Восточные религии в римском язычестве

196

На египетское происхождение этого христианского выражения часто указывается, и в нем нельзя сомневаться; см. Lafave, цит. соч., р. 96, n. 1; Rohde, Psyche, II², p. 391; Kraus, Realericycl. der christl. Alt., s. v. «Refrigerium»; и главным образом Dieterich, Nekyia, p. 95 ss. Cp. Perdrizet, Rev. des etudes anc., 1905, p. 32; Audollenl, Melanges Louis Havet, 1909, p. 575. — Refrigerii sedes (место упокоения), которого просит католическая Церковь для усопшего на ежегодных мессах, появилось уже в самых древних латинских литургиях, а греки, которые нс верят в чистилище, всегда выражаются точно так же. Так, нубийские надписи в точном соответствии с константинопольским требником желают душе упокоиться «в месте свежем, в месте отдыха» (G. Lefebvre, Inscr. gr. chrét d’Ég., no. 636, 664 слл., и введение p. XXX; cp. Dumont, Mélanges, ред. Homolle, p. 585 ss.). Немаловажная подробность, дающая нам драгоценный признак египетского происхождения молитвы за усопших, — последняя неизвестна греко-римскому язычеству: здесь молились о героизированных мертвых и никогда — просто за усопших. Церковь почерпнула этот обычай у синагоги, но и сами евреи, по-видимому, немало переняли у египтян в течение эллинистического периода и, безусловно, во П в. (S. Reinach, Cultes, mythes, I, p. 325), точно так же как позаимствовали у них представление об «источнике жизни» (выше, прим. 90). Формула, продолжающая существовать в вышеупомянутых христианских надписях: «Упокой душу в лоне Авраама, Исаака и Иакова!», по-видимому, указывает на перенос учения об отождествлении с Осирисом (с. 115, 135). Этим объясняется устойчивость в христианском арсенале выражений вроде requies aeterna (вечный покой), отвечающих самым примитивным языческим представлениям о жизни усопшего, которого нельзя тревожить в его могиле. — Название последней, часто появляющееся в латинских эпитафиях, domus aeterna (или aeternatis — вечная обитель), несомненно, также вывезено из Египта. В Египте «гробница является домом умершего, его обителью вечности, как говорится в текстах» (Capart, Guide du musée de Bruxelles, 1905, p. 32). Примеры этого выражения бесчисленны, и оно поражало греков. Диодор Сицилийский (Î, 51, § 2) знал, что египтяне «называют могилы умерших вечными обителями, так как они проводят вечную жизнь в Аиде» (ср. I, 93, § 1, «в вечную обитель»). — Вероятно, именно из Египте это наименование гробницы перешло в Палестину и Сирию. Оно появляется уже у Экклесиаста, XII, 7 (beth‘olam = «дом вечности») и снова встречается в сирийской (например, надпись III в., Comptes Rendus Acad. Inscr., 1906, p. 123) и пальмирской эпиграфике (Chabot, Journal asiatique, 1900, p. 266, no. 47).

Возможно — но это очень сомнительно — пожелания утешения «Мужайся — никто не бессмертен», которое так часто встречается на могилах даже в латинских странах, также основывается на египетской религии. «Мужайся» мы находим в эпитафиях посвященных в александрийские мистерии: Kaibel, Inscr. gr., XIV, 1488,1782 «Госпожа пусть придаст тебе мужество, а Осирис пусть подаст свежую воду», 2098 (ср. выше, прим. 90). Может быть, εύψυχος использовалось в двойном смысле, означая одновременно animosus и frigidus (ср. Dieterich, Nekyia, цит. соч.). Но, с другой стороны, идея, выражаемая формулой «Будь мужественен, ибо никто не бессмертен», легла в основу и «песни арфиста», канонического гимна, который в Египте пели в день похорон. Он приглашал «возвеселить свое сердце» в преддверии горечи неизбежной смерти (Maspero, Études égyptiennes, I, 1881, p. 171 ss.; ср. Naville, цит. соч., p. 171).