Том 1. Стихотворения

Бормочет вода за кормою,

Волна набегает на мель;

Закат полукруглый над морем —

Как вход в межпланетный тоннель.

И город, в сиянье вечернем

Встречающий ночи приход,

В таинственно-вечном значенье

Отсюда душе предстает.

Как встарь — золоченые шпили

И мирные окна вдали...

А что, если не уходили

Все те, что навеки ушли?

И может быть, если вглядеться, —

С залива увидеть смогу

Друзей довоенного детства,

Что ждут меня на берегу?

Явились из тьмы сокровенной —

И молча на пирсе стоят,

И в должное время мгновенно

Подхватят причальный канат.

У мирного домашнего огня

Со мной присядьте на закате дня —

Об Осторожном выслушайте басню.

Он для себя построил прочный дом;

Один, один он поселился в нем —

Ведь одному живется безопасней.

Грабителей он ждал со всех сторон, —

Поэтому стальные брусья он

Вмонтировал в оконные проемы;

Он врезал в дверь четырнадцать замков,

Чтоб от двуногих оградить волков

Свои единоличные хоромы.

Казалось бы, от всех дурных гостей,

От всех воров, от всех плохих вестей

Он защищен средь своего уюта...

В тот вечер спать он преспокойно лег, —

Но выпавший из печки уголек

Бедняга не приметил почему-то.

Он был разбужен дымом и огнем,

И понял, что покинуть нужно дом,

Что на учете — каждое мгновенье...

Но не сумел он выйти за порог,

Поскольку дверь открыть никак не мог:

Ключи он перепутал от волненья.

...Тогда решил он выпрыгнуть в окно,

Он выломать хотел решетку, — но,

Внося в вопрос итоговую ясность,

Скажу: когда бы ожил мой герой,

Он сам бы вам признался, что порой

Чрезмерная опасна безопасность.

На вазе — флейтист, окруженный врагами,

Стоит, бессловесную песню слагая.

Пусть он безоружен и жизнь быстротечна, —

Поет его флейта о радости вечной.

Себя он от гибели не защищает, —

Убийцам он душу свою завещает.

«Сегодня меня вы убьете, убьете, —

А завтра слова к моей песне найдете!

Плясать — не впервые и петь — не впервые

Под музыку мертвого будут живые.

В меня свои стрелы нацельте, нацельте, —

А я вам — на флейте, а я вам — на флейте!

Убейте, сожгите и пепел развейте, —

А я вам — на флейте, из пепла — на флейте!»

В старом сквере у вокзала

Доживает дни

Одуванчик запоздалый,

Выросший в тени.

На него ты глянешь мельком,

Чтоб забыть навек, —

А состав, минуя стрелки,

Ускоряет бег.

Но, быть может, из-под спуда

В день твоих невзгод

Тот цветок случайным чудом

В памяти всплывет;

Расцветет перед тобою,

Будто вещий сон;

Что-то светлое, былое

Вдруг напомнит он.

И, себя тебе вручая,

Он без похвальбы

Перевесит все печали

На весах судьбы.

Провижу это кладбище — оно нужнее нужного, —

Там будет похоронено всемирное оружие.

Под музыку негромкую, под песню безмятежную

Плясать там будут дети над бомбой обезвреженной.

Там в склепах твердокаменных навек уснут спокойненько

Ракеты дальнобойные — желанные покойники.

Провижу осененные густой зеленой чащею

Стволы орудий ржавые, из-под земли торчащие;

Сквозь почву надмогильную лафеты вижу ржавые,

Схороненные бывшими военными державами.

Там будут танки мощные в бетон по пояс вдавлены,

Чтоб в бой вовек не ринулись, как в годы стародавние;

Летать там будут голуби, воркуя по-домашнему,

Над бронетранспортерами, над броневыми башнями.

А чтоб с морей не веяло смертельными печалями,

Линкоры будут к берегу там намертво причалены,

И станут для желающих (я верю в диво дивное!)

Авианосцев палубы — площадками спортивными.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Чтоб под ударом атомным, под огненною плазмою

Людским не стала кладбищем Земля — отчизна разума, —

Я верю — будет кладбище военного оружия,

Спасительное кладбище, для всех на свете нужное!

Не надо к наядам,

В морскую траву, —

На дно ты не падай,

Держись на плаву!

Ты смерти незрячей

Себя не дари, —

Ты из неудачи

Удачу твори!

В минуту смятенья

У смертной межи

Набраться терпенья

Себе прикажи!

Пусть волны все круче,

Ты помни, мой друг:

Упорство — наилучший

Спасательный круг!

Все планы нарушив

Злодейки-беды,

Ты выйдешь на сушу

Живым из воды!

Свидригайлов, случайный попутчик

Всех, кто жжет пред собою мосты,

Не скажу, что ты — лучший из лучших,

Но и худший из худших — не ты.

Ты за все свои злые удачи

И за сделки с лукавой судьбой,

Не торгуясь, не требуя сдачи,

Расплатиться сумеешь собой.

По Большому проспекту неспешно

Ты идешь, чтоб навеки замкнуть

Путь беспутный свой, путь многогрешный,

Достоевским начертанный путь.

А Всевышний играет в молчанку,

Сверху сыплется влажная пыль,

И Вселенная мокрой мочалкой

На соборный намотана шпиль.

Ты уйдешь из Петровской столицы

Не в классически-огненный ад, —

В Вечность серую, в баню к мокрицам,

К паукам, что на стенках кишат...

В двух шагах от такого Эреба

Оглянись, передумай, должник...

Петербургское мутное небо

Тихо капает за воротник.

Равнодушный к тебе, невеселый

Город мокнет под мелким дождем,

Шпилем, будто осиновым колом,

К этой утлой земле пригвожден.

Милый друг, отключи телевизор

И со мною постой у окна.

Нам с тобою вручается виза

В ту страну, что другим не видна.

Ни колес там, ни крыльев не надо,

С багажом — ни малейшей возни;

Просто — добрым и пристальным взглядом

Этот мир в свое сердце возьми.

И прими, словно дар долгожданный,

Старый флигель, и двор проходной,

И невзрачный сарай деревянный,

И деревья за низкой стеной.

Полюби этот маленький скверик,

Этой крыши заржавленный склон,

Этот дом, этот быт,

этот берег

На краю океана времен.