Записки из «Веселой пиявки»

Еще в компании одесских собутыльников

Вени и Рувима, усаживая их перед собой и вовлекая в свое мыслетечение, я любил поразмышлять — и послушать размышления — о божественном.

— Терпимость и милосердие, милосердие и терпимость — за это только надлежит относиться к великим религиям с почтением, пусть самим нам и не было дано уверовать, — говорит Веня, соткавшийся из ниоткуда вместе с непременным топчаном.

— Ага, как же, — бурчит недовольно Рувим. — Терпимости прям полные штаны. Да они ж глотки рвут и грызут, чуть что не по ним. И ведь что характерно: чем меньше различий в ихних учениях, тем злее они друг дружку ненавидят. Вот сунниты и шииты, ну казалось бы, должны дружно убивать евреев и христиан — это я о милосердии, — да у них времени нет: нужно сначала своего брата мусульманина из соседней суннитской/шиитской, нужное подчеркнуть, мечети изничтожить. И так больше тыщи лет — во славу Аллаха.

Тут, конечно, уместно