого…
В архипелаге Тысячи Осколков эскадра сделала стоянку на острове, населенном каннибалами. Местные жители попытались сожрать боцмана Бивня, однако, увидев сушеное щупальце гуркена, одумались и пали ниц. Согласно их верованию, победители чудовищ могли быть только богами и никем иным. А старшая среди богов — Мать Всех Матерей, великая богиня плодородия и страсти. Леди София, служанка Маргарет и леди Мирей разыграли роли с помощью палочек. Герцогиня вытащила короткую и честно пошла на берег изображать Мать Матерей. Каннибалы воспели ее в молитвах, дали ей пригубить чьей-то крови и вкусить чье-то сердце. После червивых сухарей София ничего уже не боялась. Потом ей вежливо напомнили, что, согласно легенд, Мать Матерей ходит с обнаженной грудью. София послала их к чертям. Чтобы задобрить богиню, ей решили принести в жертву девственного юношу. Когда жрец занес кинжал над мальцом, София одумалась, развязала корсет и обнажила все, что нужно. Аборигены возликовали и выдали морякам сколько угодно воды и пищи, а лично богине — трех прекрасных молодых парней для плотских услад. Вежливо отказавшись от последнего дара, София вернулась на борт.
Новую остановку эскадра сделала на Юго-Восточной Метке. И снова ночью на берег выползли скелеты, но на сей раз не произвели фурора. Потомок и Ларри перевернули одного на спину — и обнаружили, что внутри скелетов живут светящиеся жуки. Они-то и таскают свои «домики» каждую ночь на берег моря, а утром, с приливом, уползают в джунгли. София зарисовала ползущего скелета, уверенная, что порадует детей. Потомок стащил жука на память, судья сочинил историю.
Затем корабли взяли курс на Северо-Восточную Метку и по пути встретили крикунов, сталекрылых птиц и миражника. Оказалось, если широко разинуть рот и дышать очень медленно, то пение крикунов не только безвредно, а даже по-своему милозвучно. София записала несколько нот, чтобы дома подобрать на клавесине. Сталекрылые птицы, как выяснилось, боятся всего длинного (поскольку их природные враги — летающие змеи). Арбалетчики привязывали ленты к болтам и лупили в небо, а бедные птицы плюхались в воду от страха. А миражник на сей раз скопировал саму «Морскую стрелу», включая экипаж и леди Софию. Герцогиня показала ему альбом — и миражник отрастил в руках своей «Софии» точно такую же книжицу. Герцогиня стала листать, указывая пальцем на картинки. Миражник повторил движение, но не смог скопировать рисунки на страницах. С горя он заревел, утратив подобие шхуны, стал размахивать щупальцами и клацать клыками. София даже пожалела его…
В начале ноября эскадра вошла в порт Уиндли. Ступив на берег, герцогиня испытала многообразные и смешанные чувства. Город наполняли кайры, чей вид всегда приносил покой. Но пять месяцев странствий сроднили ее с командой и фольтийцами — а теперь что же, все позади? Фольтийцы вернутся восвояси, «Морская стрела» примет новый заказ и уйдет в рейс. Моряков ждут новые приключения, а меня — гранитная Первая Зима, похожая на склеп… Зато встречу мужа и детей, — вот чем утешилась София. Подарю любимому щупальце гуркена, а кровиночкам — альбом с чудовищами. И, разумеется, блестяще произнесу монолог.
София раздала морякам щедрые векселя, а также письма с заверением, что Великий Дом Ориджин всегда примет их, как друзей. Тепло попрощалась, даже позволила Потомку еще разок себя обнять. Вместе со Шкипером, Юнгой, леди Мирей и кайрами сошла на берег. Суровая реальность тут же оглушила ее новостями. Избранный — Абсолют — крах у Лисьего Дола — Адриан воскрес — блокада Первой Зимы — Иона в клетке…
— Нет, нет, нет, знать не желаю! — София зажала уши. — В этой пьесе победят силы добра! Всю чернуху драматург ввел лишь затем, чтобы наша победа стала более славной.
Ничего не слушая, кроме сказок судьи, никому не веря, кроме собственной надежды, София направилась в Первую Зиму. Дорогу перекрыли войска Адриана — не беда, герцогиня избрала обходную тропку через Запределье. Фиорды над морем, гряда на перешейке, Подол Служанки, тропа Белых Странников, грот Косули, Первая Зима. Горный путь, пройденный сыном два года назад, София миновала в обратном направлении. Не сказать, что было легко. Если по правде, то ого как трудно. Двое греев убились. Леди Мирей упала от усталости, и ее пришлось нести. Судья бросил играть на дудке и рассказал историю, где в конце все погибли, а последняя девица всплакнула и повесилась… Но София согревалась одним: до дома рукой подать! Деточки мои! Любимый! Приду — все обнимут меня, а я подарю Ионе альбом и произнесу монолог. Невзирая на холод и тоску, София репетировала каждый вечер.
Она опоздала на день. Третьего декабря — назавтра после Сошествия — маленький отряд очутился на склоне вершины Агаты. В монастыре у грота Косули их накормили, напоили и согрели новостями: лорд Десмонд выздоровел, свирепый враг разбит наголову! Сама владычица помогла победе! Вернулись лорд Эрвин и леди Иона, и оба совершили подвиг!
Правда, в гроте Косули что-то взорвалось и кто-то куда-то упал… но это уже не волновало Софию. Одержана победа — значит, любимый снова на коне! Эрвин с Ионой не только вернулись, а и стали героями! Родные мои кровиночки… И владычица здесь — значит, разногласия окончены, мы помирились с Короной. Слава богам, все прекрасно!
Переночевав в обители, леди София отправилась в замок. Дорогою повторила монолог, перелистала альбом, с нежностью представила его в тонких пальцах дочки. Приготовилась раскрыть объятья мужу. Как давно она не видела его живым, здоровым, сильным! Почти два года София не делила с ним ложе…
В воротах они были встречены часовыми, и София с улыбкой на лице потребовала доклада:
— Верно ли, что мы победили?
— Блестяще, ваша светлость! Враги бежали, как крысы!
— Мой муж командовал войском?
— Так точно, ваша светлость! Разбил Шейланда в пух и прах!
— А сын вернулся?
— Так точно! Принес нам в помощь два Перста Вильгельма, а еще сам лично командовал решающей атакой. Был тяжело ранен, но леди Иона его спасла.
— Моя доченька вылечила Эрвина?
— Леди Иона научилась говорить с целительным Предметом. Спасла уже сотню раненых, все войско молится на нее.
Слезы радости брызнули из глаз Софии. Мой любимый, мои деточки! У меня самая прекрасная семья на свете!..
— Где найти Десмонда? — спросила София, и тут часовой спал с лица:
— Ваша светлость… вы не знали?.. Он погиб. Рихард убил.
— Герцог Эрвин София и леди Иона София, я ждала нашей встречи с большою надеждой. Тем более горько, что она происходит при столь печальных обстоятельствах. Глубоко соболезную вашим утратам.
— Благодарим вас, миледи.
— Правила этикета требуют, чтобы я ушла и позволила вам пережить горе в кругу семьи. Увы, не могу этого сделать. Мой долг состоит в том, чтобы поделиться с вами тайным знанием. Вполне возможно, завтрашний день потребует решений. Вы должны подойти к ним во всеоружии. Ваша леди-мать мечтала лично посвятить вас в тайну, но…
София ничего не видела из-за слез и смогла выдавить только:
— Говорите, леди Мирей. Я уступаю…
Принцесса Дарквотера поклонилась ей.
— Итак, мой долг — поведать то, что собиралась рассказать ваша матушка.
— Только лорду и леди Ориджин можно вас услышать? — уточнила Минерва.
— Мы больше не имеем секретов от ее величества, — твердо сказал Эрвин.
— Тогда и я не буду таиться, — кивнула Мирей.
Минерва устроилась поудобнее, с жадностью ожидая рассказа. Леди Мирей спросила позволения, набила табаком свою длинную тонкую трубку, изящно закурила.
— Мой рассказ относится к первым годам после Сошествия Прародителей. Он может показаться вам крамолой или ересью, поскольку пойдет вразрез с догматами писания. Принято считать, что Янмэй и Агата застали Поларис почти таким же, каким мы его знаем. Конечно, люди тогда были дики и бедны, но рельеф и климат, и природа дошли до нас без изменений. Увы, это неправда.
Она подала Эрвину альбом, в котором София делала зарисовки.
— Ваша леди-мать предприняла вместе со мною долгое и опасное путешествие по дальним морям. Она взяла на себя труд изобразить в альбоме тех рыб и морских существ, и птиц, и островных зверей, что попадались нам на глаза. Мы с милордом судьей можем засвидетельствовать: рисунки выполнены с большою точностью и не содержат преувеличений.
Эрвин стал листать альбом, Минерва и Иона придвинулись к нему поближе. У Софии потеплело на душе. Она с такою любовью готовила этот подарок для своих милых детей, и, наконец, он попал в их руки.
Рисунки вызвали у Эрвина скептичную усмешку — но это же Эрвин, он всегда таков! Зато Иона и Минерва буквально впились глазами в альбом. Владычица даже раскрыла рот. С лица Ионы слетела вся усталость, в зрачках зажегся блеск.
— Это… по-настоящему?
— Да, родная, — сказала София. — Я все это видела сама.
Леди Мирей давала комментарии к каждому листу:
— Обратите внимание, здесь точно соблюден масштаб, щупальце гуркена показано в сравнении с нашей шхуной. А эти бескрылые птицы летают при помощи искровой силы, что леди София показала символом искры. Здесь вы видите черного поганца — это хищник, растворенный в воде, как морская соль. А здесь — вовсе не скала, но живое существо, принявшее ее вид. На следующем листе оно же преобразилось в точную копию «Морской стрелы» вместе со всею командой…
Эрвин спросил:
— Откуда взялся весь этот зверинец?
— Вернее спросить — куда он делся. Об этом и будет мой рассказ.
Иона и Минерва с трудом оторвались от альбома, чтобы посмотреть на леди Мирей.
— Во времена Праматерей природа Полариса была ужасна. Чудовища, подобные изображенным, населяли все моря и земли. Хищники убивали не только клыками, но и искровыми ударами. Насекомые усыпляли людей, чтобы превратить в запас пищи для своих личинок. Повсюду росли жуткие цветы и травы, которые отравляли одним своим запахом. Споры грибов внедрялись людям под кожу. Во многих местах даже грунт был ядовит, о земледелии не могло идти и речи.
Минерва слушала с жадным интересом, а Эрвин с отвращением кривил губы.
— Как же тогда люди выживали?
— Словно черви. Прятались в норах от зверей и птиц, питались корешками немногих съедобных растений, пили воду, процеженную сквозь песок. Лично я назвала бы это не жизнью, а болезненным существованием. Потому Прародители и совершили свой первый и самый великий подвиг. Они взрастили Первое Древо.
София потянулась к альбому и раскрыла перед сыном последний лист.
— Я изобразила так, как поняла…
Ее голос дрогнул. Даже посредственный рисунок сполна выдавал величие Древа. На альбомном листе разместился весь континент Поларис. Три исполинских корня впивались в него на севере, юге и западе. Над корнями вставал дымчатый туманный ствол диаметром в небольшое графство. Он держал на себе исполинскую крону, которая накрывала тенью и материк, и ближайшие моря.
— Потрясающе!.. — выдохнула Иона.
— Это метафора?.. — спросил Эрвин с явною тревогой.
— Почти нет, милорд. Мы не знаем в точности, какой вид имело Первое Древо. Но доподлинно известно, что оно имело три корня. Чтобы каждый корень принялся, нужен был огромный пресный водоем. Один из них Праматери посадили в Бездонной Пропасти, другой — в западной части Дымной Дали, у берегов графства Холливел, а третий…
Иона вздрогнула от догадки:
— Здесь?! В озере Первой Зимы?!
Эрвин хмыкнул:
— Наше озеро не очень-то большое.
— Во год Сошествия оно занимало всю долину, это можно понять по форме и фактуре скал. Корень выпил воду, отчего озеро уменьшилось в размерах… Из трех корней поднялся ствол. Как и показала на рисунке леди София, он был не тверд, а состоял из пыли, тумана и газа. Над стволом развернулась крона, которая отбросила на землю тень.
— И наступила холодная тьма, — вставил Эрвин.
Иона ущипнула его:
— Не перебивай!
— Ваш брат совершенно прав: плотность кроны была столь велика, что первый год на континенте царила почти непрерывная ночь. Лишь летом, около полудня яркости солнца хватало, чтобы пробиться сквозь нее. Однако затем крона стала редеть и опадать на землю благотворным дождем. Мы не знаем, чем был этот дождь — ливнем или моросью, листопадом или семенами, наподобие тополиных. Но там, куда он упал, природа преобразилась. Самые жуткие из тварей вымерли, ядовитые растения уступили место съедобным, расплодились полезные животные и щедро удобрили грунт, сделав его пригодным для земледелия. Морские чудовища ушли в дальние моря, а прибрежные воды запестрели косяками рыбы. Люди выползли из нор и вздохнули свободно, и зажили полноценно: стали возделывать поля, строить города, приручать животных, производить одежду и инструменты. Отныне им было нечего бояться, кроме конфликтов между собой да немногих оставшихся болезней. Мир вынырнул из идовой тьмы и стал таким, каким вы его знаете. А остатки былой фауны сохранились лишь там, куда не упала тень Первого Древа: в неизведанных океанских водах, на дальних островах и на окраинах империи — в Дарквотере и Запределье.
Мирей глубоко затянулась, давая слушателям передышку. Эрвин, Иона и Минерва обменялись такими взглядами, будто без слов совещались меж собою. Иона кивнула с глубокой убежденностью и погладила живительную крону Древа. Владычица повела бровью, но в глазах ее горел интерес. Лишь Эрвин скептически кривил губы.
София сказала:
— Сыночек, я видела их всех сама. И видела деревья под водой, которые отделяют живые воды от мертвых. Посмотри — на предпоследней странице…
Судья положил ей руку на плечо:
— София, дай сыну посомневаться. Ему нужно проверить новое знание на прочность.
— Благодарю, милорд, — сказал Эрвин, — именно это и хотел сделать. Леди Мирей, не примите за оскорбление, но я пока не убежден. Как Праматери смогли вырастить Древо? Даже самые могучие Предметы — Абсолют и деконструктор — не делают ничего подобного.
— Праматери имели три особенных Предмета, в летописях ордена они обозначены словом «реакторы». Каждый реактор был огромен, как для Священного Предмета: имел размер замковой башни. Пока Древо росло, реакторы отдали ему все свое вещество и всю энергию, и испарились без остатка.
— Как же они затащили такую громадину аж в Шиммери?
Минерва пошевелила рукой в Перчатке, будто сама хотела ответить Эрвину. Леди Мирей покачала головой:
— Нет, ваше величество, реакторы были слишком тяжелы для Перчатки Янмэй. Их пришлось транспортировать обычными способами через весь континент, сквозь очень жестокую среду. То был подвиг, стоивший Прародителям нечеловеческих усилий.
Эрвин повел бровью:
— Тогда тем более странно, что он не упомянут в писании! Что заставило Праматерей скрыть от потомков свое главное чудо?
Мирей выпустила длинную струйку дыма.
— Милорд, боги не создали Поларис уютным местечком для жизни людей. Он изначально был крайне опасен и жаждал убить человека на каждом шагу. Легко заподозрить, что Поларис вовсе не для людей создавался. Что тогда останется от нашей веры?
— Моя вера не поколебалась. Боги отбили фронтир у царства хаоса. Он был суров и опасен, Праматери освоили его и сделали пригодным для людей. Великое и священное деяние! Почему же никто из Прародителей не описал его?
— Праотцы-Садовники передали знание ученикам.
— Ах, безымянные Садовники, которые прятались от гнева Янмэй! Я всегда доверял Агате. Она ни разу не подвела меня, даже когда предсказала мою смерть. Почему Агата не оставила ни слова?
София раскрыла рот для ответа, но дочь опередила ее:
— Братец, милый, вспомни «Иллюзии». Они же все — об этом!
Эрвин закатил глаза, оживляя в памяти цитаты. А София залюбовалась своими детьми. Сын и дочь — живые, непосредственные, дружные, вместе перед лицом тайны. Вдвоем они справятся с чем угодно — хоть с Кукловодом, хоть с орденом, хоть с Древом!
Или втроем?.. Минерва тоже рядом с ними, и точно так же, как Эрвин, закатила глаза. И одновременно с ним раскрыла рот в беззвучном: «ах!»
— Да, Агата писала об этом, — признал Эрвин. — Я просто не понял иносказаний.
— И Янмэй намекала в поздних дневниках, — сказала Минерва.
Все трое переглянулись и, придя к согласию, повернулись к Мирей. Эрвин сказал за всех:
— Миледи, благодарим вас. Это ценное знание.
А Минерва спросила:
— В чем же состоит цель тайного ордена? Леди-во-Тьме хочет вырастить еще одно Древо?
Принцесса Дарквотера нервно затянулась дымом.
— Первое Древо дало человечеству возможность жить. Говоря поэтично, оно сделало людей людьми. Но Второе Древо должно…
Леди Мирей запнулась, не смея произнести. Она слишком плохо знала младших Ориджинов, даже после всех рассказов Софии боялась довериться им. София прекрасно понимала ее колебания. Будь здесь Рихард, он стал бы фанатиком Второго Древа. Утонул бы в мечтах о всемогуществе, безграничной силе, батальонах сверхсолдат со сверхоружием в руках… Но в Эрвине с Ионой София была абсолютно уверена. Она сказала сама:
— Второе Древо сделает из людей богов.
— Но как?! — вскричала владычица.
— Давид говорил подобное, — ответил Эрвин. — Они хотят добраться до Звезды и взять там миллионы Предметов, а потом раздать всем людям в мире. А первокровь добыть у Пауля или Натаниэля, чтобы ею инициировать всех. Каждый на свете станет сам себе Праотец.
— Это так?! — переспросила Минерва.
Леди Мирей ответила тихо:
— Почти. Немного упущено, но главная идея такова.
Трое задумались, и Мирей смотрела на них с явною тревогой. Боялась того, что кто-нибудь вскричит: «Как здорово! Я тоже хочу!»
Иона сказала:
— Дать каждому человеку Предмет? Каждому мартину и джоакину?..
Эрвин сказал:
— Это будет кошмар. Нынешняя война покажется детской сказкой.
Минерва сказала:
— Нави не дал мне ничего, кроме Перчатки, и был совершенно прав. Мы не готовы к такой силе.
Принцесса Дарквотера спросила, как бы испытывая их:
— Предметы могут дать множество благ. Не станет нищих и больных, повсюду воцарится тепло и свет, любых товаров будет в изобилии…
Иона сняла с головы платок. От ее прекрасных смоляных волос не осталось ничего. Без них Иона выглядела несчастной и хрупкой, как стебелек опавшего цветка.
— Леди Мирей, я инициирована. Всегда, до конца своих дней, буду этого стыдиться. От людей с Предметами в руках я не видела ничего, кроме зверства. Я и сама стала зверем, когда надела Перст Вильгельма. Я старалась спасти родной город, но это не меняет сути: первокровь сделала меня чудовищем. По двум причинам я не покончила с собой после боя. Первая — мой брат. Вторая — леди Минерва Стагфорт. Она — единственный, кто носит в жилах первокровь и остается человеком. Она — лучик надежды, что можно надеть Предмет и сохранить душу.
— Но лучик-то есть? — уточнила Мирей.
— Один. Из полусотни известных мне носителей первокрови. Умножьте на весь Поларис: выйдет миллион человек и сорок девять миллионов чудовищ.
— Я не исключение, — сказала Минерва. — Я тоже собиралась убивать. Я даже думала применить Вечный Эфес, хотя он мог разрушить целый город. Это Нави остановил меня.
Эрвин подвел итог:
— Леди Мирей, боюсь, перед вами сидят трое противников нового Древа.
Она выдохнула и впервые расслабилась:
— Слава богам! Я потеряла мать и родину, и титул, но не смогла смириться с Древом. Я пришла к вам, чтобы остановить орден.
— Тогда — мы на вашей стороне.
— Я так и говорила, — София улыбнулась болотнице. — Напрасно вы боялись.
Леди Мирей сказала:
— Теперь главное. Моя мать, очевидно, делала ставку на победу Кукловода. Поскольку он разбит, Леди-во-Тьме будет искать вашей помощи. Для взращивания Древа ей нужны три вещи: Абсолют — как транспорт до Звезды; носитель первокрови — как исполнитель; и Натаниэль — носитель знаний о том, как управлять Звездою.
Минерва вскричала:
— Звездою можно управлять?! Нави умеет, и не сказал мне?!
— Прекрасно, что не сказал. Значит, он на нашей стороне и не станет орудием ордена.
— Нет, это значит, что он неблагодарный подлый лжец! Я носила его на руках, а он…
Эрвин с Ионой расплылись в улыбках:
— Матушка, мы вам тоже откроем одну тайну: ее величество познала новую страсть.
— Грязные сплетни!
— Конечно. Именно поэтому щеки владычицы красны, как спелый персик.
Минерва издала рык раненой пантеры, а леди София расплылась от умиления:
— Деточки мои…
Судья дернул ее за рукав:
— Прости, София, но я должен напомнить: не все из них твои дети.
Герцогиня возразила:
— Двое старших издеваются над младшенькой, я обязана ее защитить. Тем более, младшая была умничкой и навела порядок в долине. Ты видел, какую красоту построила к нашему приезду?
Из спелого персика ее величество превратилась в вареного рака. Обеими руками схватила чашку кофе и буквально зарылась в нее. Не показывая оттуда лица, перевела тему:
— Леди Мирей, чем мы можем вам помочь?
— Не дайте ордену то, что ему нужно. Большинство носителей первокрови погибли или бежали. В долине остались только вы с леди Ионой. Не помогайте же ордену!
— Разумеется.
— Если Леди-во-Тьме попросит у вас Абсолюта…
— Абсолют все еще у Шейланда. Но он ужасно труслив и не выпустит из рук свое бессмертие.
— Хорошо. И наконец, не отдавайте Натаниэля.
— Ни в коем случае!!! — с горячностью вскричала Минерва.
— О, еще бы, — Иона с Эрвином прыснули от смеха.
София развела руками:
— Это мои дети, они такие. Эрвин хотел сказать: Великий Дом Ориджин берет Натаниэля под свою защиту. А также вас, леди Мирей.
Принцесса Дарквотера выпустила облачко дыма.
— Премного благодарю вас. Полагаю, нам понадобится обоюдная защита.
С этими словами она вручила Эрвину второй альбом.
— Здесь описаны все виды оружия Дарквотера, известные мне. Изучите их тщательнейшим образом. Моя мать приедет не с пустыми руками.