Том 1. Стихотворения

Словно облака — светлы, овальны, ожиданья тайного полны, —

На зеленом склоне косогора прилегли на отдых валуны.

Кажется, сильней подует ветер, раскачает дальние леса —

Легкими, прозрачными кругами валуны взовьются в небеса.

А вверху, в себя вбирая тяжесть всей земли, всех нив ее и вод.

Пепельная туча грозовая с неба, будто оползень, ползет.

Вот она все тяжелей и ниже к темной опускается реке...

Как растений рвущиеся корни, молнии мелькают вдалеке.

О давней любви, о забытой, о давней,

Мне ветер рассветный поет,

Он Устье напомнил, озерные плавни,

Касаток весенних прилет.

Бывало, ты скажешь «прощай» или «здравствуй» —

И счастлив я этим полдня.

Но часто, пожалуй намеренно часто,

Ты не узнавала меня.

Не сед я, не мудр, а печаль позабылась,

Обиды меня не гнетут, —

Насмешки твои вспоминаю как милость,

Размолвки — за встречи идут.

Улыбка, и стан, и насмешливый голос,

Прогулки то вместе, то врозь —

Годами все в памяти перемололось

И в память о счастье слилось.

Вернуться — и ветер, качая скворешни,

Смоленые лодки креня,

Тебе пропоет: «Узнаешь его — здешний?»,

Но ты не узнаешь меня.

В ущелье увидал я старика,

Вдруг выпала из рук его клюка.

Я вниз сбежал и подобрал клюку,

И низко поклонился старику.

Я вопросил его: «Ответь, старик,

Как тайну долголетья ты постиг?»

И, выслушав с улыбкой мой вопрос,

Самодовольно старец произнес:

«Я с женщиною ложа не делил,

Не ел мясного, трубки не курил,

Ни разу в жизни в рот не брал вина, —

Вот почему так жизнь моя длинна.

О да — я стар! Вчера сказал сосед,

Что мне уже сто двадцать с лишним лет, —

Но точный счет отец ведет годам,

Ему я в этом должное воздам:

Хоть в нем и нету мудрости моей,

Признаться, память у него сильней».

«Позволь, схожу к отцу я твоему?»

«О нет, прохожий, не ходи к нему!

Увы, увы, отец мой — мой позор, —

Прошамкал старец, свой потупя взор. —

Он мясо ест, и курит за троих,

И отбивает жен у молодых.

Увы, отец мой во грехе силен,

Но долголетью не научит он!»

...Но сердце работает тише и глуше,

И комнату серый туман заволок...

А сколько сердец он за жизнь переслушал

И скольким не остановиться помог!

Сегодня — последнее в жизни сегодня,

И он отбывает на вечный ночлег.

И голову он от подушки приподнял,

Чтоб мир оглядеть — и проститься навек.

Дохнуло весною и солнцем горячим,

И он увидал сквозь предсмертную тьму —

Шли матери, улыбаясь и плача,

Прощаться детей подводили к нему.

И все, кто нашел у него исцеленье,

Явились к нему, молоды и сильны,

Со скоростью света пройдя за мгновенье

По тысячеверстьям великой страны.

Всю жизнь он окинул от края до края —

И радость, и труд, и борьба, и покой...

И доктор подумать успел, умирая,

Что, может быть, смерти и нет никакой.

Руду дробят, бросают в воду,

Толкут, трясут на все лады —

И отделяют от руды

Пустую горную породу.

Так перед тем, как стать оружьем

Или орудием труда,

Потерей примесей ненужных

Обогащается руда.

И жизнь обогащает нас

Не только тем, что счастье дарит, —

Она по самолюбью нас

Порой безжалостно ударит,

Повязку с глаз порой сорвет,

Порой жестоко осмеет

Блеск незаслуженной удачи,

Порой за мимолетный взлет

Отплатит горечью невзгод;

А смотришь — мы душой богаче...