Зонтики с темнотой

Глава 16. Наказание для Эсми

Это действительно была овсянка. Сваренная загодя, застывшая, отвратительно липкая овсянка. Магия придала ей форму, консистенцию, вкус и аромат разнообразной еды. Приятной как глазу, так и языку… И теперь вся эта еда за небольшим исключением превратилась в серое и склизкое варево, совершенно неаппетитное. У некоторых даже прямо во рту, вот как у Эсми, жевавшей коврижку. При этом у девочки был такой ошарашенный и глупый вид, что многие не удержались от смеха. В том числе и Юлианна.

Тем временем ошалевшая от обилия стекла и фарфора Паутинка перебиралась от одной тарелки к другой. Полными она почему-то пренебрегала, а вот те, что девочки уже успели опустошить, надкусывала. И спешила от одной к другой. На глазах у Шарлотты салфетка при этом прибавляла в размерах! У нее словно сами собой выплетались все новые и новые узорчатые частички. По кругу.

Кто-то попытался защитить от Паутинки свой стакан, и салфетка отчетливо зарычала. Чем она рычала и куда девала съеденное, никто, конечно, понять не мог: Паутинка оставалась все такой же невинно-белой кружевной салфеточкой. Тем жутче было шествие этой вещицы по обеденному столу первоклассниц.

Поэтому стоило ли удивляться, что девочки визжали, а некоторые даже швыряли в Паутинку застывшей овсянкой и вареными овощами. Та легко уворачивалась, что лишь добавляло хаоса.

От учительского стола к ним уже бежала покрасневшая, сердито сжимающая губы госпожа Гербера. Она словно копила злые и колкие слова под языком, такой сосредоточенный вид у нее был. Но первым делом госпожа Гербера взялась за Паутинку. Она схватила тяжелый металлический поднос и накрыла им стеклоядную салфетку. Та принялась стучать изнутри и трясти поднос, так что учительнице пришлось поставить сверху супницу.

В это же самое время за другими столами, особенно за четвертым, девочки тоже подняли шум. Им не нравилось, что их кормили овсянкой, хотя, Шарлотта была в том уверена, они-то уж знали про фокусы поварихи Дэрии.

— Чья это затея? — спросила госпожа Гербера. — Я слышала: кто-то произнес заклинание отмены. Кто это был?

Шарлотта уже открыла рот, чтобы признаться. Но тут Юлианна толкнула ее локтем и заявила:

— Я, кто ж еще. Простите, само вырвалось. Вы же знаете, я жуть как не люблю обманы и овсянку.

— «Очень», а не «жуть как», — верная своему обещанию поправлять Юлианну, сказала Карина.

— Да, простите. Заклинание отмены произнесла я, потому что мне очень не нравятся обманы. И овсянка. Но овсянка хотя бы полезная, — Юлианна встала из-за стола. — Вы меня выгоните?

— А салфетка чья? — спросила Гербера грозно.

— Обманы не любит, а врет, — отчетливо прошипела Эсми.

— А салфетка моя, — призналась Шарлотта. — И заклинание тоже… не Юлианнино.

— Простите, заклинание собиралась произнести я, — поднялась с места и Генриетта.

Шарлотта вытаращила на нее глаза.

Надо же. Тихоня-то способна признаться в не слишком хорошем деле!

— Идемте со мной, девочки, — сказала Гербера.

Юлианна, Генриетта и Шарлотта вышли из-за стола. Шарлотта шла последней. Кто-то — она не сомневалась, что это была Эсми или ее подружка Леона! — швырнул ей вслед овсянкой. Противная каша попала прямо в волосы на затылке.

Странно, но госпожа Аделаида Гербера, которая первой покидала столовую и не могла слышать и видеть того, что происходило за ее спиной в нескольких от нее шагах, резко обернулась. Маленький зонтик, зажатый под мышкой колдуньи, вдруг стрелой метнулся к столу и завис прямо перед лицом Эсми. Все девочки в столовой замерли.

— Вы, барышня, — промолвила госпожа Гербера, — неделю будете отмывать на кухне кастрюли. И никакой помощи от подружек. Я прослежу.

Эсми скривила губы.

— Мой маме не понравится, — начала она. — Что вы…

— Ваша матушка — уважаемая всеми колдунья, — сказала госпожа Маркура из- за учительского стола. — И она поручила пансиону не только заботиться о вас, но и дать вам соответствующее его уровню образование и воспитание. И если ваш педагог решила, что вам надлежит мыть кастрюли — так тому и быть. Неделю!

Тут же над головой Эсми появилась черная шелковая ленточка. Она словно вылетела из зонта, что было странно: ведь он не раскрывался. В светло-русые волосы девочки были вплетены белые ленты, и вот они исчезли, а вместо них в косу на затылке Эсмиральды вплелась узкая черная, похожая на змейку.

При этом сложенный зонтик Аделаиды Герберы все висел напротив лица девочки. Словно угрожая, если та шевельнется.

— Первое наказание в этом году, — промолвила госпожа Маркура. — И, как водится, в первом классе — видимо, это тоже традиция.

— Эта лента означает, что вы под присмотром, Эсмиральда-Антуанетта Сланге, — сказала Гербера.

Затем она сделала изящный жест рукой и вернула себе зонт. И очень строго произнесла:

— А теперь давайте разберемся с вами, барышни.