— Чудо-руки, — напомнил я, — но не в тот день.


— Неуклюжие пальцы. Я спросила у нее, что случилось, но она промолчала. Тогда я говорю: «Будет тебе, выкладывай, здесь же больше никого нет», — что было чистой правдой: только я и Леонора во всем салоне. Она была хорошей мастерицей, но спрос на ее услуги был не слишком велик — местные женщины считали, что они вполне могут обойтись коробкой краски для волос. Если бы вы их видели, то умерли бы со смеху. — Она попросила Карденаса принести еще банку содовой и, когда он скрылся в доме, предложила: — Давай подождем Джорджа, тогда мне не придется повторяться.


— Конечно, полностью согласен.


— Значит, вы считаете, что это хорошая ниточка — ее брат?


— Пока у нас нет ничего другого.


Карденас вернулся и открыл банку.


— Спасибо, Джордж. Вернемся к Леоноре в тот день. Я чувствовала, что ей очень хочется поговорить, поэтому подталкивала ее, пока она не решилась. Она рассказала, что ее отец оставил значительное наследство, мать уже давно умерла, а мачеха очень больна. Так что деньги должны были быть поделены поровну между Леонорой и ее сводным братом, что ее вполне устраивало, — там всем хватало. Но она знала, что его не удовлетворит половина. Я спросила: «Что, он такой эгоист?» И тут она окончательно расстроилась и расплакалась, сказав: «Ох, Мэвис, если бы вы только знали! Все считают его очаровательным человеком, он всегда готов оказать услугу, кормит бездомных, улыбается маленьким детям и угощает их конфеткой, но все это маска. Глубоко внутри он заботится только о себе, и так было всегда. Я просто знаю, что он причинит мне вред из-за этих денег, и меня это очень пугает».


Старуха отпила глоток содовой. Вода потекла по подбородку, и она быстро его вытерла.


— Я спросила: «Какой вред?» Она всхлипнула: «Не знаю, и это больше всего меня пугает. Вы понятия не имеете, на что он способен». Я сказала, что, если она боится, пусть обратится в полицию, но она возразила — дескать, над ней будут смеяться, потому что нет никаких доказательств, одни предчувствия. Я посоветовала по крайней мере поговорить с адвокатом: те, кому платят наличными, смеяться не станут. Но у меня было такое впечатление, что она меня не слышала, знай лишь повторяла, как она его боится и что никто не знает, какой он на самом деле. Наконец я не выдержала: «Если ты собираешься его обвинять, по крайней мере скажи в чем». Она сказала: «Вам не нужно этого знать, Мэвис. Вы не захотите этого знать». Я возразила, что, мол, если бы не хотела, то не спрашивала бы.


Старуха вернула Карденасу вторую банку из-под содовой.


— Теперь я сыта. Можешь вылить остатки или допить, Джордж. — Ее глаза весело заблестели. — Не бойся, у меня нет дурных болезней.


— Я больше никуда не уйду, Мэвис, — покачал головой Карденас, — история чересчур захватывающая.


— Это не история, Джордж. Это изложение фактов.


— Еще лучше.


— И будет значительно лучше, когда я расскажу вам, что мне поведала Леонора. Она сказала, что брат учился взламывать замки, и ей кажется, что он собирался куда-то залезть. Кроме того, он мучил и убивал животных. Занимался этим безобразием с малых лет. Сначала жучки-паучки, потом мелкие животные, потом Бог ведает кто. Леонора обожала животных. У нее были два маленьких песика, не помню, как они называются, она все для них делала. Они исчезли, после того как ее убили. Что вы на это скажете?


— Она держала их в салоне? — спросил я.


— Иногда она брала их с собой, иногда оставляла дома. Но дело в том, что с того дня их больше никто не видел. Я сказала об этом Уэнделлу, когда стало ясно, что он не принимает меня всерьез. Вот что я имела в виду, когда говорила о лени. Женщину зверски убили, у нее имелись собаки, их не оказалось в доме. Тебя бы это заинтересовало, Джордж?


— Обязательно.


— А Уэнделл не проявил ни малейшего любопытства. Такое бывает при депрессии, верно, доктор?


Я кивнул.


— Я знаю, что любопытство может убивать кошек, может быть, даже собак. Но Уэнделлу было просто наплевать, как и тему детективу, которого они прислали из Санта-Барбары.


— Дональд Браген, — кивнул я.


— Он самый, — подтвердила старуха. — Настоящий мачо, как Бродерик Кроуфорд в «Патруле на дорогах»; впрочем, это было еще до вас… «Да, мэм, спасибо, мэм», — и что-то записывали в свои маленькие блокноты. Но Бродерик, тот слушал, а Браген оказался идиотом, у него ни на что не было времени. Скажите мне: явный подозреваемый с денежным мотивом, который любит мучить животных, и две пропавшие собаки! Что бы вы подумали?


— Действительно, что?


Миссис Уэмбли положила ладонь на мое колено.


— Мне нравится твой стиль.


Мы с Карденасом просидели у нее еще с полчаса, причем говорил в основном я — пытался вытянуть из нее дополнительные детали относительно ужасного сводного брата Леоноры Брайт.


Результаты были жиденькими: либо моложе, либо старше Леоноры и, возможно, из Сан-Франциско, «потому что оттуда прибыла сама Леонора, и она никогда не говорила, что он не оттуда».


Я поблагодарил старуху и поднялся.


— Приятно было познакомиться, — сказала она и ухватила шерифа за рукав: — Джордж, прошлой ночью я слышала, как на задах, где помойка, скреблись еноты. Давай и на них поставим ловушки?


— Старушка нечто, верно? — спросил Карденас, выводя машину на дорогу. — Ее аэробика ограничивается тасованием карт, но она никогда не болеет. Утверждает, что ее мамаша прожила до ста четырех лет.


— Хорошая ДНК, — сказал я. — Все остальные бегают рысцой.


— Верно. Как вы думаете, этим братом стоит поинтересоваться?


— У нас, кроме этого, и нет ничего.


— То, что она рассказала об Уэнделле, совпадает с мнением других людей, с которыми мне довелось разговаривать. Не хотели вмешиваться в это дело из уважения к мертвым.


— Да и к чему…


— Куда вы теперь направляетесь?


— Назад в Лос-Анджелес, если у вас нет более интересных предложений.


— Простите, но нет. Хотите, чтобы я что-то сделал?


— Если бы у вас нашлось время найти адрес Леоноры в Сан-Франциско и попробовать что-то разузнать, это было бы великолепно.


— Разумеется, — согласился он. — Я еще подумал, что нам стоит попробовать поискать свидетельство о смерти отца — вдруг там где-нибудь встречается имя ее брата? Леонора жила в страхе в связи с наследством, так что скорее всего он незадолго до этого умер, что сужает поиски по времени.


— Хорошая мысль. Пожалуй, легче всего будет найти некролог. Брайт — ее девичье имя?


— Думаю, да. — Шериф сел поровнее и надавил на педаль газа. — Все по-другому.


— В смысле?


— Я работаю.

ГЛАВА 15


Я остановился для запоздалого ленча у гавани Стирна, места моей несостоявшейся встречи с Дональдом Брагеном.


Поток туристов был жиденьким, но все с энтузиазмом улыбались — обжористая публика, верящая в бессмертие. Утки и чайки с удовольствием подхватывали объедки, а дальше в гавани плавали большие серые пеликаны, разглядывая поверхность в поисках добычи. Их родственники поменьше, коричневые, плескались и ныряли на мелководье, порой появляясь на поверхности с бьющейся рыбкой.


Как же много существует способов охотиться!


Я поел и прогулялся по пирсу, пройдя мимо того места, где меня должен был ждать Браген. Может быть, он обратил на подозрения Мэвис Уэмбли больше внимания, чем она думала, но вытащил пустышку. Или старуха права и он ее проигнорировал. В любом случае воспоминания о былом не доставили бы Брагену такого удовольствия, как рыбалка.


Я прислонился к перилам, вдохнул соленый воздух и набрал номер Майло.


Ответил Рик.


— Привет, Алекс! Его телефон разрядился, поэтому мы поменялись. Он просил тебе передать, если ты позвонишь, что будет занят до десяти, а возможно, и дольше.


— Имеешь представление где?


— «Работает» — так он сказал. У меня выходной, и мы договорились вместе пообедать, но стоило нам сделать заказ, как у него зазвонил телефон и он сразу же ушел. Что-то насчет найденной машины. Он очень расстроился.


— Еще бы, остался без обеда.


— Он взял с собой пакет.


На звонок по мобильному Рика никто не ответил. Майло иногда отключает телефон, если требуется сосредоточиться. Я выехал на шоссе и через несколько миль перезвонил ему.


На этот раз от его рыка у меня едва не лопнула барабанная перепонка.


— Нашел чертов «мустанг» Кэт Шонски!


— И это не принесло тебе радости.


— Нет! Только догадайся, где он, черт побери, был все это время. Его отбуксировали на стоянку полицейского управления. Кто-то позвонил и сообщил о брошенной машине в ту же проклятую ночь, когда исчезла девчонка. Нашли ее в пять утра на полдороге к Пасс, как ты и думал.


— Кто звонил, неизвестно? — спросил я.


— Никаких данных, — проворчал мой друг. — Они расценили это как обычный назойливый звонок, послали тягач. Появился гениальный водитель тягача, но не обнаружил в машине ни регистрационных документов, ни страховки. Не было и номерных знаков. Он все равно их пробил и загнал машину на стоянку. Там она с тех пор и находится.


— А как же насчет информации?


— Они собрались было передать все в общую базу, внесли в компьютер и забыли. Все это время, пока я проверял бюллетени и тратил время на телефонные звонки, эта чертова штука стояла на виду в нескольких кварталах от моего офиса, собирая птичье дерьмо и плату за содержание! Если бы я не проверял все парковки управления, она бы скорее всего попала на полицейский аукцион. Теперь я потратил еще час на оформление бумаг, чтобы отправить ее в лабораторию. Естественно, сначала посмотрел. Никаких явных следов крови или насилия. И еще одно вы угадали, профессор: бензина в баке не было ни грамма. Вот и говори потом о плохом месте, куда попадаешь в плохое время.


— Или кто-то мог выкачать бензин из бака на стоянке около клуба и ехать за ней, пока она не остановилась.


— Ну вот опять, — сказал он. — Вот почему мы с тобой приятели.


— У меня подозрительный умишко?


— Ты умеешь размышлять как по-настоящему злобный тип. Давай подождем, что скажут нам эксперты, хотя после того как водитель буксира и бог весть кто еще лапал машину, а подозреваемый старался не оставлять следов, я от них многого не жду. Сейчас я еду туда, где они ее нашли, а затем снова начну колесить по дорогам на холме, постепенно сужая круги. Если удастся заинтересовать кинологов, завтра организуем нюхотрон. Как там дела в Мухосранске?


Я рассказал ему о подозрениях Мэвис Уэмбли.


— Ужасный братец! — фыркнул он.


— Взломщик мог легко справиться с цепью на стоянке пункта аренды и угнать «мерседес». Прибавь к этому Манкузи, и у нас будут два преступления, в которых фигурируют угнанные черные лимузины, ножевые ранения с обилием крови и возможный мотив, связанный с наследством.


— К сожалению, наблюдение за Тони ничего нам не дает, а все полученные подсказки оказались пустышками. По поводу того, что он голубой… — я не удивлюсь, если это окажется делом рук того мужика с лампами — Хошвелдера — или одного из любящих родственников, которые хотят убедиться, что мы уловили, что он гей, на случай если мы не приняли это во внимание с первого раза. Когда обнаружился «мустанг», я начал сосредоточиваться на Шонски как на возможном схожем преступлении, и получил основания потребовать ордер на обыск в ее квартире. Судья Фельдман собрался на заседание по сбору фондов и сказал, что, если я застану его дома в десять утра, он подпишет бумаги. Будем надеяться, что мамаша Кэт не развила там слишком бурной деятельности. Кстати, о птичках: если у меня будет время, я попрошу ее сдать мазок со щеки, потому что шеф пообещал ускорить анализы. Впрочем, даже если ее анализ совпадет с тем пятном на сиденье, мы узнаем только то, что уже и так знаем.


— Кэт мертва?


— Я бы не стал страховать ее жизнь. Господи, мне некогда!


Не время напоминать ему о его жалобах на прошлой неделе.


— Если шеф действительно сделает что обещал, может быть, ты получишь кого-нибудь еще для наблюдения за Тони.


— Трудно представить, что Тони имеет какое-то отношение к Шонски, — хмыкнул Майло, но я не согласился:


— Связь не обязательно должна быть непосредственной. Если Тони заказал собственную матушку, кто-то другой мог нанять того же убийцу, чтобы разделаться с Кэт. И с женщинами в «Оджос негрос».


— Путешествующий профи со страстью к дорогим тачкам? А какой денежный мотив мог быть в случае с Кэт? Она уж точно наследницей не была.


— Из того, что нам рассказывали, можно сделать вывод, что девушка могла быть резкой. Может быть, тут личный мотив?


— Она дала пинка не тому парню, и он заплатил за хитрую схему ее убийства?


— Или же она дала пинка самому убийце, — предположил я. — Клайв снял ее в баре, и нет никаких оснований считать, что он был единственным.


— Даже у плохих парней есть чувства.


— У всех есть чувства. Разница лишь в том, что с ними делаешь.


Огромные фуры и обычный идиотизм транспортной службы Калифорнии очень осложнили мое возвращение в Лос-Анджелес, так что, когда я приехал домой, уже стемнело. Я выпил пива у пруда, посадил на колени Бланш и покормил рыбок. Она пожелала посмотреть, как они едят, поэтому нам пришлось встать на колени на каменный бордюр. Мальки уже достаточно выросли, чтобы есть живой корм. Они продолжали играть с пузырьками воздуха под водопадом, гоняясь за ними, пока те не исчезали. Взрослые покровительственно смотрели на эти игры и не пытались навести порядок.


Вышла Робин и присоединилась к нам. Она что-то доедала, прихлебывая вино из бокала, — собиралась еще долго работать и показалась мне непривычно тихой.


— Он снова позвонил? — спросил я.


Робин покачала головой.


— Где-то в деке мандолины проскакивает фальшивая нота. Пока не найду причину, мне не заснуть.


— Совсем как я. — Я поцеловал ее и направился в ее студию с уже спящей Бланш на руках.


В моей почте был обычный мусор и одно послание, которое пришло всего несколько минут назад.


доктор делавэр, нашел имя брата леоноры в некрологе о ее отце, на нем ничего не числится криминального. Было слишком поздно, чтобы разобраться во всем подробно, узнать, нет ли у него дома, постараюсь все сделать завтра.


джордж карденас


Я оправил электронное послание с благодарностью и распечатал приложение к его записке.


Раздел с некрологами в «Сан-Франциско кроникл». Видимо, достаточно важная персона, чтобы заслужить место в такой газете.


Доктор Уиттейкер Брайт, уроженец Нью-Йорка, учился в Корнеллском и Колумбийском университетах, являлся профессором машиностроения в Калифорнийском университете в Беркли, специализировался на трансформаторах. Обладатель патента на ныне устаревший переключатель, по которому в течение более десяти лет получал гонорары. Смерть наступила после продолжительной болезни. Вдовец, женился повторно. У него остались вторая жена Бонни, дочь Леонора, проживающая в «Оджос негрос», и сын Анселл, живущий в Сан-Франциско. Вместо цветов посылайте пожертвования Американскому кардиологическому обществу.


Прежде всего мое внимание привлекла дата смерти. За восемь дней до зверства в «Оджос негрос». История Мэвис Уэмбли выглядела все лучше и лучше.


Я приготовился начать поиски по «Анселл Брайт» в Интернете, как зазвонил телефон.


— Доктор, это Эмбер из вашего бюро по обслуживанию. Поступил звонок от мистера Брагена с Аляски. Он не захотел подождать, сказал, что вы, если есть желание, можете ему перезвонить. Впечатление было такое, что ему наплевать, что вы решите.


Номер Брагена начинался с 805. Рыбачит на севере, а использует мобильный с кодом Вентура/Санта-Барбара.


Хриплый голос ответил:


— Да?


— Сержант Браген? Алекс Делавэр.


— Психиатр, — сказал он таким тоном, будто его это забавляло. — Попался ранний рейс. Здесь погода резко меняется, не хотел рисковать. Я слишком много дней провел в аэропортах, ожидая, когда уляжется буря.


— Резонно.


— Вы хотите узнать про Брайт и Тран? Я мало что могу вам сказать. Большой «висяк» изначально, и если там и имелись какие-то улики, этот урод, которого они наняли в шерифы, все испортил. У нас был один подозреваемый, но из этого ничего не вышло.


— Кто такой?


— Бывший муж Брайт. Железное алиби, к тому же он выдержал тест на детекторе лжи.


— Почему вы его подозревали?


— Потому что он бывший муж. Но забудьте об этом, он тут ни при чем.


— Могу я узнать его имя, просто для порядка?


— Хосе с чем-то, мексиканец, возможно, нелегал — в те времена нам не разрешали спрашивать. Работал в магазине кормов, разгружал сено или еще что-то в этом роде. Хвастался, что был большим человеком в Гвадалахаре или где-то там еще, но они все так говорят.


— Иммигранты?


— Если им так хорошо жилось, зачем они сюда приехали? Но он не убийца, хотя это бы нас очень устроило. Они с Брайт жили в браке полгода, потом развелись; он перебрался в Окснард и нашел работу поваром в одной из гостиниц. Именно там его и видели человек двадцать в то время, когда произошли убийства. У нас также были свидетели, которые видели его до и после этого отрезка времени: сначала у дома, где он снимал квартиру, потом на ночной дискотеке с новой подружкой. Так что ничего не поделаешь. Я попросил его пройти тест на детекторе лжи, и он согласился. Справился на «отлично». Утверждал, что они с Леонорой расстались друзьями, даже показал открытку, которую она прислала ему на Рождество, и очень расстроился, узнав, что она умерла. Кроме того, я вовсе не уверен, что целью была Брайт. А вдруг Тран? Впрочем, мне так и не удалось найти ни одного человека, который бы согласился поговорить о ней. Даже навестил ее семью — целый клан, живут в Анагейме. И все плачут, рыдают, зажигают свечи и ставят их перед Буддой. Их послушать, так Вики была монашкой, никаких врагов у нее не было.


— У вас есть основания в этом сомневаться?


— Нет, — сказал он, — но я по природе не слишком доверчив. Вы сегодня там побывали?


— Естественно.


— Все еще город в одну лошадиную силу?


— Скорее в половину лошадиной силы.


— Можно подумать, что в таком занюханном месте кто-то наверняка должен был что-то знать. Но все, что я от них услышал, так это какими милыми были убитые. — Он хрипло рассмеялся. — Милые люди — настоящая напасть для детектива.


— Пока я там был, я познакомился с женщиной, которую зовут Мэвис Уэмбли…


— А, эта, — перебил он, — старая толстуха. Сует свой нос повсюду, никак не мог ее остановить. Но и она ничего путного не знала.


— Так вы не купились на ее рассказ о сводном брате Леоноры?


— Да, верно. Хотите этим заняться? Желаю удачи. Поверить невозможно, что она до сих пор жива. Огромная, как корова. Как инопланетянин в «Звездных войнах», Джабба или как его там. Она вызывала меня к себе. Это я ее цитирую. «Детектив Браген, могу я вызвать вас для короткого разговора?» Занимаясь расследованием, вы не можете позволить себе ни от чего отмахнуться, поэтому я тащился к ней, а она, сидя в своем кресле, пыталась выведать у меня информацию. Но, как я уже сказал, проверять нужно все, поэтому я поговорил с этим братом. У него тоже нашлось алиби — он работал. Еще более эмоциональный, чем Хосе… Кастро, вот как его звали, Хосе Кастро, как Фиделя.


— Выходит, прощай Анселл? — сказал я.


— Анселл?


— Так его зовут, если верить некрологу на смерть его отца.


— Парень, с которым я разговаривал, называл себя Дейл. Также звала его и мать, а уж она, я думаю, должна знать. Это от нее я узнал номер его телефона. И забудьте о ней, она умерла через несколько месяцев после Леоноры — рак. А у отца, если не ошибаюсь, были проблемы с сердцем. Невезучая семья. Дейл заботился о матери и как раз находился там, когда я позвонил.


— Может быть, Дейл — его псевдоним? — предположил я.


— Все может быть. Парень просто вибрировал, когда говорил со мной по телефону. Как будто я разговаривал с девушкой. Он не тот человек, который способен справиться с двумя здоровыми женщинами и сделать то, что было с ними сделано. Если хотите расстаться со своим завтраком, взгляните на снимки патологоанатома.


По телефону. Он никогда не видел Анселла Брайта — Дейла вживую и не имел представления о его габаритах и силе.


— Я понимаю, что вы имеете в виду, — сказал я.


— Это все есть в моем отчете, доктор.


— И где этот отчет?


— Возможно, в архиве. Несколько лет назад они все перевозили, и много ящиков по дороге свалилось с грузовика. Но это не моя проблема, да и вам в нее лезть не стоит. Тупик.


Мэвис Уэмбли ничего не говорила о Хосе Кастро. Я нашел номер ее телефона в моих записях. Было уже почти десять вечера, но я готов был поспорить, что старуха из сов. Так и оказалось — она сняла трубку после первого же звонка.


— Лапочка! Ты уже во всем разобрался?


— Куда там. Но я узнал, что Леонора была замужем…


— За Хосе. Ты говорил с Брагеном, угадала? Он зациклился на Хосе еще до того, как его увидел, и знаешь почему?


— Почему?


— Хосе — мексиканец. Много болтали насчет того, что это мексиканское убийство… всякие слухи ходили о бандах, наркотиках.


— Отчего бы это?


— В те давние времена мы были откровенно расистским городом. Сегодня большинство жителей мексиканцы, так что никто не открывает рот, за исключением старых ковбоев, когда они появляются здесь и слегка перебирают. Мой второй муж был наполовину мексиканцем, так ты бы видел, как на меня смотрели! Хосе был славным юношей.


— Моложе Леоноры?


— Слегка за двадцать. И красивый.


— Вы никогда не думали, что он мог быть замешан?


— Милейший молодой человек, доктор, кругом одни мускулы. После того как они разошлись, Леонора говорила, что хотела бы иметь его в друзьях, раз уж не вышло с браком. Хочешь знать мое мнение? Они никогда не были ничем большим, только друзьями — вся эта затея с женитьбой нужна была только для получения регистрации.


— Леонора могла оказать другу такую услугу?


— Уж таким она была человеком. И Хосе в самом деле получил свои бумаги. Мне Леонора рассказывала, она ужасно радовалась. Вскоре после этого они разошлись, Хосе уехал куда-то южнее и ее не беспокоил. Кроме того, зачем Хосе ее убивать? У него нет никакого мотива. Ни у одного из них не было серьезных денег. Семья Леоноры — другое дело. Там денег было навалом. Говорю тебе, надо искать брата. Браген скорее всего сказал, что я сошедшая с ума старуха, которая лезет не в свое дело, но в любой момент, когда он захочет проверить мой интеллектуальный потенциал, я готова.


Я рассмеялся.


— Ты думаешь, я шучу? — обиделась она.

ГЛАВА 16


В полдень следующего дня я встретился с Майло в холмах над Сепульведа-пасс.


Пустой участок примерно в миле от того места, где нашли машину Кэт Шонски. Два кинолога бродили по кустам между современными домами на сваях, держа на поводках шоколадного Лабрадора и шотландскую овчарку. Обе с умными глазами, прекрасно выдрессированные. Обе специализировались на поисках мертвой плоти.


Майло сказал:


— Отвечаю на твой незаданный вопрос: это одна из немногих открытых и неогороженных площадок здесь. Что ни о чем не говорит — девчонка вполне может быть в Алхамбре. Но сегодня утром мы дали целой своре ищеек понюхать ее одежду и провели их по всему району. Первый час прошел впустую, затем одна собака прибежала сюда и несколько возбудилась.


— Несколько?


— Она потом передумала и отвлеклась. Такое случается чаще, чем ты думаешь. Так что теперь тут работают трупные собаки.


— Кому принадлежит этот участок?


— Им владеют пополам два соседних дома. Сестры, вышедшие замуж за адвокатов. Они собираются построить здесь совместный плавательный бассейн.


— Вот тебе счастливая семья, — улыбнулся я.


— Если Лесси и Рин Тин Тин найдут что-то с червями, счастья у них поубавится. — Майло осунулся, а его одежда была не просто мятой — она выглядела так, будто он в ней дрался с грабителем.


— Просидел ночную смену? — поинтересовался я.


— Торчал у дома Тони, а в семь утра отправился на квартиру к Кэт. Выглядела она так, как будто там только что закончила съемки Марта Стюарт.


— Ловкие мамины ручки?


— Я все равно пригласил экспертов. Никаких следов насилия или борьбы, но одну вещь мамочка все же не нашла — пакетик с травкой в коробке под тампонами. Никаких квитанций на получение кредитных карт, что подтверждает, что старушка Моника перекрыла ей кислород. Также никаких счетов за телефон или налоговых деклараций, но Кэт не хранила свои бумаги. В квартире ни одной книги, только журналы «Ас» и «Элль», причем старые. Она все же сохранила несколько сувениров, привезенных из путешествий, — дешевое дерьмо с Гавайев, Таити, Козумель. Еще фотографии: она в бикини, улыбка во весь рот, и никаких мужчин рядом. Наверное, она просила кого-нибудь сфотографировать ее, чтобы потом доказать, как она была счастлива.


— Похоже, ей было одиноко.


Майло зевнул.


— Тем не менее я изъял оттуда блузку.


Мы вернулись к наблюдению за собаками. Лабрадор-ретривер колесил по участку с настойчивостью спринтера, тренирующегося перед большими соревнованиями. Остановился и снова забегал. Шотландская овчарка быстро потеряла всякий интерес к поискам, и проводник отвел ее к фургону.


— Собачья жизнь, — заметил Майло. — Если ничего не произойдет в ближайшее время, я отправлюсь в бутик, где работала Кэт. Должен же хоть кто-то что-нибудь знать о ее личной жизни.


— Я все думаю об убийствах в «Оджос негрос», — сказал я. — Леонору Брайт убили всего через восемь дней после смерти ее отца, ее мачеха была смертельно больна, так что брата с сестрой ожидало наследство, причем очень скоро. По закону им полагалось поровну, а в случае смерти одного из них его или ее половина отходила тому, кто остался в живых. Леоноре было чуть больше тридцати, так что скорее всего она не составляла никакого завещания.


— Ужасный братец расправился с ней, чтобы не дать шанс познакомиться с адвокатом?


— Это мотив, и он не слишком отличается от того, который мы выдвигаем в случае с Тони Манкузи — убить мать, прежде чем она изменит свое завещание.


— Имеется специалист по решению проблем с наследством, и оба, Анселл и Тони, сумели его разыскать?


Я поморщился:


— Знаю, это звучит неубедительно, но вспомни об угнанных черных лимузинах и маскарадных костюмах.


— Убийца с театральными пристрастиями… не могу решительно отвергнуть это предположение, но прежде чем я полезу в новую историю, позволь мне сосредоточиться на сегодняшнем дне. Если мы сможем обнаружить какую-то связь между Тони и Анселлом, у меня перехватит дыхание.


— Дональд Браген считал, что Анселл не способен на насилие такого уровня, потому что его голос по телефону звучал женственно.


— Тони тоже считают голубым. Ладно, убийца-гей с театральными пристрастиями. Браген что-нибудь мог сказать об Анселле, за исключением его вокальных особенностей?


— Он даже настоящего имени Анселла не знал, потому что тот называл себя Дейл и утверждал, что у него есть алиби на время убийства — якобы работал. Браген ему поверил.


— О Господи!


— Шериф Карденас обещал поинтересоваться прошлым Анселла. Вчера я искал его в Интернете, ничего не нашел, зато имя Дейл Брайт встретилось четыре раза, но это оказались четырнадцатилетняя девушка, которая играет в хоккей на траве в подготовительной школе во Флориде, шестидесятилетняя агент по страхованию из Огайо, священник из Небраски и фермер, написавший книгу о пшенице и умерший в тысяча восемьсот семьдесят шестом году.


— Я бы поставил на девушку… Ладно, давай убедимся, что мы…


Он замолчал на середине фразы — лабрадор сел. И остался сидеть.


Сначала появилась голова.


Кэт Шонски закопали на глубине трех футов, голой, лежащей на спине со слегка раздвинутыми ногами. В светлых волосах свили гнездо черви. Кожа уже приобрела зеленовато-серый оттенок, и плоть кусками отваливалась от скелета. В тех местах, до которых не добралось разложение, виднелись темные полосы — возможно, ножевые раны. Я досчитал до двадцати трех и бросил это занятие.


В могиле обнаружился алый шарф, брошенный по диагонали на грудь и живот. Когда его сняли, все увидели водительские права Катрины Шонски, вставленные меж половых губ.


— Это нам послание, — сказала Диана Понс, патологоанатом, стоящая на коленях около трупа.


— «Смотри, что я сделал»? — хмыкнул Майло.


— «И я хочу, чтобы весь мир об этом узнал».


Понс упаковала права и попросила пакет побольше для шарфа. В ожидании она осматривала шею Катрины. Видимых пятен не нашла, но если учесть, что и от шеи почти ничего не осталось, выводы можно будет делать только после вскрытия.


Она снова положила шарф на тело и осторожно приподняла голову одной рукой, второй ощупывая ее сзади.


— Там кость раздроблена, Майло. Хочешь сам пощупать?


Майло опустился рядом с ней, и Диана положила его руку в перчатке на нужное место.


— О да, — подтвердил он. — Похоже на разбитую яичную скорлупу.


— Сначала ее кто-то ударил, — сказала Понс. — Может быть, чтобы она потеряла сознание, прежде чем он начнет ее резать? — Она взглянула на два ближайших дома: в такой близости от частных владений необходимо вести себя тихо.


Майло поднялся.


— Тебе бы в детективы, Диана.


Она усмехнулась:


— Да я и так уже почти детектив.


Принесли конверт. Осторожно опустив голову, Понс взяла шарф и развернула его. Прозрачная ткань, вьющаяся по ветру.


— Тут лейбл Луи Вуиттона.


— Я считал, они занимаются только чемоданами.


— Они всем занимаются, лейтенант. — Понс с удовольствием посмотрела на шелк. Ветер подул сильнее, и ошметки грязи слетели с шарфа и упали на труп. Отдав шарф, Диана убрала ее пинцетом. — Стоит целое состояние, но тем не менее его тут бросили. — Прекрасное начало для тех шуток, которыми копы и эксперты иногда пытаются отвлечься от ужаса увиденного. Но на этот раз все промолчали.


Санитары из морга завернули тело в пленку и увезли, а через пару минут уехала и Диана; криминалисты взялись за работу.


Майло предложил:


— Самое время навестить Монику Хеджес. Если хочешь, можешь тоже поехать.


— Конечно.


Я доехал за ним до Уилшира, затем свернул налево, но тут он вдруг остановился и жестом велел мне последовать его примеру.


— Визит отменяется. Дома никого нет, а ситуация неподходящая, чтобы оставлять послание. Давай проверим то место, где работала Кэт. Ты у нас модный парень?


— Не слишком.


— Это плохо, — огорчился он. — Я-то надеялся, что ты поработаешь переводчиком.


Бутик «Ла Фам» находился на Сан-Винсент, к западу от Баррингтона. Он втиснулся между кафетерием, специализирующимся на индонезийском кофе, и парикмахерским салоном с витриной, набитой красивыми головками.


Магазин был узким, но с высоким потолком и белыми стенами, увешанными винтажными постерами. Пол устлан старым мрамором винного цвета, немногочисленная мебель — тяжелая, в викторианском стиле, а одежда в витрине напялена на недокормленные манекены. И никаких покупателей в пределах видимости.


Мы с Майло прошли по узкому проходу между вешалками с одеждой. На некоторых из платьев и топов висел и таблички «распродажа», благодаря чему цены опустились до трехзначных.


По стерео пела Эдит Пиаф. На бирках: «Сделано во Франции». Я о таких модельерах никогда не слышал, но это не имело значения.


Майло заметил:


— Я не слишком присматривался к одежонке в шкафу Кэт, но она явно была не отсюда. И никаких шарфов я тоже не обнаружил… Эй, как дела? — Это он обращался к брюнетке со впалыми щеками в кружевном топе, которая сидела за прилавком, пила «Эвиан» и читала модный журнал.


За ее спиной высились полки с игрушками для ванны, свечи в форме фруктов и разные пасты и гели, которые не пропустила бы охрана в аэропортах.


Она встала, обошла прилавок скользящей походкой — голова откинута, бедра вперед, — напоминая сбежавшую модель. Лет тридцать, плюс-минус, темные глаза в густых тенях, макияж толщиной с глазурь на торте, призванный скрыть цвет лица не лучше, чем у Майло. Черный топ заправлен в замшевые кремовые джинсы.


— Привет, ребята. Кому-нибудь из вас хочется задобрить подружку или речь идет о дне рождения?


Майло отогнул отворот пиджака, чтобы продемонстрировать жетон.


— Полиция. Только что нашли труп Катрины Шонски. Ее убили.


Веки девушки задрожали.


— О Господи! Милостивый Боже! Кэт!


Ноги у нее подогнулись. Я поймал ее за локоть и усадил на мягкий бархатный диванчик. Майло принес ее бутылку с водой и попытался напоить.


Девица начала задыхаться. Я вернулся к прилавку и взял пакете эмблемой магазина, но когда вернулся, она уже дышала нормально и разговаривала с Майло.


Ее звали Эмми Коутсакас, но она называла себя Эмили. Она работала вместе с Кэт Шонски весь последний год. Поначалу она всячески восхваляла умершую коллегу. Мы это перетерпели, ожидая, когда шок пройдет, и вскоре Эмми уже призналась нам, что они с Кэт не дружили.


— Но я не хочу говорить ничего плохого, видит Бог.


Майло предположил:


— Вы просто не сошлись характерами.


— Мы никогда не ссорились, но если честно, лейтенант, наши взгляды на профессию были разными.


— На что?


— На эту работу. Кэт могла быть бестактной.


— С вами или покупателями?


— И со мной и с ними, — сказала Эмили. — Я не хочу сказать, что она старалась быть грубой, но… Ох, не знаю, что я такое говорю… Простите, поверить не могу…


— У Кэт был острый язычок, — подсказал я.


— Она была… порой, дело было в том, чего она не говорила клиентам.


— Не хотела вовремя похвалить?


Девушка выпрямилась.


— Если честно, ребята, весь этот бизнес зиждется на страхе. Наши покупательницы в основном зрелые женщины. Кто еще может позволить себе такие цены? Речь идет о дамах, которые когда-то носили восьмой размер, а теперь дошли до четырнадцатого. С возрастом наше тело меняется. Я знаю, потому что моя мама была танцовщицей и все это произошло с ней.


Она погладила свой плоский живот.


— Кэт этого не понимала? — подсказал Майло.


— У нас много покупательниц, которые приходят сюда в особых случаях. Они хотят выглядеть сногсшибательно и готовы за это платить. Часто приходится работать с клиенткой. Вы должны оценить ее достоинства и недостатки, причем сделать это незаметно, и направить ее к вещам, которые будут ее стройнить. Если она примеряет что-то и это выглядит отвратительно, вы должны сказать что-то приятное и направить ее к другим вещам.


— Психология в действии, — заметил Майло.


— Я изучала психологию в колледже, и можете мне поверить — это помогает в работе.


— Кэт относилась к работе по-другому, — вставил я.


— Она считала, что ее обязанности ограничиваются тем, чтобы помочь отнести вещи в примерочную и стоять рядом, изучая свои ногти. Она никогда не высказывала своего мнения, никогда. Даже если покупательница явно в этом нуждалась, ждала, чтобы ее оценили. Я как-то попыталась сказать ей, что мы не просто продавщицы, и знаете, что она ответила? «Они взрослые люди, могут и сами выбрать». Но это несправедливо. Людям нужна поддержка, верно? Даже если что-то выглядело хорошо, Кэт просто молча стояла рядом. Она не давала никаких советов, и в результате многие клиентки возвращали купленные ими вещи. Возвраты всегда оплачивались из наших комиссионных.


— А вы делите комиссионные?


— Так было раньше, но потом я сказала владельцам, что не хочу делить свои комиссионные с таким человеком, как Кэт. Они меня ценят, и в результате я стала зарабатывать в три раза больше, чем она.


— Комиссионные составляют большую часть вашей зарплаты?


— Семьдесят процентов.


— Значит, Кэт зарабатывала мало?


— И еще как по этому поводу жаловалась. Постоянно. Это было неразумно. Ей только и нужно было, что стать милой. — Эмми закусила губу. — Я понимаю, что это звучит так, будто я хочу очернить ее, но так оно и было. Поэтому, когда она перестала приходить на работу и не отвечала на звонки, владельцы решили, что она сбежала, и через три дня ее уволили.


— А кто у вас хозяева? — спросил Майло.


— Мистер и миссис Лейбович. Заработали деньги в цветочном бизнесе и ушли на пенсию. Началось это с хобби Лауры, миссис Лейбович. Они каждый год ездят в Париж, откуда она привозит дивные вещи. Ее друзья их обожают.


— Речь идет об отсутствующих хозяевах?


— По большей части. Я менеджер, а Кэт… была помощницей менеджера. — Прошедшее время глагола заставило ее поморщиться. — Вы знаете, кто ее убил?


— Пока нет, — покачал головой Майло. — Вот поэтому мы и пришли сюда.


— Представить себе не могу, кто мог такое сделать.


— Кэт когда-нибудь ссорилась с клиентами? Или с кем-то еще?


— Нет-нет, все наши покупательницы — воспитанные люди. Очень милые дамы.


— Как насчет мужчин в жизни Кэт?


— Никогда никого не встречала, — ответила Эмили. — Но по ее словам, она перебрала кучу лузеров и поклялась не связываться с мужчинами.


— С кем-нибудь конкретным?


— Нет, до имен у нас никогда не доходило. Она просто иногда бросала вскользь ядовитое замечание. Это у нее здорово получалось.


— Насчет мужчин?


— Мужчин, работы, жизни в общем и целом. Ее мать… она очень часто говорила о своей матери. Якобы она на нее постоянно давила, и Кэт это ненавидела. Из того, что я слышала, я заключила, что у нее было тяжелое детство. В целом она мне казалась несчастным человеком. Наверное, поэтому она и пила.


— На работе?


Молчание.


— Эмили?


— Иногда от нее слишком сильно пахло мятой, когда она появлялась. Пару раз она забывала про мяту, и я чувствовала запах алкоголя. Я даже начала держать рядом жидкость для полоскания рта, специально для нее.


— Кэт любила погулять?


— Наверное… Знаете, кто может ответить вам на эти вопросы лучше, чем я? Ее подруга Бет. Она работает в ювелирном магазине в нашем же квартале. Именно она сказала Кэт о том, что у нас была вакансия.


— Спасибо за совет, — кивнул Майло.


Эмили проводила нас до двери, по дороге поправляя висящие на плечиках платья. Не успел Майло взяться за ручку двери, как она сказала:


— Возможно, это пустяк, но я все же расскажу вам об одном клиенте.


Мы остановились.


— Это не было ссорой, но… да нет. Я уверена, что это ерунда.


— Нам все может помочь, Эмили.


— Ладно… Примерно месяц назад, может быть, пять-шесть недель, хозяева отпустили меня наутро, я пришла только после ленча и застала Кэт в развеселом настроении. Она непрерывно хихикала, что было совсем ей несвойственно. Я спросила, в чем дело, и она сказала, что произошла совершенно дикая вещь. Клиент — мужчина — вошел в магазин и начал лапать развешенные вещи. Кэт решила, что он, как и другие, ищет подарок. Она его проигнорировала, как обычно делала. Мужчина продолжал осматривать товар, причем интересовали его большие размеры. Через какое-то время Кэт занервничала, подошла к нему и спросила, не нужна ли ему помощь.


— Что заставило ее занервничать?


— То, что она с ним наедине, да и застрял он надолго. Мы же не большой магазин — сколько времени может понадобиться, чтобы посмотреть все наши товары? А у большинства мужчин вообще нет терпения, они заходят и тут же выходят или просят помочь. Но этот мужчина сказал, что ему ничего не нужно, и Кэт вернулась за прилавок. Но все же что-то ее насторожило и она решила посмотреть на этого типа еще разок. Видеть его она не могла, но слышала, что он находится за двойным рядом вешалок, поэтому она подошла и выглянула. Мужчина снял одно из платьев и прикладывал его к своему телу. Гладил его, вроде как примерял. Кэт призналась, что не сумела сдержаться и расхохоталась, а мужчина услышал и поспешно повесил платье на место. Но вместо того чтобы извиниться, Кэт просто осталась стоять. В свою очередь, клиент тоже не стал убегать, а повернулся и нагло так уставился на нее. Как будто хотел показать, что ему вовсе не стыдно. Кэт сказала, что это ее разозлило, она-де не собиралась терпеть такое хамство от извращенцев, поэтому она тоже уставилась на него. Думаю, это можно назвать конфликтом.


— Похоже, уверенный в себе извращенец, — заметил Майло.


— Кэт решила, что это отвратительно, — сказала Эмили, — а меня ее поведение возмутило. У каждого есть свои секреты, зачем же ставить человека в глупое положение?


— И что случилось потом?


— Мужчина еще немного посмотрел на Кэт, потом сдался и быстро ушел. Кэт сказала, что она еще долго смеялась, чтобы он, уходя, мог ее слышать. Наверное, все это ерунда, но вы спрашивали насчет проблем…


— Кэт описала этого мужчину?


Обведенные темными тенями глаза округлились.


— Вы думаете, это мог быть он? О нет, вдруг он вернется?


— Я уверен, что тут нет никакой связи, Эмили. Нам просто необходимо собрать как можно больше фактов.


— Я бы ужасно испугалась, — сказала Эмили. — Быть здесь вместе с…


— Все будет хорошо, Эмили. Кэт его описала?


— Нет-нет. Она только смеялась и потом еще весь день хихикала.

ГЛАВА 17


Ювелирный магазин под названием «Кашет» мы увидели в конце квартала.


— Как талантливый детектив, я готов поспорить, — заявил Майло, — что это тот магазин, где работает Бет Холлоуэй. Но прежде всего нам следует позаботиться о сахаре в крови.


Я пошел за ним в кафетерий. Заведение было почти пустым, но потребовалось время, чтобы привлечь внимание мальчишки в наушниках, который прятался за кофеваркой.


Майло купил два бублика размером с фрисби, смазанных кремом, налил в бумажный стаканчик дармовой воды и отнес все это богатство к крайнему стулу.


Один бублик исчез, и мой друг вытер подбородок.


— Давненько мне не попадались дела с подтекстом.


Много лет назад Майло приходилось отчитываться перед капитаном, который обязательно старался подсунуть ему все убойные дела «с нетрадиционным подтекстом», попадавшие в подразделение. Подразумевалось все, кроме позиции «мужчина на женщине», причем чем красочнее, тем лучше.


На трупе Кэт Шонски были видны все признаки сексуально окрашенного преступления — сначала тяжелая рана головы, потом явно избыточная работа ножом, сексуальное положение тела, презрительное расположение водительских прав. Но ничего не говорило о каком-то другом варианте, кроме «мужчина на женщине».


— Не уверен, что я различаю тут подтекст, гений.


Майло улыбнулся.


— Что смешного?


— Посмотрим, куда нас это приведет.


От витрин ювелирного магазина несло блеском и соблазном. Молодой человек, с лицом, напоминающим лопату, долго изучал нас, прежде чем нажать на кнопку, открывающую дверь. Пока мы находились в магазине, он не вынимал рук из-под прилавка.


Когда Майло представился и попросил указать нам Бет Холлоуэй, молодой человек несколько расслабился.


У подруги Кэт были большие светлые глаза, безукоризненная кожа и загорелые руки, причем тонкие запястья украшала маленькая коллекция браслетов. На девушке было облегающее темно-серое платье с глубоким вырезом, и ей очень нравилось часто наклоняться и демонстрировать обширное веснушчатое декольте. Глаза клиента, с которым она разговаривала, все время перебегали с этого обилия плоти на бирюльки на подносе.


Бет сказала:


— Великолепное, мистер Уэйн, не правда ли?


Пожилой мужчина вздохнул:


— Всегда так трудно выбрать…


Бет прикоснулась к его запястью:


— Вы же всегда знаете, как поступить, мистер Уэйн.


— Ну, если вы так говорите… — Он поднял побрякушку из платины с сапфирами.


— Просто идеальное, она будет в восторге.


Уэйн поднес кольцо к свету и повернул его.


— Хотите лупу, сэр?


— Как будто я понимаю, что я там увижу.


Бет засмеялась.


— Уж поверьте мне, мистер Уэйн, это в самом деле очень хорошие камни. Причем цельные, не сколки.


Клиент еще раз покрутил кольцо.


— Ладно, беру.


— Замечательно! Я подгоню его по размеру для миссис Уэйн за два дня. Хотите, чтобы мы доставили его к вам домой?


— Нет, на этот раз не надо. Я хочу подарить ей его за ужином.


Бет хлопнула в ладоши:


— Как романтично! Вашей жене очень повезло, мистер Уэйн.


— Зависит от того, в какой день вы ее об этом спросите.


Мужчина ушел, и мисс Холлоуэй повернулась к нам, приглаживая платье:


— Привет!


Майло представился и объяснил причину нашего появления.


Она застыла. Потом расплакалась, закрыв лицо одной рукой, а второй опершись о прилавок.


Мужчина в темном костюме унес поднос с кольцами, запер его в сейф и с любопытством посмотрел на нас.


— Простите, что пришлось вам сообщить такое, — сказал Майло.


Бет побежала в глубину магазина, распахнула дверь и исчезла.


Мужчина в темном костюме спросил:


— Вы ведь говорите о Кэт из «Ла Фам»?


— Вы ее знаете?


— Bay! — ответил тот.


Майло повторил вопрос.


— Я туда пару раз заходил, думал, может куплю что-нибудь жене.


— Кэт вас обслуживала?


— Она присутствовала, но особо ничего не делала, — сказал мужчина. — Так вы о ней? Ужасно.


— Что именно?


— Знать кого-то, кого убили.


— Что вы может о ней сказать?


— Да ничего. Я просто говорю.


— Что говорите?


Губы мужчины искривились.


— Она не была слишком услужливой продавщицей, — попытался ему помочь я.


— Ага, только мне это без разницы, — сказал мужчина. — Я свою работу исполняю. С драгоценностями иначе, их надо охранять. А с тряпками — тут уж как получится…


Появилась Бет Холлоуэй в шоколадного цвета свитере поверх платья. Глаза ее опухли.


— Что случилось с Кэт? — спросила она.


— Пока мы не слишком много знаем, — ответил Майло. — У вас есть время?


— Конечно. Все, что угодно, только найдите животное, которое это сделало.


— Никаких кандидатов на ум не приходит?


Мужчина в темном костюме придвинулся поближе.


Бет сказала:


— Очень жаль, но нет.


— Давайте прогуляемся, — предложил Майло.


Когда мы вышли из магазина, он показал на кафетерий.


— Меня вырвет, — поморщилась Бет. — Давайте просто пройдемся.


Она быстро зашагала, размахивая руками.


— Что мне сейчас нужно, так это десятимильная пробежка.


— Для меня вам понадобится фургон «неотложки», — усмехнулся Майло.


— Вам стоит попробовать. Очень бодрит.


— Кэт занималась спортом?


— Ни в какую, хоть я и пыталась ее уговорить. — Она замедлила шаг, затем снова пошла быстрее. Мы проходили мимо магазинов, обгоняли пешеходов. Бет Холлоуэй врезалась в толпу как женщина, у которой есть план.


Майло позволил ей освобождаться от энергии квартала полтора.


— Не хотите ли вы что-нибудь нам сказать, прежде чем мы начнем задавать вопросы?


— Кэт везло на лузеров, но я не могу представить себе, чтобы кто-нибудь из них был таким чудовищем.


— Как насчет имен?


— Был такой Рори — Рори Клайн. Работает в почтовом отделении большой кинокомпании. Думает, что станет важным агентом. Ему, наверное, сорок, но старается выглядеть моложе. Кэт познакомилась с ним в клубе. Где конкретно, не знаю. Он ей нравился, но выяснилось, что секс его не интересует: ему достаточно держаться за руки и слушать музыку. Она же от этого чувствовала себя непривлекательной.


Майло записал имя.


— Следующий?


— Следующий был Майкл… как же по фамилии? — Она поправила волосы. — Простите, не могу вспомнить. Майкл, не в пример Рори, обожал секс. Все время. Кэт говорила, что он сущий жеребец, но вскоре выяснилось, что он женат. Бухгалтер или что-то в этом роде… Вспомнила, Майкл Браунинг.


— Кэт перестала с ним встречаться, когда узнала, что он женат?


— Нет, но ей надоело. И он, и секс с ним. Только количество, никакого качества — так она сказала. Третий был настоящим уродом. Настоящая деревенщина, он работал с «роллс-ройсами».


— Клайв Хатфилд, — подсказал Майло.


Бет напряглась.


— Вы его подозреваете?


— Рианна назвала нам его имя, поэтому мы пошли и поговорили с ним.


— И?..


— Разумеется, Клайв не прекрасный принц, но, к сожалению, у него железное алиби. Кто-нибудь еще?


— Нет, — сказала она. — Рори, Майкл и Клайв, бригада лузеров.


Майло попросил девушку рассказать о последней ночи в жизни Кэт Шонски, и она подробно рассказала о своих перспективных отношениях с Шоном, который драил доски для серфинга.


— Знаете, это настоящая связь. То есть мне очень жаль, что Кэт пришлось ехать домой одной, но ведь это не моя вина, правда?


— Разумеется, нет.


— Она рассердилась. То, что случилось, имеет отношение к вождению в пьяном виде?


— Не похоже на то.


— Слава Богу. Я бы ужасно себя чувствовала.


— Бет, есть ли кто-нибудь еще, кроме Рори Клайна и Майкла Браунинга, о ком нам следует знать?


— Никто не приходит в голову.


— В ту ночь Кэт ни с кем не познакомилась в клубе?


— Да нет, ни с кем. Это ее и злило. Мы хотели было пригласить ее, потом решили, что будет неудобно. — Она пошла быстрее, сжав зубы и молча плача.


— А Кэт не рассказывала о каких-нибудь своих проблемах с кем-нибудь?


— Только с матерью. Они не ладили.


— А с коллегами по работе?


— Она ненавидела свою работу; считала, что девушка, которая с ней вместе работала, подлиза. Меня это огорчало, потому что это я рассказала ей о вакансии.


— Что ей не нравилось в работе?


— Маленькая зарплата, скука и все такое. Кэт в жизни досталось. Ее настоящий отец умер, когда она была совсем маленькой, а мать была потаскухой и постоянно меняла мужчин, причем один был хуже другого. В конце концов она нашла себе богатого мужика.


— Какие у Кэт были отношения с этим богатым мужиком?


— Странно, но он ей нравился больше, чем мамаша. Говорила, что он не такой настырный, не давит на нее. Мать же ее постоянно критиковала. — Бет втянула воздух и долго не выдыхала. — Кэт была очень красивой, но не сознавала этого. Знаете — я только сейчас это поняла, — я ведь никогда не видела ее счастливой.


— Как она справлялась со своей несчастной жизнью?


— Что вы имеете в виду?


— Иногда люди пытаются улизнуть.


— А, — сказала она, — вы о том, что она пила? Да, иногда она сильно перебирала. Но вы же только что сказали, что случившееся не имеет к этому никакого отношения.


— Не имеет. Она ни с кем в последнее время не ругалась?


— Ничего не припоминаю.


— Тут нам рассказали странную историю, Бет.


— Какую?


Майло поведал об инциденте со странным клиентом.


— Ах это… — махнула рукой девушка.


— Кэт вам рассказывала.


— Она считала, что это было уморительно. — Беглая улыбка показала, что Бет согласна с покойной.


— Она описала этого мужчину?


— Господи… вы считаете, что он…


— Мы только собираем факты, Бет.


— Описывала ли она его… нет, только сказала, что внешне он голубым не выглядел, так что трудно было догадаться.


— Мускулистый?


— Наверное.


— Позвольте мне спросить вас о другом, Бет. На Кэт могли произвести впечатление деньга?


— Как и на всех остальных.


— Но не слишком?


Хорошенькое личико сморщилось в недоумении.


— Красивые дома, большие счета в банке… роскошные машины. Что ее больше всего привлекало?


— Да все, что вы перечислили, — сказала Бет Холлоуэй. — Это и делает ее нормальной.

ГЛАВА 18


Майло проверил данные на Рори Клайна и Майкла Браунинга.


С Клайном все оказалось просто. Один механик с таким именем на все графство Лос-Анджелес. Квартира в Студио-Сити, не привлекался, не объявлялся в розыск, имеет «ауди» одиннадцати лет от роду.


Зато Майклов Браунингов было аж шестнадцать. Сузив поиск до трех, проживающих в Валли, а затем проверив их профессию, мой друг нашел одного бухгалтера: Майкл Д. Браунинг, офис на Ланкершим, недалеко от студии «Юниверсал». Практически новый «сааб», и опять же никакого криминала в биографии.


— Посыльный на почте и цифровой щелкунчик, — заметил Майло. — Нет никаких оснований думать, что они умеют угонять машины, но давай все же поговорим с ними.


«Творческое представительство и продвижение» занимало крепость из туфа и зеленого стекла на пересечении Уилшира и Санта-Моники. Внутри те же палевые тона. В фойе высотой в три этажа с потолочными окнами центральное место занимала фреска, изображающая строгих людей, смотрящих кино. Молочный свет предназначался для создания атмосферы открытого пространства, но у художника ничего не вышло. Муссолини тоже обожал туф, но его повесили раньше, чем он успел изгадить Рим.


Двое мужчин-секретарей в стального цвета рубашках прятались за высокой конторкой и что-то шептали в крошечные микрофоны, висящие на ушах. Мясистый чернокожий мужчина в плохо сшитом костюме стоял сбоку.


Майло подошел к одному из обладателей серых рубашек и показал свой жетон. Охранник улыбнулся и не двинулся с места. Секретарь продолжал разговаривать — судя по всему, обсуждал личные проблемы.


Майло подождал и хлопнул ладонью по конторке. Охранник улыбнулся еще шире, а секретарь подскочил.


— Подожди. — Внезапная фальшивая улыбка. — Вы пришли сюда на встречу?


— Мы хотим повидать Рори Клайна.


— И кто же это такой?


— Он работает в почтовом отделении.


— Почтовое отделение не принимает звонков.


— Этот примет.


— Угу. Рабочее время…


— Несущественно. Звоните ему.


Серая рубашка отпрянул. Взглянул на охранника. Увидел широкую спину.


— Послушайте, я даже не знаю, как туда пройти.


— Самое время узнать.


Понадобилось несколько звонков, разговоров озадаченным шепотом и многократное повторение слова «полиция», прежде чем серая рубашка сказал:


— Он идет. Подождите вон там.


Мы остановились у коричневых кресел. Через пять минут открылись двери лифта, оттуда появился узкий брюнет с покатыми плечами и направился к нам.


Рори Клайн выглядел на все сорок плюс еще несколько лет: щеки ввалившиеся, глаза под стать. Его остроконечная прическа шла ему не больше, чем помада золотой рыбке, белая рубашка была мятой и обвисшей, как использованный «Клинекс», а тощий черный галстук висел над ремнем серых брюк в дудочку.


Клайн показал на входную дверь, торопливо обогнал нас и вышел на улицу.


Мы догнали его через квартал на Линден-драйв. Рори шагал, засунув руки в карманы.


— Мистер Клайн?


— Что вы творите? Теперь все будут думать, что я преступник!


— В вашем бизнесе это может поспособствовать карьере, — пошутил Майло.


Клайн выпучил глаза:


— Смешно! Поверить не могу, что она послала вас сюда. Я уже рассказал вашим коллегам свою версию, и они согласились, что ее история — сплошная выдумка. Но вы снова вернулись. Почему? Потому что у нее есть какие-то бабки, вот почему вы вернулись. Как в том фильме с Эдди Мерфи. Выходит, я теперь действующее лицо какой-то гребаной голливудской комедии?


Дерганые движения, торопливая речь, суженные зрачки.


— Она? — поднял брови Майло.


— Она, вот именно, — всплеснул руками Рори Клайн. — Давайте я вас просвещу. Единственная причина, почему она не оставляет меня в покое, заключается в том, что она, вероятно, услышала, что я должен получить повышение, вот и решила вовремя вскочить в поезд.


— Поздравляю с повышением, — сказал Майло.


— Да, это вот-вот случится. Или должно было случиться, пока вы, ребята, не появились и не пустили все под откос. Моя кандидатура рассматривается в качестве претендента на должность помощника Эда Ламоки, поняли?


— Большой человек.


— Один из, — сказал Клайн, бегло перечисляя имена кинозвезд. — Все хотят на него работать, мне понадобились годы, чтобы добиться нынешнего положения, а тут появляетесь вы, и они могут подумать… Как вы могли так поступить только потому, что эта задница вам велела? Они все врут, вся эта история сплошная подстава!


Скорость речи этого парня возросла настолько, что его было просто невозможно понять. Я задумался, достаточно ли велико здание, чтобы там могла прятаться лаборатория, выпускающая метанол.


— Как вы думаете, мистер Клайн, кто привел нас к вам? — спросил Майло.


— На кого я думаю? На них. На персидскую суку и ее долбаного персидского мужа. Что бы они там ни говорили, это она меня ударила, изуродовала мой бампер, изувечила мой багажник и разбила подфарники. Я был впереди, она была сзади, и у меня, твою мать, не было никакой возможности откатиться назад — там ведь даже не было горки! Я вас, ребята, не вызывал, потому что никто не пострадал, а она признала, что это ее вина, даже обещала заплатить за ремонт. Потом она уезжает домой, рассказывает все своему гребаному богатому мужу, торговцу коврами, и он начинает крутить. Ладно, хотите спорить — я не возражаю. Чего я понять не могу, так это зачем она тратит ваше время, когда я уже сделал заявление ее страховому агенту и он сказал, что верит мне, что совершенно очевидно — я не мог скатиться задом и въехать в нее. У меня нет собственной страховки, потому что она закончилась, когда я переехал сюда, но если читали отчеты страховщиков, вы об этом должны знать.


Он прошел вперед и снова вернулся.


— Могу я теперь вернуться на работу и постараться исправить ситуацию?


— Мы пришли сюда вовсе не из-за вашего погнутого бампера, — сказал Майло.


— Тогда зачем? Я занят!


— Успокойтесь, сэр.


— Не успокаивайте меня! Возможно, вы только что сломали всю мою жизнь, так что…


— Прекратите.


— Вы прекратите!


— Замолчите. Немедленно.


Что-то в голосе Майло остановило его. Клайн заломил руки.


— Начнем сначала.


— Что теперь? О Господи, — застонал Клайн, — я бог весть сколько не спал, так что не знаю…


— Тогда у нас есть кое-что общее, мистер Клайн. Я расследую убийство.


— Убийство? Кого-то убили? Кого?


— Кэт Шонски.


Напряжение Клайна спало, как будто ему всадили укол валиума.


— Вы шутите. — Он улыбнулся.


— Вы полагаете, это смешно?


— Нет, разумеется, это… какой-то абсурд. Вы меня ошарашили. Кто ее убил?


— Именно это мы и пытаемся выяснить. Почему абсурд?


— Кого-то убили. — Клайн сжал губы. — А почему вы разговариваете об этом со мной?


— Мы беседуем со всеми, с кем она встречалась.


— Выкиньте меня из этого списка. Мы с ней не встречались. Она сняла меня в клубе, в течение нескольких месяцев мы с ней иногда занимались сексом, затем оба поняли, что притворяемся и что дело того не стоит.


— Мужчине сложно притвориться, — заметил Майло.


— Вы все понимаете буквально, — фыркнул Клайн. — И не говорите, что с вами такого не случалось. Я говорю не о стоит или нет, а о том, что можно быть там, а на самом деле отсутствовать.


Майло не ответил.


— Ладно, — сказал Клайн, — допустим, вы мачо и можете делать это даже с банкой печенки. Я же ощущаю пустоту. Она всегда отсутствовала. Мы решили остаться друзьями, но и из этого ничего не вышло.


— Почему?


— Потому что мы не нравились друг другу. — Клайн слегка отступил, видимо, сообразив, какие можно сделать выводы из этого заявления. — Послушайте, в последний раз я ее видел, наверное, полгода назад. С той поры у меня было две подружки; если хотите поговорить с ними, милости просим — они вам расскажут, какой я белый и пушистый.


Он быстро назвал имена, Майло записал.


— Вы в самом деле собираетесь им звонить? Глупо. Хотя валяйте, почему бы и нет; может, в случае с Лори это сработает мне на пользу и она снова мною заинтересуется.


— Почему?


— Я буду для нее выглядеть опасным и все такое, — объяснил Клайн. — Я безопасен, и в этом моя загвоздка. Лори считает, что я такой средний, что почти ничего собой не представляю. Да я и сам так себя ощущаю. Не ем, не сплю, а теперь вы еще разрушили мою карьеру. — Рори визгливо рассмеялся. — Черт, может, лучше перерезать себе вены? — Он потер руки. — И это будет на вашей совести.


Майло промолчал.


— Знаю, я все знаю. Надо отдохнуть, заняться йогой, пить витамины. Звучит как реклама спортзала. Я отдохну, когда сдохну.


— Тогда, полагаю, Кэт сейчас отдыхает, — спокойно произнес Майло.


Клайн захлопнул рот и попытался стоять неподвижно, ограничившись раскачиванием на каблуках.


— Поверить невозможно.


Майло спросил его, где он был, когда Кэт Шонски ушла из клуба.


— Здесь, — ответил Клайн.


— В Лос-Анджелесе?


— Здесь, — повторил Рори. — Работал.


— Работали в выходные?


— Что такое выходной? Если хотите, можете проверить по журналу охраны, но, умоляю вас, не делайте этого. Мне только хуже будет.


— Вы часто так делаете? — поинтересовался Майло.


— Что именно?


— Работаете по выходным?


— Черт, да. Иногда я по нескольку дней не ухожу домой. Эд Ламока двадцать лет назад установил рекорд: десять дней не мылся. Извел всех придурков радиоактивными амбициями и космической телесной вонью. Они испарились быстро, эти придурки, в основном уроды из Лиги плюща, которые считали, что прямиком из Гарварда попадут к Брэду Питту. Я учился в Калифорнийском университете, меня подгонял голод.


— Что вы можете сказать нам о Кэт Шонски? — спросил Майло.


— Большая притворщица, — ответил Клайн. — Не только в смысле этого, во всех отношениях. Как будто ей хотелось прожить жизнь другого человека.


— Чью, например?


— Кого-нибудь богатого и ленивого. Второе качество у нее уже наличествовало.


— Она вам не нравилась.


— Я уже это сказал.


Мы задали еще несколько вопросов, упомянув о роскошных лимузинах и сексуальных отклонениях. Все это прошло мимо Клайна, который мог говорить только о себе.


Когда мы повернулись, чтобы уйти, он остался стоять.


— Вы можете возвращаться на работу, — разрешил Майло.


Клайн не двинулся с места.


— Послушайте, если из этого получится большая история, которую смогут использовать Брэд, Уилл или Рассел, дайте мне знать. Я позабочусь, чтобы вы тоже на этом хорошо заработали.


— Надо же, спасибо, — улыбнулся Майло.


— Чудненько! — И Клайн рысью рванул назад.


Пока Майло вез нас к Валли, я дозвонился до одной из подружек Рори Клайна, юриста по имени Лори Бонхардт. Та отозвалась о нем как «нюне и половой тряпке» и заявила, что никакой склонности к насилию в нем не наблюдала. Потом поинтересовалась:


— Что он натворил?


— Он знает человека, который попал в беду.


— Знает человека? — Лори засмеялась. — Если это все, забудьте. Для агрессии требуется усилие, а единственное, к чему стремится Рори, — это выпить и поспать. Я ему советовала начать что-нибудь принимать, может быть, это разбудит его тщеславие. Моя собачонка постоянно пристраивалась к его ноге, а Чи не позволяет себе таких телодвижений ни с кем другим. Знаете, что это означает?


— Склонность к покорности, — ответил я.


— Мужчина второго сорта. Натуральный вице-президент.


Когда Майкл Браунинг услышал о несчастье, случившемся с Кэт, глаза его увлажнились.


Грудь колесом, борода цвета ржавчины, пять футов шесть дюймов в ботинках на толстой подошве, грубые руки лесоруба с волосатыми запястьями. На нем была желтая с синим рубашка, красный галстук из сверкающей парчи, завязанный большим узлом, и кожаные плетеные подтяжки. А также замшевые туфли цвета кофе с молоком в прекрасном состоянии.


Офис Браунинга размещался на первом этаже и представлял собой квадратную клетушку среди дюжины других таких же в огромном зале.


Разговаривал он с легкостью. Кэт перестала с ним встречаться четыре месяца назад, узнав, что он женат.


— Я не пытался ее обмануть. У нас с женой были проблемы: Дебби ходила на сторону, я тоже. Я встретил Кэт в баре «У Леонардо», он теперь закрыт. Кэт узнала о Дебби, когда та позвонила мне по сотовому, а я был в тот момент у нее. Дебби ко всему отнеслась спокойно, но Кэт заявила, что не желает заполнять пустое пространство, и выгнала меня. Я ее не виню. — Он смахнул пальцем слезу. — Все так печально. Она была милой девушкой.


Впервые кто-то употребил это определение в отношении Кэт.


— Вы расстались по-дружески? — уточнил я.


— Конечно, — подтвердил Браунинг. — Кэт была права, что не хотела, чтобы ее использовали. Я ей сказал, что мне очень жаль. Она ответила, что прощает меня, но мы оба знаем, что у нас уже ничего не может быть как раньше.


— Вы видели ее после этого?


Закусив клок бороды, он немного пожевал его, потом перевел глаза влево.


— Не часто.


Мы с Майло ждали.


— Только жене не говорите, ладно? — попросил Браунинг.


— Она уже не относится к этому спокойно?


— Мы снова сошлись. Через два месяца ждем ребенка.


— Поздравляю, — сказал Майло.


— Как часто вы виделись с Кэт после разрыва?


— Нельзя сказать, что мы «виделись», — уточнил Браунинг. — У нас не было постоянных взаимоотношений.


— Но…


Бухгалтер одарил нас улыбкой, которую, видимо, считал очаровательной.


— Была парочка выходных, фирма устраивала экскурсии… — Он огляделся вокруг. Симфония компьютерных кликов не снизила темпа — никто за нами не наблюдал.


— Куда были эти экскурсии и когда? — спросил Майло.


— Палм-Спрингс и Мишн-Бей. Насчет когда… — Браунинг просмотрел свой ежедневник и назвал даты.


Девять недель и меньше месяца назад.


— Она сама приезжала туда, или вы ехали вместе?


— В Палм-Спрингс она приехала сама, а в Сан-Диего мы отправились вдвоем. Пожалуйста, не говорите Дебби! Мы сейчас счастливы, а это может нас поссорить.


— Вне сомнений, — согласился Майло.


— Послушайте, — взмолился Браунинг, — я все вам честно рассказал. Если бы даже у меня и были причины лгать, я бы не стал, потому что не умею. Дебби всегда говорит, что игрока в покер из меня бы не вышло.


Майло спросил, где он был в ту ночь, когда исчезла Кэт.


Майкл снова полистал ежедневник, и кровь отлила от его лица. Майло взял из его рук блокнот.


— Здесь сказано: «ВСТРЕЧА, вычеты в конце года, ТЛ». Что это означает?


— Шифр, — пробормотал Браунинг.


— Для чего?


— Неужели это важно?


— Теперь да.


— Сэр, я никогда бы не причинил вреда Кэт. Нас связывала только симпатия.


— Пока она не вышвырнула вас вон.


— Когда мы были вместе, наши отношения были любовными, клянусь. Даже если бы я хотел, я не сумел бы соврать, да у меня и нет для этого повода. Часть меня на самом деле любила Кэт. Я точно не стал бы ей вредить.


— ТЛ, — напомнил Майло.


Браунинг откинулся в своем низком крутящемся кресле. Сиденье крякнуло.


— Если не станете впутывать сюда Дебби.


— Еще одна женщина?


— Ничего серьезного, простая интрижка. Вам действительно нужны подробности?


— Можете не сомневаться, мистер Браунинг. И мы их узнаем, чего бы нам это ни стоило.


— Ладно, ладно. Тенишия Лоуренс. Она была интерном из колледжа Балл и, лето проработала под моим руководством, позднее обратилась за рекомендацией для поступления в бизнес-школу при университете. Одно повлекло за собой другое.


— Вы хотели убедиться, насколько она квалифицированна?


— Тут все было взаимным, — возразил Браунинг. — Если бы ей нужна была только бумажка, она могла бы просто позвонить.


Майло улыбнулся.


— И это было ваше первое свидание с мисс Лоуренс?


— Строго говоря, нет. Мы встречались немного, когда она была интерном. — Он коснулся края своего стола. — Она чернокожая.


Последовала пауза, вызванная неуместностью последнего замечания. Потом Браунинг сказал:


— Ей двадцать, совершенно потрясающая, ноги до бесконечности. Знаете, я не собираюсь искать себе оправданий, уж такой я есть.


— Давайте мне номер ее телефона, — потребовал друг.


— Как насчет того, что я снабжу вас фактами? Мы с Тенишией провели те выходные вместе — Дебби ездила к матери. Я могу показать вам счета за гостиницу.


— Номер.


— Счетов недостаточно?


— Если мисс Лоуренс подтвердит вашу версию, тогда, возможно, и достаточно.


— «Возможно»? — На красном лбу Браунинга выступил пот. — Я не волнуюсь о Кэт, но Дебби…


— Если вы не убивали Кэт, Дебби не узнает, что мы были здесь.


Браунинг шумно выдохнул:


— Спасибо! Большое спасибо. Я вам очень признателен.


— Не вздумайте позвонить мисс Лоуренс до нас, — предупредил Майло. — Мы все равно узнаем.


— Разумеется, мне это даже не приходило в голову. — Браунинг протянул руку для пожатия, но Майло сделал вид, что ее не заметил.


Напоследок я поинтересовался:


— Когда вы в последний раз видели Кэт, она что-нибудь говорила о столкновении с покупателем?


— Покупателем?


— У нее на работе.


— А, вы об этом, — сообразил Браунинг. — Если вы думаете о том, о чем, я подозреваю, вы думаете.


Мы ждали.


Майкл вздохнул:


— Тот урод, да? Трансвестит или еще кто, верно?


— Расскажите нам, что вы узнали от Кэт.


— Она сказала, что он выглядел пронырой и показался ей скользким. Она решила, что это уморительно. Вроде бы она посмотрела на него так, будто говорила: «Что это вы такое здесь делаете?» Кэт так умеет.


— Как «так»?


— Быть агрессивной. — Он пожал плечами. — У такого поведения есть свои плюсы.


— Как мужчина прореагировал на ее выступление?


— Она сказала, что он рассердился и сбежал, а она порадовалась, что сумела пристыдить его.


— Как она его описана?


— Гм… — задумался Браунинг, — да никак не описала.


— Совсем?


— Только сказала, что он был крупным, интересовался большими размерами. Это ее сильнее всего рассмешило: мужик в платье для коктейлей шестнадцатого размера.


— Что еще она говорила?


— Дело в том, — признался Браунинг, — что я был не в настроении продолжать это обсуждение.


— Почему?


— Нам было хорошо. Меньше всего мне хотелось говорить об этом извращенце.


— Вы испортили ей настроение, — заметил я.


— Это она испортила настроение мне, — не согласился Браунинг. — Кэт была всегда готова и вела себя очень шумно. Иногда она заходила так далеко, что можно было подумать, будто она притворяется. Но это не так.


— Откуда вы знаете?


— Со мной никто не притворяется. Нет нужды.


— Мистер Трудоголик и мистер Аморальный Кретин, — подытожил Майло. — Что-что, а выбрать она умела.


Он гнал машину к городу, срезая повороты вдоль каньона Колдуотер.


— Ты вовремя сообразил заговорить о том клиенте, который выбирал платья.


— Браунинг был последним любовником Кэт, так что я надеялся, что она с ним поделилась.


— Спальные разговоры… похоже, девчонка рассказывала всем, кто соглашался ее слушать.


— Гордилась, — уточнил я, — тем, как она себя с ним вела.


— Проявила агрессию не с тем парнем? Как ты считаешь, достойны ли эти два джокера особого внимания с нашей стороны?


Я начал рассуждать:


— У Клайна довольно гнева и наркотической импульсивности, чтобы навредить Кэт, если бы она застала его в неудачный момент. Но у него нет явного мотива, да и сам он представляется мне слишком заведенным, чтобы выполнить что-то, столь тщательно продуманное. Думаю, регистрационные журналы охранки обеспечат ему алиби, но я определенно попытаюсь заполучить их. Браунинг более покладист, но и сильнее напуган. Он легко лжет, привык манипулировать людьми, и я не сомневаюсь, что он не задумываясь убрал бы Кэт или любого другого, кто встал бы на его пути. Но его алиби еще легче подтвердить.


— Тенишия Лоуренс, — сказал Майло, вытаскивая блокнот из кармана. — Давай поторопимся, пока старина Майки ее не предупредил. Твоя очередь, мне надо за руль держаться.


Я включил голосовую связь и набрал записанный им номер. Ответил высокий, журчащий женский голос.


— Это Ниш.


Когда я объяснил ей, зачем звоню, сопрано сменилось альтом.


— У меня неприятности?


Я назвал дату.


— Нам нужно знать, были ли вы в этот день с Майклом…


— Он вам рассказал? — Голос девушки дрогнул. — Предполагалось, что все будет в глубокой тайне.


— Так может и остаться, — пообещал я.


— Пожалуйста, — попросила она. — Мои родители…


— Так это правда или нет, Тенишия?


— Гм… откуда мне знать, что вы из полиции?


— Если хотите, мы можем заехать лично.


— Нет-нет, все в порядке.


— Так вы были с Майклом?


Молчание.


— Тенишия?


Голос маленькой испуганной девочки произнес:


— Да, была. Мой папа — капитан у пожарных, и в те выходные он повез маму на встречу на озере Эрроухед. Там собирались все бригады, которые тушили большой пожар в Лагуне. Майкл хотел приехать к нам домой, но я не разрешила. Ни за что. Он бы очень выделялся.


— Почему?


— Мы живем в Ладера-хейтс.


Зажиточный черный пригород.


— Куда вы с Майклом ходили? — спросил я.


— Вы правда никому не скажете?


— Если вы не лжете, нам нет нужды об этом распространяться.


— Ладно… Майкл забрал меня от школы, и мы поехали в гостиницу.


— В какую?


— «Дэйсайд».


— Это где?


— Около аэропорта. Не знаю, как называется улица. Мы пробыли там весь день. Смотрели фильмы. «Свадебный распорядитель» и «Начало» с Умой Турман и Мерил Стрип, потому что это один из моих самых любимых фильмов. Майкл не возражал, ему нравятся женские фильмы.


— Что потом?


— На следующий день мы поехали на Лонг-Бич, посетили аквариум. Я раньше там не бывала.


Молчание.


— Он очень красивый, — произнесла она. — В смысле аквариум.


— Что произошло потом, Тенишия?


— Ничего.


— Вы остались в Лонг-Бич.


— Это… прозвучит… мы просто получали удовольствие.


— Куда вы поехали?


Тяжелый вздох.


— В другую гостиницу. «Бест Уэстерн», около аэропорта. На следующий день мы вернулись домой. То есть не сразу. Сначала мы поужинали в «Сиззлере», затем проехали через Палос-Верде, чтобы полюбоваться на океан. Потом мы поехали в дом Майкла на Гранада-хиллз. Я очень нервничала, боялась туда ехать, но было уже темно и Майкл сказал, что все в порядке. На следующее утро он отвез меня в школу. У меня не было уроков до часа, поэтому мы позавтракали в студенческом городке, немного погуляли и он уехал на работу. У меня будут неприятности?


— Нет, если все, что вы рассказали, правда.


— Клянусь, все правда!


— Значит, весь уик-энд вы точно провели с мистером Браунингом?


— Я больше не стану с ним встречаться, — пообещала девушка. — Он для меня слишком стар. А у него неприятности?


— Вам по этому поводу не стоит беспокоиться.


— Ладно, но я в самом деле больше не буду с ним встречаться. Вам ведь не нужно будет снова звонить, правда? Иногда мою трубку берет папа.


— Все в ажуре, Тенишия.


— Большое вам спасибо. Спасибо.


— Бедная девушка, — хмыкнул Майло, — мы вполне могли подтолкнуть ее к воздержанию.


— Если она будет держаться подальше от Браунинга, — не согласился я, — можно считать, что мы сегодня сделали доброе дело.


— Подонок. Жаль, что он не наш парень.


Майло позвонил, чтобы узнать, не оставлены ли ему послания. Была записка от Гордона Беверли, который хотел узнать, нет ли новостей. Мой друг позвонил ему и несколько мучительных минут пытался его утешить.


Еще один звонок полицейскому, надзирающему за Брэдли Майсонетте, снова закончился тирадой, выполненной мужским голосом. Майло оставил раздраженное послание и набрал номер домашнего телефона Уилсона Гуда.


— Не отвечает. Пропади он пропадом со своим гриппом! Пошли, поставим у него прослушку.

ГЛАВА 19


Никаких машин за проволочным забором Уилсона Гуда. Никакого ответа на звонок.


Связавшись со школой Святого Ксавьера, мы убедились, что тренер Гуд все еще числится в больных.


— Возможно, — предположил я, — он поехал к врачу?


Майло оценил вид, заглянув в узкий промежуток между домами.


— Парень неплохо устроился в жизни… Ладно, вернемся к нашим баранам.


Шон Бинчи помахал ключами от «бентли».


Его присутствие в офисе означало, что там негде повернуться, а вскоре нечем будет дышать.


— Губель спокойно их отдал? — спросил Майло.


— Пришлось немного потрудиться. Я решил, что, если расскажу ему про Шонски, он быстрее согласится, но эффект оказался обратным. Мужик аж зашелся и начал вопить что-то вроде «Не рассказывайте мне про такие ужасы!». Ему не понравилось, что его машину использовали, но я сумел доказать, насколько для нас важно ее осмотреть.


— Где сейчас машина?


— На стоянке через дорогу. Парочка полицейских в форме видела, как я приехал, они от души повеселились. Это незабываемо! Все таращатся.


— Уверен, — кивнул я, — Кэт Шонски тоже обратила на нее внимание.


Бинчи заметил:


— Многие девушки доверились бы человеку с такой машиной.


— Ладно, Шон, — сказал Майло, — на тебя еще будут пялиться всю дорогу до автолаборатории. Я позвоню и договорюсь насчет бумаг.


Бинчи ухмыльнулся и покрутил воображаемый руль.


— Что-нибудь еще, лейтенант?


— Пока достаточно.


— Похоже, я разворошил осиное гнездо, а? Когда сразу позвонил вам?


— Это гнездо совершенно определенно надо было разворошить, Шон.


— Дичь, правда?


— Без дичи жизнь была бы скучной, приятель.


— Кстати, если мне вдруг удастся получить шанс вернуться в убойный отдел, как вы считаете, мне стоит им воспользоваться?


— Я думаю, ты должен поступать так, как тебе хочется.


— Значит… вы не возражаете?


— С чего бы мне возражать?


Бинчи кивнул и удалился.


— Возможно, у него есть будущее, — предположил я.


— Почему ты так решил?


— Он разворошил осиное гнездо самостоятельно.


Я вернулся домой, погулял с Бланш, съел с Робин пиццу и проверил свою электронную почту.


Куча «срочных» сообщений: шесть псевдоподсказок по поводу биржи, реклама двух разных типов органической виагры и послание от Янсона Бласко с DarkVision.net, желающего знать, не нашел ли я чего-нибудь новенького насчет убийств Брайт и Тран. Он сообщал, что обнаружил фотографии одной из голов, которые Джеффри Дамер хранил в своем холодильнике («абсолютно настоящие, и не спрашивай, где я их взял»).


В конце я обнаружил послание от шерифа Джорджа Карденаса.


Доктор Делавэр, похоже, Анселл Брайт никогда не владел никаким имуществом под именем Дейл в Калифорнии. В последний раз он регистрировал свою машину в тот год, когда умерли его родители, и указывал в качестве адреса их дом в Сан-Франциско. Завтра я постараюсь переслать вам его фото с регистрационной карточки. Дом был продан за 980 тысяч долларов вскоре после смерти мистера Брайта и затем перепродавался еще дважды. Мне удалось найти человека, который купил его в первый раз. Сделка осуществлялась через агентов, и он никогда лично не видел Анселла, зато он подтвердил, что продавал дом именно Анселл, так что мы можем быть уверены — парень отхватил кругленькую сумму. Возможно, он уехал из штата, чтобы получить больше удовольствия от своих денег.


Я не смог получить доступ к архивам социального страхования без ордера, но, возможно, у полицейского управления Лос-Анджелеса дубинка покрепче. Я также вспомнил, что Леонора будто бы говорила миссис Уэмбли, что Анселл кормил бездомных. Я поинтересовался несколькими такими группами в Сан-Франциско, поговорил кое с кем, но никто не помнит ни Анселла, ни Дейла Брайта.


С наилучшими пожеланиями,


Джордж Карденас


Девятьсот восемьдесят тысяч — серьезный мотив. Больше миллиона, если родители Анселла оставили еще акции, облигации, наличные или другую недвижимость.


Тони Манкузи тоже должен был стать миллионером, как только его мать уберут с дороги.


При подобном стимуле оплата наемного убийцы превращается в отличное капиталовложение, если отбросить в сторону такие мелочи, как человеческая порядочность. И с какого бока тут убийство Кэт Шонски?


Я прикидывал и так и эдак и пришел к выводу: ни с какого. Если ее достал тот же самый убийца, то мотив должен быть личным. Агрессивная молодая женщина бросает вызов любителю переодеваний, у которого имеются тайны, более серьезные, чем выбор туалета.


Здесь я снова вспомнил про женственные манеры Тони Манкузи и что Дональд Браген говорил, будто Брайт «щебетал» по телефону. Да и Дейл — двуполое имечко…


Наемный убийца, обожающий французские платья, знакомится с похожим на него типом и организовывает общее дело?


Подтексты…


Если Тони ведет тайную жизнь, наблюдение за его квартирой рано или поздно принесет плоды. Найти же Дейла через девять лет после убийства его сестры будет значительно сложнее.


Я снова вернулся к компьютеру и принялся разыскивать кухни, которые варят суп для бедных, и соответствующие миссии в Лос-Анджелесе.


Через пятнадцать минут я распечатал три страницы. Приятно было узнать, что наш город думает не только о своем собственном эго и налогах. Я сделал несколько звонков, но большинство офисов уже закрылись до следующего утра. Люди же, с которыми мне удалось поговорить, никогда не слышали об Анселле или Дейле Брайте.


Я уже собрался выключить компьютер, как получил новое электронное послание.


Доктор Делавэр, это снова Джордж. Я только что вернулся с ложного вызова по поводу енота от Мэвис, и это напомнило мне о приютах для животных. Леонора говорила, что Дет был жесток с животными, но притворялся, будто это не так. Разве мы здесь не имеем дело с раздвоением личности? Короче, я нашел группу, где он работал добровольцем, называется «Лапы и когти». Женщина, ведающая филиалом в Беркли, помнит Брайта, потому что она работала с ним еще тогда, когда сама была добровольцем. Она сказала, что однажды он не появился, и когда она позвонила, ей сообщили, что номер отключен. Она помнит это очень хорошо, потому что девять лет назад после Пасхи кто-то выбросил крольчат и Брайт очень хорошо о них заботился, но через несколько дней ушел в самоволку. Получается, что это произошло за месяц до убийства Леоноры и Вики Тран, так что, возможно, он решил заняться подготовкой к убийству. Или Мэвис ошибается и он всего лишь нормальный парень, которому надоело убирать кроличье дерьмо. Если вы заинтересуетесь, мою осведомительницу зовут Шанти Молони. Номер ее телефона 415…


Когда я набрал Шанти Молони, она очень удивилась:


— Bay! Тот коп сказал, что вы можете позвонить, но я не думала, что это произойдет так быстро.


— Я очень вам признателен за то, что вы согласились поговорить со мной.


— Честно скажу, я не большая поклонница полиции. Когда я училась в Калифорнийском университете, силы правопорядка для меня ассоциировались со слезоточивым газом и дубинками. Но наверное, если Дейл и в самом деле сделал нечто столь ужасное… Вы действительно считаете, что он виноват? Потому что часть меня говорит, что это невозможно. Дейл так активно выступал против насилия.


— Но? — продолжил я.


— Что «но»?


— Другая ваша часть…


— А, мне просто показалось странным, что он так неожиданно исчез из вида, никому ничего не сказав.


— Каким был Дейл?


— Преданным, как я уже говорила. Он утверждал, что вегетарианец, и никогда не носил кожу.


— Утверждал?


— Вообще-то у меня нет никаких оснований в нем сомневаться.


— И все же вы сомневаетесь?


— Вы что, умеете читать чужие мысли?


— Я простой смертный, пытающийся добыть какие-нибудь факты, — улыбнулся я. — Сделал ли Дейл что-нибудь, что заставило вас усомниться в его искренности?


— Нет, ничего. Я даже не знаю, можно ли этому верить.


Я ждал.


— Иногда трудно различить, что серьезно, а что пустяк… — И снова мертвое молчание.


— Миссис Молони…


— Ладно, ладно. После того как Дейл перестал появляться, я как-то сказала еще одному добровольцу, что пыталась до него дозвониться, выяснила, что номер отключен, и забеспокоилась, все ли с ним в порядке. А тот человек сказал: «О, он в полном порядке, недавно видел его в „Тадич-грил“». Это старый ресторан в Сан-Франциско. Я сказала: «Отлично, по крайней мере я теперь знаю, что ничего дурного с ним не случилось. И все же удивляюсь, почему он так внезапно перестал приходить в приют». А тот человек рассмеялся и сказал: «Похоже, Дейл внезапно изменился». Я спросила, что он имеет в виду, и он рассказал, что Дейл сидел один в кабинке над ужином настоящего гурмана — сначала огромная тарелка устриц, затем ему подали телячью отбивную и коктейль из крабов. Это меня достало. Я вегетарианка, но ем яйца и молочные продукты, Дейл же утверждал, что он полный вегетарианец, и любил разглагольствовать об этической ценности отказа от всего мясного и пользе такового отказа для здоровья. А тут он с жадностью ел плоть?


— Он притворялся, — сказал я.


— Наверное, он меня одурачил. Если рассказ того человека был правдой, конечно. Но в одном он не притворялся — в своем трогательном отношении к несчастным животным. Никто не возился с ними с большей нежностью.


— Крольчатами?


— Чья-то дурацкая идея подарка на Пасху. Речь идет о новорожденных, с большой палец величиной. Дейл сидел с ними всю ночь, кормил из пипетки. Когда я уходила, он все еще был там.


— Но зачем другому добровольцу выдумывать такую историю?


— Давайте скажем так: они с Дейлом не были большими друзьями.


— Не будете ли вы так любезны назвать его имя?


— Брайан Лири, но это вам не поможет — он ушел из жизни шесть лет назад. СПИД.


— Есть еще кто-нибудь в приюте, кто бы помнил Дейла?


— Нет, — ответила она. — В смену после полуночи работали только мы втроем. Я вышивальщица и работаю дома, так что у меня нет фиксированных рабочих часов, а Брайан трудился санитаром в госпитале в Сан-Франциско с трех до одиннадцати; во сне не слишком нуждался, вот и приезжал после работы.


— А Дейл?


— Дейл проводил в приюте больше времени, чем все остальные. Ни о какой работе он никогда не упоминал. Мне даже казалось, что существовали какие-то семейные деньги.


— Почему?


— То, как он одевался — одежда мятая, но очень хорошего качества, — как держался… Я хорошо чувствую классовые различия.


— Почему он не ладил с Брайаном?


— Даже не могу сказать. Брайан по большей части занимался кошками, он их обожал. Мы с Дейлом делали все остальное, что требовалось.


— Брайан никогда не говорил, что он не любит Дейла?


— Нет. Думаю, они просто не совпадали характерами. Я же была посредине и считала, что оба славные парни.


— Брайан случайно оказался в ресторане в тот вечер?


— Не следил ли он за Дейлом? Да нет, у него там была назначена встреча с каким-то врачом.


— Имени не помните?


— Вы, наверное, шутите, — рассмеялась Шанти. — Во-первых, Брайан никогда не называл мне его имени, во-вторых, прошло почти десять лет.


— Попытка не пытка, — сказал я.


— Правда, я не могу себе представить, что Дейл мог совершить такое преступление. Но, увы, мне пора…


— Каким образом Дейл попал в приют?


— Вошел однажды вечером и предложил свои услуги в качестве добровольца. Я была по горло в брошенных щенках и страшно обрадовалась. Он сразу же приступил к работе: начал чистить, кормить, проверять, нет ли блох. Он был просто замечательным.


— Не могли бы вы его описать?


— Крупный, — произнесла Шанти Молони.


— Высокий или толстый?


— И то и другое. По меньшей мере шесть футов, а возможно, и выше. Он не был откровенно толстым, но лишний вес имелся.


— А волосы какого цвета?


— Светлые — грязновато-блондинистые, но он их красил. И длинные, закрывали лоб. Они всегда казались чистыми и блестящими, по-настоящему блестящими. Именно это я имела в виду, когда говорила о классовых различиях. Он носил мягкие туфли и ремень. Но всегда казалось… Наверное, я хочу сказать, что он умудрялся выглядеть изысканным.


— Дейл когда-нибудь рассказывал о своей семье?


— Нет.


— Никаких подробностей о личной жизни?


— Тот, другой коп задавал мне тот же вопрос, и я неожиданно поняла, что тема семьи Дейла никогда не поднималась. Я бы назвала его закрытым человеком, но не холодным, как раз наоборот. И деловым, он очень старательно работал.


— Больше никаких физических деталей не помните?


— Борода у него была темнее волос, темно-русая.


Первое упоминание о бороде.


— Окладистая борода или просто бородка?


— Она полностью закрывала его лицо. Напоминала мне того снежного человека, которого показывали по телевизору, — Гризли, как там дальше… Адаме? Но Дейл не был снежным человеком.


— Слишком изыскан?


Она засмеялась:


— Можно и так сказать.


— Гей?


— Такое можно предположить. Так где он оказался?


— Как раз мой следующий вопрос.


— Вы считаете, что я должна это знать? — удивилась Молони.


— Вы никогда не говорили с ним о путешествиях?


— Ну, Дейл упоминал, что любит большие города.


— Какие, например?


— Париж, Рим, Лондон, Нью-Йорк. Может быть, Мадрид. Я это запомнила только потому, что они в тот раз сцепились с Брайаном. Брайан сказал, что, если человек любит животных, он не может любить большие города, которые разрушают их среду обитания, а Дейл пустился в рассуждения о кошках в Риме, как они выжили и благоденствовали. Затем Брайан сказал, дескать, вся городская жизнь — клише: апрель в Париже и так далее, а Дейл возразил, что некоторые клише действительны, потому что точны. Великие города так называются именно потому, что они и в самом деле великие, а если Брайан думает, что Сан-Франциско — современный город, то он наивный человек. Этот спор продолжался довольно долго, а потом они вернулись к работе.


— Дейл упоминал еще какие-то места, которые ему нравятся?


— Не припоминаю.


— Значит, он не был похож на Гризли Адамса, — задумчиво повторил я.


— Ногти у него всегда были чистыми, он делал маникюр и пользовался лосьоном. Марку назвать не берусь, но что-то очень приятное, с запахом лимона.


— Что-нибудь еще?


— А разве этого не достаточно? После всех этих лет я думаю, что выступила очень даже неплохо. Настоящая энциклопедия.


— Верно. Вот почему я норовлю перевернуть еще страничку. Значит, Дейл хорошо обращался с животными?


— Более чем хорошо, — твердо сказала Шанти Молони. — Нежно. Особенно с маленькими. Не только с недавно рожденными, просто с мелкими. Особо любил щенков и тоев, мог успокоить самого скандального зверька. У меня даже было ощущение, что у него имелся опыт обращения с мелкотой.

ГЛАВА 20


Фотографию Анселла Деннонда Брайта с регистрационной карточки я получил на следующее утро — снимок тринадцатилетней давности, когда изображенному на нем человеку было двадцать девять.


Шесть футов два дюйма, русый блондин, нуждается в линзах. Выражение лица спокойное, в глазах ничего зловещего.


Шанти Молони описала его очень точно: светлые прямые пряди волос спереди до бровей, а по бокам и сзади веером закрывают плечи. Широкая темно-русая борода закрывает все лицо от кадыка до глазниц. В общем, кроме волос, ничего не видно.


Искусство камуфляжа!


Не объясняет ли это вранье парня насчет того, что он не ест мясо? Он манипулировал Шанти Молони, вот только с какой целью? Брайт никогда не получал ни пенни за свою работу в приюте.


Чем же объяснить его поведение? Страстью к игре или желанием казаться праведником? Или и тем и другим?


И все эти волосы: костюм, данный природой.


Я вспомнил о показаниях свидетелей, видевших убийц. Клетчатая кепка, старческое шарканье ногами, бросающаяся в глаза тачка. В целом умное театральное представление.


В случае с Кэт Шонски одного лимузина было явно недостаточно, чтобы лишить ее бдительности. И я подумал, не пошел ли убийца дальше.


Разгневанный мужчина, предпочитающий модные платья и высокие каблуки, все еще кипящий от злости после насмешек Кэт? Можно ли представить месть слаще, чем возможность вывалять ее в грязи?


Я представил себе, как большой черный лимузин бесшумно подкатывает к «мустангу», в котором сидит девушка. С пассажирской стороны опускается стекло и показывается голова водителя в парике. На нем модное платье, возможно, даже изящная нитка жемчуга для убедительности.


И красивый прозрачный шарф.


Водительские права Кэт — символ ее личности — были засунуты ей в промежность.


Некоторые убийцы берут у жертв сувениры, другие их оставляют. И это всегда послание.


Вот что мог хотеть сказать убийца Кэт Шонски: «Ты не та женщина, за которую себя выдаешь. Никто не смеет смеяться надо мной безнаказанно».


Кэт. Так называют кошек. Невозможно устоять.


Майло позвонил вскоре после двух часов, зевая, поздоровался и тут же раскашлялся.


— Рок-н-ролльная пневмония или грипп буги-вуги? — спросил я.


— Ох, слушай, слишком рано для шуток.


— Уже середина дня.


— А кажется, что только рассвело… Черт, ты прав! Провел еще огромное количество времени впустую, наблюдая за квартирой Тони, вернулся домой в шесть, завалился спать, но в семь меня поднял срочный звонок. Это был полицейский, надзирающий за Брэдли Майсонетте. «Мне показалось, вы очень обеспокоены, лейтенант, поэтому я решил позвонить вам пораньше». Я еле дышу, а этот поганец измывается. И знаешь, какие новости он мне сообщил? Брэдли отсутствует уже семь недель, но волноваться не стоит, он уже не раз пропадал надолго, а потом всегда появлялся.


— Путешествия наркомана? — предположил я.


— Да уж, он не похож на завсегдатая музеев и театров. Этот полицейский о нем не слишком волнуется, поскольку имеет длинный список мужиков с большей склонностью к насилию, которые тоже куда-то подевались. Говорит, Майсонетте не пойдет на преступление, пока не использует все легальные пути добычи денег.


— Он работает?


— Попрошайничает, сдает кровь. Диагноз его полицейского надзирателя — «заниженная самооценка».


— У нас теперь все врачи, — заметил я.


— В конечном итоге благодаря последнему посланию Карденаса. Я заставил этого идиота согласиться хоть немного поискать своего подопечного. Ты сумел дозвониться той покровительнице животных?


Я вкратце изложил ему содержание разговора с Шанти Молони.


— Маленькие собачки, — хмыкнул Майло. — Как те, что пропали у Леоноры?


— Если за убийством в «Оджос негрос» стоит Дейл, — невесело пошутил я, — приятно думать, что он взял собачек покойной в качестве домашних любимцев.


— Любит собак, ненавидит сестру.


— Носит туфли из растительных материалов и тайком ест мясо.


Майло пропел мелодию хора из «Два лица у меня» Луи Кристи, а я добавил:


— Он также подходящего размера для убийцы Эллы, ковбоя и любителя женских платьев.


— А размер для него важен… любит великие города, а? Заполучил крупное наследство, поездил по миру, обосновался в Лос-Анджелесе?


— Может быть, тут все дело в погоде. — Я поделился с ним моей версией насчет женщины с шарфом.


— Светская дама в машине ценой две сотни тысяч долларов — почему бы и нет? Теперь осталось только, чтобы этот тип сам пришел к нам и признался.


— Пока этого не случилось, подумай вот о чем: один из городов, которые он называл Молони, был Нью-Йорк. Старая территория твоего шефа. Почему не начать оттуда и не посмотреть, не было ли там убийств, связанных с роскошными черными лимузинами? А вдруг Брайт оставил за собой какой-нибудь бумажный след из Сан-Франциско?


Майло промолчал.


— Какие-то проблемы?


— Нет, — ответил он, — наоборот. Шанс показать свою преданность его высокоблагородию.


— Ты в нем сомневаешься?


— Пока он такой праведник, каким только может быть политик, но я вроде того типа, который наклеивал бумажки на бампер: «Сомневайся во власть имущих». Нью-Йорк, Нью-Йорк… Я бы подумал о Риме, но мой итальянский несколько заржавел. Ладно, отсканируй фотографию Брайта, пришли мне, и я нанесу визит Самому.


Через три часа он уже стоял у моей входной двери, свежевыбритым, в ярко-синей рубашке под грубым серым пиджаком, при зеленом галстуке с рисунком в виде коричневых укулеле, брюках хаки, серых ботинках с круглыми носами и в красных вискозных носках.


Обычно Майло прямиком направлялся в кухню, но на этот раз остановился в дверях. Глаза его плясали, а губы изогнулись в устрашающей гримасе, которая, как я знал, сходила у него за улыбку.


— Его превосходительство кое-кого пробудили, и мы в темпе получили данные из Жилищного департамента Нью-Йорка. Мистер Дейл Брайт никогда не владел никакой собственностью, но его имя всплыло в связи с петицией по поводу перестройки промышленных помещений в кондоминиумы восемь лет назад.


— За или против?


— За.


Я уточнил:


— После получения наследства прошел какой-то год, и вот он уже в своем любимом американском городе и пытается проникнуть на рынок недвижимости?


Вместо ответа Майло направился в мой офис, включил компьютер и, напечатав в поисковой строке «518w.35th st NY 10001», получил шесть вариантов ответа. Все из газетных отчетов, вариации на одну и ту же тему.


Он вызвал «Нью-Йорк пост».


Исчезнувшая пара. Проблемы с кондоминиумами


Таинственное исчезновение жившей на Манхэттене пары, задействованной в конфликте между хозяином дома и жильцами, продолжает озадачивать лучшие умы Нью-Йорка. Три недели назад арендаторы Поль и Дороти Сафран ушли из своей квартиры на Тридцать пятой улице, чтобы посетить постановку, идущую вне Бродвея в Нижнем Манхэттене. После этого их никто не видел и ничего о них не слышал.


Поль, 47 лет, литограф, и Дороти, 44 года, учительница на подмену, были втянуты в борьбу, которая длилась больше года, со своим хозяином, не обеспечившим им отопление и планировавшим превратить бывший склад, который служил им домом, в кондоминиум.


Трехэтажное строение в районе, продолжавшем оставаться промышленным, 22 года назад было поделено на помещения в стиле Сохо, и чета Сафран снимала одно из них, пользуясь защитой программы по контролю за арендной платой. Вскоре после того как это строение было продано, его новый владелец и застройщик по имени Роланд Корвуц объявил, что планирует его перестроить в кондоминиумы. По соглашению между Корвуцем и заново избранным правлением жильцов, населяющим это помещение людям предлагалась компенсация для переселения или предоставлялась возможность первоочередного выбора квартир в домах-новостройках.


Большинство жильцов согласились на компенсацию, но не чета Сафран, которая обвинила правление в коррупции и отказалась переезжать, подав на Корвуца в суд по жилищным проблемам. Последние полгода Сафраны не платили ренту и пытались найти поддержку у других жильцов.


В душещипательной истории, опубликованной три дня назад, «Пост» поведала о показаниях Мэрджори Белл Элмберст, сестры Поля Сафрана, относительно того, что незадолго до исчезновения пара испытывала страх из-за конфликта с Корвуцем. Белл также критиковала полицию за отказ тщательнее разобраться с домовладельцем и высказала предположение, что Корвуц, иммигрант из Беларуси, уже не раз конфликтовал с жильцами.


Когда вчера «Пост» обратилась к Белл за подробностями, она отказалась от комментариев.


Проверка документов показала, что против компании Корвуца, «Застройка РК», было выдвинуто одиннадцать исков, причем все они не дошли до суда. Адвокат застройщика Бернард Ринг сказал: «Каждый человек, пытающийся сделать этот город красивее, сталкивается с такими вещами. Считайте это платой за занятие бизнесом в сутяжническом обществе».


На звонки Корвуцу домой в Иглвуд и в офис компании в Тетерборо никто не ответил. Полиция утверждает, что расследование исчезновения четы Сафран продолжается.


Статья, напечатанная через пять лет, сообщала, что дело так и не было раскрыто.


Я заметил:


— Дейл подписал петицию. Он жил в одном доме с Сафранами, когда те исчезли.


— А также был председателем правления жильцов.


— В его присутствии проблемы некоторых людей решаются, другие же отдают Богу душу?


— Если бы там был денежный мотив, Алекс… Дейл никогда не покупал кондоминиум или другую недвижимость в этом городе.


— Может быть, он заплатил за услуги, — не согласился я. — Интересно, куда он двинулся дальше?


— Кстати, — встрепенулся Майло, — а у тебя нет желания попутешествовать?


В конечном итоге был совершен неизбежный налет на мой холодильник. Майло намазал маслом и джемом с полдюжины кусков хлеба, сложил первый из них вдвое, сунул в рот и принялся медленно жевать.


— Ситуация такова, — сказал он, отпивая молока из пакета. — Два незаконченных дела и необходимость продолжать расследование по Антуану Беверли не дают мне возможности уехать. Шеф предложил мне Шона или еще одного сопляка, но Шон никогда не летал дальше Феникса и мне вовсе не хочется заниматься обучением новичка. Когда я упомянул о тебе его превосходительству, он решил, что идея просто блеск, если, разумеется, ты не станешь «переступать границы управленческих процедур и будешь придерживаться управленческих директив».


— А какая разница?


— Процедуры подразумевают недопущение ареста, а директивы — это билет со скидкой на «Джетблю», метро, а не такси, суточные, которых хватит на пару бутербродов вдень, и «Сен-Регис» — гостиница, которая находится от нужного тебе места на расстоянии другой галактики. Ты можешь также взять с собой Робин, если сам будешь за нее платить.


— У нее сейчас крупный проект в самом разгаре.


Он съел еще кусок хлеба.


— Так когда ты сможешь поехать?

ГЛАВА 21


Я заказал себе билет до аэропорта Кеннеди на девять вечера следующего дня. Вылет отложили на час из-за «факторов в Нью-Йорке», а когда самолет все же подали, улыбающаяся женщина за конторкой объявила, что нас ожидает посадка для дозаправки в Солт-Лейк-Сити из-за слишком короткой посадочной полосы в аэропорту Боба Хоупа и «проблем с ветром».


Мы загрузились только через полтора часа, а следующие шесть с половиной я просидел, согнув ноги под интересным углом, рядом с молодой татуированной парой, которая шумно занималась любовью. Я попытался убить время, пялясь в спутниковый телевизор на спинке сиденья в те редкие минуты, когда он работал. Шоу про огородничество, конкурсы по кулинарии и фильм о серийных убийствах навеяли на меня сон, и я то засыпал, то просыпался под любовное бормотание и звуки слюнявых поцелуев.


Когда я проснулся в последний раз, до посадки оставалось полчаса, а экран был мутным. Я еще раз заглянул в полученный от Майло конверт.


Один-единственный лист бумаги, исписанный наклонным почерком моего друга.


1. Адрес Сафранов и Брайта — 35-я улица, 518, теперь — «Либер Брайд энд Трим» (между 9-й и 10-й ул.).


2. Детектив Самуэль Полито (на пенсии), номер сотового: 917 555 2396. Ленч в 13:30, уточни детали по телефону.


3. «Застройщик РК», новый адрес: 420, Седьмая авеню (между 32-й и 33-й ул.).


4. Новый адрес Роланда Корвуца: 762, Парк-авеню, 9А (между 72-й и 73-й ул.).


5. Любимые рестораны Корвуца:


а) «Лизабет» (завтрак), 996, Лексингтон-авеню (между 71-й и 72-й ул.);


б) «Ла Белле», 933, Медисон-авеню (между 74-й и 75-й ул.);


с) Закусочная «Медисон», 1068, Медисон-авеню (81-я ул.);


6) Твоя гостиница: «Медисон эксзекыотив», 152 W 48 (между 6-й ул. и Бродвеем — передай от меня привет…)


В девять часов утра я предстал перед клерком с тяжелыми веками в указанной гостинице. В холле, по величине напоминающем стенной шкаф и украшенном открытками, картами и миниатюрными флажками с надписью «Я люблю Нью-Йорк», было так светло, что резало глаза.


Разглядывая мое удостоверение, клерк шевелил губами.


— Счет был оплачен по перечислению…


— Полицейским управлением Лос-Анджелеса.


— Какая разница? — Он проверил карточку. — Несчастные случаи не включены.


— У вас обслуживают в номере?


— Да, по телефону, но цены за звонок дикие. Лично я всегда пользуюсь сотовым.


— Спасибо за подсказку.


— Номер четыреста четырнадцать, четвертый этаж.


Скрипучая дверь позволила мне протиснуться в комнату.


Восемь на восемь, со вдвое меньшим туалетом и привлекательностью тюремной камеры.


Единственный матрас, такой же тонкий, как у Тони Манкузи на его раскладушке, втиснут рядом с ночным столиком, выполненным из какого-то таинственного розово-желтого материала. Телевизор с девятидюймовым экраном подвешен на стене, где боролся за существование с переплетением проводов. Интерьер довершали привинченный к полу торшер и грязная акварель с видом здания «Крайслер».


Единственное окно не открывалось, зато имело двойные рамы, а стекло оказалось таким толстым, что приглушало грохот Сорок восьмой улицы и Бродвея до невнятного ворчания, изредка прерываемого гудками и звяканьем. Если задернуть шторы, комната превращалась в могилу, но шум от этого тише не становился.


Я разделся, залез под одеяло, поставил будильник своих наручных часов на два часа вперед и закрыл глаза.


Час спустя сна не было ни в одном глазу, а я все еще пытался заставить свой мозг смириться с грохотом внизу. Каким-то образом мне удалось задремать, но тут же, в одиннадцать, меня безжалостно разбудил будильник. Я позвонил детективу Самуэлю Полито и услышал сухой женский голос, который позволил мне оставить послание. Пока я принимал душ и брился, поступил ответный звонок.


— Полито.


— Детектив, это Алекс Делавэр…


— Знаю, психиатр. Как поживаете? У меня до вас еще одна встреча. Где вы сейчас?


Я сказал.


— В этой дыре? — удивился он. — Мы туда селили свидетелей — типов, которых всегда надо было иметь под рукой для дачи показаний, но если с ними не нянчиться, они отказывались. Покупали им большую пиццу, заказывали фильм, присылали хорошенькую девочку для компании.


— Не так уж плохо, — заметил я.


— «Эксзекьютив» напоминает мне о былом. Послушайте, я не могу с вами встретиться до половины второго, так что, если хотите позавтракать сами, валяйте.


— Взял бы с собой еду в самолет, да боялся, охрана решит, что я задумал взорвать его овсянкой.


— Есть чувство юмора, а? Вам оно понадобится. Ладно, давайте встретимся в одном местечке, называется «Ла Птит Гренуй», в половине второго. Семьдесят девятая улица, между Лекс-стрит и Третьей, французское, но очень миленькое.


К полудню я вышел на улицу. Воздух был бодрящим и по непонятной причине свежим, а рычание автотранспорта превратилось в нечто басовитое и музыкальное. До встречи с детективом оставалось полтора часа, и я потратил треть этого времени, чтобы дойти до последнего известного места жительства Поля и Дороти Сафран.


Торговый район, больше грузовых, чем легковых машин. Трехэтажное кирпичное здание, в котором помещалось «Либер Брайд энд Трим», отличалось рядами квадратных окон. Армированное стекло давно покрылось сажей.


Я задумался над тем, что в итоге заставило Роланда Корвуца отказаться от своих планов перестройки его в кондоминиум, повернулся, ускорил шаг и направился к Пятой авеню.


Большой чужой город, в котором я неожиданно оказывался один, действовал на мои мозги странным образом, вызывая эйфорию, за которой следовала меланхолия. Обычно для этого требовалось время, но на этот раз все произошло мгновенно. Я быстро шагал по шумным улицам Нью-Йорка, ощущая себя не имеющим веса анонимом.


На стыке Пятой авеню и Сорок второй улицы меня втянула в себя толпа, состоящая из обычных пешеходов, людей с вывесками, туристов, глазеющих на витрины, и ловких карманников. Когда я переходил Пятьдесят девятую улицу, мне пришлось пройти мимо стройки, где когда-то была гостиница «Плаза». Кучера двухколесных экипажей зазывали пассажиров, густо пахло лошадиным навозом. Я пошел параллельно Центральному парку. Деревья несли свой осенний убор с подобающей гордостью.


В двадцать восемь минут второго я уже сидел в деревянной кабинке в «Ла Птит Гренуй», пил воду и красное вино и наслаждался острыми жирными оливками.


Столы в заведении покрывали хрустящие белые скатерти, на стенах ржаво-красного цвета висели винтажные плакаты с рекламой табачных изделий, а потолок был из черного олова. Половина кабинок оказалась занята стильно одетыми людьми. Окно с позолоченными буквами выходило на шумную улицу. Чтобы попасть сюда, мне пришлось пройти мимо серого здания мэрии на Семьдесят первой улице. Оно ничем не отличалось от домов других миллионеров, за исключением того, что тут мелькали остроглазые типы в гражданской одежде, охранявшие подступы.


Улыбающаяся официантка с коротко стриженными рыжими волосами и тонкой талией принесла мне корзинку с булочками и посудину с маслом. Я принялся поднимать сахар в крови и взглянул на часы.


В час сорок семь в ресторан вошел коренастый мужчина лет шестидесяти, с до синевы выбритым лицом и что-то сказал кинувшемуся ему навстречу хозяину, явно страдающему плоскостопием.


— Сэм Полито.


— Алекс Делавэр.


Рука Полито была сильной и грубой, а те немногие волосы, что задержались на его голове, — седыми и густыми, нем была черная ветровка, серая водолазка, темно-серые брюки и черные туфли с золотыми пряжками от Гуччи, которые вполне могли быть настоящими. Розовые щеки резко контрастировали с нижней частью лица, которая никогда не будет казаться чисто выбритой. Правый глаз был карим и ясным, а его товарищ — сморщенным и тусклым.


— Эй, Моник, — обратился Полито к официантке, — семга сегодня не с фермы?


— Разумеется, нет.


— Тогда я возьму. С белой спаржей. И большой стакан того вина, шато, как его там.


— Картофель?


Полито подумал.


— Да ладно, приноси. Только полегче с маслом.


— Bon M'sieur?


— Большой стейк с кровью, салат, жареная картошка.


Полито проследил, как она уходит, держа голову так, чтобы здоровый глаз видел как можно больше.


— Красное мясо, а? Никаких проблем с холестерином?


— Пока нет, — улыбнулся я.


Глаз внимательно присмотрелся ко мне.


— У меня все наоборот. В моей семье к шестидесяти годам все отдавали концы. Я пока обогнал их на три года, но в пятьдесят восемь пережил инфаркт. Врач сказал: «Следи за тем, что ты ешь, пей только вино, тогда получишь шанс установить рекорд».

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги