Записки опального директора

85

В институте Филатова я находился всего одну неделю. Там мне удалили мелкие осколки из области глаза, представлявшие опасность для зрения, назначили медикаментозное лечение и направили в Одесский институт челюстно-лицевой хирургии для пластических операций в области незрячего глаза с целью его протезирования и по восстановлению отсутствующей верхней части носа. В направлении на имя профессора Франкенберга указывалось, что после пластической лицевой хирургии будет продолжено лечение в институте им. Филатова.

Борис Ефимович Франкенберг был известен до войны, как один из лучших хирургов Одессы. Он выполнял сложные хирургические операции на внутренних органах и конечностях и его знали далеко за пределами города. В годы войны, когда многие фронтовые ранения требовали пластической хирургии, он стал выполнять такие операции и достиг в этом совершенства. Об искусстве Франкенберга писали союзные и зарубежные журналы и газеты. В Одессу для выполнения пластических операций приезжали люди со всей страны, которые дожидались своей очереди многие месяцы.

В связи с большой потребностью в таких операциях в конце войны, в центре Одессы на улице Ленина была открыта челюстно-лицевая клиника Минздрава Украины. Сюда направлялись раненые с ожогами, изуродованными лицами и челюстями, без носа, ушей, глаз и здесь творили чудеса. Конечно, прежний вид при таких ранениях полностью восстановить было невозможно, но в большинстве случаев многое удавалось сделать, а главное - создавалась возможность для протезирования челюстей, глаз и других органов.

Технология лицевой пластической хирургии была тогда довольно сложной и длительной. Обычно такие операции были многоэтапными и для их выполнения требовались месяцы, а порой и годы. Выполнял большинство операций сам Франкенберг с помощью ассистента, доцента Васильевой. Если в ходе операции главную роль играл профессор, то в послеоперационном лечении и уходе незаменимой была Васильева -врач от Бога и прекрасной души человек.

Эти замечательные хирурги выполнили двенадцать операций на моём лице, использовав кожу со лба и хрящи с грудной клетки. Всё это делалось при местной анестезии и было очень болезненно. Особенно сильные боли я испытывал в послеоперационные периоды.

Почти ежедневно меня навещали друзья. Несмотря на мои запреты, приходила Анечка и её брат Боря. Они приносили фрукты, напитки, рассказывали новости, отвлекали от боли. Больше всех в это время мне уделяла внимание Люся - жена Бориса, которая просиживала у моей кровати часами. Чувствовался богатый опыт госпитальной медсестры. Её добрая улыбка и женская ласка действовали успокоительно и обезболивающе.

Особенно трудной была операция по восстановлению носа. Осколок сорвал верхнюю его половину, прошёл через левый глаз и вышел у виска. Это было самое тяжёлое и самое опасное из всех моих ранений. Операция сводилась к образованию стебля из кожи лба, постепенного приживления его свободного конца к сохранившейся нижней части носа и последующей многоэтапной обработке периметра операционного поля.

Не скажу, что чудо-хирургам удалось полностью восстановить мой нос в его первозданном виде, но в том, что в результате их стараний получилось подобие нормального человеческого носа, нет абсолютно никакого преувеличения. Не менее сложной была операция по восстановлению глазной орбиты, которая предусматривала заполнение пустующей впадины хрящевой и мускульной тканью, образование нижнего века и протезирование. Всё это также требовало нескольких этапов в течении долгого времени и врачи были готовы довести дело до конца. Не хватило здесь терпения и сил у меня. Кроме того нужно было сдавать экзамены, готовиться к дипломному проектированию и я решил, что смогу ещё какое-то время попользоваться повязкой, прикрывающей обезображенную глазную полость, а позднее выберу время для лечения и операций в институтах Франкенберга и Филатова.

Забегая вперёд скажу, что такого времени не нашлось ни после защиты диплома, ни позднее, хоть попытки продолжить лечение были. Долго я ещё носил повязку, стесняясь обнажать пустующую обезбраженную глазницу. Затем мне с трудом приспособили несоответствующего размера протез, которым я пользуюсь уже более пятидесяти лет, испытывая неудобства для себя и вызывая неприятные ощущения у других.