Тень Великого Древа

Северная птица

Иона сладко потянулась в постели. Безумно приятно было выспаться! Каждая частица тела наполнилась счастьем долгожданного отдыха. Кажется, она проспала целую вечность, и повалялась бы еще одну.

Открыв глаза, Иона увидела брата с Минервой. Они сидели у кровати и говорили о чем-то, ожидая ее пробуждения. Нежась от счастья, Иона потянулась к ним:

— Мои любимые…

Они ответили чуточку прохладно:

— Доброго утра.

— Придвиньтесь ко мне, дайте вас обнять…

— Сестра, извини, мы пришли поговорить о серьезном. Вот, выпей кофе и проснись скорее.

Она удивилась:

— Что может быть серьезнее любви? Я проснулась и вижу вас живыми — это главное.

— Ты смущаешь леди Минерву, а меня — пугаешь.

Внезапно она поняла: тьма сожри, я, наверное, проспала сутки! А Предмет, а госпиталь?! Там же остались раненые, как я смею спать!

— Эрвин, ты прав! Я идиотка, просто преступница! Нужно срочно в лазарет!

Рванулась встать, брат удержал ее:

— Сиди. Лекарь доложил: в лазарете ситуация стабильна.

— Это в замке, а в городе еще четыре больницы! Я должна…

— Тьма, ты должна выпить кофе и выслушать! Мы тревожимся за тебя.

— Да, миледи, — подтвердила Минерва.

Ионе сделалось холодно.

— Что же со мной не так?

— Твоя жертвенность.

Она ощутила себя так, будто оказалась голая посреди площади. Попыталась спрятаться:

— Ты о чем, братец?

— Обо всем! «Бежать, срочно, бежать спасать» — будто мир без тебя рухнет. «Любимые мои» — таким тоном, будто видишь в последний раз. Вчерашние слова о самоубийстве нам тоже не подняли настроения.

— Вот именно, — вставила Минерва.

Иона скрипнула зубами: спелись против меня! А брат безжалостно продолжил:

— Ты постоянно любуешься своею трагедией. То «я теперь собачка», то «перья не нужны, я буду несчастной», то твоя кровь в стакане, то лезешь в бой, когда не просят.

Она чуть не закричала от обиды.

— Это же несправедливо! Жизнь очень жестока, лишь потому мне приходится.

— Сестра, очнись! Мы — Ориджины!

Владычица кашлянула, и Эрвин исправился:

— Мы Ориджины и леди Стагфорт. Хм, пафосное звучание утрачено, но так и быть. Смерть дышит нам в спину — обычное дело! Лично я привык и начал наслаждаться.

— Я тоже, — поддакнула Минерва.

— Вас не запирали в собачью клетку!

— Ах, ради богов! Если хочешь помериться трагедиями, то ладно, ты выиграла. Хватит уже!

Сгорая от стыда, Иона отвернулась от них и уставилась в потолок.

Минерва сказала:

— Я проанализировала ситуацию и поняла: вас изменила короткая стрижка. Со мною случилось подобное в монастыре Ульяны. Решение проблемы напрашивается само собою.

Она протянула Ионе нечто светлое и пушистое.

— Парик?.. Вы хотите, чтобы я носила… вот это?!

— Ага. Надень и прекрати пугать людей, особенно — матушку.

— Я вам настолько немила?.. Он же светлый, даже не моего цвета! Ничего не должно остаться от Ионы Софии?..

— Миледи, мы выбрали светлый, чтобы вас порадовать.

— Вы совсем меня не любите?..

Эрвин фыркнул:

— Какого черта ты спрашиваешь? Когда трагично окончишь свои дни, будем ли мы рыдать над могилой? Черта с два! Напьемся тебе на зло и станем целоваться.

— Эй, — возмутилась Минерва.

— Я с Нексией, а владычица — с Нави. И все на твоей могиле, сестра.

— Мучители…

— Вовсе нет. Это ты привыкла быть жертвой. Конечно, ты прекрасна в этом образе, но хватит! Мы хотим вернуться к обычной жизни. Желаешь с нами — оставь трагедии за порогом.

Иона шмыгнула носом, уткнувшись в парик. И ощутила… избавление.

Она видела слишком много ужасов. Если она — хороший человек, то обязана страдать. Нельзя быть хорошим человеком и легко стерпеть убийства, кости, Персты Вильгельма, собачьи клетки. Но если сама императрица и любимый брат запрещают мне, то, возможно, я имею право не испытывать мучений?.. Иона кротко спросила:

— Как часто, по-вашему, мне следует страдать?

Минерва коснулась пальцем Вечного Эфеса.

— Леди Иона София Джессика рода Светлой Агаты, дарую вам право один час в сутки быть трагичною жертвой.

— Благодарю за высокую честь…

Она надела парик, растрепала, надвинула волосы на глаза. Мира подала зеркальце, Иона выглянула между прядей.

— Я — блондинка…

Блондинка, как Аланис. Она взяла меня за руку, призналась в любви — и умерла. Сеймур Стил погиб, защищая меня. Отец убит на моих глазах своим собственным сыном. Если у меня есть душа, она должна порваться на клочки.

Но мама жива — вернулась из чудесных странствий и подарила альбом. И братец жив — сидит же, зараза, смеется надо мною. И его альтесса рядом… Или не альтесса? Или одна из двух? Боги, я запуталась… Осталось в живых так много людей, которых я хочу любить! Можно, я не буду страдать? Можно, почувствую счастье? Хоть немножечко!..

— Умница, — Эрвин подал ей чашку. — Теперь выпей, и поговорим о серьезном.

— А прежде был не серьезный разговор?

— Нет, просто к слову пришлось. Ты — вовсе не главная тема, еще чего возомнила.

Альтесса брата — или не альтесса, все равно счастье, что жива — Минерва сказала:

— Леди Иона, вот главные новости. При так называемом дворе Адриана есть мои люди. Нынче утром прилетела птица. Адриан поймал Кукловода и заключил во Чрево.

— Чрево?..

— Это Священный Предмет, он погружает человека в некое состояние… как бы замораживает. И выйти оттуда нельзя, пока Чрево не откроют и пленника не разморозят.

— Виттор заморожен?!

— Еще не все. Адриану помогал Юхан Рейс. Он управлял Птахой без Плоти, он же запер Чрево. Но потом Магда отравила Рейса, и у Адриана не осталось носителей Предметов. Теперь они не могут ни применить деконструктор, ни запустить Птаху, ни разморозить Кукловода!

Иона не сразу осознала:

— То есть, Виттор пойман?

— Пойман, пленен, заморожен! И выпустить его можем только мы!

— И вы не сказали сразу?!

Вот это был миг восторга. Злодеи наказаны, а прекрасные родные люди — рядом. И настолько любят меня, что примут какой угодно! Кофейная чашка полетела в Эрвина, а подушка — в голову императрицы. Иона злилась безнаказанно. Как чудесно — иметь право злиться!

— Негодяи! Еще смели упрекать! Сами скрываете все хорошее, а потом обвиняете в трагизме!

Не без усилий они успокоили ее, придавили подушкой.

— Будет, будет, сестра…

— Все, как хотели! Я больше не жертва! Я злюсь, тьма вас сожри!

— Ты узнала первой. Даже совета генералов еще не было, сразу пришли к тебе.

Иона поправила парик, чтобы метнуть гневный взгляд из-под косматой челки:

— Ладно, на краткое время вы прощены. Чего хотите?

— Твоего совета. Адриан едет сюда на переговоры. Как с ним быть?

Иона не думала ни вдоха. План действий представлялся очевидным.

— Адриан должен отдать нам Чрево. Взамен гарантируем его безопасность и власть над Фаунтеррой до месяца мая, дальнейшее решит Палата. Батальоны Роберта и Стэтхема пошлем на штурм Створок Неба, усилим их Орудием и Перчаткой Могущества — она идеальна для осады горных фортов. В Створках захватим оставшиеся Предметы Виттора, в том числе Ульянину Пыль. Откроем чрево, угостим Виттора Пылью, заставим снять Абсолют…

Брат и Минерва слушали с интересом. Видимо, дальнейшая судьба Абсолюта вызывала у них сомнения, но не у Ионы. Кому отдать бессмертие? Конечно, всем сразу! Эрвин, матушка, Роберт, императрица, Нексия Флейм, Джемис Лиллидей — не так уж много осталось моих любимых, и я хочу, чтобы все были счастливы. Да, все! Я так хочу, я заслужила это!

— Абсолют оставим в общем владении, дадим клятву применять лишь при крайней нужде: для спасения жизни и для срочного перемещения. По истечении нужды будем сразу возвращать его в хранилище. А что касается Виттора…

Вот здесь Иона запнулась. Я — Север, не так ли? Да, я умею любить, за моих близких могу отдать что угодно. Но я все еще Север. Мою жестокость, мой ориджинский лед не деть никуда — если не выплеснуть на подходящую жертву. Так что же делать с Виттором?

Первыми пришли на ум самые лютые казни: сварить живьем, закопать в землю, содрать шкуру… Нет же, чушь! Любое из этих мучений я вынесла бы, согревшись близостью смерти. Убивать нельзя, ведь смерть — избавление. Он должен страдать без конца. Например, возить его в клетке по городам. Раздеть и обливать холодной водой, пускай дрожит и корчится на морозе. Пускай все видят, во что превратился «избранный». Или — замуровать в камере самой глубокой темницы и изредка спускаться туда, швырять в оконце сухари или кости. Мне будет приятно? Да, тьма сожри, наслаждение! Я отращу волосы и вплету перья, надену роскошное платье, алмазы и жемчуга. Тонкою белой рукой брошу ему кость, пальцы в рубиновых перстнях, как у Аланис. А чтобы получить воду, пускай говорит: «Душенька». «Душенька, я последний из гадов» — это стоит один глоток. Упасть на колени, биться лбом в поклонах — кофейная чашка… Ах, вот еще, как могла забыть! Первокровь делает его живучим. Хочу содрать лоскут кожи с лица, подождать, пока заживет, содрать снова. А можно — прекрасно! — взымать с него плату. «Желаешь пить? Положи в окошко кусочек плоти. Сам отрежь фунт своего тела — получишь ведро воды. Ведро кончится — отрежешь еще. Можешь вырвать глаз, это ценится дороже».

Да, во мне есть абсолютно все. Безграничная любовь — до полной жертвы себя, до унижения, до смерти. И столь же бесконечная — жестокость.

Если содрать с головы Виттора всю плоть, кроме губ, — тогда я соглашусь поцеловать их. Одни губы на белом черепе — вот каким я люблю своего мужа.

А потом этими же устами поцелую Эрвина.

— Сестра?.. — голос брата выдернул ее из фантазий.

Я чудовище, — подумала Иона. Любая тварь из маминого альбома меркнет в сравнении со мной. Зато я умею любить. Ради любимых могу отдать все… даже жестокость.

— С точки зрения закона, Виттор не виноват передо мною. Я подняла мятеж и атаковала его солдат, он имел право наказать меня самым суровым способом. Виттор виновен перед людьми, которых убил, и перед империей, которую чуть не разрушил, и перед Праотцами, чьи заветы попрал. Его судьбу должен решить верховный суд, но никак не я.

— Браво, — сказал Эрвин.

— Это лучшее решение, — согласилась императрица.

Две силы рванули Иону на части. Как сладко, что вы цените меня. Как глупо, что не видите, кто я теперь! Но ничего, я изменюсь, исправлюсь, я сумею.

— Ваш план нужно доработать, — сказала Минерва. — Первое: как быть с землями Лабелинов?

— Они возвращают нам Майн и оставляют себе весь Южный Путь, за вычетом Уиндли. Этот порт — исконно наш.

Эрвин нахмурился:

— Лабелин и Солтаун — тоже прибыльные города…

— Не будьте жадны, милорд. Справедливость требует вернуть их. А после моих реформ Первая Зима начнет приносить столько дохода, что Лабелину и не снилось.

— Но я так славно его штурмовал. Неужели лучшая из моих побед окажется бесполезной?

— Абсолют и Чрево — прекрасное возмещение, не так ли?

— Вот только Адриан не отдаст Абсолюта. Вы слышали слова леди Мирей? Для Второго Древа нужны Абсолют и Натаниэль…

Они болтали меж собою, а Иона грелась, впитывала тепло, пыталась оттаять. Этого слишком мало! После всего, что я пережила, вы должны ласкать меня месяцами, нежить, хвалить, обнимать, любить беззастенчиво и бесстыдно. Тогда, быть может, я стану такою, как прежде.

Эрвин что-то говорил, и она приложила усилия, чтобы услышать. Братец делился сведениями, полученными от леди Мирей. Болотная королева обучила дочь делу Садовников и довела до третьей ступени посвящения. Леди Мирей воспротивилась ордену, из-за чего была изгнана на Фольту. Но последняя, четвертая ступень так и не открылась ей. А значит, существует еще одна тайна, до сих пор не известная нам. Очевидно, она состоит в том: откуда Предметы берутся на Звезде, и почему Праматери скрыли историю Первого Древа? Это можно будет выяснить, если с Адрианом приедут Леди-во-Тьме и Франциск-Илиан!

Эрвин предлагал сделать упор в переговорах именно на магистров ордена. Адриан слишком мстителен, зато пророк и болотница мыслят трезво. Дальнейшая война может погубить не только Древо, но и сам орден. Магистры, понимая это, пойдут на уступки и поддержат мирную инициативу. Если же найти к ним правильный подход, то можно выведать недостающие сведения о Древе.

— У нас есть целая мозаика, не хватает лишь двух фрагментов. Не станем показывать, как много мы знаем, и заведем с магистрами душевные беседы. Сделаем вид, что можем поддержать планы Древа, если узнаем о нем побольше. Попробуем заполнить пробелы, а заодно — обратить магистров на нашу сторону.

Минерва иначе смотрела на дело:

— Болотная старуха меняла сторону уже трижды. Я не смогу доверять этой жабе. Желаете найти союзника в стане врага? Я признаю, что это полезно, но предлагаю иную персону: леди Магду Лабелин.

— Но она не имеет веса, — возразил Эрвин. — Если мы не признаем Адриана владыкой (а надеюсь, в этом мы едины), то Магда — всего лишь жена бургомистра.

— Вы сильно ее недооцениваете. События показывают, что Магда имеет влияние и на мужа, и на отца. Привлечем ее на нашу сторону — заполучим весь Южный Путь, а без него вражеский союз распадется.

Брат очаровательно улыбнулся:

— Леди Минерва, вы знаете способ, как двум королевам надеть одну корону?

Она ответила в тон Эрвину:

— Дорогой милорд, это вы с сестрой любите рисковать жизнью по три раза в день, а Лабелины в подобном не замечены. Битва за трон любой ценою может стоить Магде жизни, и она это знает. Предложим заманчивый компромисс. Например, пока столица в Первой Зиме, мне нужен наместник в Землях Короны. Либо — наместница.

— Лучше быть императором, чем наместником.

— Но лучше быть наместником, чем трупом.

— Адриан хочет все или ничего.

— А Магда думает иначе.

Иона слушала и понимала: они оба неправы. Неважен Адриан, не имеет значения Магда. Я — ваше совершенное орудие. Возьмите мою любовь и направьте мою жестокость. Нацельте на Адриана — не станет деспота. Нацельте на Магду — прощай, толстая девица. Вы еще не поняли? Просто любите меня — и у вас будет все!

Она промолчала. Брат понял бы, но не Минерва. Не стоит ее пугать… Иона выпила кофе, смешно отставив пальчик. Поправила парик на голове, сказала очень рассудительно:

— Похоже, вы делаете ставки на то, кто главный в семье Адриана и Магды?

— Мужчина, — ответил Эрвин.

— Хе-хе, — прыснула Минерва.

— Есть отличное решение: посмотрим на них и поймем.

Двое переглянулись — видимо, им это не приходило в головы.

— Положитесь на мою интуицию, — сказала Иона.

Любите меня, — думала она. Главное — любите!

Чудесный светлый покой. Сегодня он ощущался во всем. Вместе с лекарями Иона осматривала пациентов — и многие шли на поправку. Жуткие раны сменились аккуратными рубцами, гримасы боли на лицах — радостью и благодарностью. Лекари совсем иначе говорили с Ионой: исчезли тревога и жалость, появилось почтение. Они больше не боялись, что леди Ориджин помрет от усталости, и им придется отвечать. Теперь они видели в ней свою опору.

За окнами падал мягкий, ласковый снег, все покрывалось сказочной периной. Работали каменотесы, восстанавливая поврежденные башни, их молотки выстукивали живую мелодию. В замке убавилось людей: владычица и герцог с большим эскортом выехали в долину, чтобы встретить послов. Из окон лазарета Иона не могла видеть встречу, но приятно было вообразить ее. Говорят, Адриан привел с собой всего сотню рыцарей — а с нашей стороны четыре батальона выстроятся, как на параде. Посрамленный тиран вылезет из кареты вместе с толстухой женой. А ему навстречу — весь цвет и блеск: непобедимый Эрвин, владычица Минерва в сиянии Предметов, красавица Нексия, могучий Джемис с волком. Только представить, как вытянется физиономия Адриана! Подъедут Леди-во-Тьме и Франциск-Илиан, вежливо расшаркаются, согласно этикету. Эрвин осыплет их сотнею любезностей, и в каждой — о, братец хорош в таких делах! — в каждой будет скрыта колкость. Болотная старуха успела предать и Миру, и Эрвина — пускай теперь кусает локти, наблюдая их триумф!

Душа Ионы пела. У четверых раненых началась гнилая кровь — всего-то у четверых! Хватило времени не только оказать помощь каждому, а и поддержать добрым словом лекарей и медсестер, и прогуляться по снежному двору. Дежурные успели вооружиться лопатами и начать чистку. Северная Принцесса велела:

— Оставьте лично для меня снежную дорожку.

Прошлась, с сочным хрустом печатая следы. Подумала о прелести слов: «лично для меня». Мне запрещено страдать — вот и воспользуюсь этим. Пусть лично для меня будет многое: нетронутый снег, бездонное небо, музыка молотков о камень. Сияние солнца в доспехах, пушистый мех на плащах, суровая краса стен и башен, звонкое «здравия миледи» из уст часовых. Я — Северная Принцесса. Я вернулась в свои владения.

Дозорный доложил командиру вахты, а тот повторил для Ионы:

— Миледи, герцог возвращается с послами. Время прибытия — двадцать минут.

Невольно она расплылась в улыбке. Доклад адресован мне. Я — второй Ориджин после брата. Как и мечтала.

— Построить почетный караул. Доложить кастеляну, проверить готовность трапезной, конюшни и гостевых комнат. И лично для меня — чашку кофе.

В оставшееся время она подготовилась, как следует.

За столом, на диво, воцарился мир и покой. Знатную верхушку делегации противника составляли Адриан с Магдой, Леди-во-Тьме и Франциск-Илиан, а также Серебряный Лис и шут. Изо всех них лишь Адриана она могла назвать полноценным врагом. Остальные казались вполне приятными персонами (полгода на псарне Шейландов сильно изменили требования Ионы к людям). И даже Адриан, единственный подлинный злодей, вел себя по-человечески: не допускал угроз, не сыпал скрытыми намеками, сочувствовал потерям, поздравлял с победой. Жена и шут вторили его душевности. Леди Магда расточала комплименты дамам, что было очень мило из уст отпетой грубиянки. А шут сиял, как новая елена, и вволю высмеивал всех. Досталось и Нексии, которая льнула к Эрвину, и паричку Иону, и минервиной склонности хвастать Перчаткой. Остроты Менсона, такие привычные с довоенных времен, вызывали чувство домашнего уюта.

Магистры ордена держались учтиво. Во избежание конфликтов, леди Мирей и Натаниэль не появились за столом. Если болотница и замышляла схватку с дочерью или охоту на визитера, этому не суждено было сбыться. Также не пришла леди София: продолжала оплакивать мужа.

Зато из города вернулись Нексия и Джемис. Эрвин усадил их возле себя, дав понять, что они прощены. Оба были довольны, как коты: Джемис юморил, Нексия грелась об Эрвина. Иона щедро уступила им на время свою драгоценную собственность. Франциск-Илиан забросил Лиллидею намек касательно брака и получил весьма одобрительный ответ. Кайр Джемис желал перейти к вопросу свадьбы сразу, как будет покончено со скукой политических переговоров.

Однако ни вежливость гостей, ни теплое застолье не обманули Иону. Вчерашним вечером она просмотрела альбом леди Мирей — тот, где перечислялись все стрелы Дарквотера. Зелья смертельные, усыпляющие, подавляющие волю; хищные насекомые, плотоядные черви, полуживые споры; сыпучие яды, газообразные яды, яды-свечи, яды-масла… И пугающие ассортимент орудий для доставки всего этого: кубки, перстни, серьги, кулоны, фальшивые ногти, накладные губы, крема, парфюмы, пудры… Хайдер Лид и кайр Обри, которые теперь заведовали безопасностью герцога, от корки до корки изучили альбом и дали инструкции подчиненным. Кайры, что дежурили в трапезной, не сводили глаз с послов. Эрвин и Мира близко не подходили к Леди-во-Тьме и ее людям, слуги убирали посуду гостей на отдельную тележку, никто не пил из бутылки, которой коснулась чужая рука. Вражескую делегацию окружила невидимая стена в несколько футов толщиной.

Иона не доверяла этой защите. Не понаслышке она знала, что такое внезапная атака. Она сама с горсткой людей вывернула наизнанку целый замок. Аланис вовсе была одна, с единственной дарквотерской стрелою. Подобного не должно произойти. Иона не допустит.

Она имела слишком мало часов на изучение альбома — львиную долю времени отнял лазарет. Она запомнила всего десяток смертоносных вещиц, и теперь замечала их на послах. Перстень Адриана, цветок в петлице Адриана, брошь леди Магды, ноготь леди Магды, серьги старухи, шпилька старухи… Это лишь те крохи, которые Иона смогла вспомнить. А сколько орудий остались не замечены ею! Делегация врага несла достаточно боеприпасов, чтобы перебить население замка. Лидские Волки следили во все глаза — но и они не могли заметить все. Иона доверилась единственному надежному стражу: своему чувству. Нельзя отследить удар врага, зато легко ощутить его готовность к удару. Иона до предела обострила чувства, стала огоньком свечи, дрожащим от малейшего дуновения. Пока что огонек стоял ровно — за столом действительно царил покой.

От тепла и обильной пищи гости разомлели. Иона ощущала их сытость, легкую дремоту, волевые попытки собраться. Она прислушалась внимательней, нащупала скрытую похоть леди Магды, подавленный гнев Адриана, затаенную ненависть Серебряного Лиса. Но эти черные чувства уравнивались светлыми: Магду распирало от гордости, в Адриане сияли надежды, шута переполняла любовь, пророком владел благодушный покой. Иона помнила и себя, и Аланис в часы перед атакой: была решимость рисковать и умирать. А в послах ее не ощущалось. Слишком много надежд у этих людей, никто из них не готов умереть. Значит, атаки не будет?..

Эрвин, почти столь же чуткий, как сестра, тоже уловил настрой гостей и попробовал его использовать. Завел метафоричную беседу о садах: мол, когда покупаешь саженцы или семена, желательно знать наперед, что из них вырастет. А то ведь никому не хочется посадить розу, а получить тыкву. Интерес зажегся в Адриане. Он был не прочь поддержать беседу, но Леди-во-Тьме вмешалась: секреты откроются лишь тем, кто к ним готов.

Минерва тоже предприняла попытку. Следуя своему плану, отпустила пару комплиментов леди Магде и намекнула, что будет не прочь поговорить о мире в женском обществе. Магда скаламбурила грубовато, но искренне:

— Как можно не поговорить о мире с самой Несущей Мир!

Адриан вмешался с намеком на тайные цели:

— Мир — это плод, растущий на древе согласия.

И снова все прервала Леди-во-Тьме:

— Не стоит насильно тянуть цветок кверху. Он не вырастет быстрее, а лишь порвется стебель.

Иона осознала: от старухи не исходит никаких чувств. Полный латный доспех, глухое забрало. Леди-во-Тьме любой ценой сохранит свои тайны. Она пришла, чтобы взять чужие.

Может ли она в одиночку выиграть бой? Конечно, нет, но в одиночку и не нужно. Достаточно старухе атаковать, как остальным придется вступить в дело. Иона пошевелила рукой и ощутила, как Перст Вильгельма трется о шерстяной рукав платья. Брат запретил ей носить Перст. Предметы хранятся в укрепленном лагере под охраной кайров полковника Блэкберри. Хорошо, что сына полковника она своими руками вернула со Звезды…

Тем временем гости покончили с десертом. Минерва предложила им заночевать и отдохнуть, а уже завтра заняться сложными вопросами. Но Адриан и Магда в один голос попросили начать переговоры сегодня. Тогда Эрвин сказал:

— Трапезная слишком людна и жарко натоплена. Приглашаю вас в офицерский салон Второй Северной башни — он больше подходит для наших целей.

Его слова встретили согласием. За большим столом подняли еще один тост, после чего вассалов и адъютантов отпустили на ночлег, а сеньоры направились во Вторую Северную. Тогда Иона ощутила, как дрогнул огонек ее свечи. Она шла в конце процессии, глядя в спины людей — стоячие воротники, меховые накидки, драгоценности в волосах дам, — и вдруг с ясностью поняла: один из них собирается убить другого. Именно так: один — одного. Личная желанная расправа.

С замиранием сердца она нашла глазами Эрвина и Миру. Двое самых родных шли бок о бок, под защитой кайров Обри и Джемиса, никого из чужаков не было рядом. Однако при входе в башню слепая старуха попросила Эрвина:

— Милорд, позвольте опереться на вашу руку…

Краем пуховой шали Иона прикрыла Перст, наведенный болотнице в спину. Если ведьма коснется брата, открою огонь. Другие чужаки применят все, что имеют. «Звездочка, взойди, в глазки загляни…»

Но тут подоспел кузен Роберт и отодвинул Эрвина:

— Примите мою помощь, королева.

Иона ощутила обиду: мне-то запрещено жертвовать собой, почему Роберту можно? И что теперь делать — стрелять или нет?..

Гости втягивались на винтовую лестницу, Иона смотрела на этих двоих и теперь уже ясно понимала: аура убийства исходит от Леди-во-Тьме. Но если чувство не лжет, то жертвой должен стать лишь один человек. Вряд ли цель — Роберт. Эрвин или Мира — кто-то из них. Пока ведьма держится от них в стороне, можно расслабить руку.

Офицерский салон находился на третьем этаже, крутые ступени задерживали ход. Эрвин помогал Мире, Магда пыхтела, опираясь на мужа, шут дергал пророка за рукав и тыкал в спину Джемиса:

— Вот он — твой зять? Ты серьезно? Этот вышибала?!

Леди-во-Тьме благодарила Роберта за заботу. Вежливая старушка… Роберт, подражая кузену, тоже попытался разведать тайну. Но до тонкости Эрвина ему было далековато:

— Говорят, ваше величество командует тайным орденом. Я не возьму в толк: это правда или нет?

— Боюсь, уже нет смысла скрывать истину.

— Какую?

— Ту, о которой вы сказали.

— Ага… Выходит, орденские офицеры подчиняются вам? Или у вас не как в армии, а по-другому?

— Милый юноша, среди садовников нет офицеров.

Глуповатый тон Роберта забавлял Леди-во-Тьме. Похоже, она даже отвлеклась от мыслей о цели, чтобы поиграть с наивным воякой.

— А как же без начальства-то, ваше величество?

— Умному человеку не нужны приказы. Просто укажи путь — и умный человек его пройдет.

Старуха издевалась над Робертом, Ионе захотелось вмешаться и сказать пару острых слов. Но, проходя мимо окошка, она с тревогой заметила, что творится на улице. К Лидским Волкам, стоящим на вахте у дверей башни, подошли кайр Сорок Два и Натаниэль. Натаниэль, которому Эрвин велел держаться как можно дальше от послов, явно желал войти в башню, а Сорок Два поддерживал его! Иона потянулась распахнуть окошко и крикнуть Волкам: «Ни в коем случае!» Натаниэль — вот истинная мишень! Взять его кровь, например, с помощью пиявки, а затем умертвить — такой у них план.

Иона не стала кричать, дабы не привлекать внимания чужаков. Волки пока не уступили натиску Натаниэля. А послы уже входили в салон, рассаживались по местам. Леди-во-Тьме беседовала с Робертом в ожидании своей очереди:

— Да, юноша, то была тяжкая утрата. Жестокие злодеи расправились с монахами. Благодарю вас за сочувствие.

— Так ведь хороший монастырь, как не посочувствуешь. Я там бывал еще до кампании в Уиндли — помните такую, лет десять назад? Добрые братья там служили, особенно помню брата Людвига…

— А он вас не помнит, — забавлялась старуха. — Людвиг — славный садовник, если б на его грядку залетела саранча или, скажем, нетопырь, он бы наверняка мне сообщил.

Роберт поскреб бороду:

— Кхм, значит, я перепутал. Прощения прошу, я человек военный, неоднократно бит по шлему…

Вовсе не спутал! — чуть не вскрикнула Иона. Я помню имя брата Людвига — о нем Джоакин говорил! Все верно, этот подлец служит ордену. Он подделывал Светлую Сферу, он же подзуживал крестьян против императрицы!

Роберт мельком глянул на нее, Иона резко кивнула: да, кузен, ты прав! Но он, кажется, не заметил.

В офицерском салоне горел камин, стояли столики с закусками и уютные глубокие кресла. Хайдер Лид рассаживал людей, строго соблюдая безопасность: северяне по одну сторону, чужаки по другую. Роберт подвел старуху к выделенному ей креслу, аккуратно усадил…

Раздался не то хруст, не то стук. Дверь распахнулась, часовой вошел с докладом:

— Ваша светлость…

Эрвин махнул ему: подойди ближе, скажи на ухо. Но Иона, уже знавшая, о чем речь, воскликнула быстро:

— Ни в коем случае! Запрещаю!

То была ошибка. Часовой решил, что может говорить громко:

— Миледи, он клянется, это вопрос жизни и смерти.

Адриан просиял:

— К нам пожаловал Натаниэль? Я бесконечно рад, просите его!

Часовой уже понял свою глупость и быстро отступал к двери, и Эрвин мотал головой: поди прочь, идиот. Но Адриан едва не смеялся:

— Славный визитер пришел помочь! Вот кто разрешит все наши споры! Зовите же его, мы требуем!

И Магда вскричала:

— Мы настаиваем.

И пророк:

— Господа, Натаниэль проделал такой путь, что мы не можем отказать его просьбе.

А Леди-во-Тьме молчала, странно свесив голову на грудь. Иона переместилась, помещая всех гостей в единый сектор обстрела.

Шут провозгласил:

— Вроде, все сошлись во мнении! Владыка за Натаниэля, пророк тоже за. Минерва с ним в ладах, я точно помню. А что болотница скажет? Эй, королева…

Он подскочил к ее креслу, заглянул в лицо. Озадаченно хмыкнул, притронулся — и старуха обмякла, а голова повисла под диким углом.

— Ой, она того… Шея сломана…

Все пришли в движение. Серебряный Лис выхватил шпагу и заголосил:

— Измена! Убийство! К оружию!

Кайры обнажили мечи, Мира спряталась за спину Джемиса и подняла Перчатку. В рукаве Адриана сверкнуло око самострела, перстень на другой руке издал щелчок. Магда сорвала с шеи брошь, Менсон выдрал из манжеты запонку… правда, вдох спустя швырнул ее на пол.

— Дрянь какая… Давайте не будем, а?!

Роберт вышел в середину и поднял раскрытые ладони:

— Позвольте пояснить. Я произвел не нападение, а законную казнь. Мы находимся на северной земле, и я, прямой вассал герцога, имею право казнить любого, кто посягнул на жизнь одного из лордов Ориджин.

Генерал принял стойку, нацелив шпагу Роберту в грудь.

— Она не покушалась ни на кого! Вы просто говорили!

— Это случилось не сегодня, — невозмутимо сказал Роберт. — Осенью шестьдесят пятого года мой лорд-отец Вальтер Ориджин пропал без вести во время кампании в Уиндли. Мы полагали, он погиб в бою и очутился в братской могиле. Но, как выяснилось, его похитили монахи, подчиненные королеве Дарквотера, и замучили в ходе пыток. Готов предъявить доказательства.

— Ложь и клевета!

Иона обвела генеральскую голову подсветкой. Затем перевела прицел на Адриана: очень тревожил ее этот перстень. Первая цель — Адриан, затем Магда с брошью, а уж потом генерал со своей шпажонкой. Три вдоха — три выстрела, и все окончится. Ни конкуренции за трон, ни жуткого Древа, ни угрозы над головой Натаниэля. Три вдоха — и все мои любимые будут счастливы.

— Вы нарушили слово! Нам гарантирована безопасность! — ревел Лис.

— Только Адриану и его людям, — возразил Роберт. — О болотной ведьме речь не шла.

— Бесчестные лжецы!

Иона усомнилась лишь на миг: как быть с пророком? Он не поднял никакого оружия. А Эрвин всегда любил Шиммери — не расстроится ли?..

Брат словно чувствовал ее мысли: возник рядом и осторожно обнял. Она обрадовалась — да, пусть держит меня в этот миг. Тихонько спросила:

— А Франциска?..

И Эрвин прошептал:

— Никого.

Она напряглась:

— Никого?!

Должно быть, Эрвин ошибся! Три вдоха — и все решено, мы в безопасности и счастливы. Разве это не стоит того? Ты же сам велел мне быть счастливой!

Он обнял ее крепче, прижимая к телу руку с Перстом:

— Сестра, пожалуйста. Ради нас.

То были очень меткие слова. Ради любимых я могу все — в том числе, снова стать человеком.

Рука дрогнула, но не опустилась. Прицельная рамка мерцала вокруг Адриана.

А Мира подошла к Роберту и приказала:

— Лорд-казначей, сдайте оружие.

— Бывает…

Он отстегнул пояс и передал владычице, она движением пальца отбросила железо в угол.

— Вы помещаетесь под домашний арест до момента, когда я рассмотрю ваше дело. Дайте клятву не пытаться бежать.

— Клянусь Агатой.

— Ступайте к себе.

Когда Роберт вышел, Мира поклонилась Адриану:

— Приношу глубочайшие извинения. Если вы готовы продолжить диалог, я буду бесконечно признательна и гарантирую честный суд над Робертом. Если ваше оскорбление слишком глубоко, вы в праве уйти либо требовать от Роберта сатисфакции. Но умоляю вас не превращать переговоры в резню.

— Легко сказать! — взвился генерал.

— Дерьмо собачье, — буркнула Магда.

Иона чуточку расслабилась. Мира на стороне Эрвина, они оба не хотят. Ради любимых я…

Пророк сказал весьма спокойно:

— Произошел досадный и горький инцидент. Видимо, между королевой Маделин и лордом Робертом имелись старые счеты. Но в словах леди Минервы я слышу мудрость: личную вражду двоих не стоит переносить на всех.

Эрвин шепнул сестре:

— Видишь, как хорошо… Пожалуйста, не нужно…

А Адриан заговорил так, будто именно он владел ситуацией:

— Согласен с высказанными доводами: лорд Роберт свел личные счеты и отвечать также должен лично. Однако, леди Минерва и лорд Эрвин, вы клялись в нашей безопасности, а таковая со всею очевидностью нарушена. Я чувствую себя оскорбленным. Вижу следующий способ уладить ситуацию: я забуду обиду, если вы пойдете мне навстречу. Позвольте произвести на ваших глазах эксперимент с Птахой без Плоти. И пусть Натаниэль присутствует при этом.

Менсон вскричал:

— Владыка покажет чудо! Мы полетим на Звезду!

— Остаток тайны, — радостно прошептал Эрвин.

Но Иону словно пронзило молнией.

— Не нужен остаток! Ядовитое знание, тайна нас отравит! Умоляю, позволь мне…

— Нет! — зашипел брат, прижав ее руку к животу. — Ради нас!

Мира приняла решение:

— Лорд Адриан, я согласна. Еще раз примите мои извинения и пошлите человека за Птахой без Плоти.

Адриан повел бровью:

— Леди Минерва, простите, я не вполне убежден в вашем титуле, а потому хочу получить подтверждение от старшего по званию. Герцог Эрвин, вы согласны с моим предложением?

— Нет!.. — дернулась Иона.

— Да, милорд, — сказал брат.

— Благодарю. И раз уж вы стоите рядом, будьте добры: заберите Перст из рукава леди Ионы.

Иону усадили в кресло между братом и владычицей. Эрвин снял Перст с ее руки и вручил кубок вина для успокоения нервов. Иона повторяла:

— Это проклятая тайна! Мы не должны узнать!

Эрвин ответил:

— Вот именно: проклятая — тайна. Исчезнет тайна — не станет и проклятья.

И Мира согласилась:

— От знания не может быть вреда.

Часовые унесли мертвое тело ведьмы.

Привели Натаниэля. Иона впервые видела его, но сразу ощутила этот свет: юноша выделялся среди других людей, как искровая лампа среди свечных огоньков.

— Безмерно рады знакомству, — Адриан и пророк поклонились ему.

— Увы, не отвечу тем же… — Натаниэль отвернулся от них и присел у ног Миры. — Я очень не хотел, чтобы вы знали… Но, видно, так должно быть.

Иона и Эрвин представились ему. Эрвину он сказал:

— Простите, герцог, что недооценил вас. Я считал, вы можете прибавить меньше восьми процентов, но вы принесли все сорок.

А Ионе сказал так:

— Я уже знаю вас: моя спасительница… Премного вам благодарен…

Иона ощутила горький сарказм и убедилась в обоих своих подозрениях: Натаниэль выжил бы и без нее; Натаниэль жалел, что выжил.

Гвардейцы Адриана внесли Птаху без Плоти. Когда-то Иона видела этот Предмет и была потрясена красотою. Сейчас каждая черточка Птахи казалась пугающей.

Эрвин изгнал стражников и часовых, из воинов остались лишь Хайдер Лид, Серебряный Лис, Джемис. Адриан вышел на середину, нежно огладил голову Птахи.

— Как уже сказал мой дорогой дядя, я приглашаю вас в путешествие на Звезду! Чтобы полноценно, во плоти, оказаться там, необходимо применить Абсолют. А чтобы убедить вас в заманчивости такого путешествия, нынче мы просто взглянем на Звезду глазами Птахи.

Натаниэль пошевелился, Адриан качнул головой:

— Увы, сударь, вы кажетесь мне предвзятою персоной. Ведь вы до сих пор не изложили союзнице всего, что знаете. Стало быть, заинтересованы в сокрытии знаний.

— Я надеялся скрыть, — признал юноша. — Но раз уж это невозможно, я обязан проследить, чтобы людям открылась строгая истина, без искажений. Лорд Адриан, это вы предвзяты и можете приукрасить картину.

— Тогда пусть Птахой управляет нейтральный человек, — легко согласился Адриан и пригласил Миру. — Окажете нам любезность, миледи?

Она робко подошла к Птахе без Плоти. Шут и пророк подбодрили ее, Эрвин кивнул с уверенностью:

— Не робейте! Знание — всегда лучше тьмы.

Иона мысленно взмолилась: Пресветлая Агата, сделай так, чтобы он оказался прав!

Адриан ознакомил Миру со списком ключей, показал, как управлять полетом Птахи. С клюва поднялся огонек, Мира поводила им по комнате и немножко воодушевилась от послушности Предмета. А Иона отметила: в мыслях я зову ее не Минервой, а Мирой. Полное имя звучит слишком холодно…

Наконец, Мира освоилась с управлением и кивнула. Адриан велел:

— Ведите Птаху прямо вверх, сквозь крышу. Задайте диаметр смотрового окна.

Огонек ударился в доски потолка и открыл в них круглое отверстие, над которым плыли серые ночные облака. Отверстие несколько раз растянулось и сжалось, повинуясь пальцам Миры. При этом облака и Звезда то виделись резко, то начинали двоиться. Установился подходящий размер, и Мира спросила, что делать дальше.

— Видите Звезду? Просто правьте к ней.

Огонек несмело поплыл в небо. Вершины гор стали смещаться вниз, облака — приближаться.

— Но до Звезды очень далеко… Сколько же нам лететь?

— Девятнадцать тысяч миль, — сказал Нави. — В какой-то здешней книге я встретил число тысяча двести. Как можно было так ошибиться в расчетах! Не иначе, спутали градусы с радианами.

У Адриана блеснули глаза:

— Сударь, я буду рад побеседовать с вами о науке!

— Я — нет, — отрезал юноша.

Огонек поднимался ввысь. Миновал облака, на миг затянув окно туманом. Выпорхнул из мути и открыл взгляду идеальное небо. Безбрежная смоляная чернота, не нарушаемая ничем, кроме двух огней: Звезды и Луны. Ионе стало страшно: будто Птаха не взлетала, а падала в омут.

— Как красиво, правда?.. — сказал брат.

Из вида пропали все помехи, вроде облаков и горных вершин. Ничто не пятнало черной бездны неба. Одни любовались этим, другие тревожились.

— Звезда перестала приближаться… — сказала Мира.

— Это только видимость, — ответил Адриан. — Птаха постоянно набирает ход, все наше путешествие займет меньше получаса. Но, полагаю, времени хватит для моих извинений.

Адриан подошел к Ориджинам. Иона уставилась на боевой перстень, янмэец снял его с пальца и отложил в сторону вместе с искровым самострелом.

— Лорд Эрвин, леди Иона, я прошу у вас прощения. Как отпетые бунтари, вы по-прежнему заслуживаете кары, но теперь я вижу и свою вину. Я непростительно много темнил. Не считая лордов способными понять и разделить мои цели, я скрывал и то, что случилось в Семнадцатом Даре, и свою связь с Кукловодом, и, впоследствии, тайну Великого Древа. Лишь прикоснувшись к Птахе без Плоти, я осознал правдивость слов: знание — свет. Тайны разобщают нас, а знание способно сплотить весь мир!

— Но вы и тогда промолчали, — отметил Эрвин.

— Это правда. Я пообещал Леди-во-Тьме, что будут хранить секреты ордена, как свои собственные. И это делало подлеца Шейланда более подходящим союзником, чем вы. Он уже знал многое, я мог сотрудничать с ним, не нарушая клятвы.

— Как это мерзко, — вырвалось у Ионы.

— Я согласен, — кивнул Адриан.

— Правда?

Он повторил:

— Я согласен. Мерзко было и угрожать вам деконструктором. Сожалею об этом.

— Зачем вы лицемерите? — спросил Эрвин.

— Отнюдь. Я просто осознал, в чем ошибся. Когда погибла Леди-во-Тьме, с нею вместе исчезло и мое обещание. Я получил право раскрыть тайну, а минуту спустя услышал ваши слова: «Не будет тайны — не будет проклятья». Моя скрытность всегда была ошибкой.

Вдруг ослепительно яркий свет хлынул с потолка. Мира ахнула, леди Магда выругалась, пророк вознес хвалу богам.

— Перед вами солнце, господа! — торжественно изрек Адриан.

— Но сейчас ночь!

— Птаха поднялась так высоко, что Поларис больше не заслоняет солнце собою. Мы видим его мимо края земной тверди.

Нави фыркнул:

— Земная твердь! Эх, знатоки… Птаха вышла из тени, которую отбрасывает планета.

— А что такое планета?

— Та круглая штука, на которой вы живете. Владычица, поверните Птаху назад, покажите им.

— Не стоит, — возразил Адриан. — Весь обратный путь мы сможем любоваться ею, а пока — вперед, к цели!

Мира пожаловалась, что из-за света солнца не видит Звезду, и Нави подсказал несколько ключей. Мира изменила форму окна и затенила солнце. Точка Звезды снова засияла в центре неба, заметно прибавив в размерах.

Адриан ушел со своими странными извинениями, и Иона ощутила себя свободней. Взяла Эрвина за руку, спросила:

— Все будет хорошо?

— Конечно, сестра! Мы узнаем великую тайну и станем самыми мудрыми на свете!

С приближением Звезды разговоры утихли. Она постоянно прибавляла в размерах и виделась все яснее, люди напрягали глаза, чтобы разглядеть детали. Звезда перестала быть круглой: теперь она походила на цветок с огненными лепестками. Заполнив собою треть окна, она перестала расти.

— Предел дальности… — сказал Адриан.

— Включите предметный объектив, — посоветовал Нави и подсказал ключ.

Мира повторила за ним. Вмиг Звезда выросла на все окно и обрела удивительную резкость.

Она имела форму колеса водяной мельницы. Широкий обод, составленный из секций. Толстые трубчатые спицы, сходящиеся к оси. Огромные лопасти по всей окружности обода. Вся Звезда состояла из серебристого металла. Лопасти, отполированные, как зеркала, горели отражением солнца.

А из ступицы колеса торчал фрагмент оси, и на конце его мигал одинокий искровый огонь.

— Железное солнце меченосцев… — выронил Эрвин.

— Почти, — сказал Адриан. — Господа, перед вами Священный Предмет. Самый великий и могущественный в нашем мире.

— Взгляните на размер! — воскликнул пророк.

Теперь Иона заметила размерные линейки поперек окна. Звезда имела тридцать пять миль в диаметре.

Ее бросило в холод, сердце сжалось. Иона ощутила: непоправимое уже произошло.

— Что… что д-делает этот Предмет?.. — дрожащим голосом вымолвила Мира.

Адриан поклонился Натаниэлю:

— Сударь, уступаю вам честь ответа.

Нави поднялся и вышел на середину. Нави положил руку Мире на плечо.

— Это маяк.

Все затаились, словно перестали дышать, когда Нави заговорил.

— Это маяк. Ложный пиратский маяк.

Носком башмака он вывел на ковре священную спираль.

— Праматери никогда вас не обманывали, но кое-что решили скрыть. На их месте я поступил бы так же. Чистая правда: все мы живем на спирали, которая также зовется галактикой. А вот что скрыто: ваше место на ней. Поларис стоит не на нижнем витке и не на верхнем, но точно в зазоре между ними. Посередине громадного темного беззвездного пространства, разделяющего рукава галактики. Хочу, чтобы вы понимали масштаб. Если виток спирали принять за реку, то Поларис — одна капля. Если галактика — материк, то Поларис — одна песчинка в пустыне.

Ионе стало страшно от попытки представить такое. А Нави продолжал:

— И на нижнем витке, и на верхнем живут могучие существа — такие, как я и Пауль. Боги. Две тысячи лет назад наши предки вели войну между собой. Межзвездную войну. Она требовала переброски флота из одного рукава галактики в другой, через темный зазор. Навигаторы обладали весьма точными приборами, но даже те не справлялись с колоссальным расстоянием. Погрешность пути становилась катастрофической, потому решено было построить маяки. Шестнадцать сигнальных станций были заброшены в пустоту между витков, одну из них вы видите над собою. Станции испускали нейтринные лучи, принимая которые навигатор мог корректировать курс. Только так можно было преодолеть зазор. Вы понимаете меня?

Адриан сразу кивнул, Эрвин — чуть погодя. Но Нави смотрел только на Миру.

— Да, кажется… Я стараюсь.

— Пятнадцать маяков вышли на орбиты в пустом пространстве, за сотни парсек от любого центра массы. А шестнадцатый расположился около одинокого солнца, которое в силу астрономического чуда находилось в зазоре спирали. Солнце окружала — да и теперь окружает — газопылевая туманность. Из-за нее ваше солнце незаметно для мира богов, а вы не видите остальных звезд галактики. Окрестности вашего солнца оказались неплохим местом для маяка: он мог пополнять запасы энергии. Вот только творцы маяков не учли одну опасность. Как вы помните, шла война. Противник искал способа сорвать полеты между ветвями спирали — и нашел. Крейсер диверсантов пробился к маяку — вот этому, над вашими головами, — и передвинул его ближе к вашей планете. Также он скорректировал сигнал маяка. Отныне путеводные лучи направляли суда прямо на рифы. Под действием гравитации корабли выпадали из варпа в ординарное пространство — и по инерции сразу же врезались в планету.

Минерва качнула головой:

— Нави, простите, я не слишком…

— Все очень просто, владычица. Маяк стал вести корабли на скалы. С ними случалось вот что.

Он открыл окно, сгреб с карниза снег — и с размаху бросил в стену. Белое пятнышко размазалось по камню.

— Дары богов — это места крушений. Священные Предметы — детали разбитых звездолетов.

Мира задохнулась:

— Но как… как же…

— Слушайте дальше! — Голос Нави звенел от напряжения. Казалось, несказанные слова жгут его изнутри. — Ложный маяк убивал не все корабли, летящие между витками, а только часть. В созвездие входило шестнадцать маяков, но ключевыми в расчетах выбирались четыре, остальные применялись для коррекции. Если ложный не входил в ключевую четверку, то звездолет проходил невредимым. Погибшая доля транспортов списывалась на неизбежные потери. В те времена варп был не самым безопасным местом… Потом война окончилась, в разных рукавах галактики установились режимы, враждебные друг к другу. Полеты через темный зазор стали редкостью. Корабли ходили из витка в виток лишь раз в несколько лет. То были, как правило, роботизированные грузовозы, гибель какого-то из них не являлась большой потерей. И уж точно не оправдывала безумно сложных поисков в темном зазоре. Раз в четверть века корабль исчезал — и его просто списывали в расход. Сбой маяка так и не был обнаружен.

— Раз в четверть века?.. — спросил Адриан, будто его, тьма сожри, только это удивило!

— Сначала чаще, потом реже. Приборы совершенствовались со временем. Погрешность, вносимая одним маяком, все реже становилась фатальной. Всего, по моим подсчетам, сюда упало порядка ста десяти кораблей. Вы нашли только восемнадцать мест крушения — и неудивительно. Большинство судов разбились в океане или в южном полушарии. Материк Поларис занимает малую долю поверхности планеты.

— Нам будет что искать, — отметил Эрвин с тревожным смешком.

— Вам будет не до поисков, — угрюмо бросил Нави. — Слушайте же! Большинство кораблей были роботами. Это бездушные железки, вроде тягача без машиниста или телеги без кучера. По ним мало кто горевал. Но однажды — восемнадцать веков назад — случилась трагедия. В темном зазоре пропал колониальный звездолет: две сотни экипажа, шесть тысяч колонистов, реакторы терраформинга, зародыши биосферы… Летающий город, из которого можно развернуть целый мир на чужой планете. С этой целью он и отправился в путь — чтобы создать анклав ближе к центру галактики. Но исчез без следа. Все, что от него осталось, теперь лежит на дне Бездонного Провала.

— Да, — выдохнул Адриан, — о, да!

Нави посмотрел с грустью.

— Ну, да, с этого началась ваша история. Выжившие члены экипажа стали Праматерями и Праотцами, от них пошли дворянские рода. Выжившие колонисты считались простолюдинами. Имелась причина для такого неравенства: между экипажем и колонистами возник конфликт. Пассажиры хотели позвать на помощь. Большинство оборудования погибло, осталось только три биореактора и несколько роботов. Тогдашний Поларис был ядовит, враждебен, населен монстрами и паразитами. Шансов на выживание почти не имелось, зато энергию реакторов можно было сжечь в одной огромной вспышке — и послать сигнал бедствия. Поймав его, быть может, придут спасатели… Елена (первый навигатор) и Агата (астрофизик) утверждали обратное. Сигнал бедствия не будет замечен с такого расстояния. Темный зазор — это же сотни парсек пустоты! Но если сохранить биореакторы, можно попытаться заселить планету. Изменить климат и состав атмосферы, создать новую флору и фауну — словом, сделать Поларис пригодным для жизни. С тремя реакторами вместо двенадцати — почти невероятное дело. Но все же больше надежды, чем от сигнала бедствия. Вильгельм и Янмэй — капитан и главный инженер звездолета — приняли решение. Мятежи колонистов подавили силой оружия, а затем начали биотерраформинг.

— Первое Древо! — Адриан восторженно воздел руки.

— Да, Первое Древо стало истинным чудом. Никто прежде не менял биосферу отдельно на одном континенте. Это считалось невозможным: либо вся планета — либо ничего. Была и другая беда: для «корней» Древа требовались три глубоких водоема, расположенные примерно в вершинах треугольника. А имелось только два — Дымная Даль и Бездонная Пропасть. Прародители смогли пересечь враждебный материк пешком, неся реакторы на плечах роботов. Они заложили второй реактор в Дымной Дали и отыскали место для третьего — полость под долиной Первой Зимы, вход в которую теперь зовется гротом Косули. Праматери также нашли способ биоформировать один материк, оградившись от влияния остальной планеты. Именно в этом состоит их величайший подвиг, ныне совершенно неизвестный. Когда биоформинг удался, стало ясно: многие поколения потомков будут жить на этой планете. Дети стали бы несчастны, если б родители рассказали правду. Кому охота знать, что ты — жертва кораблекрушения, и всю жизнь проведешь на необитаемом острове! Все дали клятву хранить тайну от потомков.

— Как они выжили? — спросила Минерва. — И как сохранились Предметы? Корабль сгорел целиком, почему кое-что уцелело?..

— Уцелели только ММА — артефакты с метамезонным уплотнением. Это материал, чьи субъядерные связи… Вы не поймете. Скажу так: Священные Предметы сделаны из особого материала, он обладает исключительной прочностью, а также хранит энергию в себе самом. Только ММА могли пережить крушение, а еще люди — в капсулах из ММА.

— В Чревах, — уточнил Адриан.

— Верно. Одна капсула дошла до вас и была названа Чревом.

— Что узнали Праотцы-Садовники? — спросил Эрвин.

— Хватит вопросов! — огрызнулся Нави. — Не сбивайте меня, главное впереди! Несколько членов экипажа, так называемые Садовники, сделали открытие. Они наблюдали за маяком и сумели оценить его запас энергии. По расчетам Садовников, маяку должно было хватить топлива на две тысячи сто лет. В течение этого срока можно подняться на орбиту и перепрограммировать маяк. Изменить его сигнал, чтобы направлять корабли не прямо в планету, а в пространство рядом с нею. Тогда гибельный маяк станет средством спасения. Очередной звездолет не разобьется, а просто выйдет из варпа в окрестностях Полариса — и заметит на планете города. Поларийцы восстановят контакт с человечеством. Заключению на острове придет конец.

— За двадцать один век нужно добраться до Звезды, — произнес Адриан. — Такова суть Второго Древа.

— Да, — подтвердил Нави. — Тайная цель ордена была очень простой: подняться на Звезду и послать сигнал. Точней, изменить сигнал, который и так посылается. Но вот в чем беда: после крушения не уцелел ни один летательный аппарат. Не на чем было покинуть атмосферу. И простейший орбитальный спутник стал так же далек, как соседняя галактика. Сложно представить чувства несчастных Садовников: их спасение — на виду каждую ночь! И при этом совершенно недостижимо. Они бросили вызов жестокой судьбе: основали тайный орден, который должен был в течение двадцати веков построить летательную машину. Чтобы хотя бы далекие потомки обрели способ вернуться домой.

— Верно ли я поняла, — уточнила Минерва, — цель ордена состоит в том, чтобы развивать науки, стимулировать изобретения и направлять человечество к созданию летательной машины?

— Именно так.

— А затем, с ее помощью, добраться до Звезды и послать сигнал богам? Тогда боги прилетят и… заберут нас в свое царство?!

Нави вздохнул так тяжело, будто камень давил его грудь.

— Эх, владычица… Тут начинается главное. Ваши и мои предки отличаются только одним: вашим не повезло пережить крушение. Будет правильно звать наших общих предков прародителями — ведь мы все произошли от них. Но прошло восемнадцать веков! Вы, потомки жертв катастрофы, жили в изоляции. Вы не изменились, сохранив прежний генокод. И дворяне, и простолюдины в равной степени остались людьми. Но там…

Широким взмахом Нави обвел целое небо:

— Там, во всей остальной галактике, теперь живут боги. Восемнадцать веков мы управляли эволюцией. Корректировали ДНК, программировали наследственность. Расширяли возможности тела и разума, учились управлять старением и смертью, регенерацией и метаболизмом, меняли свойства внутренних органов, переписывали инстинкты… Вижу, вы не понимаете этих слов. Скажу проще: вы остались людьми, а мы стали богами. Вы больше не ровня нам. Вы — иной биологический вид. К великому сожалению.

— Вы обрели могущество! — воскликнул Адриан. — Мы тоже его получим, если взлетим на Звезду!

Нави печально усмехнулся:

— Да, могущества хоть отбавляй… Из зародыша размером с мой мизинец можно вырастить дворец Пера и Меча. Ребенок может оставаться младенцем сотню лет — если мама того захочет. Человеческий разум можно вселить во что угодно — от мухи до океана. Боевой корабль может развалить планету на частицы, а потом собрать заново. Причем и то, и другое он сделает ради развлечения. Военный флот существует теперь только для забавы. В серьезной войне больше нет смысла: ничто не ценится настолько, чтобы сражаться за него. Пустота и бесцельность жизни — вот единственные наши враги. И не сказать, что мы их побеждаем…

Люди ловили каждое слово бога, и лица стремительно менялись. Адриан, Менсон и Магда разинули рты от восторга, засияли зрачками, невольно подвинулись к Нави, чтоб не упустить ни звука. Но Мира дрожала все сильнее, а Джемис сжимал рукоять меча, будто мог в ней найти опору. А Нави говорил все быстрее, и в голосе слышалось облегчение. С каждым словом он избавлялся от тяжкого груза.

— Нас было трое: я, Пауль и Лиланна. Два мужа и жена. В браке теперь может состоять любое число особей. Мы поженились и отправились в экспедицию. Нас как бы приняли на службу и как бы дали задание — разведать одну нейтронную звезду в дальнем рукаве. Как бы. Наше могущество убивает любые смыслы. Мы ничего не ценим по-настоящему, ни к чему не стремимся взаправду. Все — понарошку, будто игра. Вот мы были — понарошку — экспедиционным отрядом. И столь же понарошку — супругами.

Иона и Эрвин крепче прижались друг к другу, без слов говоря: мы — настоящие.

— Это я погубил нас, — тяжко выдохнул Нави. — Со времен Праматерей навигация сильно изменилась, только древние развалины до сих пор летают по нейтринным маякам. Но я искал интересную задачку. Я же светлый, а светлые жить не могут без задач. Наш мозг гниет без вычислений, что весьма иронично, поскольку в мире богов вычисления взаправду не нужны. Все действительно ценное уже рассчитано давно. И вот, я построил путь по архаичным маякам, как аргонавты в старину… Милорд, позвольте мне увидеть.

Нави протянул руку Адриану, и тот сразу понял, что требуется. Снял с шеи и отдал кулон. Нави поднес его к лицу и долго рассматривал видение. На глазах выступили слезы.

— Лиланна погибла при ударе. Чрево сохранило ее тело, но резкий выход из анабиоза ее погубил… У меня сработала катапульта, я упал в Дымную Даль. Скорость падения была чудовищной, катапульты не должны были успеть, но моя каким-то чудом справилась. Я сказал бы, что боги спасли меня, если б сам не был чертовым богом… А Пауль упал прямо в пекло. Его капсула вскрылась, лава хлынула внутрь. Но Пауль… я уже говорил вам: мы все время играем. Мы играем с таким постоянством, что даже не понимаем этого. Принимаем забавы за жизнь, шуточные роли — за чувства. Что такое: жить взаправду — я узнал здесь, у вас… Так вот, Пауль играл космодесантника. Настоящие десантники исчезли десять веков назад, как и все настоящее. Но Паулю нравилось играть морпеха из легенд. Он установил себе в мозг боевые искусства, навыки владения оружием и транспортерами (что, кстати, позволило ему собрать Абсолют). А еще захватил с собой пять килограмм вечности.

Мира кивнула с пониманием. Иона не знала, что такое «вечность» — и не хотела знать. Все, что она слышала, было беспредельным ужасом. Она не могла понять, как Нави не сошел с ума в том чудовищном мире.

— Вечность замедлила протекание всех процессов вокруг него, в том числе и теплоперенос. Пауль выжил месяц в жерле вулкана. Нет, намного хуже — в зоне плавления мезонного реактора. Даже под щитом из вечности он успел потерять примерно половину массы тела. Человек давно погиб бы на его месте. Но Пауль был темным богом.

— Кто такие светлые и темные? — спросила Минерва.

— Два пути эволюции, как у нас говорят. Я же думаю иначе: это просто разные способы совладать со скукой. У нас же нет иных врагов, кроме нее… Светлые сделали ставку на электрическую регуляцию… на способности мозга, так вы поймете. Мы — гении. Мы ничего не забываем, все рассчитываем наперед и никогда не ошибаемся. Почти никогда… Кроме того, жить не можем без вычислений.

— А темные — это чувства? — обронила Иона.

— Верно. Темные модифицировали гормональную систему, органы и структуры тела. Они идовски живучи, сильны как быки, выносливы как роботы… И зависимы от эмоций. Им нужно испытывать сильные чувства: страсть, азарт, испуг, боль. Для многих темных любимая забава — смерть. Вновь и вновь разрушать свое тело разными способами, а потом заново возрождаться. Пытки в Уэймарской темнице были для Пауля не мучением, а сладостью. Возможно, потому и не шел на сделку — палачи не пытали его, а ублажали. Но годы заключения в камере, без малейших источников чувства — вот что свело его с ума. Таким образом, это я убил их обоих. Лиланну — дурным решением лететь по старым маякам. А Пауля — глупостью. Я не подумал, что он мог пережить крушение, и не спас из темницы.

— Это чудовищно, — не вытерпела Иона. — Все, что вы говорите…

Адриан рассмеялся:

— Миледи, вы, верно, ничего не поняли! С помощью Натаниэля мы можем попасть в мир безграничных возможностей! Наш друг знает, как изменить Звезду. Абсолют позволит ему взлететь туда. Примените Ульянину Пыль и прикажите мужу отдать Абсолют! Завтра Нави попадет на Звезду и отправит сигнал. Боги заберут нас к себе. Мы станем богами!

Нави кивнул:

— Бывший владыка прав во всем, кроме последней фразы. Богами вы не станете, ибо это невозможно. Вы всем отличаетесь от нас — генокодом, инстинктами, культурой, моралью, образом мысли. Вы не пройдете тест на принадлежность к хомо модерн. Обычный таракан с эго-имплантом сможет пройти — но не вы. Ни один судебный бот не признает вас особями нашего вида. Расстреливая ваших женщин и детей, Пауль нарушил лишь один наш закон — об охране животных.

— Холодная тьма, — процедил Эрвин.

— Однако машины богов могут все! — уверенно сказал Адриан. — И мы их получим, не так ли?

Нави помедлил, в его глазах стояли слезы.

— Прежде, чем продолжить, я хочу сказать о личном. Если судить с научной строгостью, это я — главный злодей вашего мира. Это я притащил к вам темного бога и разрушил святой баланс, который длился семнадцать веков. А иронично то, что взамен я обрел счастье. Только в вашем мире я впервые познал настоящую жизнь. Решения, которые на что-то влияют. Поступки, которые влекут последствия. Ошибки, за которые придется платить. Встретил подлинную отвагу — без дураков. Настоящее благородство и милосердие, настоящую доброту…

Он поклонился Мире и Ионе.

— Нашел истинных друзей. Жаль, что не вижу здесь леди Карен. Лорд Менсон, прошу, передайте ей мои слова… Я встретил и настоящее зло, зверство, подлость, жестокость — это было страшно, но взаправду. Так не бывает у нас. Всемогущество сделало нас вечными детьми, играющими в песочнице. Только здесь я увидел взрослую жизнь.

Гордость за свой мир и жалость к бедному юноше переполнили Иону. Теперь она знала, почему он хотел умереть: чтобы не возвращаться туда!

А Нави сказал, повернувшись к Адриану:

— Дальше я вижу два пути событий. Произойдет либо одно, либо второе — заранее предсказать невозможно. Если судьбу Полариса будут решать темные, то, вероятно, превратят его в парк аттракционов. У вас же тут настоящее средневековье, точно в фэнтези! Желаешь стать рыцарем — пожалуйста, вот тебе меч. Хочешь скакать на коне — прыгай в седло. Штурмовать замки, свергать королей, плести интриги — да что угодно. А хочешь быть богом, казнить и миловать, вершить судьбы — легче легкого! Возьми несколько Предметов — и учиняй хоть Троянскую войну, хоть Содом и Гоморру. Темные будут играть вами по-всякому, как только придумают. Впрочем, вам хватит ума и смелости отнять у них сколько-то оружия. При желании вы сможете сопротивляться. Вернее — научитесь играть и, возможно, обыграете их на время.

— А второй путь? — уточнил Адриан.

— Если ход контакта будут определять светлые, то выйдет иначе. В виду уникальности вашего положения, вам припишут некую ценность — культурную либо зоологическую. Создадут резервацию или заповедник. Как бы вам объяснить, что это… Представьте коллекцию смешных и странных зверушек. Хозяин умиляется ими, кормит, ласкает, при случае показывает гостям. Зверьки ведут сытую, спокойную, нежную жизнь. В загоне, естественно. Зная вас, милорды, не исключаю того, что этот вариант — хуже предыдущего.

Лицо Эрвина перекосило гримасой отвращения.

— Однако, — сказал Нави, — смотрители заповедника не будут ждать от вас того ума, которым вы наделены. Без особых трудов вы обманете их и завладеете каким-то количеством техники. Потому вот ответ на ваш вопрос, лорд Адриан: машины богов вы обретете в любом случае.

Впервые Нави сделал паузу. Он дрожал от холода и нервной усталости. Люди переглянулись. Лиц было не узнать — до того изменило их потрясение. Магда сказала:

— Праматерь вашу за ногу! Чтоб мне сдохнуть!..

А Минерва взяла Нави за плечи:

— Милый мой друг, такого не может быть! То есть, да, я верю: был маяк и корабли, и эти… ММА, и… все другое, чего не запомнила. Но будущее не может быть настолько скверным! Вы сами — тому опровержение! Сударь Нави, вы же самое доброе существо на свете! Если прочие боги похожи на вас…

— Одни похожи, — признал он, — другие нет. Но не в этом дело. Мир велик, а вы малы. Мир встроит вас в себя привычным для него способом. То есть — превратит Поларис в балаган.

— Мы сможем стать одними из вас, — убежденно сказал Адриан.

— Корабли! — вымолвил Менсон. — Я тут ни шута не понял, но если вот эта махина — всего лишь маяк, то каким будет флагманский корабль?! И я смогу водить такой! Буду летать по всей вселенской спирали! Карен увидит новых богов — а она их оох как любит!

Адриан похлопал его по плечу:

— Я же говорил тебе, я говорил!.. Нави, не обижайтесь, но вы — обычный паренек. Пускай очень умный и вечно молодой, но со своими недостатками. Вы слабы и слезливы, если сумели стать богом — сможем и мы.

Шут тряхнул бубенцами:

— Верррно, владыка!

— Он не владыка, — отметил Нави, — и в данную минуту это крайне важно. Ваше величество Минерва Джемма Алессандра, решать придется вам. Я прошу вас надеть Перчатку.

Эрвин закричал:

— Нет, Минерва, не соглашайтесь! Он скажет поднять его на Звезду!

Он закашлялся, вцепившись в руку сестры. Иона произнесла:

— Мира, прошу! Не обрекайте нас на то, что хуже смерти.

Однако Минерва надела Перчатку Янмэй. Текучий металл покрыл тонкие пальцы.

— Чего вы хотите, Натаниэль?

— Как и прежде: решения. За годы в Поларисе я научился уважать его культуру. Мудрые законы вашего мира сосредоточили власть в руках императрицы. Потому выбор — за вами.

— Какой выбор?

Бог навигации вздохнул и сообщил:

— Просчитаны два варианта. Если я уйду отсюда живым, то мои знания продолжат существовать. Тайный орден понес потери, но не был уничтожен. С вероятностью порядка восьмидесяти процентов он изыщет способ завладеть моими знаниями. Лорд Адриан окажет ордену поддержку и предоставит Абсолют, который хранится в Чреве. Имея то и другое, адепты ордена поднимутся на Звезду и перепрограммируют маяк. Мир богов заметит вас и применит тем или иным способом.

Эрвин сжал кулаки, Мира стала белее полотна.

— Другой вариант, — сухим, ломким голосом отчеканил Нави. — Сейчас я буду убит. Абсолют останется в руках Адриана, но без моих знаний не выйдет изменить программу маяка. В течение ближайших десятилетий еще пара судов потерпит крушение, а затем нейтринная навигация окончательно устареет. Звездолеты перестанут ею пользоваться, о маяке забудут. Со временем он исчерпает запас энергии и умолкнет. Учитывая ваше положение в глубине темного зазора, Поларис не будет найден богами, пока вы сами не начнете трансгалактические полеты. К тому моменту, вероятно, тупиковая цивилизация хомо модерн угаснет. Из вашей ветви сможет заново вырасти настоящее человечество. Третье Древо станет спасением… Но для этого требуется убить одного бога. В случае моей смерти здесь и сейчас, вероятность поглощения Полариса миром богов упадет до одной десятой доли процента.

Джемис шагнул к нему. Нави покачал головой:

— Храбрый кайр, я не умру ни от меча, ни от падения с башни. Хоть я не темный, но тоже довольно живуч. К несчастью, это на днях было проверено… Единственный способ убийства находится в руке ее величества. Перчатка Янмэй может поднять меня на предельную высоту, а затем бросить наземь. В этом случае гибель будет окончательной.

— Нет! — закричал Адриан. — Миледи, я отдам что угодно! Берите корону, берите столицу! Правьте империей, я преклоню колено — только дайте мне вырастить Древо!

— Убейте, — отчеканил Джемис. — Спасите наш мир.

— Нави, мне очень жаль, — сказала Иона. — Вы — прекрасный человек, один из самых достойных. Мы все виновны перед вами… Но сделать это необходимо.

Менсон перебил ее:

— Да что за черррт! Вы все свихнулись! Вам предлагают стать богами! Ни голода, ни болезней, ни нищеты. Все богатые, могучие, сытые. Все — как сыр в масле! Минерррва, ты будешь последней дурой, если убьешь! Клянусь, я тебе в рожу плюну!

А пророк отодвинул шута и сказал очень веско:

— Праматери показали мне во сне гибель мира и велели ее предотвратить. Я полагал, что Второе Древо является нашим лекарством. Но после сказанного здесь сомневаюсь: не от него ли предостерегали Праматери? Быть может, гибель Полариса — это именно то, что и описал Натаниэль?

Мира бросила Птаху без Плоти, обняла Нави и затряслась от беззвучных рыданий. Он погладил ее по волосам, поцеловал в лоб и бережно отодвинул от себя.

— Вам решать, императрица.

Она не могла. Мира понимала обе стороны, видела ужас и прелесть любого варианта. Это делало выбор невозможным.

Эрвин вмешался:

— Мия, не нужно убивать. Нам с тобой хватит сил, чтобы вырвать это Древо с корнем. Никто не позовет богов, но мы спасем Натаниэля! Сударь, вам же нравится у нас? Хотите жить здесь до конца дней?

— Очень нравится, — прохрипел Нави. — Но вы должны понимать: Абсолют в руках ордена. Они найдут носителя первокрови и смогут попасть на маяк. А я — не темный, не имею защиты от дарквотерских ядов. Стоит допросить меня под зельем, и они узнают, как послать сигнал.

— Мы защитим вас!

Нави прошагал к открытому окну, сел на подоконник.

— Я обсчитался в битве за Первую Зиму. Но здесь-то я не ошибаюсь. Одна десятая процента — против семидесяти восьми целых. Делайте выбор, императрица.

— Я не могу решить, — простонала Минерва. — Я не хочу!..

— Это же просто! — вскричал Адриан. — Снимите Перчатку, отдайте мне. Вместе войдем в мир безграничного прогресса! Наши предки от самых Праматерей мечтали вернуться домой!

— Это будет не мир, а цирк уродов, — сквозь кашель выдавил Эрвин. — Станем медведями на цепях, дрессированными хорьками. Будем плясать на потеху скотов, вроде Пауля… Но, Мия, не убивай! Мы справимся и так!

— Убей, — попросила Иона. — Он сам этого хочет.

— Я не могу… — Миру рвало на части. — Не могу же! Не я!.. Заберите!..

Владычица потянула Перчатку с руки. Отдать кому-нибудь: Адриану, Эрвину, Ионе… В жилах Ионы есть первокровь! Иона сможет надеть Предмет!

Но нет, будь проклята дилемма Агаты! Мира уже знала позицию каждого. Отдать Перчатку любому — значит, сделать выбор.

— Пожалуйста… Я не могу… — всхлипнула императрица.

— Выбор за вами, — едва слышно обронил Натаниэль.

И повторил:

— Выбор за вами.