Тень Великого Древа

Искра — 3

Июль 1775 г. от Сошествия

Фаунтерра

Топор поднялся над поленницей и поплыл к потолку. Он парил легко и величаво, как орел, наслаждаясь красотой неспешного полета. Рукоять темнела полированной гладью, лезвие играло бликами свечей. Пока Мира любовалась им, инструмент повернулся в воздухе.

— Эй, так не годится! Вы упадете обухом вниз. Нет уж, сударь, извольте падать лезвием!

Мира создала второй управляющий луч, поймала топор за конец рукояти. Рукоять опустилась, лезвие грозно поднялось.

— Благодарю, вы поняли меня с полуслова.

Осторожно ведя рукой, она разместила орудие над поленом, подняла повыше — и рванула вниз. Топор бессильно стукнулся о дерево и отскочил. Лучи теперь смотрели на полено, а топор, оторвавшись от них, улетел к стене, возле которой и повис.

Мира закусила губу:

— Да, да, вы правы. Я должна была дать вам волю…

Она уже знала по опыту: Перчатка Могущества отнимает вес топора, превращает его в пушинку. При этом он, конечно, не разрубит и волоска. Чтобы нанести полноценный удар, нужно нацелить орудие, разогнать в нужном направлении — а затем вернуть вес. Тогда топор врубится как надо, со всею своей массой.

Минерва повторила движения. Поймала инструмент двумя лучами, расположила лезвием вниз, подняла к потолку и бросила вниз, на полено. В последний миг она выкрикнула приказ. Топор стукнул сильно, но глухо. Лезвие ушло вбок, а обух ударился в полено.

— Что вы говорите, сударь? Напоминаете о неравномерности массы? Лопасть тяжелее рукояти, вот она и перевешивает, вызывая вращение… Благодарю вас, я обязательно это учту.

Она снова подняла инструмент и повернула иначе: сильно задрала лезвие, как маятник. Если теперь вернуть массу, лезвие махнет вниз — и ударит точно по полену.

— В атаку, сударь. Мосев!

Топор совершил яростный взмах, свистнул над поленом и зазвенел об пол.

— Ну, знаете ли…

Мира повторяла попытку раз за разом. Задействовала один, два, три луча. Поднимала орудие на разную высоту, отклоняла на разный угол. Била с разгону и с места, с маху и прямо. Топор будто издевался. Выплясывал, как листок на ветру, выделывал кувырки и восьмерки, закручивался волчком — делал что угодно, лишь бы не попасть лезвием в полено. Рукоятью — можно, обухом — пожалуйста, лезвием — спаси Праматерь! Стоило Мире вернуть вес, как топор изворачивался ужом и проскальзывал мимо цели. Зато он соглашался врубаться в дощатый пол и в чурку под поленом. Тогда Мира убеждалась, что могущество Перчатки Могущества явно преувеличено: она может поднять только незакрепленный топор. Если же тот вонзился в чурку, то Минерва Несущая Мир должна взять его и выдернуть собственною августейшей рукой. При этом изловчиться не уронить полено на августейшую ногу и не вогнать занозу в царственные пальцы.

— Довожу до вашего ведома, сударь, что я опасно близка к состоянию ярости, — сообщила Минева, потирая ушибленную лодыжку. — Даю вам последний шанс угодить мне.

Топор охотно взлетел к потолку, выдумывая новый пируэт для уклонения от встречи с поленом. Как тут императрицу отвлек голос:

— Ваше величество, Ворон Короны просит аудиенции.

Она велела впустить и повернулась навстречу визитеру. Топор, привязанный к ее пальцам, описал дугу и на бреющем полете устремился прямо в голову Марку. Тот вскрикнул и присел, закрыв лицо руками.

— Ой, Марк, простите меня! И не бойтесь, он совсем не опасен, пока летает.

— А вот когда попадает в голову… — Ворон Короны осторожно выглянул меж пальцев.

— Нет же, он весит как пух! Попадет — вы даже не почувствуете. Смотрите!..

Для убедительности она хлопнула Марка обухом по темени.

— Ай-ай-ай! — Заорал тот, но спохватился: — Гм, да, действительно, не больно… И все же прошу, ваше величество, верните пташку в гнездо.

Императрица занесла инструмент над поленом и отпустила лучи. Топор вонзился с веселым звоном. Конечно же, в пол, не в полено.

— Итак, сударь Марк, что привело вас сюда? Надеюсь, не желание увидеть мой позор?

— Я пришел по служебному долгу… Но уж теперь не могу не спросить: что делает ваше величество?

— Доказываю теологический постулат, согласно которому Праматерь Янмэй никогда в жизни не рубила дрова. А кроме того, тренируюсь.

— Ваше величество обзавелись таким врагом, кого хотели бы обезглавить лично?

— О, благодарю за совет! Это будет, пожалуй, самый мучительный способ казни в истории. Чтобы полностью отрубить голову, мне понадобится примерно восемьсот тридцать ударов. Жертва умрет либо от голода, либо от скуки… Нет, я готовлюсь к осаде столицы.

— Полагаете, она затянется до зимы?

— Вокруг столицы возводятся валы. Для полноты защиты их нужно оснастить каменными зубцами по верху. Строители тратят час на установку одного зубца. А я справлюсь за полминуты, если научусь владеть Перчаткой как следует.

— Вы собираетесь лично участвовать в стройке укреплений?

— И даже более того. Когда дойдет до битвы, Перчатка Могущества может превратиться в самый мощный камнемет.

— Весьма самоотверженно с вашей стороны…

Мира не поняла интонацию Ворона и предпочла сменить тему:

— Так что у вас за дело, сударь?

Ворон приосанился, заложив одну руку за спину.

— Рад сообщить вам новости раньше иных осведомителей. Хотя и не уверен, что сами новости порадуют вас. Вот первая: орда Гной-ганты подошла к Флиссу и сняла с него осаду. Армия Надежды отступила без боя.

Мира кивнула, поскольку ожидала этого, но удивилась новому слову:

— Гной-ганта?..

— Так величает себя Пауль, бывший командир бригады. Гной-ганта — это существо из степных мифов. Чудовище, состоящее из мух, которое нельзя убить: мухи разлетаются и собираются снова. Еще он управляет гниением и тленом.

— То есть, он — бог смерти?

— Скорее, разложения. Пауль назвал себя так, и степняки поверили.

— Как и предсказывал Натаниэль: он притворился легендарным существом…

— Ваше величество, позвольте окончить доклад. Боя не состоялось, Галлард сразу открыл ворота, тем самым показав, что состоит в союзе с Паулем и Кукловодом. Но одна жертва все-таки была: Пауль убил святую мать Корделию.

— Как?.. Почему она…

Ворон криво усмехнулся:

— Фарвей приказал своему войску избежать сражения. Мать Корделия заявила, что останется у Флисса, даже если уйдут все остальные. Она пыталась воззвать к совести пустынников, но их совесть рассудительно заткнула уши. Войско Фарвеев ушло, Корделия осталась у ворот Флисса. Пауль убил ее.

— Святая Ульяна, прими душу Корделии… — произнесла Минерва.

— Галлард Альмера в этот час стоял на стене. Пауль сказал ему, что не может убить священницу. Альмера тут же отлучил Корделию от церкви, тогда Пауль выстрелил.

— Какой жестокий фарс!.. Он не имеет права отлучать. Он сам отлучен решением собора!

Марк взял полено из поленницы, подбросил на ладони.

— Осторожней, сударь, — одернул его гвардеец.

— Да будет вам, это я так, для выразительности… — Брошенное Вороном полено издало глухой стук. — Старая добрая угроза действует лучше всяких там соборов. Галлард отлучил и умертвил Корделию на глазах у всех. Боюсь, кое-кто примет это за намек.

— Не понимаю…

— Ваше величество, в последнее время между ветвями Церкви идет своего рода соревнование: они пытаются решить, кто более свят. Праматеринская Церковь осудила Галларда и благословила войско Ориджина выпустить ему кишки. Герцог трижды побил приарха и загнал в осаду во Флиссе. Позиции Галларда сильно поколебались: какой он святой, если его рвут, как тряпку? Но затем приарх и Кукловод привели ряд своих теологических доводов. Пауль объявил себя чем-то вроде бога. Четверть Уэймара исчезла прямиком во тьму, герцог Эрвин удалился примерно в том же направлении, герцог Фарвей бежал, а мать Корделия убита. Да и отлучение от церкви у Галларда вышло более забористым: согласитесь, лучше отлучить Перстом Вильгельма, чем просто на словах.

Мира заметила в голосе Ворона нотки страха.

— Вы что, боитесь его?

— Не без этого, ваше величество. Здоровая опаска полезна, когда встречаешь льва… Но я веду речь о другом. Со смертью Корделии капитул матерей провалится в хаос. Ее святейшество Эллина считает жуков в своей голове, а остальные перегрызутся меж собой за место Корделии. Тем временем Церковь Праотцов сплотится под знаменами приарха и будет нести свое учение: пламенный меч, кара за грехи…

— Это чистая ересь, — отметила Мира. — В святом писании нет никаких наказаний! По крайней мере, при жизни. На Звезде души получат по заслугам, но в подлунном мире каждый живет, как хочет.

— Вы читали святое писание! — Усмехнулся Ворон. — Таких людей, как вы, — один на дюжину. Остальные верят проповеднику на слово. Когда он скажет: Пауль — святой карающий меч…

— Не может быть святого меча! Убийство — грех. «Не изменяй срок, отмеренный богами» — даже безграмотные знают эту заповедь!

Марк поднял палец:

— Вот именно — отмеренный богами. Если Пауль назовет себя богом, то сможет каждому отмерить срок. И линейка у него всегда под рукой… линейка Вильгельма, так сказать.

— Стойте, стойте… Вы всерьез верите, что он — бог? Пауль — убийца, насильник, грабитель! Это он-то бог?!

Ворон покачал головой и отвел глаза, избегая острого взгляда Минервы.

— Ваше величество, я бы не хотел давать оценки в таком деле. Даже сильные мира сего затрудняются с ответом, куда уж мне, сапожнику… Но я вот что предлагаю: у вас ведь тоже кое-какой бог имеется. Не ввести ли его в дело?

— Нави?.. — Мира поперхнулась. — Послать Нави воевать с Паулем?!

— Нет, нет, пощадите! Он грохнется с коня и свернет себе шею. Но он называет себя гостем из подземного царства и даже умеет говорить с Предметами. Ваше величество сделали очень умно, когда показали войску Перчатку Янмэй. Это укрепило дух столицы, поток беженцев уменьшился втрое. Но теперь Перчатки недостаточно: на стороне врага есть как бы бог. Так покажите людям, что и у нас один найдется!

Она нахмурилась, разглядывая собственные блестящие пальцы.

— Мне не нравится, сударь, как легкомысленно вы говорите о таких вещах. Священные Предметы и боги — не тема для шуток.

— Напротив, я предельно серьезен. Ситуация опасна до крайности, потому и нужно задействовать все средства. Галлард Альмера может победить без боя: просто объявит себя святым, а нас — еретиками. И наше войско сбежит, как уже сбежал Фарвей.

Мира взметнула металлическую руку:

— Я — императрица, со мною Перчатка Янмэй! А Галлард — еретик, разбитый в бою и отлученный от церкви.

Ворон невесело усмехнулся:

— Простите мне мужицкий говор, но его отлучалка теперь длиннее вашей. И у него есть живая икона: Гной-ганта. Вы должны обзавестись такою же!

Она поморщилась:

— Натаниэля никто не знает…

— Это и прекрасно! — Вскричал Ворон. — Когда вы скажете народу: «Нави — наш гость из мира богов», никто не ответит: «Вот и нет, это сын бочара с третьей улицы».

— А вы как считаете, сударь: он бог или нет?

Марк поклонился, оценив ее деликатность. На самом деле, владычица отдала приказ о расследовании этого вопроса и теперь весьма вежливо требовала отчета.

— Нави — безумец, — сообщил Марк. — Магистр Маллин из лечебницы Фарадея-Райли прислал свое заключение: «Острая асимметрия рассудка». Придворный лекарь осмотрел Нави и подтвердил диагноз коллеги, но отметил, что с юношей случаются как приступы, так и просветления.

— Все это я знаю без вас. Скажите более интересное.

— Извольте, ваше величество. Нави прибыл в лечебницу сам! Купил каюту в корабле, приплыл на остров Фарадея-Райли, явился на прием к магистру: «Осмотрите меня». Тот осмотрел и признал одержимым. «Тогда лечите», — сказал Нави и заплатил ему сто эфесов.

— Потрясающе! Это… это правда?

— Чистейшая. Подтверждена тремя свидетелями и внесена в архив лечебницы.

— А откуда он приплыл? Кем был до клиники? Где родился?..

Ворон потупился:

— Как я уже сказал, он пришел на лечение сам, то бишь — никто его не приводил. А потому лекари не смогли назвать никого, кто знал Нави прежде, до клиники. След оборвался. Только сам Нави может дать ответ.

— Ваши люди следят за ним?

— Денно и нощно. Он работает в библиотеке, там же спит. Глотает книги, как конфеты. Иногда выходит выпить лимонада с леди Карен. Шут Менсон страшно ревнует и норовит дать ему пинка. Ни новых знакомств, ни переписок, ни крамольных бесед, ни намеков на прошлое.

— Пока дело похоже на приходящее безумие. Во время приступа Нави твердит про богов, а при облегчении — читает книги и просит врачебной помощи. Он способен осознать свою болезнь, а это хороший признак.

Лицо Марка сделалось лукавым:

— Ваше величество думает, что загадка раскрыта? Те свидетели из клиники Фарадея-Райли твердят в один голос: при поступлении к ним Нави выглядел так же, как сейчас. За десять лет совсем не изменился.

Она нахмурилась:

— Леди Карен говорила то же самое… Не знаю, что ответить. Бывают же люди, которые стареют медленно.

— Медленно, но все же стареют! Смертные всегда меняются с возрастом. Вечная молодость была присуща только Праотцам.

— Ну, сударь…

— Добавлю еще одно. С момента прибытия в клинику каждый шаг Натаниэля был на виду. Значит, умением говорить с Предметами он овладел еще до лечебницы. Либо детстве, либо… при рождении.

Мира наморщила лоб.

— Сударь, вы меня совсем запутали! Ваши доводы говорят одновременно и за, и против. Так все же: бог он или нет?

Ворон Короны хитро подмигнул ей:

— Ваше величество, я предлагаю свежий взгляд на проблему. Вы спрашиваете: бог ли Натаниэль? Вот мой ответ: какая разница?

Фаунтерра вращалась, словно механизм, запущенный рукой императрицы. Фаунтерра набирала обороты.

Открывались пункты найма, орали зазывалы, обещая лучникам звонкую монету. Отставные солдаты, бандиты и охотники выстраивались в очереди. На стрельбищах стало тесно, будто на базарах.

Секретари Короны метались из гильдии в гильдию, подписывая контракты. Плотники готовили балки для требушетов, артели землекопов вооружались лопатами. Разъезжали по полям военные инженеры, выбирая места для фортификаций.

Корпус генерала Гора спешно созывал людей из отпусков. Корпус Серебряного Лиса стягивался к вокзалам. Первые составы уже уходили на запад, к берегам Бэка.

Стрелами летали птицы — в Алеридан, в Эрроубэк, в Лабелин, в Уэймар.

Владычица каждое утро объезжала город и наблюдала, как идет подготовка. Она замечала перемены не только в столице, но и в себе самой. Нежданная сила, уверенность появлялась внутри нее. По вечерам не хотелось орджа. Хотелось в постель очень рано, задолго до полуночи, — чтобы проснуться с рассветом и мчаться в город. Хотелось видеть, как любимая Фаунтерра обрастает броней и ощетинивается клинками. Хотелось делать дело: каждый день, с утра до ночи, во весь дух, не щадя себя.

Минерва успевала все и всюду. Визит на фортификации. Смотр энного полка. Встреча с шерифом. Совещание гильдий. Молитва в главном соборе. Статья для «Голоса Короны». Вокзал… Стрельбище… Тренировка…

Она летала с места на место, сбивалась со счета дел, дремала в карете, чтобы восстановить силы. Просыпалась от голоса Лейлы Тальмир:

— Ваше величество, прибыли.

— Напомните, куда?.. Ах, да, благодарю вас.

Надевала Перчатку и выскакивала из экипажа навстречу новым делам, свершениям, людям.

Прежде она наслаждалась тремя вещами: собственным умом, вкусом кофе и хмелем. Теперь открыла четвертую: быть полезной. Минерва стала незаменима. Нет ни Ориджина, ни Адриана, но есть ужасающий враг. Кроме Миры, никто не защитит столицу. Это знание пьянило сильней, чем самое хмельное вино, и бодрило лучше крепчайшего кофе.

Теперь я живу не зря, — думала Мира и наполнялась силой.

Я просыпаюсь не зря, — думала она, и вскакивала на рассвете.

После полуночи падала в постель и засыпала, как младенец. Хотела как можно скорей оказаться в новом дне — и делать, делать, делать что-нибудь полезное. Защита Фаунтерры стала для нее вторым орджем.

Все это почти не оставляло времени. Но одна загадка настолько будоражила Миру, что мысли возвращались к ней вновь и вновь, несмотря на занятость.

Кто такой Натаниэль?

Судебные архивы не дали проку. Люди Ворона пересмотрела записи за шестьдесят третий, четвертый и пятый годы — не нашли ни одного подсудимого, хотя бы отдаленно похожего на Нави. Впрочем, если Ворон прав, то Нави и не был судим. Он сам осознал свою хворь и возжелал исцеления.

Где мог лечиться прежде, до Фарадея-Райли? Были посланы запросы во все клиники Земель Короны — тщетно. Одни не вели архивов, другие вели, но не нашли Натаниэля.

Связались с университетом — новая неудача. В те годы не ставилось опытов по части душевных болезней.

Майор Бэкфилд, надеясь на смягчение приговора, оказался очень словоохотлив. Он рассказал о графине Нортвуд абсолютно все. Он даже сообщил, что трижды изнасиловал ее, оставив бремя в ее чреве, каковое потом разрешилось выкидышем, и Сибил рыдала горькими слезами. Бедный майор, видимо, надеялся порадовать императрицу, унизив ее врага. Мира сказала:

— Какая ни есть, графиня заслуживает уважения. А вы мерзки, и получите по заслугам.

Майор тут же сознался, что все наврал. Но даже тогда ничего не вспомнил о Натаниэле.

Минерва обратилась к человеку, который знал Нави дольше всех. Больших усилий стоило остаться наедине с леди Карен. Заново обретя супругу, Менсон Луиза ошалел от счастья. Ни на шаг не отходил от нее, ловил каждое слово, без устали восхищался ею — по любому поводу и без него. Самое неприятное: он напрочь отказывался исполнять обязанности шута, если рядом не было супруги. Шутить — пожалуйста, но так, чтобы слышала Карен, иначе остроты пропадают впустую.

Мира хотела привлечь гвардейцев, чтобы хоть на краткое время обособить Менсона от жены. Леди Карен угадала желание владычицы и нашла более изящный выход:

— Любимый, если моя просьба не слишком обременительна, мог бы ты купить для меня конфет? Прости, что не послала слугу: выбор шоколада — слишком интимное дело, лишь твоему вкусу я готова довериться.

Менсона будто ветром сдуло. Карен и Мира обменялись любезностями, затем перешли к сути.

— Что я знаю о Нави?.. Ваше величество, тут главная сложность — отделить факты от ощущений. Если судить предельно строго, то факты таковы. Нави провел в лечебнице больше десяти лет, и за это время не претерпел видимого старения. Он обладает исключительным талантом к математике и навигации, а также — к чтению книг. Ему достаточно четверти часа, чтобы прочесть и запомнить книгу средних размеров. Впоследствии он может воспроизвести любое число, упомянутое в ней, и употребить его в сколь угодно сложных расчетах. Я имела возможность убедиться: Нави способен перемножить в уме шестизначные числа, результат будет верен.

— Миледи, с ваших слов он предстает истинным гением! Имеются ли у него недостатки?

— О, ваше величество, я так ждала этого вопроса! Нави одержим вычислениями. Одержим в самом плохом смысле слова. Если в течение трех часов он ничего не высчитывает, то становится капризен и плаксив. После шести часов впадает в панику, после десяти — в отчаяние. Числа для него то же самое, что вино для законченного пьяницы. Затем. По степени душевной зрелости Нави — малый ребенок. В соревновании самых инфантильных существ он превзошел бы пансионных девиц и декоративных собачек. Глаза у Нави — на мокром месте. Если вы попросите назвать все причины его плача, то я скажу: увольте, мне не окончить этот список до возвращения мужа! Нави много чего не умеет. Нельзя даже предположить, чего именно он не будет уметь. Однажды я попросила его почистить яблоко. Он взял острый нож и… Мы с графиней затратили целый час, чтобы утешить его и перевязать раны. И наконец, Нави — редкостный трус. Вот список противников, которые могут обратить его в бегство: юнцы-дуэлянты, санитары, мужики из трактира, крикливая нищенка, черная коза, отряд из трех куриц…

Минерва сказала сквозь хохот:

— Блестящие метафоры, миледи!

— Метафорами и не пахнет. Это сухие факты, проверенные опытом. Но если перейти в сферу ощущений…

— О, я предвкушаю, миледи!

Мира продолжала смеяться, но с лица Карен улыбка сошла без следа.

— Нави — бог. Это звучит абсурдно, этому нет доказательств, вы в праве высмеять и меня, и его. Я сама не верила очень долго, но потом…

— Почему поверили?

Она добрую минуту подбирала слова.

— Ваше величество, что приходит в голову при слове «бог»? Мудрый, могучий, суровый, зрелый… Скажем, Праотец Вильгельм, умноженный на два. Но попробуйте допустить, что эта банальность — лжива, как и все остальные. Каким будет бог, если он не похож на икону? Богу не требуется могучее тело: его сила — не в мускулах. Ни к чему суровость и зрелость — гораздо приятней юношеское веселье. Сдержанность тоже не нужна: смертные скрывают чувства, боясь осуждения общества, но богу-то чего бояться? Борода и морщины — еще одна чушь. Это у смертных они связаны с умом, а бог может быть гением и в детстве. Так получается, что канонический портрет бога — бутафория, мишура, гирлянда в День Сошествия. А каковы могут быть истинные черты?

Мира поняла, что от нее ждут ответа. Подумав, сказала:

— Доброта… Величие ума… Власть над какой-либо сферой мироздания… Бессмертие.

— Я прибавлю еще две, — сказала Карен. — Вечная юность и огромное сердце. Присмотритесь, ваше величество: все перечисленное есть у Нави.

Нет, Мира не готова была согласиться. Леди Карен явно преувеличивала. Нави спас ее из лечебницы, довел до дворца, помог вернуть мужа. Обязанная ему столь многим, леди Карен идеализировала спасителя. Мира же предпочитала мыслить трезво. Она обратилась к еще одному источнику сведений.

Главный придворный архивариус был ее давним знакомцем. Именно он подыскивал для Миры книги о Династии в те незапамятные времена, когда она искала убийцу наследников. Любовь к литературе связала их нитью духовной близости. Минерва редко успевала поговорить с архивариусом, но беседы всегда радовали глубиной и смыслом. Владычица не зря устроила Нави в библиотеку: так он оказался под присмотром ее старого приятеля.

— Магистр, каково ваше мнение о юноше?

— Умен, начитан, светлая голова, — в кратких словах старика звучало уважение.

Мира попросила развернутого мнения, и магистр осыпал Нави градом комплиментов.

— Читает быстро и без потерь. Иные прошелестят книгу, а через день двух слов не вспомнят. Натаниэль же запомнит все до циферки. В библиотеке ориентируется, как у себя дома. Всего неделю на службе, а уже работает лучше иных моих парней. Смекает быстро: о чем ни спросишь — вмиг готов ответ, причем толковый, по существу. Славный он юноша, далеко пойдет. Не удивлюсь, если выбьется в министры.

— По вашему мнению, какого он рода?

— Не признавался, но ясное дело — высокого. Все приметы: ум, благородная душа, утонченная внешность. Боги его поцеловали при рождении.

— А какие книги он читает?

— В первую очередь, о вас.

Мира чуть не подавилась.

— Обо мне?! Такие существуют?

— Имеется подшивка статей из «Голоса Короны», посвященных вам. Там же и речи вашего величества, общим счетом уже немало набралось. Затем, баронет Дориан Эмбер ведет серию рассказов о жизни двора, там упоминаетесь и вы. Наконец, присутствует сборник лирических стихов, изданных анонимным капитаном гвардии…

— Анонимный капитан?.. Это Шаттэрхенд, что ли?!

— Автор скрыт псевдонимом, и я не стремился поднять завесу тайны. Стихи не из тех, что возбуждают интерес к личности поэта. Если желаете прочесть о себе, то скорей посоветую рассказы Эмбера, они не полностью лишены остроумия.

— Нет уж, о себе я прочту все! Такое нельзя упустить! Но все же окончите про Нави: какие еще книги он берет с полок?

— Многие, ваше величество. Он глотает их, как пирожки. История Династии, Шутовской заговор и его последствия, стили игры в стратемы, культура северных побережий — Нортвуда и Предлесья…

Архивариус нахмурил брови, стараясь вспомнить еще, а Миру осенило:

— Иными словами, Натаниэль читает все, так или иначе связанное со мной.

— Верное наблюдение, ваше величество. Ничего удивительного: вы — его благодетельница…

Но Мира увидела в чтении Нави совсем иной смысл. Он готовится манипулировать! Прежде подкупил ее умелой игрой в стратемы, теперь ищет новый ключик к янмэйской душе. Ах, негодяй!..

Минерва приказала бы удвоить наблюдение за ним — но в Святилище Пера и так было тесно от ее агентов. Четверка гвардейцев и столько же агентов протекции постоянно следили за тем, чтобы никто не навредил Нави, и чтобы он сам не вычудил чего-нибудь. Множество глаз наблюдали за каждым его шагом.

И ничуть не приближали разгадку.

— Я предлагаю свежий взгляд на проблему. Какая разница, бог ли он?

Мира опешила от такой постановки вопроса.

— То есть как?.. Если он бог, то нужно же, знаете ли!.. А если нет, тогда совсем другое дело!

Ворон Короны улыбнулся:

— Один мудрый дед учил меня: если хочешь поладить с человеком, называй его именно так, как он зовет себя сам. И это правило работало отменно. Если кто-нибудь считает себя богом — зовите его так, от вас не убудет. Ему станет приятно, он доверится вам и сделает все, что нужно.

Мира не нашлась с ответом. Ворон продолжил:

— Из показаний леди Лайтхарт мы знаем, что Натаниэль назвался богом навигации. Однако он никогда не требовал поклонения, молитв, жертвоприношений, и даже напротив, застеснялся, когда Дороти предложила все это. Выходит, этот парень видит себя этаким скромным богом, без пафоса, на короткой ноге со смертными. Для нас совсем не сложно принять эти правила игры. Не нужно унижаться и бить поклоны, достаточно признавать его божественное происхождение и время от времени взывать к его мудрости.

— Разве это не ложь?

— Если и ложь, то точно не наша. Он первым начал, мы лишь повторили.

— Да, но какова цель? Чего мы этим добьемся?

— Всего, что нам от него требуется.

Мира задумалась.

— Я хочу, чтобы он строил укрепления вместо меня.

— Он будет строить, только попросите, как бога, а не приказывайте, как подчиненному.

— Чтобы вылечил Итана.

Марк посмурнел:

— Нави был готов, загвоздка в самом Итане — он уже ни во что не верит. Я пытаюсь его убедить, но пока безуспешно.

— И кайра Сорок Два.

— Но и тут возражает не Нави, а Роберт Ориджин. Начните уважать Натаниэля — и весь двор станет ему доверять, в том числе казначей.

— Хм. Еще я хочу правды.

— Какой? Нави не знает фактов, поскольку не помнит детства. Он может сказать лишь то, во что верит. И он уже сказал: бог навигации.

Мира погрызла ноготок.

— Ладно, сударь, а как вам понравится такое: Натаниэль обещал убить Пауля, если я дам ему Вечный Эфес?

Ворон не удивился:

— Мне доложили. Не хочу критиковать свою лучшую ученицу по сыскному делу, но, боюсь, вы поступили неразумно. Зачем было отказывать ему? Стоило положить Эфес на стол и спросить с живейшим интересом: «Боже, как вы убьете Гной-ганту? В чем состоит ваш божественный план?»

— И… что бы он сказал?

— Не знаю, ваше величество. Предлагаю выяснить.

— Сейчас?..

Ворон склонил голову:

— Мы ничем не рискуем. Агенты следят за Нави, один ваш приказ — и он будет в кандалах. К тому же, у меня большой опыт разговора с богами!

Мира вызвала Натаниэля в беседку, в которой когда-то играла с Адрианом. Нави явился прямиком из библиотеки, держа подмышкой несколько книг. Вид он имел робкий и нерешительный.

— Ваше величество, я принес «Легенды Степи» в четырех томах, закладками отметил нужные отрывки. Они доказывают то, что говорил вам при прошлой встрече — ну, об архетипах и культуре шаванов.

— Благодарю, положите их сюда. Мы позвали вас для иной беседы…

Минерва запнулась. Она не имела понятия, как говорить с богом, особенно если ты не уверена, бог ли он. Покосилась на Ворона, и тот охотно перенял инициативу. Отвесив поклон, Марк воскликнул благоговейно:

— Боже, мы смиренно просим твоей помощи! Гибель грозит Империи. Орда Гной-ганты прошла половину Альмеры. Войско Фарвеев бежало, приарх Галлард встал на сторону шаванов. Беженцы приносят жуткие слухи: Гной-ганта беспощаден и неуязвим! Боже, лишь ты один можешь остановить его!

Нави недоверчиво повел бровью:

— Вы же не верили мне.

— Прости нас, боже, мы виноваты пред тобою! — Марк ударил себя в грудь. — Лишь одно может оправдать нас: человеческий ум всегда сомневается в новом знании. Такими вы нас создали, а значит, так и должно быть. Прежде, чем поверить, следует посомневаться.

Нави скривил губы:

— Я вас не создавал, мое дело — навигация…

— Поиск путей — великая наука! Тот, кто находит маршруты, властвует над самим пространством.

Юноша приосанился. Глуповатая лесть Марка достигла его души. Мира подумала: век живи — век учись. Иногда нужно умничать, а иногда — льстить и строить дурака.

— Что же вас убедило? — спросил Нави.

Марк удивился, аж выпучил глаза:

— Так ведь ты, боже, при самой первой встрече привел доводы! Управляешь Предметами — раз, совсем не стареешь — два, гениально вычисляешь — три, все знаешь наперед — четыре…

С каждым аргументом он загибал пальцы и в итоге показал юноше целый кулак:

— Вот сколько доводов набралось! А что мы сразу не поверили — так это лишь от тугодумия и природных сомнений. И еще немного сбило с толку, что ты не исцелил Итана. Но потом-то я узнал, что ты его запросто мог поднять, это он сам по глупости отказался.

Нави шмыгнул носом:

— К сожалению, не запросто. Я ведь не бог медицины. Было бы трудно и болезненно…

Марк развел руками:

— Ну, да, как иначе-то? Что дается без боли, того мы не ценим. А что через кровь и пот — это и есть самое лучшее в жизни. Если я все-таки уговорю Итана, и еще одного кайра — исцелишь их, боже?

— Конечно. Только не говори «боже», зови по имени.

— Как прикажешь!

Нави почувствовал себя уверенней, выбрал скамью, уселся. Кажется, тогда на его месте сидел Айден Альмера.

— Стало быть, вашему величеству нужна моя помощь?

— И не только ее величеству, а всем честным людям Империи Полари! Шаваны грабят и жгут, убивают и берут в рабство. А покуда с ними Персты Вильгельма и Гной-ганта, управы на них нет!

Нави отметил:

— Давеча владычица собиралась строить укрепления — этакую, хм, Великую Янмэйскую стену. Сей проект сорвался?

— Напротив, строительство идет полным ходом, и ее величество готова лично поучаствовать при помощи Перчатки. Но укрепления защитят лишь крупнейшие города Короны. А как же села и деревни? А другие земли?.. Орда Гной-ганты — хуже сизого мора!

— Вы просите меня остановить ее?

Марк сжал руки перед грудью, воздел глаза к небу:

— Умоляем!

Нави тяжело вздохнул:

— Я не смогу.

Ворон прочистил ухо:

— Боже, я ослышался… Что ты сказал?

— Ты услышал верно. Я не могу остановить орду.

Мира закусила губу: тьма сожри, вот идиотка! Стоило уступить этому Нави, как он сам честно признал свои возможности. Минерва, не спорь с людьми!

Ворон изобразил глубокую печаль — сгорбил спину, опустил плечи:

— Как же так? Почему?.. Наверное, лишь бог войны может помочь…

— Дело не в этом. Момент упущен. Пауль не зря пришел во Флисс: он возьмет флот приарха и треть шаванов, и уплывет в Уэймар. Ту орду, что пойдет на столицу, поведет не Пауль, а другой вожак.

Мира и Марк переглянулись. Прежде они избегали обмена взглядами: перемигиванье слишком явно выдает игру. Но тут было сложно удержаться. Если Нави прав, и Пауль действительно уплывет на север, то это ценнейшие сведения. Орда уменьшится и потеряет самого страшного лидера. Опасность для Фаунтерры снизится наполовину.

— Однако, — продолжил Нави, — я все еще способен убить Пауля. И главное: это необходимо сделать. Я понимаю, с вашей точки зрения худшей бедою кажется орда с Перстами Вильгельма. Но это вовсе не так. Самая жуткая опасность — сам Пауль. Особенно — Абсолют в его руках.

Марк нахмурил брови:

— Гной-ганта служит Духу Червя. Он хочет обратить в прах весь мир…

Нави только отмахнулся:

— Это чушь, пропаганда. Гной-ганту выдумали шаваны, нигде в трудах Праматерей нет такого существа. Пауль ловко использовал степной миф.

— Тогда кто же он такой?

— Слуга Темного Идо.

Мира уточнила:

— В метафорическом смысле?

— О, нет, в самом прямом! Темный Идо — владыка хаоса, а Пауль — его солдат. Он собирается отпереть врата и впустить хаос в подлунный мир.

Ворон испуганно всплеснул руками:

— Боже, неужели правда? Сам владыка хаоса приказал Паулю…

— Нет, это работает иначе. Приказы — часть порядка, хаос не пользуется ими. Слуги хаоса — рабы своих страстей. Паулем правят два чувства: жажда и презрение. Из-за жажды он убивает. Без конца, при всяком случае, в любых обстоятельствах. А презрение к вам, смертным, однажды заставит его открыть портал. И хаос ворвется на землю.

— Прости, боже, я не уразумел… Как это — откроет? Прочтет какое-то заклинание? Принесет жертву?..

Нави мрачно усмехнулся:

— Жертвы он приносит каждый день, с тех пор как покинул подземелье. А вот магия не важна. Чтобы открыть портал, нужен ключ и замок. Ключ — это набор Предметов, который вы зовете Абсолютом. Замок находится в месте, недоступном для смертного. Но Пауль сможет попасть туда и вставить ключ в замок. Он сделает это сразу, как только презрение пересилит жажду. Тогда ваш мир умрет.

Ворон вскричал:

— Святые Праматери! Темный Идо убьет всех людей?!

— Не так просто. Видите ли, геноцид — инструмент порядка. Люди истребляются согласно четкому и ясному критерию: все чернокожие, все иноверцы, все жители Полариса. Для владыки хаоса это слишком скучно. Он не будет собою, если станет действовать по правилам. Нельзя угадать, сколько людей убьет Темный Идо: может, тысячу, может, миллион, а может, вовсе никого. Но одно можно гарантировать: он уничтожит любой порядок. Всякая структура будет стерта в порошок. Не станет религии, морали, сословий, законов, чести. Исчезнут графства, гильдии, замки, цеха, ордена, школы, университеты. Пропадут города и деревни, даже сами понятия — мещанин и крестьянин. Не останется никаких правил, кроме одного — отсутствия правил.

Натаниэль перевел дух и окончил:

— А что касается человеческих жертв… Я думаю, в названных условиях люди сами перебьют друг друга.

Ворон схватил себя за волосы:

— Божечки святые, какой ужас!

— Холодная тьма, — выронила Мира.

Она ощутила тревогу. Юноша говорил твердо, но без тени фанатизма. Ни пены у рта, ни пылающих глаз — лишь убежденность ученого в том, что его расчет верен. Она спросила:

— Люди превратятся в стадо?..

— О, нет. Стадные животные имеют иерархию, нормы и правила поведения. В вашем случае все это рухнет с приходом хаоса. Правильная аналогия — толпа безумцев, которых выпустили из палат и бросили без присмотра.

— Как Темный Идо добьется такого?

— Он появится. Этого хватит.

— А чтобы он появился, нужно отпереть замок при помощи ключа?

— Да, ваше величество.

— И ключ — это Абсолют? Разве он не дает бессмертие?

— Дает, но это вторично. Побочный эффект. Главная задача Абсолюта — совсем другая.

Тревога усилилась, холодок прошел по спине.

— А Кукловод знает об этом? Он сможет отпереть замок?

— К счастью, нет. Смертный неспособен. Только Пауль… или я.

Ворон взмолился, воздев руки к Натаниэлю:

— Боже, не бросай нас! Не оставь на съедение врагу рода людского!

Он все еще играл. А вот Мире стало уже не до шуток:

— Как остановить Пауля?

— Прошлый способ устарел, теперь будет сложнее. Но я произвел расчеты и вычислил новый путь. С вероятностью восемьдесят шесть процентов я смогу победить его, если получу от вас…

Нави замялся. Мира понимала: сейчас он снова попросит Вечный Эфес. Что она сделает? Очевидно, спросит о планах, как и задумывалось. Но если Нави изложит приемлемый план — что тогда? Доверит ли она величайший символ власти этому… Кому? Безумцу или богу?..

— Во-первых, Перчатку Могущества, — сказал Нави. — Во-вторых, Предмет под названием Птаха без Плоти. В-третьих, корабль с экипажем. А также, конечно, Вечный Эфес.

— Птаха без Плоти хранится в Шиммери… — начала Минерва, и лишь потом осознала.

Птаха без Плоти — один из исконных Предметов Праматерей, сама Елена-Путешественница владела им. Перчатка Могущества — не только память о Янмэй, а еще и важнейший инструмент обороны столицы. И Вечный Эфес — самый знаменитый из символов Династии. Нави запросил не просто три Предмета, а три бесценных святыни!

Ворон Короны, ничуть не удивившись, дал ответ:

— Что пожелаешь, боже, все к твоим услугам! Только позволь немножечко узнать о твоем плане. Очень уж страшно оставаться в неведении…

Нави пожал плечами:

— Если вкратце, я перехвачу Пауля, когда он будет пересекать Дымную Даль. С помощью Птахи высмотрю его на расстоянии, с помощью Перчатки быстро приближусь, а Эфесом нанесу удар. Имеется масса тонкостей, которые я опущу: они слишком сложны для вашего ума…

— Конечно, боже, мы и не просим. Где нам постичь всю глубину твоей мысли! А скажи, нельзя ли как-нибудь обойтись без Перчатки? Не прими за дерзость, просто она очень нужна — сама владычица будет строить ею…

— Я уже говорил ее величеству: это пустое дело. Укрепления бесполезны, главное — убить Пауля. Но владычица хочет сравняться с Янмэй Милосердной, а для этого нужно что-нибудь построить…

— Увы, мы, смертные, не лишены недостатков. Прости нас, боже. А можно хотя бы включить в команду корабля десяток-другой надежных воинов? Они защитят тебя в случае нападения пиратов, а потом, когда исполнишь свое святое дело, быстренько привезут обратно все три Предмета. Владычица успеет построить если не целую стену, то хотя бы парочку башен…

Нави нахмурил брови:

— Я советую назначить на корабль такой маленький экипаж, какой только возможен. С вероятностью больше двух третей судно и команда погибнут в бою с Паулем.

— Ой, защити нас Праматерь! Но ты-то вернешься неуязвимым, правда? И привезешь назад…

— Вероятность моего выживания и сохранения Перчатки Могущества практически равна вероятности успеха — восьмидесяти шести процентам. Что касается двух других Предметов, то с вероятностью больше половины они будут утрачены.

Тогда Мира вмешалась в беседу:

— Позвольте уточнить. Корабль, команда, Вечный Эфес и Птаха без Плоти наверняка будут потеряны. Перчатка Могущества останется у вас, но где окажетесь вы вместе с нею — никто не знает, поскольку без корабля вам будет затруднительно вернуться. Иными словами, я отдам три Предмета — и больше их никогда не увижу. Верно я поняла ваш план?

— Это цена за спасение мира!

— Конечно. Само собой разумеется.

Вот теперь она злилась на себя: за пережитый испуг, за ту постыдную минуту, когда она поверила сказке о Темном Идо. Работа дерзкого мошенника! Он ведь даже не таится — не дает клятву вернуть Предметы, не ручается всем святым, не предлагает залога. Нагло, открыто говорит: возьму и не верну. Настолько он уверен, что обман удался! Даже не сомневается, что мы признали его богом!

— Конечно, — повторила она. — Три Предмета за спасение мира — это сущая безделица.

Лишь тогда он ощутил подвох:

— Ваше величество, что вас смущает?.. Ведь правда, малая цена. Жалко только матросов с корабля. Наберите добровольцев, скажите честно, что их ждет, обещайте большую награду их семьям.

— Сказать честно? Последовать вашему примеру?

Он поморгал:

— Но ваше величество… что не так?!

— Даже не знаю. Видимо, дело просто в моем капризе. Мы, смертные, так несовершенны.

Она махнула гвардейцам:

— Аудиенция окончена. Сударь возвращается в библиотеку.

Лицо Нави исказилось нарочитым страданием, чуть ли не болью:

— Ваше величество, это страшная ошибка! Вы губите себя, империю, весь мир!

— Слишком наиграно, сударь. Плохая игра.

Его взяли под руки и повели прочь. Нави крикнул через плечо:

— Валы бесполезны! Вам не шаваны угрожают, а свои! Бойтесь генералов, бойтесь Лабелина!

Императрица уже не слушала его. Обратилась к Ворону Короны, который едва сдерживал смех:

— Благодарю, сударь, вы развеяли мои сомнения.

— А он хорош! — Восхитился Марк. — Экая скромная уверенность: да, мол, я бог, обычное дело. Остановить орду? Нет, это слишком мелко, я спасаю только мир целиком. Всего за три Предмета…

— Он будто сам себе верил.

— Хорошие лжецы именно так и поступают: первым делом убеждают самих себя. Но и ваше величество сыграли славно! Я снял пред вами шляпу в тот момент, когда вы будто бы испугались. Очень натурально, ни тени подвоха!

Потому, что испуг был настоящим, — со стыдом подумала Мира. Она хотела спросить: «Если Нави лжец, то откуда власть над Предметами?» Поняла, что Марк спросит в ответ: «А сами как думаете?» И почти без труда нашла разгадку: Нави — бывший человек Кукловода. Когда-то он служил Виттору, потом бросил его и ушел своим путем — с первокровью в жилах. Отсюда и власть над Предметами, и скрытая ненависть к Паулю, и желание спрятаться, затаиться в лечебнице, пока Виттору не надоест искать. А долгая молодость — ни что иное, как влияние первокрови.

Последняя догадка заставила Миру улыбнуться: значит, я тоже не буду стареть? Какое приятное открытие! Но она не успела поделиться с Вороном: к беседке подошел Дориан Эмбер, первый дворцовый секретарь. По ее знаку он был пропущен гвардейцами.

— Милорд Эмбер, по лицу вижу: вы пришли с новостями.

Он выглядел так, будто придумал скабрезную шутку и борется с соблазном высказать ее.

— Хорошо, что нашел ваше величество именно в этой беседке. Она как нельзя лучше подходит для новости: в Южном Пути появился Адриан!

Сердце застучало в груди, кровь прилила к лицу. Мира знала, что Адриан вернется рано или поздно, но все же не была полностью готова.

— Благодарю вас, милорд. Я ожидала этого события.

Ямочки на щеках Эмбера стали глубже.

— Ваше величество, это лишь часть моего сообщения. Самое любопытное впереди: Адриан сошел с корабля в Грейсе — и сразу же… вступил в брак.

— Как?.. С кем?!

— Боюсь, ваше величество, вы не поверите!