Записки из «Веселой пиявки»

Что вспоминается

в мутном свете ранних утр, когда уже пробудился, но еще не вполне включился в будничную реальность, не готов к унылой ритуальной цепочке: туалет-бритва-зубы-душ-собака-завтрак?..

Et si tu n’existais pas...

Ведь любовь не меряется сроками...

Цветет в Тбилиси алыча не для Лаврентий Палыча...

Смело мы в бой пойдем за суп с картошкой и повара убьем столовой ложкой...

Glory, glory, hallelujah...

Как мелки с жизнью наши споры...

Жил в городе Тамбове веселый счетовод...

It’s a wonderful world...

Далеко до Итаки, далеко до Мекки...

И бесконечно тягучее Донны Саммер: I love to love you baby...

А еще калорийная булочка и такое присловье, когда при игре делились на команды: солнце на закате или говно на лопате?

Вот и сегодня: то факультетское комсомольское собрание. С вороной. Витя Городнов как раз говорил о подготовке к Великому Октябрю в свете чего-то там, когда она появилась в поле зрения. Ворона с пирамидальным молочным пакетом на голове. Видать, сунулась в дырку — и ни туда ни сюда. Уж она и головой трясет, и лапой дергает, и крыльями машет. Какой там великий октябрь, какие решения в свете того-сего — все стоят у окон, завороженные. Косым скоком птица шлепнулась в лужу, в панике забила крыльями и оказалась на нижней ветке разлапистой липы в институтском дворе. Замерла. Замерли все. Потихоньку-потихоньку птица стала заводить нахлобученный пакет в развилку — как, ну как она ее нашла, вслепую? Вот, завела, уперла и — выдернула голову. Уф!

Ну да, а еще странности, окружившие меня на Святой земле? Вот я только-только оставил позади американскую закусочную «Элвис» в арабской деревне Абу-Гош — чем не предмет для размышления: культ Пресли в Израиле, да еще в арабской его части? А впереди баптистерий, где бутылочка для святой иорданской воды стоила три доллара, а такая же со святой водой — тоже три. И все же потихоньку мысли принимают более уместное для этих мест (попади к редактору моя ТТКРО, он непременно подчеркнул бы повторение корня «мест») направление, устремляясь вверх. Куда ж еще. К Нему. Который, согласно Ансельму Кентерберийскому, есть, потому что есть, о чем и сообщается человеку при его рождении. Он, видите ли, есть, потому что само Его существование обеспечивает ту несравнимую полноту, которая Ему свойственна. Ты что-нибудь понял, Иосифыч? То-то. Вот и я не понял. Так что оставим неблагодарные и бесперспективные попытки применить тут логику. И правда, разве доказанный Бог может поселиться в душе? Ему самое место расположиться в разуме, а там — скучная достоверность, в нее и верить незачем, раз она уже доказана. Разве сердцу, где то и дело, как водится, идет дождь, такой Бог нужен? Уместно ли к такому Богу обращаться словами славного и почти неизвестного поэта: «Слезно молю Тебя мыслью последней: зло не смывается струями слез, мне не помог ни один Твой посредник. Где они — Будда, Мохаммед, Христос?»

Сколько же мусора застревает в памяти, и я в нем охотно купаюсь, а потрудиться и вытащить что-то стоящее и не пытаюсь...