Восточные религии в римском язычестве

260

Версия о вавилонском происхождении учения о том, что души возвращаются на небо, проходя через семь планетных сфер, получила поддержку Анца (Anz) (Zur Frage nach dem Ursprung des Gnostizismus, 1897; cp. Mon. myst. Mithra, I, p. 38 ss., p. 309; Bousset, Die Himmelsreise des Seele [Archiv für Religionswiss., t. IV|, 1901, p. 160 ss.). Начиная с Райценштейна, оно опровергается (Poimandres, p. 79; cp. Kroll, Berl.philol. Wochenschrift, 1906, p. 486). Но хотя греки и даже египтяне могли уточнить и видоизменить это учение, я продолжаю полагать, что оно имеет халдейское и религиозное происхождение. Я полностью согласен с выводами, сформулированными недавно Буссе (Bousset) (Gottingische gelehrt. Anzeigen, 1905, p. 707 ss.). — Можно пойти и дальше: некоторые ее корни лежат в спекуляциях Древней Греции (Аристофан, Рах., 832; Платон, Tim., 42 В), некоторые следы обнаруживаются у других народов (Dieterich, Mithrasliturgie, p. 182 ss.; Nekyia, p. 24, прим.), сама мысль о том, что души после смерти поднимаются к божественным звездам, определенно сформировалась под влиянием звездного культа семитов — настолько, что возобладала над всеми прочими эсхатологическими теориями. Вера в вечность души неизбежно следует из представления о вечности небесных богов (с. 168). — Мы здесь не можем изложить историю этого представления и ограничимся краткими замечаниями. Первое изложение этой системы, составленное в Риме, содержится в Сне Сципиона (с. 3); вероятно, оно восходит к Посидонию Апамейскому (ср. Wendland, Die hellenistisch-römische Kultur, p. 85, 166, n. 3, 168, n. 1) и полно мистицизма и астролатрии. Чуть позднее мы встречаем ту же идею у астролога Манилия (I, 758; IV, 404, и пр.). У Иосифа она принимает гораздо более религиозную, нежели философскую форму (Bell. Judaic., V, V, 1, 5, § 47) и удивительным образом сближается с догмой ислама (блаженство гарантировано погибшим в бою; сириец [там же, § 54] подвергает свою жизнь опасности, чтобы его душа вознеслась на небо). Можно сопоставить с этим сообщением надпись Антиоха Коммагенского (Michel, Recueil, no. 735, I, 40): «Тело, послав впереди себя к небесному трону Зевса Ормазда боголюбивую душу, будет препровождено в жизнь вечную».

Следует отметить, что это звездное бессмертие исходно нс было общим для всех людей; оно предназначается «всем, защищали родину, помогали ей. укрепляли ее» (Somn. Scip., с. 3; ср. Манилий, I, 758; Лукан, Phars., IX, I ss.; Wendland, цит. соч., р. 85, п. 2), и это соответствует более древним восточным традициям. Ритуалы, первоначально использовавшиеся для того, чтобы обеспечить бессмертие царям и уподобить их богам, постепенно коснулись, в качестве привилегии, и влиятельных людей государства, и лишь гораздо позднее они стали применяться ко всем умершим.

О распространении этого верования в I в. н.э. см. Diels, Elementum, 1899, p. 73, ср. 78; Badstübner, Beiträge zur Erklärung Seneca's, Hambourg, p. 2 ss. — Оно часто находит отражение в надписях (Friedländer, Sitteng., III⁶, p. 749 ss.; Rohde, Psyche, p. 673, cp. 610; эпитафия Тахны, Studia Pontica, no. 85; CIL, HI (Salone), 6384; выше, прим. 63, и пр.). — Оно одновременно внедрилось в иудаизм и язычество (ср. Bousset, Die Religion des Judentums im neutest. Zeitalter, 1903, p. 271, а относительно Филона Александрийского: Zeller, Philos, der Griechen. V³, p. 397 и p. 297). — В Ш в. его выразителем был Корнелий Лабеон, источник Арнобия и Сервия (Nieggetiet, De Cornelio Labeone [Diss. Munster], 1908, p. 77— 86). — В конце эпохи империи оно было общепринятым; ср. ниже. с. 333, прим 25. — Я надеюсь, что вскоре получу возможность более подробно изложить развитие этой звездной эсхатологии.