"Если бы."
«Я купил пять лет назад, дом был куском дерьма, но это !» Еще один росчерк
на вид.
Он курил, прикрывал глаза рукой, смотрел на взлетающий из Инглвуда реактивный лайнер. «Я собираюсь использовать столько стекла, сколько мне позволят новые правила энергосбережения. Я только что закончил строительство великолепного средиземноморского дома на Анджело Драйв, девять тысяч квадратных футов, мрамор, гранит, домашний кинотеатр, я готов продать. Потом моя жена решит, что хочет в нем жить. Ладно, почему бы и нет? Потом я получу развод, и она получит дом. Что, мне следует бороться ?»
«Вы когда-нибудь сдавали жилье человеку по имени Блез Де Пейн?»
«О, боже», — сказал Бенезра. «Этот. Да, он был последним».
«Проблемный арендатор?»
«Ты называешь проблемой разгром всех комнат и неуплату? Для меня это проблема. Моя вина. Я нарушил правила, меня надули » .
Петра спросила: «Куда-то?»
«Я вежливо разговариваю с леди».
Она рассмеялась. «Какие правила ты нарушил?»
«Правила Ави. Два месяца вперед, плюс залог на случай порчи имущества. Его я отпустила на месяц, без залога. Глупый, я должна была знать лучше, судя по его виду».
«Как он выглядел?»
«Рок-н-ролл», — сказал Бенезра. «Волосы, понимаешь. Но его рекомендовали».
«Кто?»
Бенезра снова надел очки. «Парень».
«Какой парень, сэр?»
«Это важно?»
«Может быть».
«Что он сделал?»
«Кто его направил?» — спросила Петра.
«Послушайте», — сказал Бенезра, — «мне не нужны никакие проблемы».
«Если ты ничего не сделал...»
«Я ничего не сделал . Но этот парень, который его порекомендовал, он немного знаменит, понимаете?»
«Кто, сэр?»
«Я ничего не знаю о его проблемах».
«Чьи проблемы, сэр?»
Бенезра понюхал воздух, жадно закурил. «То, для чего я его нанял, было законным.
Что он сделал для других людей, я не хочу знать».
«Сэр», — сказала Петра, — «о ком мы говорим ?»
«Парень, которого я нанял».
«Что делать?»
«Посмотри на жену. Она хочет дом на Анджело, девять тысяч квадратных футов, она может кататься в нем, отлично, ладно. Она хочет драгоценности, ладно. Но мою лодку? Недвижимость, которая у меня была до того, как я встретил ее? Очень, очень, очень нехорошо . Я знал, что она делает с сами знаете кем, может, этот парень сможет это доказать, она не становится слишком навязчивой».
«У нас в Калифорнии есть развод без вины».
«Это официальная информация», — сказал Бенезра. «Но у нее есть модные друзья, сборщики средств, обед в Spago. Это не будет выглядеть хорошо, все знают, что она не идеальна. Я нанял его, чтобы получить доказательства».
«Мы говорим о частном детективе».
"Ага."
«Потому что твоя жена…»
«Ты женщина. Как ты думаешь, что она сделала?»
«Спала с кем попало?»
«Нет рядом. Один парень, ее окулист ». Постукивание по черной линзе. «Я плачу десять тысяч за LASIK, чтобы ей не пришлось носить контактные линзы, больше никакого зуда -чеса. Она отплатила мне тем, что получила еще одно лечение». Посмеиваясь.
«Хорошо, что ты можешь над этим посмеяться», — сказала Петра.
«Что, у меня должна появиться язва?»
«Как зовут частного детектива?»
«Знаменитый», — сказал Бенезра. «Фортуно».
«Марио Фортуно».
«Да. Он все еще в тюрьме?»
«Насколько я слышал, сэр».
«Хорошо. Он взял мои деньги, ничего не сделал. А что еще, я понятия не имею».
«Фортуно рассказал, откуда он знал Блеза де Пейна?»
Бенезра пошевелил пальцем. «Друг друга друга друга. «Но он в порядке, Ави, поверь мне». Он рассмеялся громче. «Может, я пропустил кого-то из друзей».
«Что еще Фортуно рассказал вам о Де Пейне?»
«Ничего больше, я был глупым, но я подумал, что такой парень, он работает на меня, зачем ему кудахтать? Я даже сделал скидку на аренду, потому что место было дерьмовым, его скоро снесут». Поворачиваясь обратно к виду.
«Посмотри-ка».
Петра показала ему одну из фотографий вечеринки, взятых из Интернета. «Это тот человек, о котором мы говорим?»
«Это он. Что он сделал?»
Снимок Мозеса Гранта из DMV вызвал покачивание головой. «Я его никогда не видел. Что,
гангстер из Уоттса?»
Фотография Роберта Фиска вызвала удивление. « Этот был здесь, видел его по крайней мере пару раз. Может быть, живет здесь, хотя сделка была только на одного человека, мы говорим о шестистах квадратных футах, одной спальне, одной ванной».
Раньше это был гараж этого ублюдка в пятидесятых, он купил его два года назад, думает, что все должно быть восстановлено, но не хочет платить по рынку. Он сводит меня с ума, я собирался оставить зеленую зону, но забудьте об этом, она будет в нескольких дюймах от границы участка.”
Петра помахала изображением Фиска. «Почему вы думаете, что этот человек жил здесь?»
«Однажды я пришел за арендной платой, а он был один в доме. Без рубашки, безумные татуировки, упражнения перед окном — на коврике, понимаете? Дзюдо, карате, что-то в этом роде, одежда и дерьмо вокруг. Я пытаюсь завязать разговор. Я изучал крав-мага — израильский стиль карате — в армии. Он сказал, что да, он знает это, затем закрыл глаза и снова начал вдыхать и выдыхать и разминать руки. Я говорю: извините, что беспокою вас, но что с арендной платой.
Он говорит, что ничего не знает, просто приехал. Эти татуировки, тут повсюду» —
касаясь собственной груди — «и до шеи. Он плохой парень?»
«Мы хотели бы поговорить с ним. Что еще вы можете рассказать нам о Де Пайн и Марио Фортуно?»
«Вот и все». Бенезра посмотрел на часы. «Я нанял его, чтобы он узнал о ней.
Он мне говорит, что она кудахчет с окулистом, большое спасибо, детектив-шишка. Это я уже знаю, потому что она осматривает двадцать-двадцать и продолжает записываться на прием».
Покачав головой. «Тринадцать тысяч долларов за это, большое спасибо. Он должен гнить в тюрьме».
Майло спросил: «Значит, он так и не довел дело до конца?»
«Всегда оправдания», — сказал Бенезра. «Это требует времени, Ави. Нам нужно убедиться, что это будет добросовестное доказательство, Ави. Кабинет окулиста заперт, Ави, может, это будет стоить немного дороже, Ави».
Широкая улыбка почти рассекла его лицо. «Я наконец понял, что меня дважды обманули. Теперь я думаю, может, подать в суд на своего адвоката по разводам — он тот самый
послал меня к Фортуно. Я звоню ему, он мне говорит, что Фортуно его тоже обманул.
"Как?"
«Нанял его для написания каких-то документов, не заплатил».
«Назовите имя адвоката, пожалуйста».
«Ой», — сказал Бенезра. «Это становится сложным. Ладно, почему бы и нет, я с ним закончил. Марвин Уоллес, Роксбери и Уилшир».
Бенезра в последний раз затянулся сигаретой, вытащил ее и бросил через стоянку. «Вечно находишь оправдания, чтобы не делать работу, Фортуно. Наконец-то у него есть хорошая».
«Что это?» — спросила Петра.
«Тот, который вы ему дали. Вы посадили его в тюрьму».
ГЛАВА
27
Мы покинули Бенезру, преклонившись перед его видом, и спустились по Ориол Драйв.
Петра позвонила капитану Стюарту Бишопу, рассказала ему обо всем и отключила связь.
«Он будет звонить, но хочет встречи».
«Когда?» — спросил Майло.
«Как только вернемся в Голливуд».
"Мы?"
«Ты и я, Стю большой специалист по межотдельскому общению». Она повернулась ко мне: «Твое присутствие необязательно, но, безусловно, приветствуется. Он просил поблагодарить тебя за помощь его племяннику».
В прошлом году сын младшей сестры Бишопа, дошкольник, был напуган вечерними новостями. Мальчик хорошо приспособленный; нескольких сеансов было достаточно.
Конфиденциальность означала, что мне оставалось только улыбаться.
Петра улыбнулась в ответ. «Я так и думала, что ты так скажешь».
Капитанский кабинет в Hollywood Division представлял собой свободное, белое угловое пространство, оживленное школьным искусством, созданным шестью светловолосыми детьми Бишопа, и массой семейных фотографий. Белая кружка BYU Cougars делила буфет с ящиком бутилированной воды Trader Joe's. Окно, приоткрытое на два дюйма, пропускало воздух, жару и уличный шум.
Стю был стройным, гладко выбритым мужчиной лет сорока с пытливыми золотистыми глазами и волнистыми светлыми волосами, поседевшими на висках. Он носил плетеные кожаные подтяжки поверх зауженной розовой рубашки, бирюзовый шелковый галстук, брюки в клетку глен, блестящие крылышки. Соответствующий пиджак висел на гнутой вешалке. Он потянулся за водой, предложил нам наши собственные бутылки. Майло согласился.
Сын богатой семьи мормонов Флинтриджа, Стю покинул департамент, будучи еще D III, прервав стремительную карьеру, чтобы ухаживать за женой, больной раком. Кэти Бишоп выздоровела, но Стю остался работать в корпоративной службе безопасности и время от времени консультировать по вопросам кино, пока новый начальник не вернул его обратно в качестве капитана.
Новый начальник был новым приятелем по гольфу отца Стю, офтальмолога, но мало кто придирался. Аморальный мизантроп, которого заменил Стю, был застрелен ревнивой женой на парковке; на похоронах присутствовали трое полицейских, все из чувства долга. Добавьте к этому уличный опыт Стю, его репутацию человека, поддерживающего своих коллег, и способность работать с начальством, не продавая свою душу оптом, и медовый месяц, казалось, будет долгим.
Будучи бывшим младшим партнером Стю, Петра была в хорошей форме для продвижения в администрацию. Пока что она придерживалась детективной работы.
Он налил себе кружку воды, отпил и откинулся на спинку стула. «Ты не мог выбрать более удачного момента, чтобы надавить на Фортуно. Он стал лицом, представляющим исключительный интерес для федерального правительства, и никто не хочет, чтобы такое пустяковое дело, как убийство, встало на пути. Мы не говорим о публичной информации, но я звонил в Сан-Луис-Обиспо, где он официально находится в заключении, узнал, что месяц назад его забрали агенты ФБР и прокурор США и перевели в центр содержания под стражей в центре города. Когда я позвонил туда, я получил кучу молчания, а затем направление в офис Фиби в Федеральном здании. Один мой знакомый специальный агент притворился скромным, но в конце концов признался, что Фортуно провел месяц в отеле за счет налогоплательщиков».
Майло сказал: «Пролилось по-крупному».
"Я могу только вообразить."
Петра сказала: «Я думала, Фортуно увлекается всем этим кодексом молчания».
Майло сказал: «Немного времени в клетке может изменить ваше отношение».
«Еще бы», — сказал Стю. «Помощник надзирателя в Сан-Луисе сказал, что он столкнулся с настоящими негодяями».
Петра сказала: «Я думала, что Сан-Луис — это загородный клуб».
«У них есть теннисные корты и комнаты в общежитии, но это все равно тюрьма. Идиоты, которые похитили школьный автобус Чоучиллы, там, и Чарльтон тоже
Дженнингс».
Майло спросил: «Убийцы полицейских могут играть в теннис?»
«Они это делают после того, как проработают в системе тридцать лет».
Полицейская тишина, все вокруг.
Петра спросила: «У тебя есть какие-нибудь соображения о том, на кого Фортуно собирается напасть?»
«Я получил неофициальные полунамеки», — сказал Стю. «Если бы моя религия позволяла мне делать ставки, я бы поставил на мастеров-манипуляторов из числа адвокатов защиты и боссов шоу-бизнеса».
Майло присвистнул. «Прямо на вершину пищевой цепочки».
Стю сказал: «Это определенно станет интересным. Нянечки Фортуно не рады делиться им с нами, но они не могут рисковать, что мы сорвем их, выдав информацию прессе. Договоренность такова, что вы можете увидеть его сегодня в семь вечера, один час, без продлений. Я записал все ваши три имени, полагая, что вы захотите, чтобы доктор Д провел анализ этого парня».
Я сказал: «Отель — это диван, почему бы и нет».
Петра спросила: «Какой отель?»
«Пока не знаю. Мне кто-нибудь позвонит в шесть, и я позвоню тебе».
Она замахала руками. «О, высокая интрига».
Стю сказал: «Помогает федеральным типам забыть, что в основном они занимаются тем, что перекладывают бумаги». Проведя ладонью по своему чистому столу, он ухмыльнулся. «В отличие от».
Петра сказала: «Всякий раз, когда ты скучаешь по крови».
«Будь осторожен в своих просьбах», — Стю встал и натянул пиджак.
Гладкая драпировка. «У меня в центре встреча по бюджету. Поговорим в шесть, Петра.
вас видеть, ребята».
Он придержал для нас дверь. Когда я проходил, он сказал: «Я знаю, что ты ничего не можешь сказать, но еще раз спасибо за Чада».
Loews Beverly Hills был обычным случаем фальшивой рекламы Westside, расположенной на Pico и Beverwil, в полумиле к югу от блестящего города. Мы взяли разные машины, припарковались у парковщика, встретились в вестибюле.
Те же самые землистые тона, которые мы видели в отеле Hilton.
Художник Петры сразу это заметил. «Добро пожаловать в Beige World, оставьте свое воображение у двери».
Никто не обратил на нас никакого внимания, когда мы шли к лифтам. Никаких признаков какой-либо особой охраны, и когда нас высадили на одиннадцатом этаже, коридор был пуст.
Стук Петры в дверь номера 1112 был встречен тишиной. Затем — мягкие шаги. Цепь держала дверь приоткрытой менее чем на дюйм. Едва ли достаточно широко, чтобы увидеть расширяющийся зрачок светло-карего глаза.
«ID», — раздался мальчишеский голос.
Петра показала свой значок.
«У всех».
Майло показал свои удостоверения. Мой пристегивающийся значок выдал «Что это?»
но никаких комментариев по поводу даты истечения срока.
«Доктор Делавэр — наш поведенческий консультант», — сказала Петра.
«Это не профильное дело», — сказал голос.
Другой голос сзади крикнул: «Впустите их, мне одиноко » .
Дверь захлопнулась. Приглушенные голоса стали громче, затем смолкли.
Мы стояли в зале.
Майло сказал: «Надо было привезти мой Aston Martin с катапультируемым сиденьем, а то я бы выстрелил прямо в чертову ви...»
Дверь широко распахнулась. Молодой рыжеволосый мужчина в сером костюме, белой рубашке и синем галстуке сказал: «Специальный агент Уэсли Уонамейкер». Его лицо
подхватил мальчишеский голос. Он еще раз взглянул на наши удостоверения личности, наконец, отступил.
Двухкомнатный люкс, ни одного оттенка ярче экрю. Неоднозначное искусство усеивало стены, не требующие особого ухода. Плотные шторы убивали восточный вид, который так понравился бы Ави Бенезре. Воздух был пропитан пиццей и потом. На приставном столике стояла засаленная коробка из-под домино.
Бледный седовласый мужчина помахал рукой с жесткого бежевого дивана в центре гостиной. Лет шестидесяти, узкие плечи, вдовий горб, взъерошивающий волосы на затылке. На нем был черный кашемировый V-образный вырез, кремовые брюки, которые выглядели новыми, черные мокасины Gucci без носков. В руке он держал стакан чего-то оранжевого. Когда мы приблизились, он подмигнул Петре, и тот же голос, который убеждал нас принять его, сказал: «Давно, ребята. И девчонка».
Петра сказала: «Очень долго, мистер Фортуно. Как всегда.
Марио Фортуно сказал: «Когда ты влюблен, все вокруг — твои друзья».
«Ну, раз уж мы все приятели, я уверен, вы с радостью расскажете нам все, что нам нужно знать о Петерсоне Уитбреде, он же…»
Юрисконсульт Уэсли Уонамейкер встал между ней и Фортуно. «Прежде чем мы продолжим, нам нужно прояснить правила. Г-н Фортуно — осужденный преступник, находящийся под стражей в ФБР. Таким образом, его передвижения и разговоры будут постоянно отслеживаться ФБР. Никакие запросы относительно текущих федеральных расследований не будут разрешены. У вас будет один час, чтобы поговорить с г-ном.
Фортуно на одобренные темы...» Расстегнув пальто, он вытащил карманные часы. «...три минуты из которых прошли. Принято?»
«Да, сэр», — сказала Петра.
За спиной Уонамейкера Майло одними губами прошептал: «Придурок».
Когда Уонамейкер повернулся к нему лицом, он сказал: «То же самое, агент У.»
«Доктор, — сказал Уонамейкер, — мне также необходимо ваше прямое подтверждение, поскольку вы служите в местных правоохранительных органах».
«Я признаю».
Марио Фортуно сказал: «Ты веришь этому парню? Как будто я важен».
Рука Уонамейкера откинула пальто и обнажила оружие, закинутое на плечо.
Еще один взгляд на часы: «Прошло четыре минуты».
Петра сказала: «Можем ли мы начать?»
Уонамейкер отошел. Фортуно ковырялся в носу.
Стульев не было видно, поэтому мы встали перед ним. Его веселая улыбка была омрачена зеленоватой тюремной бледностью. Его белые волосы были тонкими, зачесаны назад и завивались за ушами. Тщедушный, рябой подбородок, нос-картошкой, расшитый цветами джина. Косые, гиперактивные глаза цвета сигарного пепла были оттянуты вниз мешочками кожи. Он снова поиграл носом, потер указательный палец о большой.
Еще одна ленивая улыбка, неуклюжая и ящерообразная. Потомство от спаривания человека и игуаны.
Петра сказала: "Мистер Фортуно, мы здесь по поводу Петерсона Уитбреда, он же Блез Де Пейн. Пожалуйста, расскажите нам все, что вы о нем знаете".
«Кто сказал, что я осознаю что-либо?» — сказал Фортуно. Ровная, среднезападная интонация. Намек на ударение на «осознающий». Как будто он только что запомнил это слово.
«Вы рекомендовали его для аренды дома на Ориол Драйв».
«Когда это было?»
«Незадолго до того, как ты попал в тюрьму».
«Боже, мой разум, должно быть, ускользает», — Фортуно указал на коробку с пиццей.
«Возможно, слишком много углеводов».
Петра повернулась к Уонамейкеру.
Он сказал: «Нефедеральные вопросы не подпадают под действие правил соответствия».
«Это значит», — сказал Майло, — «что он может дергать нас, пока ты засекаешь время».
Фортуно сказал: «Не дай Бог».
Петра сказала: «Если ты собираешься отказаться от сотрудничества, Марио, дай нам знать прямо сейчас».
сейчас же и мы уйдем отсюда».
Фортуно напрягся. Выдавил улыбку. «Феминистка».
Петра повернулась. Мы последовали за ней.
Когда она подошла к двери, Фортуно сказал: «Полегче. Бесплатного обеда не бывает».
Майло сказал: «Это говорит человек, который получает работу няни в четырехзвездочном отеле».
Уэсли Уонамейкер нахмурился.
Фортуно сказал: «Не волнуйтесь, мисс Pro-Choice. Я не хочу еды, только amuse-bouche — это «hors d'oeuvre» по-французски. И я не говорю о The Ivy, Le Dome или месте Ганса Рокенвагнера, я люблю это место».
Уонамейкер сказал: «Опять еда? Мы это уже проходили. Наш бюджет суточных заранее установлен, и никто, кроме ФБР, не имеет права...»
«Я не говорю о кухне, мистер Буквальный ». Нам: «Эти ребята понятия не имеют о метафорах и сравнениях».
«Я специалист по английскому языку», — сказал Майло.
«Журналистика», — сказал Фортуно. «Городской колледж Чикаго, проучился год, пока все это вероломство и ложь не добрались до меня».
Петра коснулась дверной ручки.
Фортуно сказал: «Я раздавлен. Ты только что приехал».
Она повернула ручку и высунула ногу в коридор, когда Фортуно сказал: «Позвольте мне поговорить с психоаналитиком».
С. А. Уонамейкер сказал: «Дверь должна оставаться закрытой все время».
Петра сказала: «Никаких индивидуальных интервью, Марио».
«О, боже, еще один буквальный», — сказал Фортуно. «Что это, все эти телевизоры, видеоигры и микроволновки в мозгу, никто больше не читает классику?» Он помахал рукой. «Возвращайся, дорогая, не позволяй мне тебя злить, я действительно общительный человек».
«Пластик и автоматы в вашем офисе — это общительно?»
Спецагент Уонамейкер сказал: «Эта тема не подлежит обсуждению, офицер».
Арест Фортуно уже несколько недель освещался в газетах.
«Закройте дверь, офицер».
Петра подчинилась, бросив на Фортуно долгий мрачный взгляд.
Фортуно сказал: «У тебя прекрасные, тающие глаза. Без обид, я добродушный, а не развратный. Я пытаюсь донести, что, возможно, смогу предложить тебе некоторое удовлетворение в отношении твоего предмета. Но психоаналитик — это тот, кто может сделать меня счастливым».
Уонамейкер сказал: «Прошло девять минут».
Петра проигнорировала его и подошла ближе к Фортуно. «Вы, возможно, можете нам помочь?»
«Давайте повысим до «вероятно».
«Чего вы хотите от доктора Делавэра?»
«Подойди поближе, дорогая», — сказал Фортуно. «От разговоров так далеко у меня болит горло. Все эти искусственные охладители в системе кондиционирования воздуха высушивают носовые пазухи, они не позволяют мне открыть окно. Или занавески, я живу как суслик».
Уонамейкер сказал: «Все равно темно. Перестань жаловаться».
Петра спросила: «Откуда я знаю, что вы сможете нам помочь?»
Фортуно сказал: «Как вам такое: человек, о котором идет речь, — бездарный панк-подросток, который крадет чужие песни и склеивает их в то, что в народе называют «миксами»?»
Мы втроем вернулись на прежние позиции, лицом к дивану.
Фортуно сказал: «Доктор Александр Делавэр, у вас есть репутация на улице, потому что вы помогаете детям. Тревоги, фобии — мне нравится статья, которую вы опубликовали о проблемах со сном.
Мог бы использовать это с несколькими моими, у меня их восемь. От пяти жен, но это уже другая история. Журнал нервных и психических заболеваний — июль, пять лет
назад. Моя память мне не изменяет?
Мое имя было передано федералам несколько часов назад. Фортуно удалось провести расследование по моему делу.
Я спросил: «Что я могу для вас сделать?»
«Один из моих потомков, самый младший, Филипп, ему шесть. Тихий, очень тихий мальчик, понимаете, о чем я?»
"Застенчивый?"
«И это тоже. Крайне тихий. Сидит и рисует, не выходит на улицу играть, не любит спорт. Мать у него молодая, не слишком опытная в родительском деле. С Филиппом она тряпка, совсем его балует. Раньше он ходил в частную школу, а теперь в государственную, так как я временно испытываю финансовые затруднения. Ясно ли я выражаюсь?»
«У Филиппа проблемы в новой школе».
«Другие дети, — сказал Фортуно, — похоже, его не ценят. В государственной школе есть несколько крепких маленьких крыс. Крепкий ребенок — выносливый ребенок — мог бы справиться. Филипп, будучи тихим, не справляется так хорошо. Если бы я был там, возможно, я мог бы ему помочь, но меня нет, и это заставляет меня сожалеть. Его мать говорит мне, что Филипп приходит домой в слезах. Иногда он плохо спит». Горло чистое.
«Он также начал иметь… несчастные случаи. Номер один и номер два. Что не способствует его популярности среди сверстников. Я, будучи вне игры, чувствую себя частично виноватым во всем этом. Затем я узнаю, что вы приедете в гости, и, о чудо, я испытываю озарение: Святая Агнесса послала мне того, кто может помочь в этой проблеме».
«Я буду рад увидеть Филиппа».
«Как я уже сказал, мои финансовые ресурсы ограничены. Однако я вижу, что это изменится в будущем, и когда это время придет, вы будете щедро вознаграждены».
"Я понимаю."
Фортуно хлопнул в ладоши, словно подзывая слугу. «Превосходно. Когда вы увидите Филиппа?»
«Пусть его мама позвонит мне».
«Она это сделает. Они живут в Санта-Барбаре».
«Это в девяноста милях отсюда. Может быть, лучше всего будет, если я найду вам реферала там».
Рот Фортуно сжался, а глаза покрылись черными линиями. «Может, и нет».
«Это долгая поездка для молодого чи…»
« Вы едете к Филиппу », — сказал он. «Когда я смогу это сделать, я компенсирую вам стоимость топлива и вашего времени — от портала до портала, как это делают юристы. Как это делают я . Я не говорю о долгосрочном фрейдистском или юнгианском психоанализе. Один визит, может быть, два, три-четыре — консультация. В одной из тех статей, которые вы написали, вы сказали, что большую часть детской терапии можно провести в краткосрочной перспективе. Journal of Clinical and Consulting —»
«Я не могу гарантировать это в каждом случае, мистер Фортуно».
«Я не прошу гарантий, доктор Делавэр. Два сеанса, может быть, три, четыре. После этого, если вы считаете, что потребности Филиппа лучше всего удовлетворят местные специалисты, я приму это. Но вы начните действовать, доктор Делавэр. Познакомьтесь с моим сыном лично и дайте мне обратную связь. Он очень тихий мальчик».
«Хорошо», — сказал я.
Еще один хлопок. «Отлично. Когда?»
«Пусть его мать позвонит мне».
«Дай мне что-нибудь более конкретное». Приказ, а не просьба. Он выпрямился, поддержанный остатками контроля.
«Пусть она позвонит, и я обещаю, что приеду и встречусь с Филиппом, как только смогу», — сказал я. «Ты сделал все, что мог, остальное зависит от нее».
Фортуно резко вздохнул. «Она скоро позвонит тебе. Возможно, Филипп сможет приехать к тебе в тот милый, красивый белый дом. Посмотреть на этих красивых рыбок в твоем пруду».
У меня все внутри сжалось. «Рад буду показать их ему».
Петра сказала: «Хватит болтать».
ГЛАВА
28
B laise De Paine», — сказал Марио Фортуно. «Гнилой пацан».
"Как же так?"
«Я не одобряю воровство. Однако…» Горло прочистилось. «…в ходе своей профессиональной деятельности мне приходится иметь дело с лицами сомнительной морали.
Примерно то же самое, что и у вас, детективы». Мне: «Вы тоже, учитывая вашу давнюю связь с правоохранительными органами. Мой Филипп будет глотком свежего воздуха».
Петра спросила: «Какие дела у тебя были с Де Пейном?»
«Его профессия предполагает посещение различных клубов и тому подобных мест.
Во многих из этих ночных заведений есть так называемые VIP-залы, где смягчены запреты, не говоря уже о туалетах, тайно оборудованных глазками и скрытыми камерами лицами с сомнительными моральными принципами».
«Он продал вам компрометирующие фотографии знаменитостей».
Уонамейкер сказал: «Будьте осторожны».
«Уэсли, я кое-что должен этим добрым людям » .
"Будь осторожен."
Фортуно вздохнул. «Огибая тонкий как бумага лед, я думаю, что могу сказать вам в рамках одобрения специального агента Уонамейкера, что г-н Де Пейн оказался обладателем данных, касающихся различных лиц, представляющих для меня интерес, по причинам, в которые я не могу и не буду вдаваться».
«Он тоже продает наркотики?» — спросила Петра.
Фортуно взглянул на Уонамейкера. Агент молчал. «Если бы он это сделал, я бы не был шокирован. Однако я не имею личного опыта подобных сделок и, на самом деле, испытываю сильное отвращение к токсичным веществам, поскольку они раскисляют организм». Подняв апельсиновый сок. «Витамин С».
«Какие вещества торгует Де Пейн?»
«Я бы назвал его деятельность… эклектичной».
«Героин?»
«Меня это не шокирует».
"Кокаин?"
«Тот же ответ».
«Экстази?»
«Детектив Коннор», сказал Фортуно, «молодой человек, о котором идет речь, предприимчив. Я уверен, что мы оба с ним знакомы».
«Что это за тип?»
«Поколение «я». Многие из них жаждут славы, но им не хватает таланта.
Не говоря уже о моральном стержне».
Петра спросила: «Что вы дали Де Пейну за его информацию?»
Уонамейкер помахал пальцем. «Угу».
«Вы обменяли его персональные данные на наркотики?»
Уонамейкер сказал: «Смените тему, детектив».
Щеки Фортуно задрожали. «Уэсли, за все время моих отношений с тобой, твоими коллегами и твоим начальством, кто-нибудь — хоть кто-нибудь — наткнулся на хоть малейшее доказательство моей активной связи с наркотиками, помимо помощи детям клиентов очиститься и протрезветь?»
Уонамейкер посмотрел на часы.
Петра спросила: «Как долго вы с Де Пейном занимались бизнесом?»
«Некоторое время», — сказал Фортуно.
«Месяцы или годы?»
"Последний."
«Сколько лет?»
«Мне придется проверить свои записи».
«Сделайте смелое предположение».
«Пять — прекрасное круглое число».
«А как насчет Роберта Фиска?»
«Кто это может быть, детектив?»
«Известный сообщник Де Пейна». Петра показала Фортуно фотографию.
«Он выглядит как крайне обиженный человек. Плохие глаза... он что, проводник насилия Де Пейна?»
«Почему вы об этом спрашиваете?»
«Потому что Де Пейн — слабак, который избегает конфронтации. Потому что ты не выкроил время из своего напряженного дня, чтобы навестить меня из-за нарушения правил о краже в магазине».
«Ты не знаешь Фиска».
«Никогда о нем не слышал и в глаза не видел».
«А как же Мозес Грант?» — мигает снимок DMV.
Фортуно сказал: «Этого человека я видел в компании Де Пейна. Я думаю, Де Пейн называл его своим диск-жокеем. Еще один потенциальный музыкальный человек. Если это можно назвать музыкой».
«Как назвать?»
«В менее просвещенные времена это называлось бы ритмами джунглей.
Так как я житель Чикаго, Синатра мне больше по вкусу».
«Синатра был из Нью-Джерси».
«Его музыку ценят в Чикаго».
«Расскажите мне о Мозесе Гранте».
«Я видел его в компании мистера Де Пейна несколько раз — три или четыре раза. Он никогда не разговаривал в моем присутствии. У меня сложилось впечатление, что он был лакеем. Мне кажется, я видел его за рулем машины мистера Де Пейна».
«Какое транспортное средство?»
«Две машины, если быть точным. Одна из тех прожорливых «Хаммеров» и седан «Лексус». «Лексус» принадлежит матери мистера Де Пейна».
«Мэри Уитбред».
Фортуно усмехнулся.
«Что смешного?» — сказала Петра.
«Как она пришла к тому, чтобы так себя называть?»
«Ты ее знаешь».
«Это, — сказал Фортуно, — целая история».
«У нас есть время».
Уонамейкер сказал: «Сорок одна минута, если быть точным».
Фортуно снял туфлю, просунул палец между пальцами ноги, покопался и поскреб, извлек что-то, что, по-видимому, его заинтриговало.
Петра сказала: «Мэри Уитбред».
«Ее настоящее имя — Мария Бейкер. Ее родной город — Чикаго».
«Старый сосед?» — спросила Петра.
«Мы выросли в разных районах. Я познакомился с Марией благодаря своей работе в правоохранительных органах».
«Вы были копом?»
«Я подумывал стать одним из них. Только недолго, все это вероломство и коррупция... без обид, жандармы всякие, но Чикаго был тем еще городом
Тогда порой было трудно отличить хороших парней от негодяев».
«Какие у вас были связи с полицией?»
«Я консультировал по вопросам безопасности различных политических деятелей. Иногда это приводило меня к взаимодействию с вашими коллегами из Windy City. Благодаря моему знакомству с различными лицами итальянского происхождения...»
«Нет-нет», — сказал Уонамейкер.
«Уэсли», — сказал Фортуно, — «в какой-то момент тебе нужно развить чувство доверия. Я не собираюсь нарушать наше соглашение, если только это не будет в моих интересах. События, которые интересуют детектива Коннора, предшествуют тем, которые могли бы вас обеспокоить, и я просто предоставляю контекст...»
«Предоставьте это другим способом».
Фортуно оттянул губы, почесал бледную розовую десну. «Я встретил Марию Бейкер более тридцати лет назад».
«Где?» — спросила Петра.
«Если мне не изменяет память, первый раз это было в клубе под названием The Hi Hat. Мария танцевала там, а также в других ночных заведениях». Улыбка ящерицы.
«Без одежды. Шляпа и другие принадлежали разным людям… определенного средиземноморского происхождения. Время от времени Мария вступала в романтические отношения с некоторыми из этих людей, а также с другими людьми».
"Другой?"
Фортуно улыбнулся. «Комики, барабанщики, разный сброд. Марии было довольно... легко угодить. К сожалению, наступил момент, когда один из людей — определенного происхождения — умер весьма неестественным образом, и Мария Бейкер забеспокоилась о ее личной безопасности. Я, только что переехавший в Лос-Анджелес, и благодаря своим связям с правоохранительными органами в обоих городах смог облегчить ей переезд сюда. Мария хорошо приспособилась к климату. Метеорологически и профессионально».
«Профессия — стриптизёрша».
«А также другие аспекты шоу-бизнеса».
Майло сказал: «Она стала агентом по кастингу».
Фортуно рассмеялся.
«Что смешного?» — сказала Петра.
«Кто тебе это сказал?»
«Она это сделала».
«Мария, Мария», — сказал Фортуно. Напевая несколько тактов из Вест-Сайда Сюжетная мелодия. « Это была музыка, Леонард Бернстайн... Детективы, главный аспект кастинга, с которым когда-либо сталкивалась Мария Бейкер, — это снятие одежды перед джентльменами в Канога-парке».
«Порноактриса?» — спросила Петра.
«Я уверен, что никто из нас не является поклонником этого жанра», — сказал Фортуно. «Однако мы все знаем, что настоящий Голливуд — это Канога-парк».
«Мэри Уитбред — ее сценический псевдоним? Звучит не слишком сексуально».
«Жанр опирается на клише, детектив. Или опирался раньше, когда продукт показывали в кинотеатрах и сюжеты считались существенными. Один из распространенных мотивов — невинная горничная, которую развратили. Одним из довольно успешных фильмов был полнометражный фильм под названием « Теряя невинность». Сюжетная линия была банальной, но эффективной. Викторианская горничная едет в Лондон и соблазняется лордами, герцогами и тому подобными».
«Горничную звали Мэри Уитбред».
«Тридцать лет назад», — сказал Фортуно, — «она выглядела как девчонка из соседнего дома. Режиссер посчитал ее настолько идеальной, что использовал ее настоящее имя в качестве основы для ее псевдонима » .
«Бейкер — Уитбреду».
Фортуно закрыл глаза. «Сущность широко раскрытых глаз викторианской чистоты. Даже когда ее отверстия были исследованы».
«Кто был директором?»
«Джентльмен по имени Сальваторе Грассо. Покойный».
«Совершенно неестественным образом?»
«Если вы считаете инсульт противоестественным».
«Чистота с широко открытыми глазами», — сказал Майло. «Ты поклонник ее творчества».
«Напротив, лейтенант Стерджис. Мне это наскучило». Он полузакрыл веки.
«Я уверен, что и вы тоже » .
«Ваши отношения с Мэри когда-нибудь становились личными?»
«У меня, — сказал Фортуно, — все личное». Отвернувшись от Майло, он повернулся к Петре и ухмыльнулся. «Я ее трахнул ?»
Она не двинулась с места.
«Ответ — да. Я трахал ее. Я трахал ее по своему желанию, в любом направлении, много раз. Это не делает меня членом эксклюзивного клуба.
И отношения не были эмоциональными».
«Случайный секс».
«Твое поколение не изобрело это, дорогая».
«Расскажите нам об этих отношениях».
«Я только что это сделал».
«Вы помогли ей переехать в Лос-Анджелес, устроили ее в порнобизнес и продегустировали товар».
«Я ее не подставлял. Я познакомил ее с разными людьми. Мои пробы товаров были по обоюдному согласию».
«Блезу де Пейну двадцать восемь. Ты знаешь его с тех пор, как он родился».
"У меня есть."
«Что вы можете нам о нем рассказать?»
«Ничего больше того, что у меня уже есть».
«Каковы отношения между Де Пейном и его матерью?»
«Как есть».
«Они не ладят?»
«Мэри, вероятно, думает, что она замечательная мать».
«Она не такая?»
«Актрисы», — сказал Фортуно. «Все дело в них » .
«Кто его отец?»
Фортуно поднял ладони.
«Есть что-то, чего ты не знаешь?» — спросила Петра.
«Есть много, много вещей, которых я не знаю, детектив Коннор. В этом случае отцовство будет трудно установить. Как я уже сказал, Мэри была эклектичной».
"Был?"
«Я уже давно с ней не общался».
«Почему это?»
«Она потеряла интерес к куртизанству и нашла себе замену в виде страсти».
«Что это?» — спросила Петра.
«Недвижимость. Она владеет зданиями, собирает арендную плату, считает, что это делает ее дворянкой».
«Откуда у нее деньги на покупку зданий?»
«Старомодным способом», — сказал Фортуно. «Она трахалась за это».
«Какой-то конкретный человек?»
«Как раз наоборот».
«Как насчет имен ее благотворителей?»
Уонамейкер сказал: «А как насчет того, чтобы нет?»
Петра сказала: «Нам плевать на тех уродов, на которых он собирается выплеснуть всю информацию, если только они не замешаны в убийстве».
«Тот же ответ», — сказал Уонамейкер.
«Чье убийство?» — спросил Фортуно.
«Человек по имени Лестер Джордан».
Фортуно не отреагировал, но удержаться на месте, казалось, стоило усилий. «Не знаю его».
«Ты в этом уверен?»
«Не могу быть увереннее».
«Парень», — сказала Петра, — «мы-то думали, что ты — Человеческая Картотека, а посмотри на все эти дыры в банке данных».
Фортуно снова потянулся к носу. С удовольствием поковырялся.
«Жизнь, — сказал он, — может разочаровывать».
«С кем еще общался Де Пейн?»
«Я не обращаю внимания, с кем тусуются панки».
«Он тебе не нравится».
«У него нет...»
«Моральный стержень, я знаю», — сказала Петра. «В отличие от всех твоих других поставщиков и клиентов».
«Знание — сила, детектив. Я оказываю законную услугу».
«Федеральное правительство, похоже, считает иначе».
Уонамейкер прочистил горло.
Петра сказала: «Де Пейн разгромил квартиру, которую снимал у мистера Бенезры, и отказался платить аренду за несколько месяцев».
«Меня это не удивляет».
«Вы знали, что он тупица, но дали ему рекомендации?»
«Господин Бенезра попросил меня помочь найти краткосрочного арендатора в ветхом доме, который он планировал снести в ближайшее время. Я случайно разговаривал с Мэри, и она упомянула, что ее сын ищет жилье».
«Думаешь, ты давно ее не видел?»
«Она позвонила мне».
"Почему?"
«Чтобы помочь найти жилье для ее сына».
«Где он жил в то время?»
«Этого она не сказала».
«Мэри Уитбред владеет недвижимостью», — сказала Петра. «Зачем ее сыну искать жилье?»
«Это вам нужно спросить у нее».
«Она не хотела, чтобы он был рядом?»
Фортуно сказал: «Это, конечно, возможно».
«Он доставил ей неприятности».
«Я не знаю подробностей, но, повторюсь, это не...»
«Мысль о его причастности к убийству вас не шокирует».
«Меня невозможно шокировать, детектив».
«Где жил Де Пейн после того, как покинул дом на Ориол Драйв?»
Долгое, медленное покачивание головой. Белые пряди распустились, и Фортуно набил
их на место. «Я рассказал вам все, что знаю».
Петра ждала.
Фортуно выпил апельсиновый сок.
Уонамейкер потянулся за карманными часами.
Петра сказала: «Я знаю, большая рука — на бюрократии, маленькая рука — на бюрократии». Фортуно: «Расскажи нам еще что-нибудь о Блезе де Пейне».
Фортуно допил сок, вытер губы тыльной стороной рукава. Вытер рукав о диван и стряхнул мякоть с подушки.
«Если бы ты был нами, Марио, где бы ты его искал?»
«Хм», сказал Фортуно. «Я бы сказал, Шерше ля фам. Это по-французски
«женщины более скользкие, чем мужчины » . В данном случае — la mamacita.
«Многоязычный», — сказал Майло.
«Женщины любят ловкость в словах, лейтенант. Не то чтобы такие вопросы волновали вас. Уэсли, я думаю, мне пора ужинать. Доктор.
Делавэр, когда увидишь Филиппа, скажи ему, что папа его любит».
ГЛАВА
29
Мы сидели в баре отеля и пили колу.
Майло сказал: « Тихий мальчик. Фортуно беспокоится, что его сын — гей».
Петра спросила: «Это то, что он имел в виду?»
Его ответом была полуулыбка.
Она сказала: «Спасибо, что согласился увидеть ребенка, Алекс».
«В Санта-Барбаре в это время года хорошо».
«Мистер Инсайдер в итоге не рассказал нам ничего, кроме того, что мама Де Пэйна была дикой девчонкой, которая обожала недвижимость. Что не совсем редкость для Лос-Анджелеса.
Какая она, мисс Уитбред?»
Майло сказал: «Дружелюбный, кокетливый, хорошо сложенный».
Я сказал: «Ее сын продает грязные картинки. Она их сделала».
«Итак, мы в мире Фрейда».
«Де Пейн приезжал в гости, когда мы были там, так что какая-то связь все еще есть. Фортуно прав: следите за ней, и она может привести вас к нему».
«В тот день, когда мы ее встретили, Де Пейн был прямо перед нами», — сказал Майло, потирая лицо.
Петра поставила стакан. «Все, что мы слышим об этом парне, оказывается отвратительным. Но он не является официальным подозреваемым по делу Джордана, так что я никак не могу получить доступ к линии Мамочки — где Фортуно, когда он нам нужен. С точки зрения наблюдения, Четвертая улица тихая, респектабельная и относительно невысокая. Не самое лучшее место для слежки. Есть идеи?»
Майло сказал: «После наступления темноты будет легче».
«Правда... хорошо, я поговорю с Раулем».
Я сказал: «Фортуно подтвердил, что Мэри занялась недвижимостью с помощью богатых бойфрендов. Мы знаем, что Майрон Бедард продал ей четыре здания, включая два дуплекса на Четвертой. Это подтверждает нашу догадку о том, что она была его любовницей. Это также укрепляет нашу теорию о том, что Де Пейн познакомился с Лестером Джорданом через Бедардов. Я убежден, что то, что преследовало Пэтти, произошло в те месяцы, когда она жила на Четвертой».
Майло сказал: «Майрон берет Мэри и ее ребенка с собой, когда проверяет своих арендаторов на Чероки. Ребенок просто случайно сталкивается с Джорданом и видит возможность?»
«Как бы то ни было, — сказала Петра, — мне не удалось найти Майрона Бедарда.
Или кто-то еще, если на то пошло. Почему у меня есть это маленькое неприятное чувство, что Фортуно нас разыграл?
Я сказал: «Он играл со мной , чтобы получить терапию для своего сына. Может быть, он действительно заботится о мальчике, но в основном ему нужно было чувствовать контроль. Что я нахожу интересным, так это то, что он уклонялся от каждой темы, которую вы подняли, кроме Мэри Уитбред».
«Ты прав, нет проблем с изложением деталей, вот. Включая то, как он ее сделал. Что это было, очередная силовая игра?»
«Он обижен на нее. Или, по крайней мере, ему все равно, что будет с ней или ее сыном. Если бы он знал больше, он бы нам рассказал».
«Грязные картинки для наркоты», — сказала Петра. Из ее сумочки доносилась тонкая музыка, и она вытащила телефон, играющий первые восемь нот «Time After Time».
«Коннор. Эй, Рауль, ты что… шутишь? Дай мне адрес. Буду через тридцать-сорок».
Она отключилась и встала. «Мозес Грант появился».
«Превосходно», — сказал Майло.
"Не совсем."
Место преступления находится в собственности полиции, а тело — в собственности коронера.
Мы трое стояли в стороне от места преступления, освещенного белым светом ночных проливов, пока следователь коронера по имени Салли Джоханнон надевала перчатки и трудилась, чтобы перевернуть огромный труп Мозеса Гранта лицом вверх. Рядом стояли два детектива Центрального отдела по имени Дэвид Сондерс и Кевин Було. Оба были чернокожими, им было чуть за тридцать, одетыми в хорошо сшитые темные костюмы.
В нескольких футах от него Рауль Биро в спортивном пиджаке с узором «ёлочка» и серых брюках осматривал место преступления.
В третий раз попытка Йоханнона получить фронтальный вид провалилась.
Грант был выброшен около 110 North, чуть выше Чайнатауна, машины проносились в нескольких футах от него. По оценкам, разложение и вздутие заняли один или два дня. Несмотря на широкое открытое место, запах был несомненным, и он прилипал к моим пазухам, как это всегда бывает.
Салли Джоханнон поморщилась. «Вот мой крестцово-подвздошный сустав». Она махнула рукой, прося о помощи.
Двое водителей, которые приехали на белом фургоне, были в перчатках и втроем завершили переворот.
Велюровый спортивный костюм Гранта цвета шалфея сливался с кустарником и молодыми эвкалиптами. Его нашла команда по расчистке кустарников из попечителей окружной тюрьмы. Теперь они ушли, их проводили обратно в комфорт тюремного заключения. Пандус был заблокирован патрульной машиной, но автострада оставалась открытой, и рев машин был постоянным.
«Один здесь», — сказала Джоханнон, указывая на маленькую, аккуратную рану на лбу Гранта. Ее руки скользнули вниз по выпуклости туловища Гранта. «Два, три...
Четыре, пять — и один здесь». Указывая на разрыв в велюровой мертвой точке паха Гранта. «Кому-то не понравился этот бедняга».
Петра спросила: «Есть ли какие-нибудь раны, полученные при обороне?»
Джоханнон проверил. «Нет, ничего».
Майло сказал: «Стрелок смотрел на него, когда отпустил оружие».
Дэвид Сондерс сказал: «Любой стрелок, вероятно, был бы ниже Гранта.
Удар в пах или в один из брюшных прессов мог бы стать началом. Грант упал, а стрелок продолжал наносить удары».
«Снимок в пах заставляет меня задуматься о злобе», — сказал Кевин Було.
«Он шутил по поводу чьего-то семейного положения?»
Петра сказала: «Насколько нам известно, нет».
«Вы его уже давно ищете?»
«Это целая длинная история».
«Не могу дождаться», — сказал Було.
Салли Джоханнон сказала: «Позвольте мне еще раз проверить его ноги... нет, похоже, это он, ребята. Судя по размеру входа, я бы предположила .22, точно не намного больше. Серьезной крови нет, так что это не было местом убийства. Вы не найдете гильз, если только одна не застрянет где-то на его теле и не выпадет».
Опустившись на колени, она провела взглядом по спортивному костюму. «Есть ли у этой штуки карманы… ах да, вот так».
Засунув руку внутрь куртки-молнии, она вывернула карман наизнанку. «Никаких документов, извините, люди».
Рауль Биро сказал: «Мы знаем, кто он».
«Спасибо тебе», — сказала Петра. «Хорошая работа».
Биро позволил себе на долю секунды улыбнуться. Он сидел за своим столом, работая с телефонами, одновременно отслеживая входящие вызовы об убийствах на сканере. Услышав о свалке в центре города, он призадумался о расе и размерах жертвы, прибыл на место преступления пораньше и помог его обезопасить.
«Хвала Господу, — сказал Сондерс. — И Его верному слуге, детективу Биро».
Все понимали, что он имел в виду. Без идентификации жертв дни могли быть потеряны.
Биро спросил: «Что ты хочешь, чтобы я сделал теперь?»
Петра сказала: «Это зависит от этих ребят».
Сондерс спросил: «Вы не знаете, есть ли у мистера Гранта родственники здесь?»
«Год назад мы отследили его место жительства, и он жил один в Долине.
Он представлял для нас интерес как помощник нашего подозреваемого, но ничто не указывает на то, что он был плохим парнем сам по себе».
«Кто-то наверняка так думал».
Джоханнон поднялась на ноги. «Скрип, скрип, я становлюсь слишком старой для этого».
Я бы дал ей тридцать пять.
Взяв камеру, она обошла тело, делая небольшие шаги и делая много снимков. «Ладно, он весь твой. Где твои техники?»
Сондерс сказал: «Уже в пути».
Кевин Було сказал: «Мы готовы услышать эту историю, Петра».
Один из водителей склепа спросил: «Есть ли у вас идеи, когда мы сможем отправиться в путь?»
Петра подытожила, что знала о Гранте. Сондерс и Було слушали, пока она не закончила, затем Сондерс сказал: «Этот парень Фиск — очевидный выбор, учитывая, что он уже убил кого-то из-за чего-то, что знала жертва. Грант тусовался с этими ребятами, вероятно, тоже узнал слишком много.
Единственное, что против этого, — это то, что Фиск задушил вашу жертву».
Петра сказала: «Это произошло в многоквартирном доме, полном людей, так что шум мог быть фактором. А Грант был даже больше Боулэнда, возможно, слишком большим, чтобы его задушить».
«Так что, может быть, его застрелили где-то в уединенном месте. Понятия не имею, где он жил?»
«Де Пейн и Фиск жили вместе в Голливудских холмах. Гранта в доме никто не видел, но, возможно, он там был. Но даже если он там и был, это было несколько месяцев назад».
«Клубные парни», — сказал Було. «На нашей территории много клубной деятельности.
Заброшенные здания к востоку от Civic Center, в основном промышленные, ночью мертвые. Клубные чуваки вламываются, контрабандой воруют электричество, устраивают рейвы, торгуют наркотиками, забирают деньги и убегают. Когда вечеринка заканчивается, становится тихо и спокойно».
Сондерс сказал: «Есть несколько мест, которые мы можем проверить, чтобы посмотреть, нет ли там обильных выделений биологических жидкостей».
Було сказал: «Начнем с того места на Санта-Фе».
Сондерс кивнул. «Раньше здесь был текстильный склад. Удивительно, что можно найти в таких местах».
Петра сказала: «Единственное место, где их троих видели вместе, было в Рэттлснейке».
«Этого давно нет», — сказал Сондерс. «Похоже, мы будем не спать по ночам, Кев. Ты так или иначе это делаешь, но моя общественная жизнь умрет » .
«Ты этого не заслуживаешь», — сказал Було. «Будь как все мы и страдай».
Сондерс ухмыльнулся. «Жена Кева только что родила ребенка».
Майло сказал: «Поздравляю».
Петра сказала: «Это здорово, Кев. Мальчик или девочка?»
Кевин Було сказал: «Девочка, Трина Луэлла. Самый красивый ребенок в известной вселенной, но она не любит спать».
«Если она сможет сделать тридцать шесть подходов подряд, она сможет пойти по стопам своего отца».
«Этого не произойдет», — сказал Було. «Трина станет врачом».
Шутки прекратились, и детективы из Центрального управления начали ходить по свалке, выискивая гильзы, которые не материализуются. Приехал фургон LAPD Crime Scene, и из него вышли два техника, неся черные чемоданы.
Когда они приступили к работе, Петра загнала Рауля Биро в угол и попросила его присмотреть за двухквартирным домом Мэри Уитбред.
Он сказал: «Я могу это сделать».
«Ты свободен сегодня вечером?»
«Я могу быть».
Она повернулась к нам. «Все это кровопролитие только для того, чтобы заткнуть информацию? Любое воспоминание, которое воскресила Патти, должно быть, было из высшей лиги. Я не верю, что это было что-то меньшее, чем убийство. Так что, возможно, Айзек ничего не вытащил, потому что об этом не сообщалось, как вы сказали. Что не вселяет надежды».
Она наблюдала, как техники приседали возле тела. «Нам здесь делать нечего».
Мы вернулись к своим машинам.
Я сказал: «Я знаю, что .22 калибр распространен, но вы, возможно, захотите сравнить пули в Гранте с теми, что были взяты у Лиланда Армбрустера».
Майло сказал: «Де Пайн застрелил Армбрустера тринадцать лет назад и оставил себе его оружие?»
«Тринадцать лет назад Де Пейну было пятнадцать. Если Армбрустер был его первым, пистолет мог иметь психологическое значение».
«Сентиментальная ценность».
Петра сказала: «К тому же, ему это сошло с рук, так зачем же отказываться от удачного оружия? Я согласна, попробовать стоит. Вскрытие Гранта не будет приоритетным, потому что шесть пулевых отверстий — это не детектив. Но позвольте мне вернуться, чтобы поговорить с Сондерсом и Було и посмотреть, смогут ли они немного поднажать. Как только пули будут выловлены, я скоординирую баллистику. Рауль, оставайся со мной, и давайте поговорим о сегодняшнем вечере. Увидимся позже, ребята».
Я выехал на трассу 110 и помчался на юг.
Майло сказал: «Теперь можешь сбавить скорость».
Я сказал: «Я направляюсь к Тане. Двое людей погибли, чтобы сохранить тайну. Она вне круга, но Де Пейн и Фиск не могут этого знать».
«Вы говорили с ней о поиске временного жилья?»
"Еще нет."
«Время было выбрано неподходящее?»
«Я должен был все исправить. Сделай мне одолжение и позвони ей сейчас».
Он попробовал ее стационарный и мобильный. Голосовая почта на обоих. «Она, наверное, учится».
«Надеюсь, что так».
«Одно в ее пользу, Алекс: учитывая, что Де Пейн и Фиск играют роль Усамы, они, возможно, не рискнут выступить открыто».
«Они не слишком боялись стрелять в Гранта. Хотите, чтобы я высадил вас у машины или поехал прямо к ней домой?»
«Чистота всегда лучше всего», — сказал он. «Так сказать».
ГЛАВА
30
Ни одного фургона на подъездной дорожке Тани. Свет янтарно освещал занавески в гостиной. Наружные пятна, казалось, светили ярче, и я так и сказал.
Майло сказал: «Она, вероятно, увеличила мощность. Хорошая девочка, она слушает. Она, вероятно, все еще в кампусе, готовится к тесту или чему-то еще. Но позвольте мне проверить помещение, чтобы вы почувствовали себя лучше».
Когда он начал выходить, машина через дорогу отъехала и направилась в сторону Пико.
Белый кабриолет Mercedes. Классическая модель, бросающаяся в глаза в этом районе среднего класса.
Я сказал: «Возвращайся».
Майло сказал: «Что…»
«Этот Бенц едет на север. Мы его уже видели».
Кабриолет сделал остановку и продолжил движение на восток по Пико, не включив сигнал светофора. Умеренное движение сделало хвост легким. В Ла-Сьенеге Mercedes повернул налево, набрал скорость, проехал мимо парка Ла-Сьенега и старого ресторанного ряда, прежде чем остановиться на светофоре в Сан-Висенте. Затем на Третью улицу и повернул направо.
Короткая поездка мимо новых кафе и множества припаркованных автомобилей, затем на юг по Орландо.
Майло сказал: «Постой на углу».
Мы наблюдали, как кабриолет проехал несколько кварталов, а затем повернул налево на Четвертую улицу. Опять никакого сигнала.
«По крайней мере, я могу привлечь его к ответственности за нарушение правил дорожного движения. Выключите фары и
поднимитесь немного выше».
Я остановился недалеко от Орландо и Четвертой авеню, и мы наблюдали, как «Мерседес» проехал квартал и остановился перед двухквартирным домом Мэри Уитбред.
Сидя там, посреди улицы. Прошла целая минута, прежде чем погасли стоп-сигналы.
Майло сказал: «Он возвращается в Сан-Висенте, иди, Алекс».
Бенц мчался на восток по Беверли. Я держался на три корпуса позади, следовал за гладким белым шасси через район Фэрфакс и в Хэнкок-парк.
Когда «Бенц» повернул на Гудзон-авеню, Майло снова заставил меня остановиться.
«Давайте позаботимся о том, чтобы все сюрпризы были именно теми, которые мы преподносим».
«Бенц» повернул именно туда, куда мы и предполагали.
Я выехал на Гудзон, свернул на восточную сторону улицы и поставил Seville неправильно, прямо перед особняком Бедара.
Белый Mercedes был позади зеленого Bentley. Фары выключены, звука двигателя не слышно. Выветренное пластиковое заднее стекло не давало возможности рассмотреть пассажиров.
Из машины никто не вышел.
Майло вытащил свой маленький Maglite из кармана куртки, вытащил пистолет и вылез. Стоя прямо за Benz, он направил острый, яркий луч сквозь пластик.
« Полиция! Водитель, медленно откройте дверь » .
Ничего.
« Сделай это. Водитель, выходи». Его грохот разнесся эхом среди безмолвной элегантности. Резко, но в соседних домах не горел свет. Люди хорошо спали на Хадсон-авеню. Или делали вид, что спят.
"Вне."
Дверь водителя приоткрылась. «Лейтенант? Это я. Кайл».
«Выйди из машины, Кайл».
«Я... это мой собственный дом».
« Сделай это. Сейчас » .
Голос с пассажирского сиденья сказал: «Это абсурд…»
«Тихо, пассажир. Кайл, выходи».
Дверь распахнулась шире, и Кайл Бедард вышел, щурясь и моргая. На нем была пушистая серая толстовка поверх оливковых брюк-карго и такие же желтые кроссовки. Кончики его волос сверкали в луче фонарика, как бенгальские огни на День независимости.
Он сказал: «Пожалуйста, уберите это из моих глаз».
Майло приглушил свет.
«Видите ли, лейтенант, это действительно я. Никто больше не носит такую уродливую обувь».
Майло сказал: «Я собираюсь обыскать тебя, сынок. Повернись».
«Вы шутите».
«Что угодно, только не это». Он похлопал Кайла по земле и усадил его на бордюр. «Ты следующий, пассажир».
Голос из машины сказал: «Я в это не верю».
Кайл потер глаза. Увидел меня и улыбнулся. «В сюрреалистическом, в духе Жана-Люка Годара, это круто».
Пассажир рассмеялся.
"Вне!"
Кайл подпрыгнул.
Пассажир сказал: «Меня зовут не Мухаммед, так зачем же так утруждаться?»
«Ради смеха», — сказал Майло. «Было известно, что беспечных людей подстрелили».
«Что в этом смешного?»
"Точно."
Кайл сказал: «Это...»
«Ладно, ладно», — сказал пассажир. «Я выхожу. Не стреляйте в меня, ради Бога».
Появившийся мужчина был выше Кайла и на пятьдесят фунтов тяжелее, с вместительным брюшком. Под пятьдесят, глубокий загар, чистый купол. Оставшиеся волосы были темными и достаточно длинными, чтобы собрать их в конский хвост, спускавшийся ниже лопаток. Бакенбарды, более пышные, чем у Майло, спускались к мягкой линии подбородка.
Очки Джона Леннона ехали по клювовидному носу. Оба его подбородка были сильными.
Общий образ был Бен Франклин в итальянских шмотках. Красиво сшитый кремовый кашемировый блейзер был сшит на заказ для более стройной фигуры. Шоколадные брюки идеально смотрелись поверх карамельных сетчатых мокасин. Открытый воротник шелковой рубашки цвета электрик дополнял желто-лазурный аскот. Из нагрудного кармана вывалился винного цвета платок. Я насчитал шесть золотых колец на двух руках, много блеска.
Улыбка, полная презрения, плясала на тонких губах. «Мне поднять руки?
Сказать «дядя»? Прочитать клятву верности?»
«Просто стойте там и расслабьтесь, сэр».
«Время проявить должную осмотрительность, лейтенант, как-там-вас-там. В правом переднем кармане брюк лежит швейцарский армейский нож на пятнадцать штук, не порежься консервным ножом. Единственный другой потенциально опасный предмет на мне — это мой бумажник. Но поскольку женщин поблизости не видно, я бы не волновался».
Его улыбка стала шире, когда Майло похлопал его. «Поскольку мы танцуем танго, я могу представиться. Майрон Бедард».
Кайл сказал: «Это круто, ты не думаешь, пап?»
Майрон Бедард рассмеялся. «Сынок, думаю, мне понадобится время, чтобы увидеть это таким образом».
Закончив, Майло извинился перед Майроном и позволил Кайлу встать с тротуара.
Кайл отряхнул штаны и встал рядом с отцом. «Как думаешь, кто-нибудь из соседей это видел, пап?»
«Если они это сделают», — сказал Майрон Бедард, — «то и черт с ними». Майло: «А это действительно было необходимо?»
«К сожалению, да».
Бедар снял очки и протер их уголком кашемира.
«Выполняешь свою работу... никаких обид. На самом деле я не понимаю. Я имею в виду, что я понимаю твою точку зрения о том, что нужно быть осторожным ради собственной безопасности, но Кайл сказал, что ты его знаешь, так какого черта ты должен через это проходить?»
«Я встречался с Кайлом однажды, мистер Бедард. Не знаю его достаточно хорошо, чтобы быть в чем-то уверенным».
«О, это...»
«Мы заметили, как ты смотрел дуплекс Тани Бигелоу».
«Замечены? Мы просто...» — искоса взглянул на сына.
Кайл молчал.
Майло спросил: «Ты был кем?»
Кайл посмотрел вниз.
Майрон Бедард сказал: «Мой сын влюблен в девушку. Это нормально, Кайл?»
Кайл тихо выругался. «Полагаю, теперь так оно и есть».
«Он беспокоится о ней, хочет убедиться, что с ней все в порядке, вот и все. Чтобы показать вам степень его преданности, он забрал меня из аэропорта и вместо того, чтобы сразу ехать домой, настоял, чтобы мы...»
"Папа!"
"Это полиция, сынок. Нет смысла притворяться".
Кайл повернулся к нам. «Это был глупый поступок, извините».
Майло спросил: «Почему ты беспокоишься о Тане, сынок?»
Майрон Бедард сказал: «Я плачу за его обучение, поэтому только я могу называть его так».
Похлопывая Кайла по спине. «Шучу, продолжай, лейтенант, я не расслышал твою фамилию…»
«Стерджис».
Бедард протянул руку. Он и Майло пожали друг другу руки.
«Стерджис», сказал он, «как на большой встрече Харли. Вы когда-нибудь там были, лейтенант?»
"Неа."
«Тебе стоит это сделать, это просто бомба. Я делал это двенадцать лет подряд. Я чередую Fatboy 95 года и Speedster 883 Custom XL 2004 года. Нет ничего лучше Черных гор в августе, ты делаешь остановку в Кистоуне, недалеко от горы Рашмор. Там царит серьезная вечеринка».
Он подтолкнул Кайла. «В следующем году ты должен будешь выполнить свое обещание и пойти со мной, сынок».
Кайл не ответил.
«Уклончиво», — сказал Майрон Бедард. «Он возвращается к этому, когда я становлюсь занозой в заднице. Вам тоже стоит пойти, лейтенант. Я полагаю, вы на велосипеде».
«Почему это?»
«Разве не все полицейские ездят на велосипедах?»
«Не этот».
«Может быть, я имею в виду дорожный патруль. Чем сейчас занимается Эрик Эстрада?»
Майло повернулся к Кайлу. «Почему ты беспокоишься о Тане?»
«По тем же причинам, что и вы».
"Такой как?"
«Например, дядя Лестер был убит сразу после того, как вы поговорили с ним о маме Тани. Например, Таня жила рядом с Мэри и Питом, например, отношения между Мэри и дядей Лестером».
«Пит как в Питерсоне Уитбреде».
«Он ненавидел, когда его так называли».
«Ты его знаешь».
«Мы не были друзьями».
«Тот же вопрос», — сказал Майло.
«Я видел его время от времени».
«Как давно?»
«Когда мы были детьми».
«Как это произошло?»
Майрон Бедард встал перед сыном. «Мы можем продолжить эту дискуссию внутри, пожалуйста? Я не хочу быть посмешищем».
ГЛАВА
31
Бедар отпер особняк и отключил сигнализацию. «Entrez-vous».
Мы последовали за ним через зал из известнякового мрамора, мимо двойника Джорджа Вашингтона и библиотеки, где Кайл устроил свой исследовательский пункт. Беспорядок увеличился; больше мятой бумаги, чем деревянного пола.
Майрон остановился, чтобы осмотреть беспорядок.
«Я знаю, папа».
«В конце концов тебе придется организоваться, Кайл».
«Я организован когнитивно».
«Для гениев другие правила?» — снова хлопнув сына по плечу.
Кайл поморщился. Майрон шагал впереди него, размахивая хвостиком, включая свет, останавливаясь, чтобы просмотреть стопку почты на ониксовом столе, и швыряя ее обратно.
Арочный известняковый проход привел нас в просторную шестиугольную комнату, за которой стояли стеклянные двери, демонстрирующие едва освещенные регулярные сады. Деревья, где, как помнила Таня, пряталась, были китайскими вязами и платанами, ухоженными, но пышными. Пятидесятифутовый бассейн, достаточно старый, чтобы сохранить трамплин, отражал вафельные контуры решетчатой беседки. В баре с напитками в западном конце комнаты было столько бутылок, что ими можно было бы наполнить круизный лайнер.
Майрон Бедард направился прямиком к бару, остановившись, чтобы поразвлечься с еще несколькими лампами...
Вкл, выкл, тускло, тусклее, ярче. Остановившись на тяжелой оранжевой атмосфере, он выбрал хрустальный стакан Old-Fashioned, поднял его и прищурился.
Кайл задержался у входа в комнату, уставившись на свои ботинки. Когда я увидел его в первый раз, он выглядел как сквоттер. Два дня роста бороды подкрепили этот образ. Учитывая роскошь, я не был уверен, что Майло и я вписывались бы намного лучше.
Комната была больше, чем большинство домов, стены были обиты шантунговым шелком.
багровый от венозной крови. Потолок представлял собой куполообразное буйство гипсовых завитушек, оттененных ярдами карнизов. На стендах из фруктового дерева размещались китайские лошади и верблюды, а также ошеломленные божества, все покрытые глазурью того же зеленого и золотого цветов.
Позолоченные шкатулки из стекла, фарфора и серебра хвастались богатым приобретением.
Достаточно места для трех больших зон отдыха и такого же количества персидских ковров. Дамасские кушетки, гобеленовые кресла, несколько кожаных изделий для разнообразия, инкрустированные столы, стратегически расставленные.
Майрон Бедард открыл серебряное ведерко со льдом. «Кто-нибудь хочет выпить?»
"Нет, спасибо."
«То же самое».
«Тогда я выпью один». Смешав себе бурбон «Манхэттен» со льдом, он неторопливо подошел, потягивая напиток, плюхнулся на один из диванов, скинул туфли и полуоткинулся.
Более продолжительный глоток коктейля вызвал поднятый вверх большой палец и вздох удовольствия.
«Только что открыл для себя эту штуку — Knob Creek, выпивка премиум-класса Jim Beam. Лучшее, что было в самолете, — это Wild Turkey, а мы говорим о Gulfstream».
Облизав губы, он вытащил вишенку мараскино, откусил, вытер алый сок с подбородка, проглотил. «Почему все стоят?»
Мы с Майло сели так близко к нему, как позволяла планировка. Кайл на мгновение замешкался, прежде чем сесть подальше от всех нас.
Майрон сказал: «О, да ладно, малыш, прошли месяцы», и жестом подозвал его ближе. Кайл пожевал губу, нашел кресло, перпендикулярное дивану Майрона.
Майло сказал: «Для начала давайте послушаем об отношениях между Мэри Уитбред и Лестером Джорданом».
Ни один из Бедардов не ответил.
«И вдруг на тебя напала застенчивость?»
Майрон сказал: «Полагаю, этим должен заняться я».
Кайл сказал: «Хорошая догадка, пап».
«Сынок, может, тебе стоит заняться подсчетами или чем-то в этом роде».
«Детский стол?»
«Кайл, я никогда тебя не защищал, но некоторые вещи лучше сказать наедине».
«Я все знаю, папа».
«Позабавь меня, сынок».
Кайл не двинулся с места.
Майрон сказал: «Это вопрос приличия, Кайл».
Кайл играл со своим ботинком. Носок был треснут.
Майрон сказал: «Это что, теперь в моде? Напускная бедность?»
«Мне плевать на стиль, папа». Тонкий скулеж повысил тон голоса молодого человека. Скорее угрюмый подросток, чем начинающий ученый-исследователь.
Это может произойти, если вы находитесь рядом с родителем.
Майрон сказал: «И я никогда не давил на тебя в этом отношении, не так ли, Кайл?»
Кайл не ответил.
Майло сказал: «Почему бы тебе не сделать передышку, Кайл, но остаться здесь?»
Прежде чем Кайл успел ответить, Майрон вскочил, выпивая, снова встал между нами и сыном. Он коснулся щеки Кайла. Кайл напрягся. Майрон убрал руку, но поцеловал то же самое место.
Подбородок Кайла дернулся.
«Прости, сынок. За все беззакония, которые ты можешь придумать сейчас, и за множество тех, которые еще не пришли тебе в голову, но обязательно придут. Однако, ты мог бы рассмотреть контекст. Мне пятьдесят семь, я постоянно переедаю и пью много жидкости, презираю физические упражнения, игнорирую свой холестерин. Так что моя продолжительность жизни —»
"Папа!"
«...серьёзный вопрос. Поэтому, если я...»
Говоря быстро, но с легкой невнятицей. Wild Turkey не был слишком грубым для закуски в полете.
Кайл сказал: « Перестань , папа. Я ненавижу , когда ты так делаешь».
Майрон перекрестился. «Mea culpa. Моя вечная мантра».
Он взъерошил волосы Кайла. «Давай, братан, дай мне немного достоинства и остынь на некоторое время».
Кайл вскочил на ноги и затопал прочь.
«Поговорим позже, сынок. Я хочу рассказать тебе все о Венеции».
С уходом молодого человека Майрон сказал: «Он относится ко мне неоднозначно, как же иначе? Но я люблю его безусловно. Если бы мне пришлось иметь только одного ребенка, он был бы тем самым. Хорошо себя вел с первого дня — в нем никогда не было чертенка. И, гениально, я говорю о совершенно другом интеллектуальном уровне. Ему всего двадцать четыре, и через год он получит докторскую степень по физике плазмы. Я даже не могу понять, что это такое » .
Отцовская гордость сменилась напряжением, от которого его рот стал шире наполовину.
«Должно быть, это переход поколений. Как часто говорил мне отец. Он тоже был ученым. Самоучка, но у него куча патентов на имя. Кайл думает, что он антиматериалист, но он будет загружен, вопреки себе, вероятно, каким-нибудь высокотехнологичным изобретением. Однажды ты откроешь Forbes , и он будет там, в большом списке. Когда это произойдет, я надеюсь, что он хоть немного меня полюбит. У кого-нибудь из вас есть дети?»
«Нет, сэр», — сказал Майло.
«Это познавательно. Есть большая вероятность, что я был паршивым отцом. Тогда, конечно, я думал, что я был довольно хорошим отцом».
«Когда это было, сэр?»
«Когда Кайл был молодым. Я никогда не контролировал и не доминировал, но у меня есть склонность к импульсивности, и я полагаю, что это может быть...» Подняв свой напиток, он осушил стакан, вернулся к бару, налил двойной. К тому времени, как он вернулся на диван, половина уже была выпита.
«Ваша импульсивность повлияла на Кайла?»
«Это сложно, лейтенант». Глаза Бедарда закрылись, а дыхание замедлилось.
"Как же так?"
Бедард не двинулся с места. Головной член Мило приказал мне взять управление на себя.
Упоминание Петерсона Уитбреда заставило Бедарда искать убежища в его доме. Оказавшись внутри, он захотел, чтобы Кайл ушел.
Я спросил: «Импульсивно, как если бы ты взял Кайла с собой, чтобы увидеться с любовницей?»
Глаза Бедарда распахнулись. «Хозяйка». Это слово его позабавило. «Мэри была приятной остановкой, не более».
Майло спросил: «У тебя их много?»
«Что я могу сказать, я люблю женщин. Обожаю каждую из них».
Бедард пил, колол лед зубами и одной рукой очерчивал гитарные контуры женского тела. «Полагаю, можно сказать, что я влюблен в половину мира — сколько это, три миллиарда? Минус один — моя бывшая жена. Господи, можешь ли ты представить, как ты пробираешься сквозь эту массу женственности? Концепция ошеломляет».
Снова подняв трубку, он сказал: «Да здравствует Х-хромосома».
Майло спросил: «Когда ты начал заезжать к Мэри Уитбред?»
«Давайте посмотрим... давно это было — лет пятнадцать назад или около того».
«Ты все еще этим занимаешься?»
«Ей уже за пятьдесят. Для меня она слишком взрослая».
«Она была промежуточной остановкой, но вы продали ей четыре здания».
«Я так и сделал».
«Quid pro quo?»
Бедард рассмеялся. «Мэри заплатила справедливую рыночную стоимость. Тот факт, что не было никакой комиссии агента, дал мне немного больше гибкости, и ей не нужно было ждать финансирования».
«Она заплатила наличными?»
«Точнее, кассовый чек».
«О каком объеме мы говорим?»
«Хм», сказал Бедард. «Это было давно, я бы сказал... миллион, миллион пять».
«Откуда у нее такие деньги?»
«Понятия не имею. Что она сделала, чтобы ты так ею заинтересовался?»
«Кто инициировал продажу?» — спросил Майло.
«Одни вопросы, никаких ответов, да? Решение было обоюдным. Мэри жила в Carthay Circle, продала несколько квартир в Долине и хотела обменять их, возможно, перейти на путь проживания владельца. Мы владели дуплексами достаточно долго, чтобы получать хорошую прибыль, но в качестве чистой аренды доходность была не оптимальной. Я не хотел тратить время на недвижимость с менее чем дюжиной квартир, поэтому время было идеальным».
Покачивая стакан, он смотрел на движение волн. «Это как играть в «Монополию», меняешь дома на отели. Есть школа мысли, которая говорит: держи, никогда не продавай, но я нахожу это неприятно статичным».
Он снова сжал губы.
Я спросил: «Какой школы придерживался твой отец?»
Маленькие линзы очков сверкнули, когда он сосредоточился на мне. «Ты играешь со мной в психолога. Но да, ты прав. И, без сомнения, отец настаивал бы на своей правоте. Эти четыре здания должны стоить пять, шесть миллионов.
Но те, что я купил, у меня получились отлично».
Подростковое напряжение в голосе . Кайл рассказывал мне, что его отец и дед ненавидели друг друга. Кашемир и шелк были хороши, но для бинтов они были плохими.
Он сказал: «Меня все еще интригует весь этот интерес к Мэри. Это потому, что Пэтти Бигелоу жила в одном из дуплексов? В этом нет никакой тайны. Я отправил Пэтти к Мэри после того, как ей пришлось уехать отсюда».
«После смерти твоего отца».
«Она была прекрасной сиделкой, — сказал Бедар, — но у нее не было причин оставаться».
«Давайте вернемся к Питерсону Уитбреду», — сказал я. «Как Кайл познакомился с ним?»
«Это из-за Пита? Что он сделал?»
Майло спросил: «Кайл встречался с ним во время ваших остановок?»
Бедард погладил свой аскот. «Я не обязан с тобой разговаривать».
«Есть ли причина, по которой вы не хотите сотрудничать?»
«Смена часовых поясов, во-первых. Бедардская злобность, во-вторых». Сдержанная улыбка. «Нет, я легкий. По крайней мере, так мне сказали».
Люди любят говорить о себе. Моя профессия на этом основана.
Иногда, однако, это способ избежать сути.
Я спросил: «В чем была проблема между Кайлом и Питом?»
«Кто сказал, что они есть?»
«Ты все время избегаешь говорить об этом».
«Господи», — сказал Майрон Бедард. «И подумать только, я поддерживал твою профессию».
Майло сказал: «Поможет ли это, если я задам тот же вопрос?»
«Ха... нет, я не пытаюсь уклониться от ответа. Просто упоминание тех дней напоминает мне... это довольно резкий пример импульсивности, о которой я говорил. Именно поэтому я не хотел, чтобы Кайл был здесь».
Я сказал: «Ты взял Кайла с собой, когда увидел Мэри, и он увидел то, чего не должен был видеть».
«По крайней мере, он слышал вещи. Мэри могла быть... бурной. Да, у меня были плохие суждения, но вы должны понять, я была основным родителем Кайла, если я не была с ним, он вообще не получал никакого внимания. Вы встречались с моей бывшей женой.
Можете ли вы представить, чтобы она заботилась о ком-либо ? Так что да, я позволяла ему везде ходить за мной. Теперь я понимаю, что были некоторые... неподобающие случаи».
«Сколько лет было Кайлу, когда он сопровождал вас к Мэри?»
«Я бы сказал... девять, десять, кто помнит? Я подумал, что это будет весело, потому что Пит был немного старше. Кайл — единственный ребенок».
Выпивая еще немного. «По-моему, это было лучше, чем оставлять Кайла одного в этом богом забытом месте».
«Большой дом».
«Большая холодная гробница », — сказал Бедард. «Я ненавидел расти здесь. Когда-нибудь я продам его. Я слежу за рынком».
Я спросил: «Как Кайл отреагировал на визиты?»
"Что ты имеешь в виду?"
«Вы сказали, что были неподобающие случаи».
«Я говорил в общем. Слыша Мэри и меня… по большей части, Кайл казался в порядке».
«По большей части».
«Однажды — в последний раз — он казался каким-то угрюмым. Все, что я смог из него вытянуть, это то, что ему не нравился Пит, и он предпочел бы не возвращаться. Вероятно, это были его точные слова: «Папа, я бы предпочел не возвращаться». Он всегда разговаривал как взрослый, когда он был совсем маленьким, люди говорили: «Где чревовещатель?»»
«Почему ему не понравился Пит?»
«Он не стал вдаваться в подробности».
«Вы не стали этого добиваться».
«Я не видел для этого никаких причин. Кайл обратился с просьбой, и я ее выполнил».
Я не ответил.
Бедард сказал: «Пожалуйста, не говорите мне, что произошло что-то отвратительное. Я отказываюсь верить, что Кайл не рассказал бы мне. Большинство детей не разговаривают со своими родителями.
Но с Кайлом и мной было по-другому. Не было абсолютно никаких признаков чего-то подобного».
Майло сказал: «Это не то, что мы ищем, но если вы что-то подозреваете, сейчас будет...»
«Я не знаю. И, честно говоря, я не понимаю, какое отношение все это имеет к Пэтти Бигелоу и ее дочери. Я все еще не понимаю, почему вы вообще спросили Кайла о Пэтти и почему он так обеспокоен. Пэтти умерла от рака, а не при подозрительных обстоятельствах».
«Что тебе сказал Кайл?»
«Что вы возвращались и расследовали ее смерть, и что, возможно, она связана со смертью Лестера».
«Как вы узнали о смерти Лестера?»
«Кайл позвонил мне в Венецию и рассказал».
"Когда?"
«Вчера утром». Кривая улыбка. «Довольно рано утром. Сразу после того, как я приехал с довольно гурманской ночи в Париже и пытался отоспаться».
«Что еще он тебе сказал?»
«Вот и все», — сказал Бедард. «Часть о Патти не всплывала до тех пор, пока мы не ехали из аэропорта».
«Объяснение Кайла, почему он хотел проехать мимо дома Тани».
«Не то чтобы это прояснило ситуацию».
«Почему вы вернулись в Лос-Анджелес, сэр?»
«Кайл попросил меня об этом».
«Просто так, без всяких объяснений».
«Вы не отец, лейтенант. Я услышал потребность в голосе моего сына и ответил. Я пытался заставить его объяснить, но это еще больше расстроило его, поэтому я прекратил это. Я научился позволять Кайлу двигаться в своем собственном темпе — вы видели, как трудно было просто заставить его покинуть эту чертову комнату ?»
Майло спросил: «Почему именно Кайл сказал, что хочет проехать мимо дома Тани?»
«Чтобы убедиться, что с ней все в порядке. А потом он покраснел и занервничал. Из этого я сделала вывод, что он был очарован девушкой. Это меня удивило, но не неприятно. «Кайл» и «женщины» — это не те два слова, которые часто произносятся на одном дыхании».
«Не дамский угодник».
«Меня бы не шокировало, если бы он все еще был девственником». Сухой смешок. «Где я ошибся?»
Я спросил: «Почему Кайл проезжал мимо дома Мэри Уитбред?»
«Я понятия не имел, что он собирается это сделать. Когда он свернул на Третью вместо Беверли, я подумал, что это альтернативный маршрут, может быть, что-то связанное с дорожным движением — я не был в Лос-Анджелесе несколько месяцев, ублюдки из мэрии продолжают перекапывать улицы. Затем он свернул на Орландо, и прежде чем я успел опомниться, мы уже стояли перед дуплексом Мэри. Я спросил его, какого черта он делает, и он повернулся, странно посмотрел на меня и начал напевать «Auld Lang Syne».
«Делаю это по старой памяти».
«Но он не выглядел удивленным. Наоборот, он был напряжен и оставался таким, отказываясь что-либо объяснять».
Бедард допил остатки бурбона. «Дорога домой была напряженной. Я только что уехал из Венеции ради него, и поверьте мне, этот город прекрасен в любое время года
— если вы там не были, поверьте мне, вам придется это сделать. До того, как вся эта чертова
вещь канет в Лету».
«Ты пришла домой, потому что Кайл казался расстроенным», — сказала я, — «но он не объяснил почему».
«Я пытался вытянуть из него это. Вот почему мы сидели на подъездной дорожке, когда ты устроил свой маленький рейд коммандос».
Проведя пальцем под узел своего галстука, он сказал: «Почему ты не можешь мне сказать, что, черт возьми, происходит?»
«Давайте вернемся немного назад», — сказал я. «Как именно вы познакомились с Мэри Уитбред?»
«Через моего зятя».
«Лестер Джордан».
«Покойный, неоплаканный».
«Откуда он ее знает?»
«Как я уже сказал, Мэри — жизнерадостная девчонка. Ты знаешь что-нибудь о ее прошлом?»
«В Чикаго?»
«Ее история — и я не могу за нее поручиться — заключается в том, что в Чикаго она общалась с представителями мафии. Она также сказала, что знала мэра Дейли, Кеннеди.
Но разве это не стандартное заявление? Возможно, если вы пообщаетесь с ней достаточно долго, она заявит, что спала с Джимми Хоффой и Амелией Эрхарт».
«Стандартное требование для кого?»
«Стареющие дурочки. Я не пытаюсь быть жестокой, но давайте посмотрим правде в глаза, Мэри именно такая. Я бы приняла все, что она скажет, с долей sel de mer » .
«Вы ей не доверяете, но вы заключили с ней сделку по недвижимости».
«Ее кассовый чек был подлинным».
«Откуда она знает Лестера Джордана?»
«Среди ее разнообразных интересов были музыканты», — сказал Бедар. «Лес играл на саксофоне
в составе гастрольного коллектива, который выступал в клубе, где Мэри, кхм, танцевала .
Подмигиваю, подмигиваю. «Полагаю, толчок привел к толчку… так сказать. И ты не знаешь, это был единственный раз, когда Мэри проявила неосторожность. Одна ночь, и пора покупать подгузники».
Он покачал головой. «Глупо».
Майло спросил: «Джордан был отцом Петерсона?»
«Возможно, именно это побудило ее перевязать трубы. Или, возможно, это было просто удобство. Учитывая ее новую профессию».
"Порно."
«Ага», сказал Бедард. «Ты знаешь обо всем этом. Ты когда-нибудь видел работу Мэри?»
«Нет, сэр».
«Высокое качество, лейтенант. Для того, что есть».
«Если она не хотела детей, почему она не сделала аборт?»
«Она это обдумала», — сказал Бедард. «Она мне так и сказала — разговоры за подушкой и все такое.
Причиной того, что она этого не сделала, было то, что она встречалась с богатым стариком в то время. Богатым щедрым стариком, которого она думала, что сможет обмануть, заставив думать, что ребенок от него. К сожалению, план провалился».
«Папика не был в восторге», — сказал Майло.
«Папика потребовал провести тест на отцовство, а когда она замешкалась, он вышвырнул ее немного увеличившуюся задницу на улицу. К тому времени, как это произошло, она уже была слишком близка к тому, чтобы позволить себе аборт».
«Угрызения совести».
«Полагаю, у нее их несколько. Бедная Мэри. Она благословлена мышцами влагалища от небес, но ее суждения иногда не соответствуют действительности. Она родила ребенка, но, насколько я могу судить, не сделала многого для его воспитания. В этом смысле она не отличается от моей бывшей жены». Мне: «Нет, мое наблюдение за ней не было примером невротической модели поведения. В решающих аспектах между Мэри и Ионой были различия ».
Играя со своим стаканом. «Можно услышать о материнском инстинкте, но я встречал немало женщин, у которых его, похоже, не было».
«Когда вы в последний раз видели Мэри?»
«Я думал, что ответил на этот вопрос».
«Ты сказал, что она слишком стара».
«И так было по крайней мере десять лет. Вот почему я удивился, когда Кайл подъехал к ее дому и начал напевать. Я стараюсь забывать старых знакомых».
«Неприятные воспоминания?»
«Вовсе нет, доктор. Я верю в то, что нужно двигаться дальше».
«Значит, вы познакомились с Мэри через Лестера Джордана».
«Ах, Лестер», — сказал он. «Лестер был раком на моей супружеской жизни — каменистым багажом, который я был готов терпеть, пока у меня еще были чувства к Ионе. Но мне никогда не нравилось давать ему деньги, потому что я знал, на что они пойдут. Я встретил Мэри, когда пришел, чтобы дать Лестеру еще один чек, и она была там.
Вид женщины, которая выглядела так, а также ее высохшая мошонка, как у Лестера, привлекли мое внимание».
«Почему она там была?»
«У них двоих была какая-то ссора. Настроение Лестера меня не волновало, но красивая женщина была так расстроена?» Прикасаясь к синей шелковой груди.
«Она выбежала, я отдал Лестеру его пособие и пошел за ней, подставил ей плечо, чтобы она могла поплакать». Поправляя очки. «Одно привело к другому».
«Почему она плакала?»
«Она хотела, чтобы Лестер увидел Пита. Пит всегда просил о встрече с отцом, но Лестер редко соглашался. В порядке вещей».
«Он наркоман», — сказал Майло.
«Зависимость — это потакание своим желаниям, верно? Так мне сказала Пэтти.
У меня было такое чувство, что она была рада избавиться от него. Это было бы рационально
реакция человека на Лестера».
«За исключением его сына».
Бедар снял очки. «Сыновья могут быть такими».
«Прилагается», — сказал я.
«За пределами здравого смысла. Я уверен, что отвержение нанесло раны психике ребенка, но поверьте мне, Питу было лучше не подвергаться воздействию Лестера. Этот человек был грязью » .
«И вам пришлось его поддержать».
«Как я уже сказал, багаж».
«Твой бывший думает, что ты его убил».
Бедард вытащил фут аскотского галстука и протер линзы. «Это говорит о ее суждениях. Я был в Европе два месяца».
«Она говорит, что ты бы сам этого не сделал, ты бы кого-то нанял».
«Я уверен, что я бы так и сделал. Если бы убийство Лестера было моей целью. К несчастью для Ионы, Лестера не было в моей жизни много лет. Какого черта я буду тратить деньги...
не говоря уже о том, чтобы подвергнуть себя опасности — раздавить таракана на чужой кухне?»
Я спросил: «Что еще Пэтти рассказала тебе о Лестере?»
«Ничего, он не был темой частых разговоров. Пэтти сосредоточилась на заботе об отце. И делала это чертовски хорошо. Иона была в ярости, когда я забрал ее у Лестера. По ее извращенному мнению, Пэтти была обязана остаться с Лестером навсегда, а я был обязан за это платить. К тому времени, как он провалил свою третью реабилитацию, мы с Ионой общались через адвокатов. Когда мы уладили дело, она получила меньше, чем хотела, и больше, чем я хотел дать».
Широкая улыбка. «Брак — это компромисс, верно?»
Я сказал: «Она получила здание на Чероки. И Лестер».
«Одно это, — сказал Бедард, — стоило того, чтобы заплатить за этот чертов развод».
зевнул. «Я не спал двое суток. Не будете ли вы так любезны проводить себя?»
«Кайл нас проводит», — сказал Майло.
«Оставьте мальчика в покое».
«Это он проезжал мимо дома Тани».
«Я же говорил. Он влюбился в эту девчонку».
«Это не объясняет, почему я проезжал мимо дома Мэри Уитбред».
Бедард с трудом поднялся на ноги, покачнулся, схватился за столик, чтобы удержаться. «Полагаю, что нет. Я собираюсь выпить рюмочку на ночь, а затем я буду в стране сновидений.
Я уверен, что вы найдете Кайла в библиотеке. Спокойной ночи, джентльмены. Передайте моему сыну, что я люблю его.
ГЛАВА
32
Кайл Бедард сидел на полу в библиотеке, окруженный стопками разрозненных бумаг. В руках у него был ноутбук, в руке — мобильный телефон.
Он убрал трубку. «Папа баловал тебя своими сексуальными триумфами?»
Я сказала: «Он просил передать, что любит тебя».
«Он становится таким, когда выпивает».
"Любящий?"
«Сентиментально».
«Он часто пьёт?»
«Более чем часто».
Майло устроился на стуле Чиппендейл, слишком маленьком для его тучных размеров. Я опустился рядом с Кайлом и указал на его телефон. «Сможешь связаться с ней?»
Он начал говорить: «Кто?» Оборвал его перед гласным звуком. «Она в порядке».
«Домой?»
«Она только что вошла».
«Ночная учебная группа», — сказал я.
Он вздрогнул. «Что тебе от меня нужно?»
Я сказал: «Это нормально — заботиться о ней».
Он сказал: «Я не слышу здесь вопроса».
«А как насчет этого: что вас беспокоит в Петерсоне Уитбреде?»
«Я не видел его с тех пор, как был ребенком».
«Я не слышу там ответа».
Его левый указательный палец щекотал клавиатуру ноутбука. Заставка Эйнштейна растворилась в гравированном портрете длинноволосого усатого мужчины. Двойник Фрэнка Заппы.
Я сказал: «Декарт. Умный парень, но в некоторых вещах ошибался».
"Такой как?"
«Разрыв между эмоциями и разумом».
«Это должно что-то для меня значить?»
«Это значит, что ты можешь иметь свои чувства и при этом оставаться умным. Мы знаем, что твой отец брал тебя с собой, когда навещал Мэри Уитбред. Ты тусовался с Питерсоном Уитбредом. Он сделал что-то, что тебя обеспокоило. Достаточно, чтобы ты попросил больше не ходить туда. Теперь ты беспокоишься, что Питерсон как-то связан с убийством твоего дяди Лестера. Но что действительно тебя пугает, так это то, что он мог быть замешан в том, что обеспокоило Пэтти Бигелоу».
Тук-тук-тук. Декарт уступил место Аристотелю.
Я сказал: «Твой отец убежден, что ты гений. Может, так оно и есть. В нынешних условиях быть умным означает подавлять инстинкт бездумного сопротивления авторитету».
Быстрое моргание глаз. «Зачем мне знать, что беспокоило Пэтти Бигелоу?»
«Потому что Таня тебе всё рассказала. Хотя её просили этого не делать».
«Я бы не причинил ей вреда. Никогда » .
Майло хмыкнул.
«Ты мне не веришь?»
«Мы могли бы это сделать, сынок, если бы ты прекратил нести чушь и ответил на наши вопросы».
«Я ничего не знаю . Это все предположения » .
«Что-то вроде научного исследования», — сказал Майло. «Мы можем с этим жить».
Кайл потянулся за пластиковым стаканчиком, заглянул внутрь, нахмурился и швырнул его.
Заметив нераспечатанную банку Fresca, он открыл крышку и наблюдал, как жидкость пенится через отверстие и капает на его бумаги.
Мы ждали, пока он пил.
Он сказал: «Вы убеждены, что то, что произошло много лет назад, имеет отношение к делу?»
Я спросил: «Ты не такой?»
Окунув палец в разлитую газировку, он вылепил на ковре амебу, играл с каплей, пока она не пропитала шерсть. «Это началось, когда мне было девять.
Папа и мама все еще были женаты, и у нас был дом в нескольких кварталах от дедушкиного на Мьюирфилде, мы только что купили дом в Атертоне. Когда папа брал меня с собой на свидания — и не только с Мэри — я чувствовал себя предателем мамы. Но я не хотел навлекать на него неприятности, потому что он был тем, кто... черт, зачем я бреду... сразу к делу: да, я просил не ходить из-за Пита. Он социопат, или как его сейчас называют. Сначала он заставил меня почувствовать, что хочет потусоваться. Он был на четыре года старше. Это заставило меня почувствовать себя нехарактерно крутым.
Опуская глаза. «Это также отвлекало от того, что происходило в спальне Мэри».
Он передавал банку из-под газировки из рук в руки. «Сначала мы делали обычные вещи
— бросал мяч, кидал футбол, смотрел телевизор. Он был невысоким для своего возраста, не намного больше меня, но казался намного опытнее».
"О?"
«Просто общее отношение, он был дерзким. Но он никогда не разговаривал со мной свысока и не относился ко мне как к социальному изгою, которым я и был. Поэтому мне нравилось проводить время с ним. Потом он перешел на другие вещи. Начал показывать мне голых девушек, которых он вырезал из Penthouse и Hustler, у него были кучи под кроватью. Когда я не пугался, он начал водить меня в гараж, где он хранил свои хардкорные штуки. Не просто порно, это было перебор. Женщины с кляпами во рту и связанные, скотоложство, вещи, которые я до сих пор нахожу отталкивающими. В тот момент я испугался . Почему я не рассказал папе, я не знаю. Но я не рассказал, и Пит перешел к следующему шагу. Ящик с инструментами, который он
спрятанный за каким-то багажом. Внутри были кадры из фильмов».
Поставив банку с газировкой на пол, он посмотрел на Майло, потом на меня. «Фотографии из фильмов, которые сняла его мать . Кучи. Он не смутился, как раз наоборот. Показывал их мне прямо в лицо и отпускал грубые комментарии. «Посмотри, как она все это воспринимает». «Вот что она сейчас делает с твоим отцом». Я все еще не хотел показывать, что меня это беспокоит».
Я сказал: «Он был старшим ребенком, проводившим с тобой время».
«У меня нет братьев и сестер, в школе я не был Мистером Популярностью. Думаю, фотографии тоже были... возбуждающими. Хотя что это значит в девять лет, кто знает?»
«Это должно было сбивать с толку».
«Я приходил домой, чувствуя себя так, будто я в трансе. Папа никогда этого не замечал, после общения с Мэри он всегда был в отличном настроении. В следующий раз, когда мы приходили, она предлагала мне молоко и печенье, и я вспоминал ее фотографии, начинал чувствовать головокружение, уверенный, что я что-то выдаю. Но никто не замечал, и как только мы с Питом оставались одни, он доставал коробку, и он начинал снова. Говорил о своей матери так, будто она была куском мяса. Что было особенно странным, так это то, что она считала обязательным быть со мной дружелюбной. Крепкие объятия, молоко и печенье, все дела».
«Материнский».
«Как телевизионная мамаша — она выглядела как телевизионная мамаша. Я видел это, а через несколько минут я смотрел, как она занимается сексом с тремя парнями, а потом Пит облизывал губы и тер себя. Оглядываясь назад, я понимаю, что ему нравилось меня шокировать. Но я продолжал следовать за ним до гаража». Моргая. «Однажды он коснулся меня, когда показывал мне фотографию. Я отстранился, а он рассмеялся, сказал, что он просто шутил, что он не педик. Затем он расстегнул свою ширинку и начал мастурбировать».
Он сильно почесал голову. «Я никогда никому не рассказывал. Может быть, если бы я рассказал, Питу бы помогли».
Я сказал: «Из того, что я слышал о его матери, на нее нельзя было рассчитывать».
«Я знаю, я знаю... Папин выбор женщин... но все же...»
«Это не твоя работа — что-то исправлять, Кайл».
«Нет?» — рассмеялся он. «Так почему мы говорим об этом сейчас? Не трудитесь отвечать, я понял… Думаю, я хочу сказать, что что бы Пит ни сделал, у него не было ни единого шанса».
Майло сказал: «Выбор есть всегда».
«А есть? Я даже в собственных расчетах разобраться не могу, не говоря уже о человеческой природе».
Я сказал: «Добро пожаловать в реальную жизнь. Что в конце концов заставило тебя попросить не возвращаться?»
«Что-то еще произошло... о, Господи, ладно, ладно... Это было воскресенье, длинные выходные — День президентов, что-то вроде того. Как обычно, мама уехала кататься на лыжах, а папа и я были дома. Мы пошли к Мэри, но в этот раз папа и Мэри пошли завтракать одни. Я нервничал, что остался один с Питом, но папа не обращал внимания. Пит сразу уловил мое беспокойство и сказал: «Эй, чувак, извини, если я тебя оттолкнул, но у меня есть кое-что совершенно классное, чтобы показать тебе. Что-то другое».
Его плечи опустились. «Я почувствовал облегчение. Он казался таким бойким » .
«Ты никогда не боялся, что он причинит тебе боль?»
«Я боялся, как и ты, когда играешь в прятки и знаешь, что кто-то может быть за углом. Но нет, за исключением того одного раза, он никогда не трогал меня и всегда был дружелюбен. Я был расстроен из-за того, что не проводил время наедине с папой. Занимался обычными отцовско-сыновними делами — не говори ему ничего из этого, он старался изо всех сил. Его отец плохо обращался с ним, но он никогда так не поступал со мной». Глубокий вдох.
Я сказал: «Значит, Пит был веселым».
«Не отвлекайся от темы, Кайл». Он наморщил лоб. «Назад в гараж.
'другое дело' было еще одной коробкой, полной аудиокассет. Он сказал, что это пиратские записи, которые он научился склеивать, чтобы делать свою собственную музыку... Он показал мне бритвы, которые он использовал для этого, довольно небрежная работа. Затем он проиграл свои самодельные кассеты на бумбоксе. Ужасно, в основном статические и белый шум и обрывки текста, которые не имели смысла. Но это было намного лучше, чем смотреть на его фотографии, и я сказал ему: 'Круто'. Это его обрадовало, и мы побросали несколько мячей, зашли в дом, перекусили. Cap'N Crunch. Пит выпил немного
вино и пытался заставить меня попробовать его, но я отказался. Он не настаивал, он никогда ничего не настаивал. Я снова пошёл за ним в гараж, как хороший щенок, и он направился прямо к холодильнику, который они там держали. Я всегда видел его запертым на цепь, но теперь цепь была снята. Выглядело так, будто его давно не чистили. Внутри был только большой прозрачный пластиковый пакет.
Внутри было что-то похожее на куски сырого мяса. Воняло ужасно, несмотря на то, что было запечатано. Я зажал нос, начал давиться. Он рассмеялся, расстелил на полу брезент — одну из тех ярко-синих штук, которые используют садоводы — и вывалил содержимое пакета».
Его лицо побелело. Его рука метнулась к животу. «Даже сейчас это невероятно… иногда я все еще думаю, не приснилось ли мне это». Прошло несколько мгновений. Он втянул в себя воздух.
Он сказал: «То, что он вывалил, было животным, это точно. Но не говядиной или свининой».
Еще один вдох.
«Части тела. Кишки, конечности, мех, кости, зубы. Головы тоже. Белки и крысы, и, кажется, я видел кошку. Я просто потерялся, и оттуда вылез Cap'N Crunch. Пит подумал, что это было уморительно. Встал и схватил вилку из набора для барбекю, который они там держали, и использовал ее, чтобы толкать куски этого дерьма по брезенту. Как будто он жарил. Все это время он смеялся. «Время ужинать — нет, это завтрак — нет, это бранч, чувак, мы можем иметь свой собственный бранч». И вдруг он наколол вилку и сунул ее мне прямо в лицо. Я вскочил, все еще блеванув. Я попытался выбраться из гаража, но не смог. Дверь была закрыта, одна из тех металлопрокатных делишек, я понятия не имел, как ее открыть. Пит продолжал размахивать кашей, предлагая ее мне, отпуская грубые шутки. Она воняла невообразимо . ”
«Отвратительно», — сказал Майло. Серьёзно.
Кайл положил ладони на ковер и напрягся, словно готовясь взлететь.
«Я кричу и блюю, умоляя его выпустить меня. Он продолжает наступать на меня, потом останавливается, прислоняется к холодильнику. Расстегивает ширинку, выхватывает ее, берет каплю и кладет туда. И трогает себя. Ему не потребовалось много времени. Он был возбужден».
Он извинился и вышел в ванную, а вернулся с мокрыми волосами и воспаленными глазами.
«Я больше не хочу об этом говорить».
Я спросил: «Как ты выбрался из гаража?»
«Он закончил, отпустил меня и игнорировал меня весь оставшийся день».
«Как часто вы с ним общались после этого?»
«Ни одного. Я больше его не видел».
«Семейные обязательства никогда не мешали?»
"О чем ты говоришь."
«Ты не знаешь?» — сказал я. Интересно, действительно ли он не знал.
«Знаете что?»
«Лестер Джордан...»
«Его отец? Да, да, технически он мой двоюродный брат, но не функционально.
Не было абсолютно никакого контакта. И я узнал об этих отношениях только годы спустя. Черт, со всеми этими папами, которые бегали вокруг, у меня могли быть кузены по всему миру».
«Когда и как вы узнали, что Лестер — отец Пита?»
«Я уже жила в Атертоне, это было пару лет спустя. Я приехала провести время с папой, а он хотел навестить одну из своих подружек.
На этот раз я настояла на своем и сказала, что если ему все равно на то, чтобы провести со мной время один на один, я пойду в музей. Он начал извиняться, начал корить себя за то, что он паршивый отец. Конечно, я утешила его, сказала, что он отличный отец. Где-то в середине разговора всплыла тема Лестера и Пита. По-моему, он пустился в речь о родословной, о том, что все хорошие гены, которые я получила, были с его стороны, потому что со стороны мамы были сплошные неудачники. После развода они оба так со мной поступали — обливали друг друга грязью».
Я сказал: «Он использовал Лестера как аргумент».
«Именно так. А потом он вставил крупицу информации о том, что Лестер — отец Пита.
Сделал комментарий в духе «яблоко не упадет далеко».
«Похоже, он знал, что у Пита проблемы».
"Полагаю, что так."
«Но он не спросил, обращался ли Пит с тобой когда-нибудь плохо».
«Нет», — сказал он. «Любопытство отца простирается лишь до определенного предела».
Я спросил: «Как вы узнали о трудностях обучения у Пита?»
Его глаза расширились. «Что ты имеешь в виду?»
Я сказал: «Ты сказала Тане, что у тебя есть двоюродный брат, которому прописали лекарства, но они не помогли. Или ты имела в виду кого-то другого?»
«Я... нет, это был он. Думаю, я действительно так его называл. Но не потому, что я действительно считаю нас родственниками. У нас с Таней была теоретическая дискуссия. Я не думал, что меня будут разбирать » .
«Как вы узнали, что Пит принимает лекарства?»
«Он показал мне свои таблетки. Мэри позволила ему держать бутылочку на тумбочке и принимать их без присмотра. Он сказал мне, что принимает их, когда чувствует прилив энергии».
«Риталин?»
«Я никогда не читал этикетку, он просто назвал их энергетическими таблетками, сказал, что их прописали, потому что школа пыталась его контролировать. Он сказал, что они заставляют его чувствовать себя хорошо, но он все равно не собирается делать никакой работы, потому что школа отстой».
Майло спросил: «Вы когда-нибудь видели, чтобы он принимал какие-нибудь другие наркотики?»
«У него был пакетик травы прямо на виду, рядом с таблетками. Я видел, как он скручивал и курил несколько раз. Он также любил вино, которое он воровал из запасов Мэри».
«Все это и еще кишки животных».
«Не напоминай мне».
«Зачем ты связался с Таней?»
«Когда доктор Делавэр зашел сюда и рассказал мне о мисс Бигелоу, я вспомнил».
«Вспоминаешь что?»
«Весь этот период моей жизни, лейтенант».
Я сказал: «Вижу Таню в саду».
«Я не шпионил, ничего странного, она просто была там. Мама и папа все еще были женаты, но жили отдельно, и меня возили туда-сюда из Атертона. Дедушка был практически вегетативным. Ни у кого не было на меня времени, кроме Пэтти Бигелоу. Она спрашивала, как у меня дела, делала мне сэндвич.
Таня и я не говорили ни слова. Она говорит, что заметила меня, но я не мог этого сказать.
После того, как ты приехал сюда, я нашла ее на Facebook, увидела, какой красивой она стала. Я скопировала ее расписание занятий и сделала вид, что столкнулась с ней в кампусе. Я знаю, это звучит как безумное преследование, но мне было любопытно, вот и все. Я даже не планировала с ней разговаривать. Я не совсем игрок. Как будто ты не догадался.
Я сказал: «Тебе удалось поговорить с ней».
«Она ела сэндвич. Возле перевернутого фонтана — прямо там, где вы нас нашли. Прямо возле здания физического факультета, это показалось… провиденциальным. Я принес свой обед, мы разговорились, с ней было легко общаться. Я сразу же вышел и сказал ей, что искал ее. Она меня вспомнила, это ее не напугало, она не заставила меня почувствовать себя полным придурком. Как будто мы знаем друг друга уже очень давно. Как друзья — я к ней не прикасался. Не думаю, что она видит меня таким».
Смотрит на нас, жаждет противоречий.
Я сказал: «Теперь ты беспокоишься о ней».
«Как я могу не быть таким? Ты идешь поговорить с Лестером, а на следующий день он мертв?»
Майло спросил: «Как ты думаешь, кто это сделал?»
«Откуда мне знать?»
«Сделайте обоснованное предположение».
"Пит."
"Почему?"
«Он ненавидел своего отца».
«Он тебе это сказал?»
«Он никогда не упоминал Лестера по имени, но всегда говорил, что его старик — бесполезный наркоман, и он его терпеть не может».
«Это просто всплыло в разговоре?»
«Это было много лет назад, лейтенант».
«Постарайся вспомнить».
«Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказал, что это пришло в голову как сравнение. «Твой отец крутой, мой — дерьмо»».
«Что ему нравилось в твоем отце?»
«Что он был богат. Что он был «жеребцом».
«Что еще он рассказал вам о Джордане?»
«Ничего, он не был чем-то озабочен. Если он и был кем-то одержим, так это своей матерью».
«Как часто он общался с Джорданом?»
«Это что, вопрос с подвохом? Я уже говорил тебе, что Лестер не был частью моей жизни, и как только я перестал ходить к Мэри, я больше не видел Пита».
«У тебя не было контакта с Лестером, потому что твой отец его терпеть не мог».
«Никто не мог. Мама — его сестра, и она не хотела иметь с ним ничего общего».
«Твой отец предоставил ему бесплатную аренду и нанял Пэтти Бигелоу, чтобы она за ним присматривала».
"Так?"
«Хорошее отношение к человеку, которого ты ненавидишь».
«Мама, наверное, так делала, чтобы Лестер не мешал ей. Когда они были женаты, папа давал ей все, что она хотела, а она смотрела в другую сторону, когда он дурачился. Образцовая семья, да?»
Я спросил: «Почему убили Лестера?»
«Откуда мне знать?»
«Думаете, это связано с Пэтти Бигелоу?»
Тишина.
Майло сказал: «Расскажи нам, что ты знаешь, сынок. Сейчас же».
«Таня рассказала мне, что сказала ее мама перед смертью. Пожалуйста, не нападайте на нее. Ей нужно было с кем-то поговорить, а я просто оказался рядом».
«Что именно она вам сказала?»
«Ее мама посчитала, что она причинила вред соседке».
"Чувствовал себя?"
«Ни Таня, ни я не верим, что Патти была способна на самом деле причинить вред другому человеку. Я уверен, что ее неизлечимая болезнь как-то повлияла на это. В худшем случае она стала свидетельницей чего-то, о чем не сообщила, и чувствовала себя виноватой».
«Что-то связанное с Питом Уитбредом?» — спросил я.
«Это логический вывод, да? Он социопат, Таня и Пэтти жили в нескольких домах отсюда. Пэтти, вероятно, что-то увидела».
«Что ты рассказала Тане о наклонностях Пита?»
«Ничего. Я никому не рассказывал». Внезапный резкий смех. «Можем ли мы закончить на этом? У меня куча работы».
«Почему ты вздрогнул, когда я упомянул учебные группы Тани?»
"Я сделал?"
"Заметно."
Он сгорбился, почесал голову. «Пожалуйста, не говорите Тане, но я точно знаю , что никаких учебных групп нет . Когда она утверждает, что тусуется с другими студентами, на самом деле она сидит одна в библиотеке. Когда она не на занятиях, она в библиотеке занимается работой-учебой. Она остается там еще долго после окончания смены, идет к стеллажам. Иногда она уходит последней. Она идет к своей машине одна, в темноте. Это пугает меня до чертиков, но я ничего не могу сказать, потому что не хочу, чтобы она знала, что я следую за ней».
Майло сказал: «Вы когда-нибудь задумывались о работе детектива?»
«Не говори ей. Пожалуйста » .
Я сказал: «Все эти секреты, Кайл. Иногда проще просто пойти напрямую из пункта А в пункт Б».
«Отличная теория, но я не нашел ее полезной в реальной жизни. Я был с тобой открыт, не предавай меня. Я не могу рисковать, чтобы Таня подумала, что я чудак».
«Хорошо, на данный момент», — сказал Майло, — «при условии, что вы продолжите сотрудничать».
«А в чем еще можно сотрудничать? Я рассказал вам все, что знаю».
«Что заставило вас заподозрить, что никакой исследовательской группы не было?»
«Она никогда не упоминала имена других студентов. Я никогда не видел ее с кем-то на территории кампуса».
«Прямо как в старые времена», — сказал я. «Играем под деревьями».
Он сказал: «Старые деньки, но не обязательно хорошие старые деньки. Я был чертовски одинок, и она тоже, но мы так и не были вместе. Теперь мы друзья. Я бы хотел, чтобы так продолжалось».
Майло показал ему фотографии Роберта Фиска и Мозеса Гранта.
Качают головой. «Кто они?»
«Друзья Пита Уитбреда».
«Этот выглядит отвратительно», — указывая на Фиска.
Интернет-снимок Уитбреда/Де Пейна вызвал кивок. «Он выпендрился, но это он». Указывая на симпатичные лица, окружающие узкое, безликое лицо Де Пейна. «Похоже, у него все в порядке с женщинами».
«Никакого учета», — сказал Майло, вставая.
«Вы уверены, что сможете обеспечить безопасность Тани?»
«Мы сделаем все возможное, сынок. Вот моя визитка, позвони, если что-то еще вспомнишь».
«Я не буду. У меня такое чувство, будто мозги выщелочены » .
Он проводил нас до входных дверей. «Каковы параметры, лейтенант?»
«Чего?»
«Правила взаимодействия с Таней. Я не хочу мешать, но она мне небезразлична. И ты не можешь быть везде и всегда».
«Ты собираешься ее охранять?»
«По крайней мере, я могу там быть».
«Будьте там, но не делайте глупостей и не мешайте расследованию».
"Иметь дело."
Мы вышли в теплую, темную тишину Гудзон-авеню.
Кайл крикнул: «Чтобы я все еще мог ее видеть».
«Я только что это сказал, сынок».
«Я имею в виду в социальном плане».
«Иди, сделай какие-нибудь расчеты, Кайл».
ГЛАВА
33
Мы вернулись в машину, сели в тени надменного лица особняка. Я наблюдал, как погас свет на втором этаже. Скупая луна; остальная часть квартала растворилась в тумане. Восточный бриз колыхал величественные деревья. Гудзон-авеню пахло апельсинами, мокрой кошкой и озоном.
Майло сказал: «Юная любовь. Вот тебе и сдержанность Тани. Я что, облажался, позволив Кайлу быть мистером Защитником?»
«Мог ли ты остановить его?»
Он потер лицо. «Ты доверяешь ему?»
«Мое чутье подсказывает, что с ним все в порядке».
«И если он говорит правду, ей бы пригодился друг. Ложь о том, что у нее есть социальная группа. Ты об этом спрашивал».
«Было бы здорово ошибиться», — сказал я.
«Я даже не могу представить, каково это — в таком возрасте делать это в одиночку».
Из того немногого, что он мне рассказал о своем детстве, он чувствовал себя отчужденным в возрасте шести лет, большой, толстый ирландский ребенок, который выглядел и вел себя как его братья, но знал, что он другой. В те несколько раз, когда он говорил о своей семье, он мог бы быть антропологом, описывающим экзотическое племя.
Я сказал: «Да, это тяжело».
«Но ты думаешь, с ней все в порядке?»
«Настолько, насколько можно было ожидать».
Он рассмеялся. «Доктор Дискрит. В любом случае, было бы неплохо, если бы мы могли прояснить все это и посмотреть, как они вдвоем вальсируют на закате... не то, что вальсируют дети в наши дни». Сверкнули зубы. «Не то чтобы я когда-либо вальсировал... так что, где мы находимся по Cuzzin Petey?»
«Диагноз Кайла, похоже, верен».
«Животные кишки у него на члене — это уже не просто социопатия, Алекс».
«Плюс четыре социопата», — сказал я. «Он подавал некоторые серьезные сигналы опасности с самого начала, и никто не беспокоился».
«Фотографии Гломминовой мамочки».
«Все его детство было эротизировано. Секс и насилие могли смешаться. Это заставляет меня задуматься, не была ли «ужасная вещь» Пэтти связана с преступлением из похоти. А что, если она действительно убила кого-то — плохого парня, которого она считала угрозой для Тани?»
«Какой-то мерзкий приятель Пита?»
Я кивнул.
Он сказал: «Ужасный педофил перебегает дорогу Тане, и мама использует ее маленького
.22. Зачем говорить Тане сейчас?
«Возможно, она испугалась, потому что не закончила работу».
«Пощадить Де Пейна», — сказал он. «Спустя годы она сталкивается с ним в отделении неотложной помощи, и он делает угрожающий комментарий. Но если он сотрудничал с другим негодяем в чем-то невообразимом, почему Патти бросила своего приятеля и дала ему поблажку?»
«Потому что он был молод», — сказал я. «Восемнадцати лет, когда Пэтти и Таня жили на Четвертой улице. Он также был сыном мужчины, о котором она заботилась. И, возможно, заботилась».
«Все остальные презирают Джордана, но она питала к нему слабость?»
«Она следила за ним, как будто это так. Также возможно, что убийство когда-то травмировало ее, и у нее не хватило смелости повторить его. Так может быть и с хорошими людьми».
Ветер подул сильнее.
«Ладно», сказал он, «по какой-то причине она не стреляет в маленького Пити. Почему бы не сообщить о нем в полицию?»
«Потому что она устранила его сообщника и не хотела никаких контактов с полицией».
«Теоретический сообщник», — сказал он. «Учитывая твою логику, кто-то постарше. Теперь все, что нам нужно сделать, это вызвать этот фантом из эфира. И раскопать какое-нибудь невыразимое сексуальное преступление, о котором никто никогда не слышал. Кроме того, если Патти беспокоилась о том, что Де Пейн причинит боль Тане, почему бы не выйти и не предупредить ее об этом открыто?»
«Я не знаю. Возможно, болезнь повлияла на ее мышление. Или она не хотела пугать Таню — или оставлять Таню одну. Будучи двусмысленной и направляя Таню ко мне, она надеялась, что Таня получит помощь от нас обоих».
"Наверное."
«Это сработало, не так ли?»
Он заложил руки за голову. «Творчество, я с тобой согласен».
Я сказал: «Когда Таня сказала мне, что чувствует, что Патти пытается ее защитить, я списал это на романтизацию ее матери. Но, возможно, она была права».
Он закрыл глаза. Часы на приборной панели показывали час сорок шесть.
«Это также соответствует убийству Лестера Джордана, Майло. А что, если Джордан знал, что Пэтти пощадила его сына? Мы подходим, спрашиваем о ней, он нервничает, гадает, заплатит ли Джуниор наконец. Или увлекся ли Джуниор чем-то новым. Он звонит Джуниору, может быть, предупреждает его держаться подальше от Тани. Или посылает предупреждение через Мэри. В любом случае, Де Пейн задается вопросом, можно ли доверять Джордану, который будет держать рот закрытым. Это доводит до предела ярость, которую он испытывал к отцу всю свою жизнь.
Он наносит папе светский визит под видом привоза продукта. Джордан чинит, уснул, Де Пейн впускает Роберта Фиска».
«Эдип терпит крушение», — сказал он.
«Не нужно быть Фрейдом, чтобы увидеть это в этой семье. Одним из самых ранних сексуальных обвинений Де Пейна было разглядывание кадров из фильмов его матери. Подпитывая привычку отца, он оказался в кресле с электроприводом».
«Нравится ли социопатам ирония?»
«Они воспринимают это иначе, чем все остальные».
"Значение?"
«Акула-пожиратель пескарей — это хорошо!»
«Какую роль здесь играет Мозес Грант?»
«Ничто из того, что мы слышали о нем до сих пор, не указывает на его криминальную деятельность, так что, возможно, он был крупной рыбой. Он бросил свою основную работу и квартиру, чтобы бежать с Де Пейном, потому что считал, что Де Пейн поможет его карьере диджея.
По пути он увидел слишком много, отреагировал со страхом или отвращением. Такая слабость была бы опасным знаком для Де Пейна и Фиска».
«Зачистка дома», — сказал он. «Вы полагаете, что Грант тоже был там, когда они убили Джордана».
«Фортуно назвал его лакеем, и кем бы он ни был, Фортуно проницателен.
Мы знаем, что Грант был водителем «Хаммера», так что, возможно, в ту ночь он был водителем и ждал где-то в квартале».
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги